Без прошлого

      Как только Акааши уже был в состоянии нормально двигаться и соображать, перед ним вновь поставили вопрос: войти ли в состав Некома или дальше испытывать судьбу. Беседа состоялась в кабинете Кенмы. С первой встречи парень, как оказалось, составил вполне верное впечатление о руководителе этой непонятной, но явно влиятельной организации. Подавляющая, сильная аура, исходящая от него, сразу давала понять, насколько обманчива внешность. Куроо, с его ростом, мышцами, харизмой казался котёнком рядом с маленьким изящным Кенмой: мозгом, Гением корпорации.       Около двух часов он мурыжил Акааши. Разговоры, тесты, опять беседа. К концу у парня заплетался язык, он вообще уже слабо соображал, что вообще говорит. Тут и появился Куроо с извечной улыбочкой ёкая и неизменным шухером на голове: — Кенма-сан, не замучайте нашего Сугияму-младшего. Суги-сан только-только обрёл своего дорогого Кейташи. — Кого? — поднял бровь Кенма, снисходительно, со скрытой улыбкой, глядя на партнёра, как мудрый родитель на расшалившееся дитя. — Сугияма Кейташи, приятно познакомиться! — на стол брякнулась синяя книжица.       Интуитивно Кейджи догадался, что это принадлежит именно ему, взял её в руки и развернул. Со страницы паспорта на него смотрел он сам. Вот только в графе «имя» значилось: Сугияма Кейташи. Да и дата рождения отличалась, пятнадцатое ноября. Внутренне усмехнувшись про себя: «Быстро работают», — Кейджи внешне остался невозмутимым и спокойным, несмотря на бегающие муравьями тревожные мысли.       Усевшись напротив, Куроо уже продолжал уже серьёзно: — Твой «брат», Сугияма Юкио, уезжает в командировку. Сколько его не будет — неизвестно никому. Пока ты будешь находиться на нашем попечении: моём и Яку-сана. Надеюсь, ты понимаешь, что в твоих интересах не задавать излишних вопросов и делать, что говорят. Тогда, скорее всего, будешь работать вместе с «братом». Юкио — очень добрый, на самом деле, не разочаруй его. Он, между прочим, от гонорара отказался ради тебя. Конечно, ты можешь уйти, рискнуть, но… Ты же понимаешь, свидетели хозяевам Эскорта не нужны… Не запугиваю. Просто информирую. — А здесь? — Акааши стараниями Юкио немного въехал в ситуацию и сейчас просто пытался окончательно понять, какая из жоп хуже. — По крайней мере, здесь тебя научат защищаться. И не бросят. — Понятно, предложение, от которого нельзя отказаться, — усмехнулся Кейджи, поднимая взгляд. — Да ни хрена, — вскинулся Куроо зло.       И чего этот засранец выделывается? Знал бы, каких нервов ему обошлось вытащить его задницу из того дерьма. Про Сугавару с его финтом во дворе Эскорта и говорить не надо: вставили после всем по самое не хочу. Огрёб даже Яку, хотя он как раз менее всех тут был замешан.       Куроо буравит Кейджи холодным взглядом, так что тот понимает, что шутки и ёрничество — так, пыль в глаза. Лёгкий туман, а на деле — это ещё то чудовище. Просто команды фас пока не дали, но Кейджи уверен: дадут — порвёт и даже не поморщится. Пронизывающий взгляд и тяжёлая энергетика, чёрным тайфуном обрушившиеся на Акааши, ясно дают понять: заместитель сто́ит своего начальника. — В отличие от многих, мы даём тебе всю информацию, — уже тише и ровнее продолжает Куроо, смотря прямо в глаза Кейджи.       И от этого взгляда становится и жутко, и тепло. Жутко от того, что внимательные золотистые глаза, кажется, насквозь проникают в самое нутро, освещая все дальние тёмные уголки души. И тепло, потому что не было в этом взгляде ни злобы, ни угрозы, ни желания подавить. Просто сосредоточенная уверенность в том, что он делает. — Мы хотим, чтобы ты сам сделал выбор. Сам! И сам нёс за него ответственность, — знакомая фраза бьёт жёстко в висок, живописуя образ Сугиямы. Навряд ли они договорились, один синяк на физиономии последнего говорил тогда о многом. А значит… Сомнения рваным табачным дымом растворяются в мозгу, уступая место холодному и ясному спокойствию. — Я понял. Я согласен.

***

— Мать твою! — Акааши в очередной раз оказывается прижатым физиономией к татами, пока его руку круто заламывают, выбивая искры из глаз. — Ещё раз, — сухо командует Яку, слезая с его спины. Маты при этом игнорирует, словно у него фильтр на все входящие. Хотя почему словно, так оно и есть: Яку — чёртова машина для убийств, замаскированная под человека.       Все, прошедшие его муштру, порой начинали всерьёз задумываться: а не андроид ли он, не изобретение их гения-босса? Слишком чётко «программы» переключаются, иногда даже жутко от моментальных переходов: сенсей — обычный человек.       Кейджи продолжает материться, правда немного тише. Какое ещё раз?! Он и так уже не чувствует ничего, внешне смахивая на хорошо отбитый железным молотком кусок говядины что по цвету, что по текстуре. Однако парень сжимает челюсти и поднимается, становясь в стойку напротив сенсея: спорить бесполезно, это он давно уяснил. Проще сдохнуть, и то весьма вероятно, что его откачают и опять погонят на татами.       За три месяца на этой «притравочной станции» парень прошел все круги ада ускоренной подготовки, пока его «спаситель от нравственного падения» укатил на очередное задание. Подмигнул на прощание, бросив двусмысленное: «Надеюсь застать тебя в живых по возвращении», и урулил в закат. Что это за задание, Акааши уже смутно представлял. И всё же он не уставал благодарить богов за то, что рвёт сухожилия, а не свою задницу. Так что он пошатывается, но продолжает стоять напротив, мысленно мечтая выстоять хотя бы пару минут, пока его лицо вновь не полетит целоваться с полом.       Яку же, кажется, вообще не устал после двух часов непрерывной тренировки, пока Кейджи приходится восстанавливать дыхание, что не ускользает от остроглазого Мориске. Он расслабляется, переходя в режим «внимательного наставника»: — Перерыв. Потом пойдём на тренажёры. У тебя уже координация ни к чёрту. — Зато он вчера выиграл у шефа в Го. Так что полегче, — раздается такой знакомый, каркающий голос.       Куроо. Мориске страдальчески закатывает глаза, а на его лице прямо можно читать монолог, изобилующий эпитетами. Куроо-головная-боль-мать-его-Тецуро. Заноза в жопе всей Некома, лучший стрелок и тактик по совместительству. Ну и вообще, незаменимый, на самом деле незаменимый, в организации. Тень босса, верный до сумасшествия. И столь же раздражающий порой. Наверное, Всевышний специально наградил его дерьмовым характером, чтобы градус идеальности понизить. А то многовато одному человеку достоинств: внешность, сила, умение и фантастическая везучесть. Про его, уже наверное сотое, рождение ходили байки и легенды. На кладбище прогулы ставят, но только Куроо на это похеру. Он из тех, что живут, пока не надоест. Ну, или пока не достанет босса.       Яку только качает головой — манеру врываться посреди тренировки не одобряет, пусть он и уважает Тецуро. Ценит и как агента, и как друга. Внешне никак, конечно, не реагирует, но, проходя мимо, не отказывает себе в удовольствии резко сделать выпад, подсечь под колено и швырнуть через бедро носом в покрытие, сразу отскочив на приличное расстояние. — Ах ты, злобный гоблин! — ворчит Куроо, полушутя-полусердито глядя на мастера. — Никакого почтения к начальству. — Это с каких пор ты начальство? То, что Кенма тебя не пристрелил пока и не отрезал язык, ещё не делает тебя боссом, — Мориске знает, что тот не злится, сам же начал в свое время соревнование — кто кого подловит больше за год. — Не поминай имя его всуе, — высокопарно произносит Куроо, поднимаясь.       В этот раз раунд за Яку. Какой там у них счёт? Вроде как, раз сравняли. Ещё бы вспомнить, с чего началась эта хрень. Если память не изменяет, спорили по пьяни на что-то.       Смартфон мяукает по-кошачьи, оповещая о сообщении и провоцируя очередной приступ закатывания глаз с презрительным фырканьем у Мориске. Привычка ставить на сообщения и рингтоны подобное вызывала всегда недоумённое движение бровей вверх. Ему же не пятнадцать, пора взрослеть.       Куроо же на это — до фонаря. Яку он игнорит, посылая мысленно нахуй. В конце концов, у всех свои способы повышения уровня серотонина, не стоит осуждать. И вообще, их с Широфуку манеру снимать стресс все терпят. — Кстати, он ждёт новенького, — Куроо демонстративно отряхивается, укоризненно хмурясь, — так что хватит его молотить башкой об пол, мозги растрясёшь, а они ему нужны.       На лице Акааши мелькает странная смесь радости и непонимания. Он готов обнять наставника, хотя на стрельбище и площадке для вождения обычно кроил такую мину, будто ему пульпит без наркоза лечили. Комментарии, шутки, пошлые анекдоты доводили до бешенства. Но Яку предупредил, что это тоже своего рода тренировка: сохранять хладнокровие при любых обстоятельствах. Типа, если выдержать час общения с Куроо, считай, познал дзен, и Будда протянет руку для пожатия. Тем более, сейчас Кейджи отчётливо понимает, что ещё одного часа он не выдержит. Или он будет последним, совсем. Да и на тренажёры сил почти не осталось.       Куроо наблюдает за Кейджи, пока тот перебрасывается парой слов с Мориске, довольно отмечая перемены в первом. Ушли и тревожность, и робость, освободив место аналитическим наклонностям и холодному расчёту. Злость Куроо на Сугавару, своим фортелем представившего его под гнев Кенмы, шипящая и серая, потихоньку испаряется. Едва он получше присмотрелся к новичку, подкорка подтвердила догадки: Кейджи был идеальным напарником для Коуши. Немногословный, скупой на эмоции, с аналитическим умом и полным отсутствием иллюзий насчёт этого бренного мира.       Куроо отворачивается, пряча довольную улыбку: очередной круг замкнулся, обнулился. Очередному «приговорённому» Некома даёт шанс, закрывая двери в его прошлое. Как там Яку любит повторять? «Есть только настоящее, вот здесь и живём».