Верность хромой собаки

— Ваше величество, вы не можете больше так праздно себя вести, — важно говорит его камердинер, шагая рядом с Альберу по коридору. — После инаугурации вы стали нашим солнцем на земле.       Слушать старика, который повторяет одно и тоже по четыре раза в сутки, невозможно. Альберу на самом деле не может вспомнить, когда он жил праздно или же маялся от безделья. Ему всегда приходится доказывать (в особенности самому себе), что он достойный преемник королевства Роан. Стоит справедливо заметить, что в должности принца он хоть и работал как проклятый, то сейчас он полностью пересёк человеческий предел. Как хорошо, что он не человек такой выносливый. Но даже у него болит голова от всех этих собраний и полного наследования полномочий короля. Он ещё никогда не видел своего отца настолько счастливым, как в день, когда тот передал ему корону. Он даже помолодел, кажется, на десяток лет. Теперь Альберу чуть лучше понимает страстное желание Кейла прожить жизнь бездельника. К слову об этом графском ублюдке…       Когда, под непрекращающуюся болтовню, они доходят до библиотеки, Кроссман пользуется возможностью и бесшумной тенью исчезает из поля зрения камердинера. Он проникает в библиотеку, словно по наитию, безошибочно двигается к самому концу величественного хранилища истории Роана. У окна, из которого мягко струится полуденный свет солнца, лениво располагается Кейл. Придерживает голову свободной рукой, его тёмные раскосые глаза сонно приоткрыты, будто он вот-вот окончательно заснёт. Правая рука медленно перебирает жёлтые истлевшие страницы магического писания. Рядом с книгой лежит чёрный, изрядно подросший с последней их встречи Раон. Дракон в длину превышает поверхность стола. Его массивный хвост свисает с края, и он неспешно покачивает им, пригревшись на солнце под мерный шелест страниц. Эта картина настолько умиротворённая и спокойная, что Альберу и сам не прочь присоединиться и чуток вздремнуть. Господи, когда он нормально спал в последнее время? — Ваше величество, если это ваше новое хобби, то, пожалуйста, прекратите, — не отрывая взгляда от книги, говорит Кейл. Даже его голос звучит хрипло, как после сна и нехотя. На кой-то миг Альберу и впрямь смущается того, что подглядывает за ним поверх книг на стеллажах. — Мне страшно. — Кхм.       Когда он подходит к столу, Раон кидает на него странный взгляд и растворяется в воздухе. Только после того, как место на столе освобождается, Кроссман присаживается на самый край рядом с Хенитьюзом. Того сильно разморило на летнем солнце, его пиджак висит на спинке стула, а шёлковая рубаха развязана чуть ли не до пупка. Кейл никогда не бросает свои тренировки, сохраняя тело в идеальном подтянутом состоянии. Заверяет, что это для лучшего баланса всех древних сил. Альберу и не против. Он смотрит на неподвижный кадык, острую линию ключиц и медленно опускается до ложбинки на груди. Завязки на рубахе ослаблены и едва заметно болтаются при каждом вдохе и выдохе мужчины. Замечая, как Кроссман проводит кончиком языка по своим пересохшим губам, у Кейла появляется игривое настроение. — В чём дело, мой король, — хрипло смеётся Хенитьюз, только сейчас удостоив Альберу взглядом. Когда их глаза встречаются, Кроссман чувствует, что этот графский ублюдок его окончательно свёл с ума. — Я могу чем-то помочь солнцу королевства?       Взгляд исподлобья, полный озорных искр, стреляет точно на поражение. Лениво потянувшись, словно кот, выгибается дугой, обнажая неприкрытую грудь ещё больше. Как бы невзначай подставляет бледную шею, которую едва касаются огненно-алые в свете солнца локоны. Сегодня его волосы собраны в высокий хвост, и Альберу лучше отрежет себе язык, чем признается, что это самая сексуальная причёска на всём континенте. Не сдерживая порыва, король касается кончиков его волос и целует их, не разрывая зрительного контакта. В глазах Кейла он видит прямой вызов и томное, вязкое, как патока, желание.       Поднимаясь со своего места издевательски медленно, Хенитьюз наклоняется над ухом Альберу и с излишним придыханием продолжает задавать бессмысленные вопросы вперемешку с насмешками. Он единственный во всём мире, кому дозволено так говорить с королём. Кроссман слишком много прощает мужчине, давая полный карт-бланш. Непосвящённым и вовсе могло бы показаться, что истинные бразды правления в руках этого провокатора. Альберу терпит ещё какое-то время, а после срывается. Жёстко схватив за этот чёртов хвост, маячащий у него перед глазами, он с силой оттягивает голову Хенитьюза назад, в отместку прикусывая кадык. Кейл смеётся, ликуя от своей победы. — Какой же у тебя бесстыжий рот, Хенитьюз, — выдыхая, практически жалуется Альберу. — Вам ли не знать, что я умею делать этим ртом, ваше величество, — сам прекрасно осознавая, насколько двояко звучат его слова, глумится Кейл. — Сущий дьявол, — в восхищении от столь коварной провокации, тянет Альберу, покрывая белую шею россыпью красных отметин-поцелуев. — У меня о вас точно такое же мнение, — с придыханием проговаривает Кейл, когда сосредоточиться не получается. Альберу особенно сильно прикусывает основание чувствительной шеи, и Хенитьюз приглушённо стонет.       В библиотеке всё залито золотом солнечного света, что проникает сквозь окна. Пыль клубится в воздухе как волшебная пыльца, переливаясь разными оттенками жёлтого. Вокруг пахнет временем, старыми истлевшими страницами, оставляя горькое послевкусие на кончике языка. Книги ещё никогда не были свидетелями такого святотатства. Кейл бездумно шарит руками по полкам, задевая случайные корешки бесценных книг. Они падают на землю с глухим эхом, раскрываясь. Иные же, не выдерживают подобного вероломства и рвутся, не в силах сохранить свою целостность. Однако никому до этого дела нет. Возможно позже они почувствуют раскаяние за подобное обращение с вековыми талмудами, но точно не сейчас. Не тогда, когда одежда короля валяется в ворохе несчастных книг, а Хенитьюз так сильно прогибается в пояснице, подстраиваясь под рваный ритм толчков.       Альберу оглаживает впалый живот Кейла, выцеловывает выпирающие позвонки на истерзанной укусами шее. Температура тела Хенитьюза повышается, а вокруг них образовывается едва заметный сквозняк, сдувающий налипшие чёрные пряди Кроссмана набок. В таком состоянии Кейл не может контролировать свои древние силы и их голоса в голове нестройным ансамблем бьют по голове. Он теряется в пространстве, отдаваясь во власть этих странных ощущений. Ему неимоверно жарко, сладко и трепетно. Сворачивающийся внизу живота узел причиняет физическую боль, заставляя молить о разрядке. Кейл с силой впивается ногтями в книжную полку, оставляя после себя глубокие борозды. В тысячный раз говоря себе, что так сильно распалять Альберу — плохая идея, он раз за разом срывает тормоза у этого царского придурка. И скажи кто из них больший идиот.       Пока Кейл пытается связать мысли воедино, Альберу улыбается, приятно осознавая, что их союз, наконец-то даёт свои плоды. Кроссман с первых минут своего появления не чувствует ауры чёрного дракона.