Верность хромой собаки

      В спальне задёрнуты все плотные шторы, погружая помещение в зловещий полумрак. Горит только одна лампа на прикроватной тумбе, но её свет так тускл, что не даёт даже минимальной видимости. Кейлу это, прочем, не мешает. Он сидит на краю постели, где в беспокойном сне мучается Альберу. Они оба давно переступили человеческие пределы, живя непозволительно долго в этом мире. Каждый разменял куда больше, чем столетие, скрываясь от реального мира в деревенской глуши на окраине Роана. И если для Альберу в долголетии нет ничего странного, то Кейл и впрямь не ожидал, что протянет столько. Естественно не без прямого участия древних сил. Не важно, будь это пронзённое мечом сердце или же естественный ход времени, «Энергия Сердца» оказывается куда эффективней, чем изначально знал Хенитьюз. Однако сейчас, в этот самый момент, они проходят точку невозврата.       Кейл касается покрывшегося испаренной лба Кроссмана, смахивая налипшие волосы в сторону. С возрастом Альберу практические не меняется. Он всё так же хорош собой, и парочка другая морщин хуже его никак не делают. Ему едва ли можно дать больше пятидесяти, и даже на смертном одре этот царственный придурок выглядит как с обложки. Хенитьюз невольно сокрушается невероятным генам королевской четы. Некогда обсидиановые, как смоль волосы приобрели оттенок светлого графита. В отличие от него Кейл уже полностью седой. Разве что редкие алые прядки напоминают о былом, но с каждым годом и их остаётся всё меньше.       Чёрные ресницы дрожат, и Альберу приоткрывает воспалённые глаза на мгновение, чтобы вновь их закрыть. Даже такое количество света причиняет ему боль. Кейлу ничего не остаётся, как потянуться к лампе, чтобы погасить. Кроссман понимает всё по-своему и хватает того за руку, из последних сил стискивая запястье. Хенитьюз останавливается, так и не дойдя до тумбы, садится обратно. Он берёт холодную ладонь Альберу в свою и сжимает, тем самым говоря, что уходить не собирается. — Может всё-таки попробуешь поглотить ещё немного мёртвой маны? — без особой надежды в голосе говорит Кейл, и бледные губы бывшего короля кривятся в подобии улыбки. — До последнего пытаешься спасти меня, как мило, — с теплотой отвечает Альберу, понимая, что это и впрямь последнее время, что у них остаётся. — Знаешь ли, меня не шибко радует тягать твоё бездыханное тело по всей округе, — фыркает Кейл, не изменяя себе. — Я хочу пышные похороны, — Кроссман пытается рассмеяться, но выходит только жалкий свист.       Они оба пережили всех своих друзей и близких. Разве что Чхве Хан бесследно пропал, не давая о себе знать. Возможно он нашёл способ вернуться в их мир. Только Раон часто навещает Кейла, как примерный сын, и всегда гордо демонстрирует свои успехи в магии. В таком забытом богом месте, как здесь, это едва ли не единственное развлечение. Осталось не так много людей, которые вообще о них помнят. Так что говорить о пышных проводах не приходится. Какой смысл в богатстве и титуле, когда во смерти ты один? — Даже не рассчитывай, я закопаю тебя у того страшного дерева, поэтому тебе лучше не умирать ещё с десяток годков, царственный ты придурок, — беззлобно бормочет Кейл, стискивая ладонь в своих руках сильнее. Против воли ком в горле душит. Единственный способ справиться с собственной уязвимостью и беспомощностью — сарказм. — Ха, ха, могу себе представить, — Альберу пытается разглядеть лицо Кейла, но тот упрямо отворачивается. — Эй, мой дорогой Кейл…       Альберу обрывается на полуслове, не зная, как правильно выразиться. У них было больше сотни лет, чтобы поговорить по душам, но обоим это кажется излишним. Они оба не верят словам, ценя только поступки. И свою верность друг перед другом они демонстрируют в достатке. Однако, почему-то именно сейчас Кроссману хочется говорить о чём-то нелогичном и субъективном, как шкала измерения любви. А что между ними именно она — он уже давно не сомневается. — Что ты снова напридумывал себе? — горько вглядывается в полумрак Хенитьюз, не желая и дальше смотреть на это мученическое выражение лица. Он тоже прекрасно понимает, что их завтра уже не будет. Да что там завтра, сегодняшний вечер тоже не наступит. — Когда я уйду, даже думать не смей служить какому-то другому господину, — единственное, что приходит в голову Альберу сейчас.       Наверное, потому что именно в таком ключе и построены их отношения. И даже прожита вся жизнь. Кейл тоже это понимает и улыбается, словно время мгновенно отмоталось назад. Туда, где они молоды, амбициозны и полностью погружены в работу. Столько всего было пережито вместе, что одной любовью столь глубокую связь не назовёшь. Это что-то за гранью обывательского понимания. Возможно, родство душ, если душа действительно существует. — Ну что за чушь, — Хенитьюз целует ледяную ладонь, словно снова даёт клятву, совсем как в стенах дворца наследного принца более сотни лет назад. — Вы мой последний и единственный король.       Губы Альберу дрожат в довольной улыбке, когда он закрывает покрасневшие глаза, чтобы больше их не открыть. Последняя мысль формируется в его сознании — о том, что он всегда был прав на их счёт. Друзьями они так и не стали.

***

— Человек, — Раон появляется в воздухе посреди комнаты в человеческом обличии.       Эта форма Раона всё ещё походит на тёмного эльфа. Если бы не его большие голубые глаза, то отличить от их тёмной братии было бы невозможно. Иногда Кейл задумывается, почему этот ребёнок выбрал именно этот облик, который так сильно напоминает ему об Альберу, но так ни разу и не спросил. — Я почувствовал, как пропала духовная нить наследного принца, — по старой привычке зовёт Альберу Раон, опускаясь рядом с Хенитьюзом.       Он кладёт свою голову Кейлу на колено, будто в детстве, и старается приободрить. Но Хенитьюз не двигается. Понуро опущенные плечи делают его вполовину меньше. Кейл прячет своё лицо в ладонях, сам не уверенный, какое выражение у него сейчас. Возможно, ему удалось сохранить бесстрастную маску, а может и вовсе почернел от горя. Сейчас он ни в чём не уверен.       Оперевшись острыми локтями в колени, он будто не в силах выдержать вес собственной головы. Кейл не двигается долгое время и, кажется, даже не дышит. Эта скорбная и отчаянная поза делает его в глазах Раона самым одиноким человеком на земле. — Человек? — неуверенно зовёт дракон, когда последние капли магической ауры Альберу покидают его хладное тело. — Дай мне ещё немного времени, — голос Кейла на удивление спокойный и ровный. Словно это единственное, что ему доступно в данный момент.       Он ещё долгое время остаётся совершенно недвижим, чтобы потом устроить самые пышные похороны своего единственного короля.       Под сенью цветущей вишни чёрное мраморное изваяние усыпано нежными белыми лепестками. Кейл прислоняется лбом к холодному камню, глотая невысказанные ранее слова. Он ни о чём не сожалеет. Хенитьюз знает, что они встретятся в следующей жизни. Наверное, он уверен в этом больше, чем в чём-либо на свете. Потому что этот царственный придурок просто не может оставить его в покое. Альберу обязательно помешает прожить Кейлу спокойную жизнь бездельника. — Приятных снов, мой король.