Верность хромой собаки

      Чаепитие в беседке в саду дворца королевы — это традиция четы Кроссманов с момента рождения Александра. Не важно, настолько занят каждый из членов семьи, они обязательно должны были дважды в неделю присутствовать на нём. Даже Альберу, который порой не имеет возможности поспать и пару часов от навалившихся дел, ни разу его не пропустил. В это священное для всей семьи время они беззаботно болтают за чашкой чая с пирожными, делясь последними новостями своей жизни. И всё прекрасно в этой уютной идиллии сплочённости и родства, кроме одного. Кейл абсолютно не понимает, почему он тоже обязан присутствовать на этом чёртовом чаепитии и терпеть войну взглядов отца и сына, которая всегда заканчивается его головной болью. — Поэтому я и считаю, что разумней всего поступить именно так. — С непроницаемым лицом, лучившимся доброжелательностью, заключает Александр. — Хо, интересная мысль, — отвечает Альберу, кивая. — Тебе уже семнадцать лет, и ты способен генерировать такие смелые, я бы даже сказал, провокационно-вульгарные мысли. Однако, пока я король, не бывать этому безобразию в моём королевстве. — Отец, ваши взгляды на жизнь уже устарели, — с притворным сочувствием говорит наследный принц. — Вам пора дать дорогу молодым и амбициозным.       Они зеркалят доброжелательные фальшивые улыбки друг друга. И если Шарлиз смеётся в кулачок, умиляясь отношениям отца и сына, то у Кейла кусок в горло не лезет. Эти светлые, на первый взгляд, лица, в любой момент превратятся в маски дьявола. От их «лёгкой» дискуссии за километр разит холодом и скрытой враждебностью. Словно два яростных тигра под личинами пушистых овец. — Господин Хенитьюз, вам нравится этот сорт чая? — привлекает внимание Шарлиз, желающая обсудить новый купаж чая. — Его величество привёз его специально для меня с прошлого осмотра земель. Разве он не мил? — Ха-ха, мой король всегда так чуток к другим, — Кейл отвечает ей такой же широкой улыбкой, что красуется на лицах Альберу и Александра. Хенитьюз с отчаянием думает, что эти два дьявола плохо на него влияют. — Это такое счастье быть любимым, — мечтательно прикрывает глаза Шарлиз. Александр чуть вздрагивает от её слов. Альберу сидит абсолютно невозмутимо и не отрывает взгляд от тарелки с пирожным, будто этот разговор не касается его и вовсе.       Её длинные ресницы дрожат, а рот приоткрывается в смущённом смехе. С возрастом у её глаз появилась сетка смешливых морщинок, доказывающая, что свою жизнь она проживает в счастье. Неприятный осадок на душе остаётся от слов королевы, но Кейл ни коем образом не выдаёт своих чувств. Он смотрит только на Шарлиз, полностью игнорируя пытливые взгляды отца и сына ему в затылок. — Наверное, это восхитительно. — Ох, не подумайте ничего плохого! Я не хвастаюсь, просто, — она кидает робкий взгляд через стол в сторону Альберу. Тот его ловит и мягко улыбается. Как обычно. — Я не хвастаюсь, но… Вы ведь не молоды? И уже не так по-мужски сильны?       Кейл давится чаем, выплёвывая его на стол. Последнее, что он ожидает от этих семейных посиделок, так это обсуждения его мужского достоинства. Александр от неожиданности широко раскрывает рот, не веря в бестактность матери. Он крайне смущён. Альберу же в открытую веселится. Если раньше он старался скрыть улыбку или смех за кашлем, то тут заходится громким смехом. Это самое весёлое их чаепитие из всех. Где он ещё вдоволь налюбуется смущённым и раскрасневшимся Кейлом при свете дня? — Не поймите превратно, просто вам ведь уже… эм, за пятьдесят? Вы выглядите очень молодо! Не больше чем на тридцать! — начинает бессвязно лепетать Шарлиз, теряясь в своих мыслях. Она начинает паниковать, не зная, куда деть глаза. — К чему вы клоните, ваше величество, — мягко приободряет её Хенитьюз, чувствуя, как от смущения пылает даже шея. — Просто, ну… у вас ведь нет настоящих наследников? — прикрыв покрасневшее лицо веером, наконец-то выдавливает Шарлиз. — Было бы им что наследовать, — Кейл откидывается на спинку стула и закидывает ногу на ногу. Это начинает его порядком раздражать. — Граф я только на бумаге. Этот титул дал мне его величество, чтобы сохранить позицию советника. Он не наследуется и я не могу его кому-либо передать. Настоящий титул герцога семьи был унаследован моим младшим братом. Сейчас я ни коим образом не касаюсь управления землями Хенитьюз. — Я не знала, что ваша ситуация так сложна, просто, вам же одиноко, — тушуется Шарлиз, не понимая, зачем идти на такие сложности. — Со всем моим уважением, королева, но это не вам решать, — он не смотрит ни на кого из собравшихся. Его взгляд рассеянно бродит по кустам роз за спиной Шарлиз. — Но вам следует хотя бы жениться! — от её настойчивости у мужчины сводит зубы. Впервые он одаривает Шарлиз настолько холодным взглядом без капли доброжелательности. Словно она в мгновение потеряла всё его расположение, которого удалось добиться за последние девятнадцать лет. — Тогда я выйду за дядю Кейла, — очаровательно, как маленькая птичка, говорит только проснувшаяся Майя.       Она встаёт с колен Шарлиз и подбегает к Хенитьюзу, падая в его объятия. Как единственная принцесса королевства Роан, она очень набалована. Её обожают абсолютно все, включая отца и старшего брата. Майя со всей своей детской непосредственностью целует Кейла в щёку, крепко обнимая за шею. Атмосфера в мгновение ока разряжается. — Вы забрали первый поцелуй принцессы, как достойный дворянин вы должны взять на себя ответственность и жениться на мне! — она звонко хохочет, и Хенитьюз просто не может не ответить улыбкой на этот смех. — Ты опоздала, сестра, дядя Кейл уже принадлежит нашему великолепному отцу, — мрачно булькает в кружку Александр. — Что? — на выдохе восклицает Шарлиз. — Что? — невинно хлопает Александр, расплываясь в милой улыбке.       Кейл горько вздыхает, отпуская Майю на землю и встаёт. Раздражение растекается по телу, делая его тяжёлым, словно налитым свинцом. Ему неприятны эти чувства, он хочет от них скорее отмыться. Хенитьюз принципиально не смотрит в сторону Альберу, точно зная, что тот снисходительно улыбается Шарлиз. Назовите день, когда этот царственный придурок так раздражающе не улыбается и Кейл отметит его в календаре на ряду с национальным праздником.

***

— Папочка, неужели дяде Кейлу снова нужно уходить? — хмурится Майя, сидя на коленях Альберу.       Тот ласково гладит её по вьющимся светлым волосам, баюкая принцессу в своих объятиях. Александр подаёт ей кукол, с которыми малышка ещё пару секунд самозабвенно играет. — Да, дорогая, ему нужно возвращаться домой, — воркует с малышкой, которая очень серьёзно кивает на его слова. — Но он же обещал прийти поиграть с тобой ещё, не расстраивайся, младшая сестра, — боясь, что она снова расплачется, Александр отвлекает её на кукол в своих руках. — А если мы чисто случайно сожжём дом дяди Кейла, он же останется с нами навсегда? — её невинный детский голосок вызывает озноб у обоих. В ясных зелёных глазах малышки явно прослеживается тень недобрых намерений. — Кхм, — давится Александр, пока Альберу ошалело смотрит в затылок своей дочери. А ведь этому демонёнку нет и восьми лет!       Отец и сын отчётливо осознают, что в будущем их маленькая принцесса вырастет страшной женщиной. Пока Кейл о чём-то неспешно разговаривает с Шарлиз, Альберу кидает на него сочувственный взгляд. Как он вообще мог забыть, что Майя тоже его ребёнок.

***

— Ах, — Шарлиз блаженно прикрывает глаза, наслаждаясь пропитанным теплом майским воздухом. — Сегодня такая прекрасная погода.       Кейл ничего не отвечает, стоя подле неё. Ему хочется как можно скорее забрать Раона и покинуть это место. Хотя бы на сегодня. Он всё ещё ощущает себя грязным от тех неприятных чужеродных эмоций, которые он вынужден сегодня испытывать. Хенитьюзу некомфортно рядом с королевой, будто от её былого кроткого очарования не остаётся и следа. Перед ним не та молоденькая девушка, что так восторженно смотрела на короля, держа его руку в храме. Сейчас Шарлиз куда взрослей, у неё двое детей и почти двадцать лет брака за спиной. Даже самая наивная простушка с таким опытом из травоядного превратится в хищника. Наверное, Кейл просто не видел этих постепенных перемен или не желал видеть вовсе. Его жизнь всегда была похожа на гонки со временем, где он пытается всё успеть: спасти мир, помочь товарищам, защитить королевство… Он успевал всё, разве что спасти самого себя у него никогда не выходило. И даже сейчас, вместо того чтобы развернуться и уйти от неприятного разговора, упрямо стоит на месте. — Простите меня, — тихо говорит Шарлиз. — Я была бестактна по отношению к вам, просто… Знаете, я чувствую с вами душевное родство.       Она смотрит на Альберу, что нежно гладит Майю по голове и о чём-то с ней беседует. Александр рядом всеми силами старается развеселить сестру, втягивая в игру с куклами. Кейл с щемящим сердцем также смотрит в их сторону. Наверное, такого Альберу он тоже видит только в окружении детей. Счастливого и искренне доброго. Кроссман считает своих детей настоящим сокровищем. И если падёт Роан, погибнет королева или в геенне огненной сгорит сам Кейл, но его дети будут в безопасности, он сможет всё это пережить. — Мы оба любим не тех людей, — в её словах чувствуется бездонное одиночество, и Хенитьюз наконец-то поворачивается к ней. — Мы так искренне и самозабвенно любим тех, кто нас не любит. — Это наш собственный выбор, — на грани слышимости шепчет Кейл. — Верно, просто иногда, наблюдая за тем, как они все вас обожают, я всерьёз задумываюсь, а не вы ли настоящая королева, ха-ха, — смех Шарлиз механический, в нём нет ни грамма веселья. — Я чувствую с вами родство. Ведь вы дали клятву даме, которая не осталась с вами. Вложили в её руки своё сердце, не требуя быть с вами взамен. Даже готовы были выразить непочтения королеве, но не предать свои идеалы. Вы потрясающий человек. Я правда восхищена.       Кейл ничего не говорит. — Я считаю свой брак крайне удачным. Редко, когда политические браки аристократов бывают такими, как у нас с его величеством. Он очень мягкий и добрый человек. Всегда говорит, что благодарен мне за детей и уважает меня, как равную. Однако… я становлюсь жадной, — шепчет Шарлиз. — Мне мало всего этого, потому что я по-настоящему люблю своего мужа и жажду его взаимности. Не подумайте, я знаю, что любовницы у знати — не редкость. И даже у королей допустимо многожёнство, просто… Во мне зарождается ревность каждый раз, как он начинает думать о «ней». Просто интересно посмотреть в глаза этой распутницы. — Кхм, — прокашливается Кейл. Иронично, что эта самая «распутница» слушает её душевные терзания в данный момент. — Его величество никогда не смотрел на меня такими глазами, какими смотрит в пустоту, вспоминая её образ. Словно другой человек, которого мне никогда не достигнуть. Вам, наверное смешно, что я так ревнива. Покинутая жена при живом муже, — едкая улыбка касается её губ, и от искрящейся ревности в зелёных глазах Хенитьюз испытывает неприязнь. — Но вы-то должны меня понять! Вы точно такой же! Вы так же любите ту, кто никогда не будет вашей! Что прямо сейчас томится в объятиях другого!       Лицо Кейла бесстрастно, и по-лисьи хитрые глаза, смотрят на королеву сверху-вниз. В отличие от неё, он никогда не жалуется на обстоятельства. Если его что-то не устраивает, он меняет всё собственными руками. Кейл никогда не просит любви или признаний. Не заставляет быть с ним и не удерживает. В нём слишком много гордости и чувства собственного достоинства. Именно поэтому, стоя сейчас перед Шарлиз, он не чувствует себя виноватым. Не его вина, что Альберу выбирает не её. Не его вина, что она так долго страдает от безответной любви. Не его и не Альберу, потому что тот сразу дал понять, что полюбить её как женщину не сможет. Да, он благодарный муж, который делает всё для своей семьи. Кроссман уже принёс в жертву очень многое ради процветания народа. И Кейл его понимает и никогда не осуждает за этот выбор. Будь он на месте Альберу, то поступил бы также. И хоть раньше для Кейла… нет, для Ким Рок Су была даже не допустима мысль об измене или обмане своей второй половинки, здесь он смотрит на вещи по-новому. Каждый из них верен друг другу по-своему. Кто-то отказывается от всего, как Хенитьюз, посвящая себя целиком и полностью. А кто-то вынужден скрываться всю жизнь, как Альберу, без возможности даже рассказать о своём настоящем происхождении. Сколько сил они оба приложили, чтобы сейчас эти счастливые дети не тревожились о своём внешнем виде. На какие только ухищрения не шли и каких сил не искали ради беззаботных улыбок. Никому этого не понять. А Шарлиз даже и не пытается.       Она ни разу не проявила участия в жизни Альберу. Возможно, если бы она отринула свой «неземной» образ прекрасной куклы раньше и попыталась хоть что-то сделать во благо королевства, то Кроссман полюбил бы её. Искренне, по-настоящему. И всё же, всё, что делает Шарлиз — клянёт эфемерную «её», сокрушаясь на бесчувственность мужа. Настолько изнеженная королева просто ждёт, что всё упадёт ей в протянутые ладошки. Пока Кейл своими собственными руками рыл могилы для своих товарищей на поле боя и убивал одного за другим во славу своего королевства, она хлопала веером ресниц и вкушала новые купажи чая. — Я так не считаю. — Наконец-то говорит Кейл, собрав в кучку все роящиеся в голове мысли. — Мы взрослые люди и сами принимаем решения. Только нам отвечать за то, как прожить собственную жизнь. Меня никто не принуждал давать клятву и вверять сердце в чужие руки. Я ни разу не пожалел о сделанном и, вероятнее всего, не пожалею. Мои чувства никогда меня не тяготили, и отмотай время назад, я сделаю всё точно так же. Моя любовь в объятиях других? Что ж, славно, если это приносит ей счастье, пусть так. Повторюсь, мы ответственны только за собственные поступки. Просто каждый из нас делает свой выбор. — Ха, на вашем фоне я кажусь ужасной женщиной, — горько улыбается Шарлиз. В её глазах, которые Хенитьюз когда-то считал прекрасными как драгоценные изумруды, пролегают уродливые тени ревности и ненависти. — Пусть так. Однако, знаете, как бы сильно король её ни любил, он всегда возвращается ко мне.       От гордости и жадности в её голосе Кейл впервые испытывает к этой женщине такое сильное отвращение. Из прекрасной феи она прямо на глазах превращается в ведьму. Не даром говорят: у ревности уродливое лицо. Хочется сплюнуть этот кислый привкус уксуса на языке, но мужчина сдерживается. Отворачиваясь от миловидного профиля королевы, он тут же встречается взглядом с Альберу. И злобное удовлетворение растекается по телу приятной истомой.       Пусть Шарлиз верит, что он всегда возвращается к ней. Ведь Кейл знает, что на самом деле глаза Альберу видят только его.