Верность хромой собаки

— Это же не внебрачный ребёнок Хенитьюза? — спрашивает Альберу, сонно потирая глаза.       Последний, кого он ждёт перед дверью своей спальни в четыре утра — это Чхве Хан с ребёнком. Что всё это время делает охрана дворца, он не знает, но обещает себе, что утром с ними разберётся. Хотя судить их за то, что они не остановили мастера меча со своим-то уровнем, несправедливо. Однако для виду могли поднять чуть больше шума. Тем временем малыш, держащий за руку Чхве Хана, не говорит ни слова, делая своё маленькое тельце как можно незаметней. И только большие карие глазища, как у оленёнка, смотрят на Кроссмана с подозрением и любопытством. Король ещё не до конца проснулся, и всё увиденное кажется странным сном. — Нет, это и есть господин Кейл, — говорит Чхве Хан, нежно убирая закрывающую глаза чёлку малыша. Тот щурится, выказывая тем самым нетерпение. Альберу ощущает, как у него от волнения начинается изжога. — Что случилось? — всё ещё держа ночного гостя в дверях, спрашивает Альберу, не сводя глаз с маленького Кейла. — Пока мы выслеживали остатки Руки, к нам попал артефакт. Он среагировал на древнюю силу господина Кейла, и тот превратился в ребёнка, — с сожалением говорит мастер меча, ощущая вину за то, что не сберёг Хенитьюза. — Я хотел привести его в поместье, но он всегда говорил, что в случае непредвиденных обстоятельств идти прямиком во дворец. Ведь это самое защищённое место в Роане.       Видя, как сверкают глаза Чхве Хана от святой уверенности в собственных умозаключениях, Кроссман не в силах сдержать горестного вздоха. Если в понимании этого наивного мечника Кейл выразился как: «Я доверяю ему собственную безопасность», то дословно Хенитьюз имел в виду: «Если случилась какая-то неприятность, то я не хочу страдать один. Ты тоже должен поработать, царственный придурок». И всё же, замечая весь этот восторг и раболепное обожание со стороны Чхве Хана, даже у Альберу не повернётся язык сказать правду. — Что же, тогда я его забираю, — когда рука Кроссмана тянется к маленькому Кейлу, тот едва заметно вздрагивает и крепче впивается своими маленькими пальчиками в обёрнутый вокруг его тощего тельца плащ мечника.       Он смотрит своими большими глазами на Альберу с опаской. Его алые пряди едва прикрывают затылок, и Кроссман уже тысячу лет не видел его волосы настолько короткими. В нём угадываются черты взрослого Кейла, однако та трепетная уязвимость играет на сердце короля, как на органе. Задевая самые глубинные и неизведанные струны души. Когда маленький Хенитьюз, неуверенно оглядываясь на Чхве Хана, делает шаг на встречу Альберу, у того сердце пропускает удар. Он никогда не любил детей и своих заводить ни при каких обстоятельствах не планировал. Однако, в этот момент один из оплотов его уверенности не то что колеблется, он разлетается вдребезги. Этот насупившийся ершистый мальчонка в глазах Кроссмана выглядит очаровательно. — Ваше величество? — видя странный блеск в глазах короля, Чхве Хан не уверен, что приводить Кейла в таком состоянии было хорошей идеей. — Я позабочусь о нём, — возвращая себе привычное самообладание, Альберу дружелюбно улыбается, беря ребёнка за руку, втягивая в комнату. — Можешь ни о чём не волноваться. А теперь ступай, будет плохо, если тебя поймают за незаконным проникновением.       Чхве Хан неуверенно смотрит на хмурого мальчонку и не может отогнать чувство, что совершает огромную ошибку. Но менять уже что-то поздно. Дверь закрывается прямо перед его носом. В спальне остаются только маленький Кейл и Альберу. Если перед Чхве Ханом король выглядит уверенным, то оставшись наедине с малышом, немного теряется. До этого у него не было опыта по уходу за детьми. Правильней всего было бы передать его в руки кормилицы и горничных, однако это же Кейл… Одно только это априори повышает значимость ребёнка, и просто доверить это крайне беззащитное существо кому-то постороннему опасно.       Пока Кроссман хмурится, размышляя, как лучше поступить в данной ситуации, сам «Кейл» неловко осматривается, переминаясь с ноги на ногу. Этот мир его пугает. Люди вокруг него странные, зовут его другим именем и говорят непонятные вещи. В приюте он ощущал себя несчастным и старался не привлекать взглядов других, здесь же люди будто сделали Ким Рок Су центром своего внимания, поселяя лишь тревогу. И даже этот мужчина, принёсший его сюда, смотрит на него совсем другим взглядом, какого малыш никогда не видел в своей жизни. Без жалости к сироте, без презрения и насмешки. Он был таким тёплым, что ребёнок теряется каждый раз. Что-то сдавливает его грудь, и хочется плакать. Но Рок Су не может себе этого позволить, ведь слёзы — это признак слабости, на которую у него нет права. И сейчас, находясь в полном смятении и страхе перед неизведанным, он не знает, что делать. Единственное, что ему остаётся — не выказывать страха и встречать все трудности лицом к лицу. — Ох, — наконец произносит мужчина перед ним и подходит ближе.       Рок Су воинственно вскидывает голову и замирает. Ему ещё никогда не доводилось встречать настолько красивых людей. Мужчину перед ним окружает приятный свет, а голубые глаза излучают мягкость. Когда он улыбается, бешено стучащее сердце ребёнка чуть успокаивается. От одного присутствия Альберу Ким Рок Су расслабляется. На подсознательном уровне он чувствует, что не должен бояться. Этот человек ему не враг, не обидит и не сделает больно. Но годы, прожитые в ужасных условиях, научили его осторожности и недоверию к незнакомцам. — Кейл, — мягко зовёт его король, и ребёнок никак не реагирует, продолжает смотреть своими большими глазищами, до краёв наполненными интересом и страхом. — Ох, точно, тебя же зовут Ким Рок Су? Да?       Дыхание у малыша перехватывает от того, что кто-то с такой добротой произносит его имя. Не для того, чтобы отругать, оскорбить или унизить. От этого его маленькое тельце начинает дрожать, и он сильнее впивается пальцами в плащ, до онемения. Он не может позволить себе привязаться к нему так просто. — Вы знаете? — он старается, чтобы голос не дрожал, но ничего не получается. — Конечно, мы с тобой друзья, — Альберу подходит на шаг ближе, стараясь не спугнуть ребёнка перед ним, который, кажется, что вот-вот развалится, стоит пальцем тронуть. — Тебе, наверное, страшно? — Я не боюсь, — упрямо выпятив подбородок, говорит Рок Су. От его попыток выглядеть взрослым и ни капли не напуганным, у Альберу щемит сердце. — Это место немного отличается от того места, где ты жил раньше, не правда ли? — Кроссман встаёт на одно колено и наклоняется, чтобы быть на одном уровне с ребёнком. — Да. Вы все здесь какие-то странные, — кивает Ким Рок Су. — Я понимаю, поэтому буду защищать тебя. Рядом со мной ты можешь ничего не бояться, — протягивая руку, чтобы коснуться алой макушки, он негласно просит разрешение на это. Рок Су сверкает грозным взглядом, но от прикосновения не уворачивается. — Почему? — всё-таки задаёт вопрос, и Альберу мягко треплет его по волосам. — Потому что я твой король, — Кроссман красиво улыбается, и малыш с невольным восхищением смотрит на этого образцового взрослого. — Король? В Корее нет короля, — хмурится дитя, и Альберу улыбается чуть сильнее, видя, что этот графский ублюдок с детства не меняется. — Это не Корея, мы в королевстве Роан, где я правящий король, Альберу Кроссман, а ты, — он смотрит на ребёнка изучающим взглядом, и тот отвечает ему крайним недоверием. — Граф Кейл Хенитьюз, ныне занимающий должность моего советника и главнокомандующего армией. — Дядя, вы сумасшедший? — Ким Рок Су делает шаг назад. От слов этого человека у него мурашки бегут по телу. Он точно какой-то придурок. Можно ли вернуть предыдущего парня, похожего на собаку? — Ха-а.       Альберу хочется грязно выругаться, но не при ребёнке же. На него словно сваливается вся бренность бытия. Даже мелким он умудряется сводить его с ума и называть сумасшедшим. Чёртов ублюдок. Глядя на неприязнь в свою сторону на очаровательном маленьком лице, Кроссман ощущает, что его ждёт сложная ночь.

***

— Это..? — Клод не находит в себе красноречия, чтобы сформировать роящийся в его голове вопрос. Маленький мальчик лет шести смотрит на него настороженно, держась на расстоянии. — Разве он не милашка? — улыбается Альберу, весь его кабинет завален игрушками и детскими книжками. Он даже поставил маленький стол и стульчик для ребёнка рядом со своим. Пусть Кейл его и игнорирует. — Ваше величество, вы же не надругались над родом Хенитьюз? — с опаской спрашивает секретарь, косясь на маленького Кейла. — Что за вздор, разумеется нет, — фыркает Кроссман, отметая эту абсурдную идею. — Тогда, это внебрачный ребёнок отца господина Хенитьюза? — делает ещё одну догадку, и Альберу удивлённо на него смотрит. — У тебя нет предположения, что это ребёнок самого Кейла? — Ваше высочество, господин Кейл не такой человек.       Со страстью говорит Клод, кладя руку на сердце. Кроссман даже немного расчувствовался от такой уверенности своего подчинённого в его любовнике, делая вывод, что он правильно выбирает людей. Однако ему невдомёк, что за этими словами кроется совсем другой посыл. Клод абсолютно точно уверен, что если бы у Кейла был ребёнок, то их сумасбродный король поднял бы весь Роан на уши, крича, что это государственная измена, а не спокойно бы играл роль няньки. — Всё же, где вы украли этого ребёнка? — как ни посмотри, а малыш был копией Хенитьюза. Клод сглатывает вязкую от напряжения слюну и решается задать ещё один вопрос. — Я, конечно, уверен, что это невозможно, но… это же не новый наследник престола? Вы ничего не сделали с господином Кейлом?       Альберу широко распахивает свои голубые глаза от удивления. Не столько от абсурдного предположения секретаря, сколько от упущенной возможности её воплощения. Он не рассматривал ситуацию под таким углом. Кроссман никогда не хотел заводить детей и обрекать их на такое же «проклятие крови», с которым борется сам. Однако, видя эти пухлые и румяные, как наливные яблочки, щёчки, недоверчивые глаза и уязвимо-грозное выражение лица, его сердце тает. Если бы их дети были похожи на Кейла, это было бы крайне забавно. — Это и есть Кейл, — улыбается Хенитьюзу искренней ласковой улыбкой Кроссман, и ребёнок передёргивает плечами от холодка, скатывающегося по спине.       Ребёнок смотрит на него своими холодными карими глазами столь выразительно, что это говорит громче слов. Кейлу некомфортно от излишней опеки Кроссмана, но поделать он ничего с этим не может. Если он будет отвергать Альберу слишком сильно, ему наверняка придётся несладко? Всё-таки на данный момент Кроссман его опекун и, что страшнее, король этой страны. Стоит ему попробовать полностью игнорировать Альберу, всё сияющее великолепие тут же тухнет. Ощущая на себе тяжелый взгляд побитой собаки, Хенитьюз не раз задаётся вопросом, а всё ли в порядке с королевством при таком правителе? Если всё, что рассказывает этот человек, правда, то у этого Кейла тяжёлая жизнь, которой можно только посочувствовать. Альберу тянет к нему руку, и мальчик устало теребит алые волосы на затылке, не подходя. Видя эту односторонне-сладкую атмосферу, Клод сочувствует маленькому Хенитьюзу глубоко в своём сердце. И всё же эта ситуация в разы лучше, чем если флирт этих ублюдков перешёл бы на новый уровень, к которому он не готов. — Кейл, иди ко мне на ручки, — воркует Альберу, и мальчик смеривает его тяжёлым взглядом из разряда: «Ты сейчас серьёзно, старик?». — Не хочу, ваше величество, — как отрезает Кейл, а глаза такие же стылые, как лёд в стакане с соком.       Из-за своего маленького возраста Кейл очаровательно картавит и проглатывает некоторые звуки в словах, чем ранит сердце короля очередной стрелой обожания. После той ночи прошло несколько дней, и он успевает поднять на уши всю дворцовую прислугу в поисках всего необходимого для шестилетки. Кроссман одевает его точно так же, как ходят все дети дворянского сословия: белоснежная рубашка с кружевным жабо и брошью с голубым аквамарином, классические чёрные шорты, жилетка, высокие белые гольфы чуть ниже колена с подтяжками. Вылитый отпрыск благородного дома. — Кейл, я же просил звать меня не ваше величество, а дядя Альберу, — с той же мягкостью, от которой у Клода засахарились миндалины, продолжает Кроссман. — Ну же, иди к дяде Альберу на коленочки.       Он хлопает ладонями в белых перчатках по своим коленям, приглашая. Кейл снова не по-детски устало вздыхает. Словно не оставляя себе выбора, он закрывает книжку с картинками и спрыгивает с дивана, который слишком для него высок. Нехотя плетётся в сторону довольного Альберу, который получает явное удовольствие, заставляя делать Кейла то, что он не хочет. Он вообще уверен, что они были друзьями? Разве это не отношение кровных врагов?       Альберу по-настоящему сложно найти подход к этому закрытому и подозрительному ребёнку. Он очень тихий, никогда ничего не требует и не просит у других. Проводит время за чтением книг или игрой с мягкими игрушками. Кроссман не уверен, так ли должен вести себя среднестатистический ребёнок шести лет? Эти мысли тревожат его, но ему не с чем сравнивать. Себя он в таком возрасте не помнит, да и его воспитание в корне отличается от обычного. И всё же, разве дети не должны больше шкодничать и капризничать? Что же случилось в жизни этого дитя, что он с такой опаской принимает элементарное добро? Насколько гнилые взрослые в том мире Кейла? Пусть поначалу Хенитьюз ни в какую не хотел общаться с Кроссманом, но постепенно начал принимать Альберу, как взрослого, которого можно терпеть. — Ваше величество, — лицо Клода настолько перекошено, что вызывает реальные опасения не вернуться в первоначальный вид. — Пусть вы король, но я не уверен, что такие отношения допустимы как в моральном, так и в законодательном плане. Ради богини, не падайте ещё ниже, чем сейчас. — Что за чушь ты несёшь? — возмущается Альберу, когда Кейл наконец-то подходит к нему, и тот сажает его на свои колени. Зарываясь лицом в мягкие волосы, улыбаясь от щекочущего чувства. — Лучше скажи, приготовил ли ты всё, что я просил? — Да, сейчас принесут полдник для господина Кейла и… — он медлит, так как в дверь как раз стучат. Горничные заходят с тележками и с бесстрастными выражениями лиц ставят подносы на рабочий стол. Клод в последний момент успевает вытащить документы из-под тарелок. — Магические видеонакопители тоже. С большим объёмом хранилища. — Отлично, доставай, — кивает Альберу, давая Кейлу в руку маленькую детскую вилочку. — Нам нужно успеть наделать записей до того, как Раон вернётся с Розалин для деактивации артефакта.       Включив запись, он с умилением наблюдает, как Хенитьюз старается наколоть на вилку помидорку черри, но та каждый раз от него ускользает. От досады надув свои пухлые щёчки, он с грозным сопением пробует ещё и ещё. Клод с сомнением наблюдает за довольным улыбающимся королём, думая, не тронулся ли он часом головой окончательно. Секретарю прекрасно известно о нейтральном отношении Кроссмана к детям и категорическом отказе заводить собственных. То, что происходит сейчас — вещи за гранью его понимания. — Вы не думаете, что после такого господин Хенитьюз сбежит от вас? — помидорина вылетает из тарелки и катится по ковру, ребёнок прикусывает губы от обиды. — Разве что он найдёт способ сбежать от меня в другой мир, в ином случае я его везде найду, — аккуратно нарезая помидоры в салате Кейла, мягко угрожает Альберу. — Если бы такой телепорт существовал, я бы воспользовался им первым, — сквозь зубы говорит Клод, всё-таки умиляясь видом нахмуренного Хенитьюза. Секретарь уверен, что как только этот демон вернётся в своё нормальное состояние, в королевском дворце разразится ад. — Что? — переспрашивает Альберу. — Что? — вторит ему Клод, делая искренний вид недоумения.       Альберу начинает подозревать, что разбаловал не только Кейла.

***

      Возможно, брать ребёнка, который не до конца адаптировался в новом мире, во дворец — не самая хорошая идея. Даже Альберу это прекрасно понимает, но оставить его одного тоже не может. Стоит ему потерять Хенитьюза из поля своего зрения, он начинает тревожиться. Конечно, Кейл не высказывает на прямую свои волнения, но так как Кроссман на данный момент единственный взрослый, которого он принимает, он нервничает, оставшись один. Естественно, брать его на собрания со знатью не получается, и Альберу вынужден оставлять дитя на попечение слугам. Кейла это устраивает. Вопреки маленькому телу, у этого ребёнка уже проявляются задатки нерушимых стержня и воли, выкованных в сражениях с монстрами в будущем. От дерзкого и бесстрашного Кейла Хенитьюза в этом тощем малыше было больше, чем в его оригинальной версии до попаданчества. Даже его огромные глаза смотрят с неподдельной хладной уверенностью.       Он старается не доставлять неприятностей, быть послушным и лишний раз не тревожить Альберу. Заперевшись в комнате, которую ему выделили, Кейл смотрит на сад через окно в ожидании возвращения короля. Меж цветами летают белые и жёлтые бабочки, кружась в танце друг с другом. Хенитьюз смотрит на эту спокойную и мирную картину, удивляясь, как же всё-таки отличается этот мир от его настоящего. Может ли всё это быть просто сном? Как он вообще умудрился попасть сюда? И сможет ли он вернуться обратно? — Да и нужно ли? — бормочет себе под нос Кейл, продолжая наблюдать за бабочками, откусывая ещё один кусок от сочного яблока.       В саду цветет неописуемое множество цветов, которых раньше он никогда не видел. В его голове появляется мысль прогуляться и, возможно, расхитить несколько клумб, но он тут же отбрасывает эту мысль. Он взрослый. Что бы с ним ни случилось, он со всем справится и не будет совершать необдуманных поступков. Это он чётко выучил. Неважно, в каком мире он живёт, законы выживания от этого не меняются. — Когда же вернётся этот сумасшедший старик, — бормочет себе под нос Кейл, откусывая ещё один кусок.       Ким Рок Су не знает, правильно ли это — так быстро довериться незнакомому человеку. Он даже соглашается на то, чтобы отзываться на диковинную кличку «Кейл», потому что так просит этот человек. Но всё, что он знает наверняка, так это то, что большая ладонь Альберу очень тёплая. Взъерошив свои короткие волосы на затылке, он будто старается прогнать эти ощущения чужого тепла и доброты. Как бы Ким Рок Су ни старался, он не мог возненавидеть этого безумного короля.

***

      Уже пятнадцать минут Альберу смотрит поверх документов за играющим в углу Кейлом. Тот строит башенки из кубиков, пытаясь сконструировать что-то вроде дворца. Мальчик, усердно трудясь, хмурится, пухлые щёчки, похожие на рисовые клёцки, грозно надуваются. Зависнув от созерцания столько очаровательного зрелища, Кроссман пугается собственной мягкости. Кажется, если Кейл возьмёт сейчас меч и устроит кровавую резню, Альберу только потреплет его по волосам и попросит быть осторожным. Только б не поранился сам. Ощущая себя безнадёжным взрослым, король впадает в меланхолию, закапывая себя в яме самоанализа. Он совсем упустил из виду момент, когда этот графский ублюдок окончательно свёл его с ума. — Ха-а, — словно почувствовав всю тяжесть мира на своих плечах, вздыхает Альберу. — Кейл, тебе помочь?       Ребёнок кидает на него неоднозначный взгляд через плечо. Всем своим видом выражая независимость и самодовольство. Если раньше Альберу думал, что это надменное и дерзкое поведение сформировалось со временем, то сейчас видит, что Кейл такой с самого детства. Было ли такое, что когда его рожали, он ударил повитуху первый, чтобы кричала уже она? — Разве ты дотянешься до вершины, — беззлобно смеётся над потугами Хенитьюза дотянуться до верхушки. — Мне не нужна помощь!       Башни получаются выше самого ребёнка на несколько голов. Тот тянется на носочках, стараясь достать трясущимися от напряжения руками до вершины, ничего не порушив. Альберу только удивляется упёртости этого малыша и встаёт из-за стола. Одна из самых прекрасных вещей во всей этой ситуации с проклятием — это бесконечные возможности дразнить Хенитьюза. И если со взрослым он должен считаться, в ином случае за сохранность своего королевства (да и целого континента) он отвечать не может. Маленькая же версия дьявольского главнокомандующего не только до абсурда умилительна в своей ершистости, так ещё очень лёгкая и беспомощная. Именно этим и пользуется Кроссман, поднимая мальчишку без спроса. Тот бултыхает ногами в воздухе от возмущения, чуть не сшибая всю конструкцию подчистую. Альберу смеётся, обнимая буянящего и краснеющего от смущения мальчишку в своих руках. — Ваше величество… что вы делаете? — входит в кабинет Клод и от одного взгляда на эту странную идиллию кисло морщится. — Держу Кейла, который держит кубики, — беззаботно отвечает Кроссман, пожимая плечами. — О, вижу вам безумно весело, — с чопорной иронией говорит секретарь, поправляя сползшие очки. — Это довольно забавно, да, Кейл? — щипая пухлые щёчки, потешается над уставшим и обессилившим Хенитьюзом. — Совсем не весело, старикан! — рычит как разъярённый волчонок Кейл, повиснув в чужих руках плюшевой куклой. — И что же тут забавного? — горестно думая о раннем слабоумии его правителя, Клод сочувствует несчастному ребёнку, хлебнувшему любви Альберу. — Как что? Когда Кейл взрослый, мне приходится идти на всяческие ухищрения, чтобы остановить сумасшедшего ублюдка от очередной авантюры. Он же упрямый до абсурда! — с улыбкой жалуется на своего стратега король. — А пока он маленький, не нужно идти на компромиссы. Не нужно уговаривать остаться и запирать в подземной тюрьме. Достаточно просто взять на руки и отнести туда, куда сам захочу. Ах, прекрасное чувство. — Ну почему? — нудит Кейл, предприняв ещё одну попытку вырваться из крепких объятий. — Почему ты так поступаешь? — Как почему? — делано спрашивает Альберу, и добрая улыбка в мгновение становится зловещей. — Потому что я взрослый, мелочь.       Ну что за прекрасная возможность отплатить этому графскому ублюдку за все бессонные ночи, которые Альберу провёл, разгребая за ним погром. Кроссман стал бы полным глупцом, если бы не воспользовался этим для отвода души. Клод смотрит на своего короля жалким взглядом, с ужасом замечает, как отупляет людей любовь. Маленький Кейл хмурится, но злобы в адрес Альберу не испытывает. Какие же всё-таки сложные отношения с этими глупыми взрослыми.

***

      Кейл тихо крадётся вдоль коридоров дворца, стараясь не попадаться людям на глаза. Его изрядно утомляет постоянное ожидание этого безумного короля, и он решает по-тихому выйти прогуляться. В конце концов, он же взрослый. Слышатся тяжёлые шаги одного из рыцарей, и он забегает в первую попавшуюся дверь. Там оказывается небольшой зал ожидания. Из приоткрытой двери раздаются жаркие обсуждения. Испытывая небольшое любопытство, Хенитьюз на цыпочках подходит к небольшой щели и заглядывает в неё. Там взрослые мужчины за большим столом переругиваются, брызжа слюной. В центре этого кавардака сидит Альберу с холодным и острым взглядом. Таким Кейл его ещё не видел. Словно совсем другой человек, без ореола доброго взрослого и ласкового взгляда. Сейчас перед Хенитьюзом настоящий король, который подавляет своей аурой подданных дворян. — Пока господин Хенитьюз не вернётся, этот вопрос остаётся закрытым, — не голос, а идеально наточенное лезвие разрезает весь гул жарких споров. Мужчины замолкают, понуро опуская голову перед Кроссманом.       Во все глаза смотря на этого потрясающего человека, способного так легко решать проблемы, Ким Рок Су больше не удивляется тому, что тот Кейл последовал за ним. Теперь он понимает, почему в его мире все взрослые такие жалкие. Они способны издеваться только над слабыми, пока настоящие правители подавляют сильных. Впервые Ким Рок Су ощущает колючее чувство зависти. Ведь тот Кейл был нужен Альберу. — Смогу ли я стать таким же нужным? — подтягивает колени к груди Ким Рок Су, пряча раскрасневшееся лицо. Ещё никогда он не чувствовал такую потребность быть значимым для кого-то.       В силу возраста малыш так и не понимает, что Кроссман в конечном итоге всё равно выберет его. Он всегда выбирает Ким Рок Су.

***

— Я думаю, мне стоит нанять ему учителя.       Спустя час полной тишины, где только скрип пера о бумагу и был источником шума, шепчет Кроссман. Он старается лишний раз не двигаться, аккуратно подписывая последние документы, чтобы не разбудить спящего у него на коленях ребёнка. После долгих уговоров тот наконец-то согласился посидеть с Кроссманом, с безнадёгой смотря в бусинки-глазки игрушки. Однако, как бы он ни храбрился и не бунтовал, Кейл оставался дитём шести лет, и усталость берет своё. Поэтому сейчас маленький Хенитьюз сопит у него на груди, крепко-крепко прижимая во сне чёрного плюшевого медвежонка с игрушечной короной. За последние пару дней Кейл немного проникся к Альберу, дозволяя в свою сторону чуть больше, чем раньше. Стараясь выглядеть в глазах других самостоятельным, он отвергает любую помощь, не привязывается к вещам. Спорит с Альберу и воинственно отстаивает свою независимость, бесконечно умиляя своей беспомощностью Кроссмана. Тот даже откладывает все свои встречи, по минимуму занимаясь бумажной работой. Клод только литрами пьёт успокаивающие зелья, плачет и синеет от досады. Люди во дворце недоумевают, откуда взялся этот мальчик и почему Альберу с ним так носится. Были даже нелепые предположения, что бастард Кейла вхож во дворец и многие даже стали делать ставки на то, кто же мать. — Ваше величество, со всем уважением к вам, вы же не забыли, что настоящий господин Кейл не ребёнок и эффект временный? — уточняет Клод, видя, что король и впрямь относится к этому Хенитьюзу с отеческой лаской. — Но ведь доподлинно неизвестно, когда они разберутся с этим, а образование молодому господину никогда не повредит, — возвращая перо в чернильницу, Альберу встаёт из-за стола. — Глядишь — и взрослому ублюдку что-то да перепадёт. — Куда вы собрались? — преграждает ему путь секретарь, белея, как меловая статуя, видя всё ещё неоконченный огромный фронт работ. — Уже поздно, я хочу искупать Кейла и лечь спать. Здоровой сон — это то, что нужно маленьким детям, — зарываясь носом в рубиновый шёлк волос Хенитьюза, Кроссман вдыхает едва ощутимый, но характерный для малышей запах. — Ваше величество, даже если вы меня казните, я не позволю вам мыть этого ребёнка. — Воинственно настроенный Клод наступает на пятившегося от удивления молодого короля. — Я должен сохранить хоть крупицу достоинства господина Хенитьюза!       В этот раз Альберу с ним не спорит и безропотно передаёт ещё сонного Кейла в руки горничных. Хотя сам прекрасно знает, что никаких крупиц там давно не осталось…

***

      В ночной тишине спальни, где луна стыдливо и робко заглядывает в окна, Альберу не мог сомкнуть глаз. Проникнув в детскую, он лежит рядом со спокойно сопящим маленьким Кейлом и разглядывает детские черты. Поначалу эта ситуация его забавляла, он даже наслаждался уходом за кем-то маленьким и таким уязвимым. Но теперь он безнадёжно скучает по своему проблемному и дерзкому Кейлу. От Розалин и Раона нет никаких конкретных вестей, поэтому насколько Хенитьюз ещё задержится в этой форме — неизвестно. Это словно воплощение одного из его странных и болезненных снов, где Кроссман бессилен перед обстоятельствами. С тяжёлым вздохом падая на подушки, Альберу прислоняется лбом к маленькой голове ребёнка. — Я скучаю по тебе, чёртов ты ублюдок, — шепчет сам себе, целуя алую макушку. И закрывает глаза, засыпая тяжёлым сном.       На следующее утро Альберу морщится от солнечных лучей, бьющих прямо в глаза, и переворачивается на другой бок. Осоловелым спросонья взглядом смотрит на длинные рубиновые пряди, что разметались по подушке. Маленькая детская пижамка разорвана и варварски брошена на пол. Полностью голый Кейл прикрыт мягким одеялом лишь наполовину. Кроссман ещё какое-то время смотрит на нагую спину, выразительные линии лопаток и считает каждый шрам, который он помнит наизусть. Его Кейл по странному стечению обстоятельств вернулся.       Прыснув со смеху от облегчения, Альберу притягивает беспробудно спящего бездельника в свои объятия и вновь прикрывает глаза. Он с нетерпением ждёт, когда покажет Хенитьюзу все заснятые им моменты казусов малыша Кейла, наслаждаясь багровыми пятнами гнева и смущения на бледном лице. У него появился отличный повод для шуток ещё на десятилетия вперёд.       В то же самое время в кабинете Альберу совсем ещё маленький дракон кладёт на каминную полку небольшой светящийся минерал странного бирюзового цвета. Тот самый артефакт, который причиняет так много проблем его слабому человеку. Положив камень в стройный ряд всякой дорогой сувенирной мелочёвки, он удовлетворённо кивает. «Этот слабый человек всегда говорил, что если ты хочешь что-то спрятать, прячь на самом видном месте! Только такой гениальный и всемогущий Раон Миру додумается до такого идеального места!», — самодовольно восхваляет себя в своих же мыслях Раон. Он чувствует, что духовная нить Кейла вернулась в норму, а, следовательно, искать решение проблемы больше не требовалось. Теперь странный артефакт займёт своё законное место.       Однако ни Альберу, ни Кейл не знают о хитром плане великого и могучего дракона, наслаждаясь ленивым и тёплым утром. Проблемы можно решить и позднее.       Интересно, какой ещё сладкий сон увидит Альберу в следующий раз?