Верность хромой собаки

      За все свои почти пятьдесят лет жизни Кейл не мог припомнить ситуации, в которой ему было бы так же стыдно, как сейчас. Мокрый после душа, с обёрнутым вокруг бёдер полотенцем, он старается уберечь остатки своей гордости. Лицо немеет от напряжения, и попросту не находится слов, чтобы сказать хоть что-то. Мальчик напротив него, с застывшей на губах вежливой улыбкой, озадаченно моргает. Голубые глаза смотрят настороженно, придавая юному лицу нехарактерную серьёзность. Тем временем холодная вода стекает каплями с тёмно-алых волос, падая на обнажённую грудь прямо на татуировку древних сил. Ребёнок внимательно следит за ними взглядом, вызывая крайнюю степень смущения у Хенитьюза. Стоя перед ним практически в чём мать родила, даже Кейл ощущает себя преступником.       С прямой осанкой, не лишённой благородства и торжественности, Хенитьюз скрывает своё смущение. Он, конечно, говорил Раону в случае аномалий или угрозы жизни Альберу телепортировать его незамедлительно, но не думал, что маленький дракон воспримет всё буквально. Кейл, принимавший душ, в последний момент успел схватить полотенце, когда под его ногами засветился магический круг телепортации. Ему даже просто представить больно, чтобы случилось, не среагируй он мгновенно. Тем более думать о том, какие мысли сейчас в голове Кроссмана, не хочется. Ребёнок явно шокирован происходящим, удивительно, что не позвал стражу незамедлительно. — Человек! Духовная нить наследного принца изменилась! — сладкий голосок Раона звенит в этой неловкой тишине. — Я заметил, — лицо Хенитьюза застывает, не выдавая волнения. Ему тяжело мыслить рационально в такой стрессовый момент и он озвучивает первое, что приходит в голову. — И впрямь… изменилась.       Они смотрят друг на друга со смесью удивления, недоверия и интереса. Кейл впервые видит Альберу в таком юном возрасте. На вид ему не больше двенадцати лет. Одежда слишком велика в плечах и висит мешком на стройном теле. Черты лица ещё сохраняют детскую округлость. Сейчас он как раз в том возрастном промежутке, когда из ребёнка становится подростком. Вспоминая Александра в этом возрасте, Хенитьюз не может игнорировать ужасающее сходство. Словно один и тот же человек. Насколько же мощные гены у этого царственного придурка, что он способен воссоздать собственную копию?       Кроссман же в принципе впервые видит незнакомого обнажённого мужчину перед собой. Ему явно неудобно, но виду не подаёт, выдерживая пугающее спокойствие. Глаз не отводит и встречает эту ситуацию с достоинством. Кейл в растерянности думает, есть ли в этом мире нормальные дети? Или это только чета Кроссманов настолько специфичная?       Их обоих обуревают противоречивые эмоции, и никто не решается сделать первый шаг навстречу. В принципе сложно начать диалог, когда не знаешь, с какого момента следует объясниться. Раон со стороны наблюдает за ними и хлопает своими большими круглыми глазами. Переводя взгляд с одного человека на другого, он не понимает чувство неловкости и то, как это можно неправильно истолковать.       «Голый граф один на один в кабинете короля с двумя несовершеннолетними детьми ночью, если сюда придут, то от очередных слухов я не избавлюсь», — неутешительные мысли текут вяло. Всё настолько покрыто флёром абсурда и невозможности происходящего, что скажи кто-то Кейлу, будто это сон, он поверит. Однако от воды становится холодно, и, зябко передёрнув плечами, Хенитьюз смиряется с реальностью. Как обычно абстрагируется от напряжения и подстраивается под ситуацию.       «И не такое случалось», — думает он, постепенно приводя мысли в порядок и успокаиваясь. До этой минуты Кейл верил, что после войны двух континентов, перемещения между мирами и потасовки с богами, его уже ничем не удивить. Сегодня Хенитьюз понимает, что его будущее гораздо удивительней, чем он рассчитывает сам. — Прежде, чем вы позовёте охрану, ваше величество, позвольте мне одеться и объяснить происходящее, — вздыхает Кейл, зачёсывая ладонью мокрую чёлку назад. — Или сейчас я должен обращаться к вам, как к звезде королевства? — Мгм, — кивает мальчик, ничего больше не говоря. Юный Альберу осматривает кабинет, понемногу узнавая, где находится. — Раон, приведи сюда Александра и Клода, но как можно тише. Никто не должен узнать о том, что случилось с Альбер… с его величеством, — осекается по привычке Хенитьюз, но берёт себя в руки. — О, и достань комплект одежды, подходящий ему.       Раон важно хмыкает, открывает своё пространство и вытаскивает оттуда маленький костюм. Чёрная рубашка свободного кроя, классические штаны с подтяжками, ботинки и гольфы. Всё это предстаёт перед лицом Альберу, который не сводит взгляда с Миру. Тот сейчас в облике тёмного эльфа, отчего Кроссман напрягается. Ему удивительно видеть, что кто-то из их расы действует так открыто и не скрывает своей сущности. Не дожидаясь реакции Раона, Кейл по-хозяйски идёт к шкафу у окна и достаёт оттуда запасную одежду. Он принёс её уже давно на случай, если этому сумасбродному королю вновь захочется развлечься за его счёт. Спрятанный галстук и игра с чернилами — не самое худшее, на что способен этот царственный придурок. От одной мысли, сколько всего видели стены этого кабинета, становится неловко. — Я приведу их, — кивает Раон и выбегает из кабинета, перебирая короткими ножками. — Это не настоящий тёмный эльф, — застёгивая пуговицы на рубашке, первым начинает разговор Кейл во время затянувшейся тишины.       Он примерно догадывается о том, что происходит. Похоже, что тот треклятый артефакт так и не уничтожили. Раон говорил, что спрятал его в надёжном месте. Тогда возникает другой вопрос: с чего это посередине ночи Альберу вообще захотел с ним поиграть? — Тогда кто же? — неторопливо скидывая с плеч тяжёлый камзол, спрашивает Кроссман. Повернувшись друг к другу спиной, они продолжали переодеваться. Атмосфера в кабинете холодная и неоднозначная. — Раон — дракон, — отвечает Кейл, и Альберу замирает в полуобороте. — Ещё совсем молодой. — Разве драконы не стали легендой? — дивится мальчик, и Хенитьюз улыбается этой наивной стороне своего короля. — Не всё, что зовётся легендой, остаётся в прошлом, — легко отвечает Кейл, чувствуя себя свободней, наконец-то одевшись. — Драконов осталось очень мало, но они живут и по сей день, скрываясь от людей. Они по праву горделивы и надменны. — Это удивительно, — вздыхает Альберу, пристёгивая подтяжки к штанам. Пусть он и не столь фанатично предан вере тёмных эльфов в драконов, но его чувств достаточно, чтобы прибывать в благоговейном трепете. — Никогда не видел их.       Фыркнув, Кейл улыбается. Этот ребёнок даже не представляет, что ждёт его впереди. Какое непростое будущее ляжет на его плечи. Какие испытания и сложности выпадут на период правления. От столь тягостного пути невольно становится грустно. Хенитьюз достает из шкафа магический чайник, который спрятан тут на случай позднего чаепития, и неторопливо заваривает чай. Альберу смотрит на него какое-то время, а после садится на диван. — Будьте осторожны, ваше высочество, — слова срываются с языка, и Кейл на мгновение застывает с чашкой в руке.       Это такое забытое обращение к нему вызывает ностальгию. С возрастом Хенитьюз становится немного сентиментальным. Скажи ему десять лет назад, что от банального обращения грудь сдавит тисками прожитых лет, он поджарит болезненного молнией. И вот сейчас, стоя напротив юной версии своего короля в двух шагах, он видит прошлое, в котором ему не было места. Он и представить не мог, каким был Кроссман в детстве.       Альберу же смотрит на протянутую чашку, и во взгляде появляется лёгкое изумление. Это его любимый чай. Достаточно горький, чтобы пить его без добавления сахара или мёда. Обычно его не подают к столу из-за насыщенного и специфического вкуса, но Альберу он нравится. Король постоянно морщится от одного аромата, поэтому настрого запретил заваривать этот чай в его присутствии или на официальных приёмах. Сейчас даже сервировка без кубиков сахара и молока, что часто делают горничные из соображения его возраста, идеальна. И ручка чашки повёрнута в правую строну для удобства. Во всём этом мерещится странная забота, отчего Кроссман хмурится. За добротой всегда кроется корысть. «Чего же он хочет от меня?», — безразлично думает Альберу. — Чай. Он немного горячий, — говорит Хенитьюз, когда Альберу так и не принимает чашку. — Можете не волноваться. Яда там нет.       Почему-то мальчик не выглядит убеждённым, но всё же берет напиток. Кейл садится напротив, готовясь к долгому разговору. И всё же, как бы не были похожи внешне отец и сын, впечатление они оставляли после себя абсолютно разные. Александр — озорной ребёнок. Любопытный и смекалистый, он переворачивает с ног на голову и землю, и небеса, если хочет. Действует порой импульсивно, уверенный, что найдутся те, кто поддержат его. Окружённый любовью семьи и опекой старших, он учится грамотно распоряжаться их талантами. С самого рождения имеет крепкий фундамент, зная, что люди, окружающие его, не предадут. Это развязывает ему руки, давая полную свободу. От одного взгляда на него хочется улыбаться.       Альберу же перед ним — красивый ребёнок со взрослым взглядом.       Мягкая улыбка, спокойные голубые глаза смотрят не на человека, а в душу, тревожа притихших демонов. И вроде бы такой юный, а будто переживает свой третий десяток лет. Готовый в любой момент принять удар со стороны. Кроссману не на кого положиться, кроме самого себя. Его собственная сила — это все возможности, что у него есть. Ни друзей, ни ярых сторонников. Кейл понимает это, потому что был таким же. И всё же то, с какой отчуждённостью и рациональностью смотрит этот ребёнок на сложившуюся ситуацию, довольно-таки прискорбно. — Я не причиню вам вреда, однако, не слишком ли вы спокойны в данных обстоятельствах? — отпивая чай, с едва заметной горькой улыбкой спрашивает Кейл. — Ну, я действительно удивлён происходящим, — закидывая ногу на ногу, пожимает плечами Альберу. В руках всё ещё покоится нетронутая кружка. — Однако, вместо бесполезной паники предпочитаю разобраться в обстоятельствах. Судя по всему, вы что-то знаете. И уже исходя из того, что вы скажете, я буду делать выводы и принимать контрмеры. — Удивительная смекалка, сколько вам сейчас? — невольно восхищается деловому подходу мальчишки Хенитьюз. И где, скажите, хоть часть этой серьёзности во взрослой версии? Неужели Кейл так сильно его испортил? — Как уже говорил, чай не отравлен. Хотя я не думаю, что вам навредит какой-либо яд, учитывая способность вашего организма перерабатывать мёртвую ману.       Чашка в руках Альберу громко лязгает о блюдце, и ранее спокойные глаза наполняются изумлением, осторожностью и неприкрытой угрозой. Хенитьюз говорит всё это не просто так, а даёт понять, какого рода отношения у них на данный момент. Кейл знает его тайну и продолжает оставаться подле него. — Через пару месяцев исполнится одиннадцать, — не прерывая зрительного контакта, отпивает Альберу. Он удивлён, что чай приготовлен в точности так, как он любит больше всего. Отчего настороженность по отношению к Кейлу только растёт. — А теперь объяснитесь. — Что же, я думаю, что придётся начать издалека, — задумчиво заправляя мокрую прядь за ухо, с тяжким вздохом бормочет Хенитьюз. — Сейчас ХХХ год и 21 год правления его величества Альберу Кроссмана, солнца королевства Роан. Ранее я попросил Раона привести Клода, вашего секретаря и Александра, первого принца королевства, то есть вашего сына. Воспринимайте это как путешествие в будущее. — У меня есть сын? — весь скептицизм во взгляде Альберу не передать словами. Он не собирается ни жениться, ни заводить детей. Этот незнакомец уверяет его, что в будущем он сделает и то, и другое? — Ну, у вас помимо этого есть жена, королева Шарлиз, старший сын Александр и младшая дочь — принцесса Майя, — спокойно перечисляет Кейл, как само собой разумеющееся. — Не удивляйтесь. Королевство Роан сейчас не такое, каким вы его знаете. После нескольких войн и присвоения территорий побеждённых наций, земли королевства расширились. Благодаря работе магической башни, исследования магии тоже потерпели значительные изменения. На сегодняшний день мы — самое большое и могущественное королевство на континенте, имеющее влияние даже на востоке благодаря внешней торговле через океан. — То, что ты говоришь… — Кроссман не отрицает правдивости сказанного, но и так слепо верить тоже не может. — Ну, это общеизвестные факты, которые вы можете изучить самостоятельно из книг. — Он не особо переживает из-за открытого недоверия к своим словам со стороны Альберу.       Были ещё моменты, которые Хенитьюз решил заранее обговорить. Он рассказывает о статусе Кроссмана в обществе и влияние его фигуры на континент. Если он пропадет на продолжительное время, пойдут проблемные и неприятные слухи, отчего злопыхатели не постесняются сделать свой шаг. Правду говорить тоже нельзя было по той же причине. Сдерживающим фактором мира и равновесия сил на континенте является Роан. Если он проявит хоть малейшую слабость или с его королем что-то случится, фатальных последствий не избежать. Кроссман внимательно слушает, изредка кивая. Будь сам Кейл на его месте, возможно и слушать бы не стал. — Ну, ситуацию в общих чертах я понял, — допив чай, Альберу ставит чашку на стол. — Так как никаких воспоминаний у меня не сохранилось, говорить, что артефакт просто делает моложе — неправильно. Скорее, я попал сюда из своего времени, заменив нынешнего меня. — Ваше высочество и впрямь удивителен, такой глубокий анализ и осознание ситуации в столько короткое время — удивительно! — губы Кроссмана изгибаются в кривой улыбке. Что-то в этой лести казалось ему раздражающе неправильным. — Хоть я и считаю Александра гением, но вас ему всё-таки не переплюнуть! — Ты настолько хорошо знаешь моего… сына? — последнее слово далось с большим усилием. В одиннадцать лет трудно осознать, что у тебя есть взрослый ребёнок. И не один. — Я буквально вырастил его. Менял пелёнки, кормил молоком и обучал основам фехтования. От вас он унаследовал всё лучшее. Он очень умный ребёнок, — с теплотой отвечает Хенитьюз, и Альберу прищуривается. — Я не помню тебя, какие у нас отношения?       На какую-то долю секунды Кейл теряется, задумываясь, как можно точнее описать их отношения. Мальчик перед ним ещё совсем юн и точно не понимает всю «специфику» гармоничного сотрудничества его взрослой версии с Хенитьюзом. — Ммм, мы побратимы? — задумчиво потирая подбородок озябшими кончиками пальцев, отвечает Кейл. — Я называл вас старшим братом.       «У каких ещё названных братьев хранится комплект сменной одежды в кабинете?», — насмешливо думает Альберу, но вопреки собственным мыслям, дружелюбно улыбается на это. — Забегая наперёд, скажу, что ни королева, ни ваши дети не осведомлены о том, что вы метис. Я и ещё один мастер меча — единственные люди в королевстве, которые знают об этом. Вам не стоит беспокоиться за свою тайну, — взглянув на часы, Кейл думает о том, что скоро должны явиться и Раон с остальными. — Вашим наследникам не передалась кровь тёмных эльфов благодаря вашей усердной работе над этой проблемой. — И почему я должен тебе верить? — Альберу красиво улыбается, однако глаз это не касается. Настороженность никуда не делась, и он действует аккуратно, исходя из собственной безопасности. — Если подумать, то я так и не представился? — Кейл отвечает на улыбку улыбкой и встаёт с дивана.       Медленным, будто церемониальным шагом, он ступает к Кроссману. В его глазах ни капли лукавства и плутовства. Нет ни желания, ни сил играть в «кошки-мышки» или увиливать от прямых ответов. Альберу перед ним — не выдающийся король и ещё даже не удивительный кронпринц. Перед ним ребёнок, который всеми силами старается выжить в условиях подковерных игр. Во дворце, где отличать добро от зла нужно мгновенно ради пресловутого сохранения жизни, нет такой роскоши, как доверие. Кейл не знает всех этих тонкостей, как не знает и того, какой жизнью жил Кроссман до встречи с ним. Однако прекрасно может понять душевную потребность хотя бы в одном человеке на своей стороне. Всё, что мог сделать Хенитьюз в данный момент — дать Альберу этого человека. Встав на колено у ног ошарашенного принца, Кейл прикладывает правую руку к сердцу, заводя левую за спину. Всё ещё влажные алые волосы скользят по лицу тонкими змейками, когда Хенитьюз покорно склоняет голову. До этого момента Кроссман видел столь идеальную позу рыцарской присяги только в учебниках. — Приветствую солнце королевства, — Кейл аккуратно берёт вспотевшую в миг ладонь мальчика в свою и касается её тыльной стороны лбом. Под ними образуется яркий магический круг-клятва, что подкрепляет слова нерушимой силой богини. — Я — граф Кейл Хенитьюз, главнокомандующий армии королевства Роан и первый советник короля, в присутствии Богини, клянусь почитать короля моего и возложить всего себя во служение ему. Вверяю жизнь свою в руки его, как оружие. Воля его — моя воля, сила моя — его сила. И пока королевство не падёт, и покуда жив мой единственный король, до последнего вздоха обещаю быть обоюдоострым мечом и щитом ему.       В объятиях золотого света, Альберу как завороженный смотрит на склонившегося у ног человека. Нерушимая клятва, за неисполнение которой служит полное уничтожение души. Ни новая жизнь, ни небесный покой. Давший её — сумасшедший ублюдок. Настоящая, она овивает цепями человека, делая его своим вечным пленником. Не существовало еще в мире способа разрушить её. Шею Кейла обвивает белый обруч из света, скрепляя клятву. Вокруг запястья Кроссмана — вязь письмен на давно забытом языке. — Что ты..? — Альберу не знает как реагировать. Этот графский ублюдок в буквальном смысле вверил свою жизнь ему в руки. И прикажи Кроссман Кейлу умереть, тот сделает это не подумав. — Хм, у меня на самом деле были небольшие сомнения на этот счёт, — спокойно подымая голову и смотря снизу вверх в растерянное лицо Альберу, Хенитьюз улыбается одними уголками тонких губ. — Но, как видите, всё сработало.       По правде, был риск, что Кейла-таки убьёт на месте. Ведь эта клятва — не новая. Хенитьюз дал её Альберу ещё пару десятков лет назад, уже после вступления того на престол. Сейчас он просто проявил уже существующие знаки. Была вероятность, что она посчитает этого Альберу чужаком, а Кейла — предателем, но, судя по всему, всё обошлось. Она признала этого Альберу частью настоящего, однако, письмена не сохранились, потускнев на коже ребёнка. Это значит, что клятва не связывает молодую версию с нынешним Кейлом, но главнокомандующий об этом мудро смолчал. К слову, именно из-за неё Кроссман никогда не отдаёт Хенитьюзу приказов, лишь выражает желания и просьбы. Прикажи он что-либо, и не взирая на собственную волю, ценой жизни, Кейл должен это исполнить. Теперь, помимо знака абсолютной преданности, она служит маленькому Альберу уверенностью в этом человеке. Он — тот самый единственный «на его стороне», что не предаст и отступится от собственных слов. — Это было очень глупо, — тяжело выдыхает Кроссман, чувствуя покалывания на кончиках пальцев от волнения. — Возможно и так, однако, так у вас будет подспорье и рычаг давления, — пожимает плечами Хенитьюз, вставая. — Так как во дворце оставаться будет опасно, а привести к королеве нельзя, я заберу вас в своё поместье. Оно самое защищенное место во всём Роане. — Почему? — Альберу удивленно приподнимает бровь. Разве не его замок должен быть таким? — Потому что там буду я, — с чувством собственного превосходства отвечает Кейл, и Кроссман смеряет его недоверчивым взглядом. — И там вы можете не скрываться.       Глаза Альберу впервые дрожат от этих, на первый взгляд, простых слов. Однако, он прекрасно понимает, что подразумевает Кейл. «Ты можешь не прятать свою сущность», — твёрдый взгляд, полный непоколебимой уверенности, невольно очаровывает Альберу. Таких людей во дворце он ещё не встречал. — Я приведу вас туда, как родственника Таши, никто не будет задавать вопросов. — Хенитьюз хочет, чтобы его собственная уверенность передалась и мальчику перед ним. В отличие от взрослого Альберу, этот ребёнок не знает, каково это — быть самим собой. Без маски принца, без благословения богини солнца. Без всяких магических цацек, меняющих его внешность. — Это нормально. В моём доме вы можете быть собой, ваше высочество. — Правда? — уголки губ Альберу дрожат от смешанных эмоций, а глаза смотрят остро, будто заведённое для броска копьё. — Пока я рядом с вами, это не невозможно, — ощущение клятвы придаёт этим словам небывалый вес. — Это было бы отлич… — Кроссман не успевает договорить, так как дверь с шумом открывается. — Ваше величество! — в волнении вскрикивает Клод. Он не успел снять даже колпак для сна с головы, прибежав прямо в пижаме. — Отец! — вскрикивает Александр, замирая на месте. Накинув халат, принц не успел привести волосы в порядок. — Человек! — радостно кричит Раон, кидаясь в объятия Кейла. Маленькому дракону просто нравится быть частью общей заварушки. — О, богиня! Это правда случилось! — со слезами на глазах причитает Клод, рассматривая лицо Альберу. Они были вместе с момента поступления в академию. И это лицо секретарь узнает из миллиарда. — Клод, ты так постарел, — с очаровательной улыбкой комментирует Кроссман, смотря на все эти морщины, седину у висков и небольшие залысины своего академического друга. — Чья это, по-вашему, вина? От всей этой сверхурочной работы у меня год идёт за десять! И после всего этого вы хотите сказать, что мне придётся работать ещё больше? — неистовствует Клод, глаза его краснеют от ярости. — Ох, отец, — оторопело зовёт Александр, испытывая смешанные чувства.       Юный Альберу переводит на подростка спокойный взгляд. Когда их глаза встречаются, принц чувствует дискомфорт. Он не знает, как обращаться к отцу, который сейчас на пару лет моложе него. Сам же Альберу видит человека, который чрезвычайно сильно похож на него самого. Только атмосфера вокруг него иная. Глаза (вроде как) сына, остры и проницательны. Разве что, они гораздо ярче его собственных. Вероятно, Кроссман был любящим отцом, раз смог вырастить такого ребёнка, который ощущает себя в этом прогнившем месте комфортно. — И впрямь похож, — кивает Альберу в сторону Хенитьюза, однако, в его улыбке появляется намёк на неприкрытую насмешку. — Однако, я немного симпатичней. — … — Александр замирает, не зная, что может возразить своему юному отцу. — … — Кейл теряет дар речи в восхищении от столь постыдной самоуверенности. — … — Клод же чуть не теряет сознание, зная, что в ближайшее время поспать ему не удастся.       Альберу продолжает очаровательно улыбаться. Его забавляют вытянутые от удивления лица вокруг него. Неторопливо отпивая ещё неостывший чай, он чувствует себя прекрасно. «Это место довольно-таки странное», — думает Кроссман, но отчего-то веселится. Видя, как постарел его единственный друг и как сильно похож на его человеческую версию «сын», чувствует, что всё кажется правдой. И человек, рассказавший ему всю эту невероятную историю, без колебаний доверил свою жизнь. Переведя взгляд на бесстрастное лицо Кейла, Кроссман чувствует умиротворение. Этот хитрый лис что-то определённо от него скрывает, и всё же, повеселиться Альберу ничего не мешает? А если и он предаст, то Кроссман убьёт его незамедлительно. — Мы не можем показать его королеве и Майе, — отойдя от шока, говорит Александр. — Я уверен, что мама примет его за внебрачного ребёнка от «той женщины». А Майя непременно захочет примерить несколько сотен костюмов.       «Та самая женщина» смотрит холодно на Александра, но ничего не говорит. Подозрения Шарлиз и её паранойя последние несколько месяцев достигают апогея. Если появится ребёнок, точная копия Альберу, у неё случится нервный срыв. Рассказывать правду нельзя даже семье. — Я заберу его в своё поместье, с этим не возникнет проблем. Лучше попроси Катрин связаться с Розалин. Нам нужно как можно скорее выяснить, как вернуть Альберу в первоначальный вид, — голова Кейла идёт кругом от внезапно свалившихся проблем. — Дядя Кейл, я тоже хочу к тебе в поместье! Ты давно меня туда не берёшь, — с укором в голосе бубнит Александр, и Хенитьюз не верит, что в такое время этот ребёнок начинает капризничать. — Во-первых, Александр, ты останешься здесь и возьмёшь на себя все обязанности отца. Позаботьтесь вместе с господином Клодом, чтобы это королевство не пало за время отсутствия короля, — он гладит мягкие волосы уже взрослого парня, умиляясь его детским выходкам. Ещё немного, и этот ребёнок перерастёт его. — Во-вторых, ты уже слишком взрослый, чтобы капризничать. Тебе уже пятнадцать и совсем скоро станешь кронпринцем этого королевства. Веди себя достойно, чтобы не посрамить родителей. — Ну это же ты, Кейл, — ослепительно улыбается Александр, подставляясь под ласку. Только с Хенитьюзом он ведёт себя так избалованно и ребячливо. В отличие от того же Раона, способного менять внешность на детскую, принцу приходится прикладывать больше усилий. — Какой же ты ребёнок, — фыркает Кейл. Вокруг них появляется особая атмосфера. — … — Клод и Альберу смотрят на эту картину, и их лица немного перекашивает от тошнотворной сладости. — Уже поздно, так что возвращайтесь в постель. Завтра объявим, что его величество отлучился на тайную инспекцию территорий, чтобы у членов совета не было вопросов. — Подводит итог Кейл, переводя взгляд от принца на Альберу. — А вы, ваше высочество, проследуете со мной. — Хорошо, — ставя чашку на стол, спокойно встаёт рядом с Хенитьюзом Кроссман.       Раон начинает активировать магию перемещения. Александр смотрит на них, а после, будто его посетила мысль, быстро склоняется к уху отца. Сейчас Альберу на пять или шесть сантиметров ниже принца, но стоило к нему приблизиться, и Александр чувствует подавляющую ауру. Сделай он хоть что-то не так и, как в старые добрые времена тренировочных боёв, отец набьёт ему пару-другую шишек. — Отец, если ты состроишь жалкое лицо, то дядя Кейл простит тебе абсолютно всё, — заговорческим шёпотом проговаривает принц. — Он слаб на милое поведение.       Альберу смотрит на сына со смесью удивления и лёгкого презрения. Как мог будущий король Роана наступать собственной гордости на горло ради похвалы какого-то графа? Кроссману было невдомёк, что именно он когда-то научил маленького Александра этому приёму. Взрослый Альберу на самом деле самый жалкий из них двоих…       Видя, как три человека растворяются в воздухе, Александр с сожалением вздыхает. Он тоже хочет немного отдохнуть в доме Кейла. Чем старше принц становится, тем меньше времени ему остаётся на встречу с Хенитьюзом. Клод, стоящий по правую сторону, смотрит на него с сочувствием. — Ваше высочество, вам нужно отдохнуть. Завтра нас ждёт много работы, — широко зевая, секретарь решает остаться в замке, а не возвращаться домой. — Не стоит за них переживать. — Просто я немного волнуюсь за отца, — плечи Александра тоскливо опускаются, делая его визуально меньше и ещё несчастней. — Дядя Кейл немного особенный по части воспитания детей. Вдруг с ним что-то случится? — Я бы на вашем месте боялся не дьявола, — Клод, который с десяти лет знаком с Альберу, без тени улыбки смотрит в лицо принца. Как не ему знать нрав и силу короля, проведя с ним столько времени плечо к плечу. — А того монстра, что приручил этого дьявола.       Оставив изумлённого Александра одного в кабинете, Клод идёт в гостевую комнату дворца. После его ухода остаётся много вопросов, на которые получить ответы так и не получится.

***

      Оказавшись прямиком в спальне Хенитьюза, Альберу оглядывается. Лампы не горят, погружая комнату в полный сумрак. Очертания мебели в тусклом лунном свете похожи на затаившихся в ночи хищников. Ступи ещё шаг — и нападут, не оставив ни единой капли крови. Кейл зажигает свет и выходит найти Ганса и подготовить гостевую комнату. Он тактично оставляет Кроссмана наедине с собой, чувствуя, что ребёнку нужно время. Снять магию изменения облика и принять ту часть себя, что всю жизнь так отчаянно прячет. Когда дверь за Хенитьюзом всё же закрывается, Альберу выдыхает. Сегодня слишком много потрясений, которые сложно переварить. Он до сих пор не до конца верит, что всё это происходит взаправду.       «Либо этот ублюдок сумасшедший, либо я», — думает Кроссман, разминая затёкшие плечи. Ещё пару часов назад он корпел над учебниками в академии, думая, как закрыть последний экзамен. Теперь же он в совершенно новом мире, да ещё и на несколько десятилетий вперёд. И как ему не хочется верить, что всё это просто бред ушедшего Хенитьюза, реальность доказывает обратное. Старый приятель, поседевший с возрастом, и новоиспечённый сын, что как капля воды похож на его человеческий облик. Да и Кейл, знающий его секрет.       «И там вы можете не скрываться», — голос Хенитьюза эхом раздаётся в голове, когда в поле зрения Альберу появляется большое зеркало. Ступив, он останавливается в полушаге от собственного отражения. Кроссман никогда не сомневался в собственной внешности наследника, в чьих жилах течёт благословение богини. Светлые волосы с идеальной укладкой золотом блестят на солнце. Голубые глаза прозрачные и тёмные в своей глубине. Прямая осанка и широкий разворот плеч. Всё в нём выдаёт царственную персону королевского наследника. «Он так похож на короля!», — с восхищением шепчутся аристократы, приковывая все взгляды к Альберу. Однако, сколько бы его ни хвалили люди, он всегда помнил, что всё это ложь. Иллюзия, созданная магическим камнем в ожерелье, не более.       Сердце бешено бьётся в груди. Оно стучит настолько неистово, что Кроссман может увидеть, как дрожит его грудная клетка от толчков. Уверенный взгляд, который многие годы служит нерушимым щитом, вдруг дрожит. Альберу уже и сам не помнит, как выглядит на самом деле. Ведь ему не позволено снимать магию даже на мгновение. Сними он её, и точно падёт.       «Могу ли я сделать это?», — с чего вдруг он уверивается, что здесь безопасно? Что Хенитьюз это тот, кому можно доверять? С каких пор принц, который всеми силами пытается выжить в мире политических игр взрослых, становится столь легковерным?       «Потому что там буду я», — непоколебимая уверенность и превосходство в голосе Кейла в тот момент настолько убедительны, что Альберу верит в него. Коснувшись похолодевшими от волнения пальцами кулона на шее, Кроссман деактивирует магию. И в тот же миг его светлая кожа темнеет едва ли не до черноты. Голубая радужка становится едва отличима от зрачка. Округлые уши чуть вытягиваются у кончика. И волосы, которые некогда были отличительной чертой благословлённого богиней солнца, чернеют от корней и до самых кончиков. Только сейчас Альберу понимает, что и вовсе не дышит всё это время. Шумно вздохнув, он всматривается в собственное отражение, кажущиеся чуждым. Рука против воли тянется к зеркалу, чтобы убедиться в реальности происходящего. Когда пальцы касаются холодной глади стекла, кажется, леденеет и само сердце принца.       Альберу отчётливо видит знакомые черты лица, которые каждый день наблюдает в зеркало. И всё же, сейчас он ощущает себя совершенно по-иному. Словно он действительно становится другим человеком. От этой мысли ему хочется расхохотаться в голос и посмотреть на выражения лиц тех, кто без устали восхищается его схожестью с нынешним королём. Кроссман действительно улыбается в этот момент, но отчего-то совсем не весело. Сейчас он чувствует себя небывало легко, будто сваливается огромный валун с груди, мешавший свободно дышать.       Но от этой лёгкости ещё больней его сердцу. Ведь в этом мире нет места настоящему Альберу Кроссману.

***

      По прошествии недели проблем не возникает, и от этого Кейл напрягается ещё сильнее. Альберу ведёт себя… нормально. Послушно обживается в гостевой комнате и не устраивает никаких сюрпризов. Поначалу ему тяжело было выходить на люди без магии маскировки, но спустя несколько дней он и к этому привыкает. Действует без надменности и не относится к слугам высокомерно. Дружелюбно улыбается и говорит лишь на общие темы, думая о чём-то своём. Большую часть дня проводит за тренировками с копьём, оттачивая свои и без того впечатляющие навыки. Для своего возраста он достаточно искусен, не будь он в будущем королём, то вполне смог бы стать мастером меча или, в данном случае, копья. Однако, учитывая его не по годам физическую развитость, он не пропускает и теоретические занятия.       Кейл не мог пригласить к себе в поместье учителей, поэтому Альберу обходится исключительно учебниками. Он самостоятельно изучает политику, философию, иногда руки доходят даже до литературы. К обучению Кроссман относится чересчур ответственно. Наверное, отсюда и развился его навык поразительной усидчивости за работой с документами. Если Клоду, как искусному клерку (лучшему секретарю всего Роана), к концу дня приходится выживать от объема работы, то этому царственному придурку хватает времени на глупости. Будь-то флирт в самых неподходящих местах и заканчивая тренировкой до поздней ночи.       Кейл соврёт, если скажет, что никогда не наблюдал за тренировками Альберу. Было какое-то своеобразное очарование в том, как плавно двигается с тяжёлым орудием Кроссман. Мягкими линиями описывая дугу или круг, копьё, не вызывая сомнений, непременно поразит цель. И хоть многие превозносят Альберу, короля, который без страха ступает на поле боя вместе со своей армией, и сносит головы врагов с плеч, это дано ему не богами.       Сейчас Хенитьюз видит ещё талантливого юношу, который упорным трудом идёт к своей цели. То, насколько сконцентрирован и собран Альберу в этот момент, невольно восхищает. Глаза чётко смотрят в слабые места, готовясь в любой момент сокрушить несчастное магическое пугало. Оно только жалобно шуршит соломой, нарезая круги по тренировочной площадке до того, как остриё копья пронзит ему голову. Хенитьюз невольно вздыхает. Ещё какое-то время следя за усердной тренировкой Альберу, он в разочарованных чувствах уходит к себе в кабинет. Ему и невдомёк, что в это время Кроссман краем глаза следит за ним. Ощущая присутствие Хенитьюза, маленький король работает в разы усерднее.

***

      Приготовившись лечь спать, Кейл вспоминает об Альберу. О ребёнке, который день за днём засиживается допоздна в библиотеке. Его тяга к знаниям, безусловно, похвальна, но идёт в убыток здоровью. Разве детям его возраста не стоит соблюдать режим и спать определённое количество часов? Поразмыслив об этом ещё немного, Хенитьюз решает спуститься. У него не получается проводить много времени с Альберу, так как он выполняет часть обязанностей пропавшего короля. Некоторые вопросы требуют непосредственного присутствия, отчего юный Кроссман предоставлен сам себе. Раон в эти дни также занят в лаборатории. Они с Розалин пытаются выяснить, как вернуть Альберу первоначальный облик. Кейл с опаской относится к их экспериментам. Есть большая вероятность, что обычные способы на Кроссмане не сработают.       Существует большая разница между человеком и тёмным эльфом. Плюс не стоит забывать, что Альберу самый особенный из всех. Не учитывая смешанное происхождение, в его крови также присутствует благословение богини солнца. Тело Кроссмана буквально сочетает в себе две противоборствующие стихии: тьму и свет. Этот баланс в организме настолько хрупкий, что любое вмешательство может стать фатальным.       Из-за беспокойства Хенитьюз зарабатывает изжогу. Никто из его воспитанников никогда не доставлял столько проблем. Боязнь повлиять на формирование личности будущего Альберу настолько сильна, что у Кейла в определённый момент опускаются руки. Что, если он сделает что-то или подаст какую-либо идею, которая в будущем полностью изменит привычного Кроссмана? Эффект бабочки никто не отменяет. Вдруг его неосторожные действия повлекут к тому, что тот в итоге станет тираном? Или ещё хуже — вторым Адином?       Оставив халат в комнате, в одной лёгкой сорочке и штанах, он спускается в небольшой читальный зал. Застав Альберу в библиотеке, Кейл хмурится. Этот ребёнок буквально хоронит себя за книгами, работая слишком много. Если бы Александру передалась хоть десятая часть его усердия, репетиторы плакали бы от счастья. Принц был настоящей занозой в заднице юлой, которая кружит везде, проводя очередной опасный магический эксперимент. — Вы что-то хотели, граф? — поднимает ясный взгляд от увесистого талмуда по истории королевства Альберу. — Ваше высочество, разве вам не пора спать? — облокотившись плечом о косяк, спокойно спрашивает Кейл.       Ночь близится к полуночи, малочисленный персонал поместья уже спит или готовится ко сну. В читальном зале панорамные окна не препятствуют проникновению холодного лунного света. В тусклом свете ламп фигурка Альберу кажется особенно маленькой. Возможно восприятие Кейла немного деформировано, но он проживает уже пятый десяток и очень сострадательно относится к детям. Для него Кроссман сейчас, хоть и ведёт себя гораздо старше своих лет, но всё же является мальчишкой, которого обязаны защищать взрослые. Тот же всем видом показывает свою независимость. Он создаёт себе прочный фундамент собственными руками, не завися от кого-либо. От этого Хенитьюз чувствует себя ужасно. Как-будто подглядывает за тем, что не должен видеть.       «Что же случится в жизни этого ребёнка, что он так искусно научится прятать все свои чувства за ослепительной, но фальшивой улыбкой?», — Хенитьюз думает об этом с первой минуты встречи. В какой момент этот трудолюбивый малыш станет ангелом с душой дьявола, чьи игры разума не терпят конкуренции? Если у Кейла всегда есть изворотливость и хитрость, то у Альберу уверенность и расчётливость. За все годы жизни рядом с ним Хенитьюз не видел, что бы Кроссман совершал поступки просто так или по доброте душевной. За всем обязательно стоит какой-то смысл. И, казалось бы, даже его бескорыстная жертва в любой момент могла оказаться разменной монетой для благоприятнейшего исхода ситуации. Кейл влюбился в этого прохвоста несколько десятилетий назад, однако, ребёнок перед ним ещё не достиг уровня «двуличного дьявола», твёрдо болтаясь на отметке «очаровательного чертёнка». — Просто эта история такая интересная, — глаза Кроссмана мерцают, как звёзды в зимнем небе, когда он смотрит в книгу по истории. — Не думал, что будущее может быть таким. Сейчас я только кандидат на престолонаследование, и то не факт, что стану кронпринцем. А здесь я не просто получил титул, но и объединил целый континент? Годы войн с минимальным ущербом и создание альянса? Немыслимо.       Альберу улыбается странной, горькой улыбкой. Пальцы скользят по строчкам, будто в страхе, что они исчезнут и вся записанная история окажется вымыслом. Он не устаёт перечитывать параграфы, посвященные его годам правления. И то, какой вклад в развитие королевства ввёл главнокомандующий армией Кейл Хенитьюз. Граф без территории, отдавший свой титул младшему брату. Верный подданный и правая рука Альберу Кроссмана. Всё, что помнит Альберу на данный момент — нынешний граф территории Хенитьюзов — Дерус, и что он охраняет границу леса, наполненного ужасными тварями. О его сыновьях Кроссман никогда не слышал и уж тем более не видел. И теперь оказывается, что Кейл — его самое доверенное лицо в будущем. — Только странно, что даты немного странные. Может, у вас в роду есть тёзка? — задаёт вопрос Альберу, чуть прищурившись. — Там нет никакой ошибки и тёзок у меня нет, всё перечисленное в книге сделано непосредственно мной, — пожимает плечами, словно само собой разумеющееся Кейл, и глаза Кроссмана изумлённо округляются. — Не обращай внимание на мою внешность, мне давно перевалило за сорок. — И как давно? — не отходя от первичного шока, тупо спрашивает Альберу. Сейчас он выглядит под стать своему возрасту. — … давненько, — хмыкает Кейл, кивая. — В этом году мне сорок шесть.       Взгляд Кроссмана красноречивей слов. Этому парнишке трудно свыкнуться с мыслью, что в свои почти что пятьдесят Хенитьюз так молодо выглядит. Со злорадством Кейл думает, что он просто своё королевское лико не видит. Вот уж где шок. — А ты… — на мгновение теряется Альберу, подбирая слова. — Я человек, если вы об этом, ваше высочество, — Кейл наконец-то подходит ближе и заглядывает в книгу. — Ну, а раз уж с этим мы разобрались, то почему бы не пойти спать? — О… — смириться с этой новостью Кроссману куда сложней, чем с перемещением в будущее. — Эм, я ещё немного почитаю и пойду. — Так не пойдёт, — Хенитьюз ответственный взрослый, он просто не может позволить этому ребёнку брать на себя слишком много. — Отдых тоже важен в процессе обучения. Чтобы стать выдающимся королём, вам, мой принц, не стоит давить на себя. Чрезмерные нагрузки вредят уму, телу и сердцу. Даже если вы похороните себя в этой библиотеке, ничего не изменится. Предначертанное будущее непременно случится, хотим мы этого или нет. — И что вы пытаетесь этим сказать, граф? — исподлобья смотрит Альберу, и Кейл считает, что маленький король уж очень похож на белку. — Я к тому, что, — Хенитьюз очень тяжело вздыхает, будто разуверился в этом мире. — Баловаться и капризничать — это привилегии детей. Шкодничайте и совершайте ошибки. Не спешите взрослеть.       Под пристальным взглядом этого взрослого ребёнка он немного робеет. Ему казалось, что закалённое во множествах битв чёрствое сердце мошенника не способно более на сочувствие. Однако сейчас он остро осознаёт, что это не так. Глядя в тёмные, пронизанные тьмой противоречий и застывшей грусти глаза, Кейл чувствует себя несчастным. Рука на автомате тянется к венценосной голове, теребя мягкие чёрные пряди. Альберу изумленно вздыхает, но не отстраняется. Смотрит во все глаза в холодное лицо Хенитьюза, замечая, как подрагивают уголки плотно сжатых губ. — Тебе не нужно быть идеальным, Альберу. — Наконец-то отбросив все формальности, с нескрываемой печалью и теплотой произносит Кейл.       Взгляд Кроссмана вспыхивает новой, неизвестной ему самому эмоцией, и в носу неприятно щиплет. Никто и никогда не говорил ему таких вульгарных слов. Несмотря на красивую, но немного надменную внешность, Кейл был очень сердечным и тёплым человеком. Будто маленькое солнышко, согревающее озябшие руки в затянувшейся пурге. Он не смотрит со снисхождением, и в нем нет проблеска жадности. Кажется, этому человеку ничего не нужно от Кроссмана, нет, от будущего кронприца королевства. На какую-то долю секунды мальчик практически верит, что Кейлу просто нужен Альберу.       В тишине читального зала библиотеки, один взрослый и один ребёнок пытаются понять сердца друг друга. Кейл гладит чёрные как смоль волосы, пропуская их сквозь пальцы. Взгляд его покрывается поволокой из нежных чувств от воспоминаний, оставленных далеко в прошлом. Под раскидистой кроной вишни, в ярких лучах солнца и запахе свежескошенных стогов в поле.       Кейл морщится от щемящей боли в груди. Сейчас он как никогда сильно скучает по своему королю.

***

      «Ты так похож на своего отца», — держа пухлые щёчки Альберу в своих ладонях, с восторгом цедила мать. Голос у неё срывался каждый раз, когда она говорила с ним об этом. «Мама так гордится тобой».       Сжимая свои по-детски маленькие кулачки, Альберу сильнее стискивал зубы, выдавливая улыбку. Он отчётливо помнил, какими холодными были руки его матери и как дрожали её острые плечи от беззвучных рыданий. Даже своим умом он понимал, его мать — несчастная женщина. Безумно красивая, со смешанной кровью тёмных эльфов и людей востока. Кожа её была бронзовой, словно облюбленная солнцем. Правильные и мягкие черты лица, напоминающие больше кукольные, чем человеческие. Тёмные вьющиеся волосы, очаровательно ниспадающие с плеч и забавно подпрыгивающие при ходьбе. Карие, практически чёрные глаза, в коих плескалась очевидная печаль, граничащая с сумасшедшей одержимостью. Она была похожа на диковинную редкую птицу, запертую в клетке. И даром, что прутья у тюрьмы её золотые.       Сколько себя помнил Альберу, его мама улыбалась только в такие моменты. Без устали повторяла, что он ни в коем разе не должен раскрывать свою тайну даже королю.       «Мой дорогой сын, скрывайся и таи. Никому не доверяй и несмотря ни на что выживи», — установки, что закладывали в него с самого рождения, заменяя пение колыбельных. Вместо здорового понимания причин мальчик верил, что это его позорный недостаток. Его происхождение делало его плохим ребёнком. Поэтому он компенсировал это успехами в обучении наукам и фехтовании. Если он будет похожим на своего величественного отца, то сможет получить любовь матери. Пока он не совершал ошибок, всё было хорошо. Так он думал до самого конца.       Смотря на остывшее тело матери, что безостановочно металась от боли и судорог в кровати ещё пару часов назад, он чувствовал отчаяние. Простыни изодраны в лоскуты её костлявыми и узловатыми пальцами в приступе агонии от сильнодействующего яда. Альберу узнал об этом слишком поздно, чтобы что-то сделать и хоть чем-то помочь. Однако, стоя у изголовья трупа, он отчетливо осознал, что даже успей он — поделать всё равно ничего не мог. Сколько власти у семилетнего ребёнка? Будучи только претендентом на трон, а не официальным наследником, Альберу только мог проглотить своё недовольство, страх и слёзы, исполняя последнюю волю матери. Обещая себе выжить, чего бы это ни стоило. Для этого ему нужно было стать сильным и не полагаться на взрослых. Ах, да, и отомстить, конечно же. Как там говорилось? Око за око, кровь за кровь.       «Ах, первый принц так похож на его величество!», — шептались аристократы вокруг, и Кроссману только и оставалось вежливо улыбаться этим лицемерам.       Похвала и лесть сыпалась ему на голову со всех сторон, словно из рога изобилия. Альберу в свои десять лет был идеальным примером наследника королевской крови. Благодаря незаурядному уму смог поступить в королевскую академию знати на пару лет раньше и учился наравне со старшими, ни в чём им не уступая. Выдающиеся успехи в фехтовании и в особенности во владении копьём. Начальник рыцарского отряда не один год лил слёзы по молодому дарованию, которое в будущем вынуждено будет прозябать в кабинетах, а не на поле боя. В магии, правда, Альберу был не очень силён, но восполнял свои недостатки трудолюбием и ораторством. Способный заговорить любого и уговорить на что угодно, ему пророчили большое будущее в политике. Ослепительная внешность, сохраняющая округлые детские черты, в ней отчётливо прослеживался потенциал. Через пару лет не будет ни одной знатной дамы, способной сопротивляться его улыбке. Что и говорить, а внешность ему и впрямь досталась от короля.       Полная копия Зеда, в отличие от второго наследника, принца Роберта, больше похожего на свою наложницу-мать. Альберу купался во внимании знати и только устало вздыхал каждый раз, когда слышал это. Он уважал своего выдающегося отца. Зед не стремился захвату территорий и разжиганию войны, не терпел коррупции и нечестных лордов земель. Его политика правления была направлена на улучшение качества жизни каждого жителя королевства, будь то аристократ или простолюдин. Он не делил людей только на хороших и плохих, видя золотую середину. Был справедлив и отдавал всего себя во благо народа. Однако, насколько Альберу уважал отца, настолько же его и ненавидел.       Ему была неприятна одна мысль о том, чтобы стать похожим на Зеда. Человека, держащего всю власть в своих руках, но не способного что-либо защитить. После смерти единственной королевы, которая так и не принесла ему наследника, он не женился во второй раз. Пусть их брак был по политическим причинам, но он по-своему дорожил своей покойной супругой. Альберу видел её портреты во дворце, но никогда не говорил об этом с отцом. Не спрашивал о его чувствах и не старался понять. Потому что Зеду не было знакомо чувство «любви» в канонном его понимании. Возможно, он любил своих детей, но воспитывал в исключительной строгости. Если на тебя нападал убийца — убей первым, не полагайся ни на кого и не жди помощи извне. Если тебя обидели — воздай вдвойне.       Иной вид «любви» был у него к женщинам. Зед любил красивых женщин. Одарял их вниманием и подарками, забирал с собой тех, кто пленял его взор. Словно коллекционер, король собирал драгоценности у ног, храня в собственной шкатулке. Изредка доставал, смотря на их ослепительную красоту, купаясь в лучах сияния, а после снова убирал, схоронив до следующего раза. Относился к ним с трепетом, называя эти собственнические чувства «любовью», тем самым обесценивая их.       Альберу оставалось только с презрением смотреть на это, поджимая губы в неудовольствии. Больше всего он боялся стать точно таким же хранителем драгоценностей. Вспоминая свою несчастную мать, льющую слёзы в ночи и проклинающую несвободу, мальчик думал, что ни за что так не поступит. В его жизни не должно быть человека, страдающего столь сильно от его жадности. Его раздирали противоречия и боль. Он скорбел по усопшей матери, оплакивая её только за закрытыми дверями, костеря своё бессилие. Ему казалось, что его будущее безрадостное. Его либо убьют в результате гонки за корону, либо он станет человеком, которого больше всего ненавидел. Никто не мог ему помочь разобраться в этих отчаянных и губительных чувствах. Альберу был всего лишь ребёнком, не знающим любви и не умеющим её давать и принимать. Он боялся впустить в свою жизнь кого-то значимого и уничтожить собственными руками. Чем больше он думал об этом, тем сильнее погружался в зыбучие пески собственных мучений. Будто его, сияющего и прекрасного наследника, сотканного из солнечного света и золота, поливали сверху мёртвой манной, смывая весь блистательный облик, обнажая уродство и грех рождения. Плакать по себе было непозволительной роскошью. Поэтому, глубоко похоронив все эти чувства вместе с телом своей удивительно красивой матери, Кроссман продолжал улыбаться и существовать, как идеальный первый принц…       Альберу смаргивает послеобеденную дрёму. Воспоминания хаотичным потоком преследуют его во сне. Если днём он может об этом не думать, то образы во снах контролировать не в силах. Рассеянно осматривая комнату, понимает, что это не его комната в академии и не спальня во дворце. Пахнет лимонным чаем и сладким печеньем мадлен. Совсем рядом тихо шуршат переворачиваемые страницы книги. Кейл со скучающим выражением развалился на соседнем кресле, бесцеремонно закинув ноги на стол. Альберу не заметил, как заснул на диване в гостиной, но точно помнит, что Хенитьюз был ещё во дворце, разбираясь с графиком тренировок рыцарей. — Ваше высочество, если вы продолжите смотреть на меня столь внимательно, то прожжёте дыру, — не меняя выражения лица, спокойно подаёт голос Кейл. Он так и не отрывает взгляда от книги.       Альберу ничуть не смущается того, что был пойман. Его глаза сияют ещё ярче при взгляде на этого расслабленного и ленящегося Хенитьюза. Будто наблюдает за главным героем декадентской картины. Алые волосы в пробивающихся сквозь окно лучах солнца горят багрянцем, словно драгоценный рубин. Бледная, как лист бумаги, кожа и раскосые, по-лисьи хитрые глаза. Тонкие губы чаще плотно сжаты, но изредка появляется искренняя улыбка, совсем крошечная, касающаяся самых уголков. Весь его вид освежает и будоражит, ведь Кейл отличается от других аристократов.       Кроссман чувствует, как сильно бьётся сердце. Лицо немного печёт от подобных мыслей, и он смущается, отводя взгляд в сторону. Окно в комнате приоткрыто, впуская прохладный воздух. Только сейчас он понимает, что кто-то укрыл его пледом, пока он спал. В сердце Альберу что-то ломается и заполняет его тело до краёв теплотой. Ещё раз посмотрев в сторону читающего графа, маленький король поджимает искусанные губы.       Возможно, если в его шкатулке будет только одна драгоценность, он сможет сберечь её даже ценой собственной жизни и сделать счастливой?

***

— Сегодня никаких уроков не будет, — категорично заявляет Хенитьюз, захлопывая книгу лежащую на столе перед Альберу. — …? — мальчик смотрит на него с немым вопросом, но нисколько не противится. Наоборот, его глаза прищуриваются в ожидании. — Сегодня мы будем играть, — голос Кейла твёрд и больше похоже, что он зачитывает повестку заседания, а не планы на день. — Много играть. — Граф, вы не похожи на человека, который умеет играть, — ярко улыбается Альберу, и это замечание бьёт Хенитьюза в самое сердце. — Мгх.!       Ему хочется возразить, но, по правде говоря, банально нечем. Сохраняя последние крохи собственного достоинства, Хенитьюз ведёт Альберу на задний двор. Там самая просторная и расчищенная местность. Лок, как вождь, уже давно дал разрешение, и теперь маленькие оборотни радостно резвятся в ожидании нового друга по играм. Возможно, разрешать королевскому наследнику (а в данном случае и вовсе королю) резвиться с волчатами — плохая идея, но у Кейла не было выхода. Не ему же играть в салочки с Альберу?       Дети с оголтелым криком бросаются к ногам Хенитьюза и виснут на нём, как плоды сочной груши. Он только успевает гладить их по взлохмаченным волосам, в тщетной попытке чуть успокоить. После того как Бикрос, Он и Хон покинули поместье, Кейл и сам появляется в нём редко. Безусловно, как ответственный лорд, он осматривает земли, решает территориальные проблемы между племенами оборотней и помогает с зачисткой Леса Тьмы. Однако Хенитьюз не в силах уделять много времени на простые игры с детьми. Его бизнес на восточном континенте отбирает львиную долю времени. Те жалкие крохи, что остаются, он посвящает своим прямым обязанностям во дворце (чем изрядно злит Альберу и вгоняет в отчаяние Клода). Чхве Хан, который обычно проводит время в деревне волков, всё чаще уходит в экспедиции по поиску обратного пути домой, и в эти периоды дети сильно скучают.       Наблюдая со стороны за этой кучей малой, Альберу чуть морщит нос, будто ему неприятна эта сладкая картина. Дети безусловно обожают Кейла, чувствуя в нём хорошего человека. От их громкого галдежа начинает побаливать голова. Не желая и дальше смотреть на эту слезливую сцену воссоединения, Кроссман бесстрастно осматривает задний двор. Обычно он всё время проводит в библиотеке, спальне или за тренировками чуть ближе к границе леса. Эту часть территории Хенитьюза он видел ранее только из окон. На широком и аккуратно постриженном газоне нет ничего выдающегося. Ни скульптур, ни дорожек, ни цветов. Только в дали виднеется беседка, несколько скамеек и пара клумб с необычными цветами (явно редкими и волшебными даже на первый взгляд), несколько теплиц и парников. Альберу переводит взгляд с цветов на Кейла, а потом снова на цветы, и в голове что-то щёлкает. На красивом молодом лице появляется загадочная и немного злая улыбка.       Ничего не подозревая, Хенитьюз знакомит маленьких волчат с Кроссманом и с чистой совестью оставляет их. Он уверен, что игр, которым обучил малышей Чхве Хан, достаточно, чтобы увлечь этого трудолюбивого ребёнка хотя бы на пару часов. Учитывая так же и ежедневную физическую нагрузку во время тренировок, то пара часов с ненормально выносливыми и сильными оборотнями восполнят и их норму на день. Кейл кивает сам себе, хваля за как всегда разумное решение насущной проблемы.       Кто же знал, что через три часа, во время своего перерыва на чай, Хенитьюз застанет полностью распаханный задний двор. Маленькие волчата тяжело дыша лежат на траве, греясь в лучах солнца и отдыхая. Некогда идеально ровный газон весь перерыт, тут и там виднеются проплешины земли. Беседка в дальнем углу угрюмо покосилась, и редкие красные вьюны, обвивающие её крышу, оборваны и болтаются лохмотьями. Скамейки сломаны, а на дереве отчётливо видны следы от когтей. Редкие магические растения в теплицах и клумбах сорваны и раздавлены. На них должен был быть прочный барьер, созданный Розалин, Раоном и Голди. В их стране и климате эти виды не приживаются, поэтому волшебник и два дракона очень долго корпели над созданием нужных условий с помощью магических формул. Годы проб и ошибок только в последние пять лет увенчались успехом, а так как Кейл не интересовался ни цветами, ни чем-либо ещё, то выделил землю под эксперименты. И вот теперь от них остались только голые стебли и пожухлые от кощунственного обращения листья. — Граф, — нежный и звонкий голос Альберу заставляет вздрогнуть всем телом.       Альберу смотрит на него с нескрываемым озорством. Его глаза красиво мерцают в свете солнца. Тёмные волосы в лёгком беспорядке, а одежда неряшлива и в следах травы и земли. Даже на лице Кроссмана есть следы пыли, но маленького короля это не волнует. Он очаровательно широко улыбается во весь рот, смотря на застывшего, словно каменная глыба, Хенитьюза. — Это вам, — Альберу протягивает большую охапку цветов, понуро склонивших голову от столь варварского отношения. Нежные бутоны вяло подрагивают на ветру.       Рука Кейла с чашкой ароматного чая дрожит, когда он смотрит на букет в несколько миллионов золотых. Против воли губы вытягиваются в тонкую линию, а жёлтый клетчатый плед, покрывающий плечи, соскальзывает вниз. У Хенитьюза нет голоса, чтобы накричать или обругать этого сорванца, видя, как радостно горят его глаза. К тому же, Кейл сам говорил ему баловаться и совершать ошибки. — Спасибо.       Срывается с губ Хенитьюза, и он принимает тяжёлую охапку золота цветов. Их настолько много, что Кейл с невольным восхищением думает, как этот царственный негодник удерживал их до этого момента.

***

      После очередного изматывающего дня в качестве исполняющего должность советника Альберу, Кейл дремлет по пути в поместье. Под монотонный стук копыт и покачивание кареты, Хенитьюз невольно прикрывает уставшие глаза. Давненько он не брал на себя столько бумажной работы, заменяя отсутствующего короля. Неделя еле заканчивается, а Кейл уже чувствует себя на пороге смерти от скуки и бюрократической волокиты. Оперевшись локтем о небольшой выступ у окна, на пороге сна и бодрствования, он приоткрывает тяжёлые веки. Мимо него скользят пёстрые вывески баров и новомодных салонов столицы. У магазинов детской одежды работники зычно рекламируют новые коллекции. Кейл смотрит на это без особого интереса, вяло думая о том, что неплохо бы купить что-нибудь для Альберу. Если вороха одежды хватает, то игрушек в доме совсем нет. Возможно ли, что из-за их отсутствия этот ребёнок постоянно занимает себя обучением? Вспоминая болезненный для его кошелька опыт игр Кроссмана с оборотнями, Хенитьюз думает, что лучше занять его чем-то другим. — Останови у магазина игрушек, — хриплым голосом от короткой дрёмы, кричит Хенитьюз кучеру.       Не принимая протянутой руки, Кейл выходит с гордо поднятой головой из кареты. Из-за своего строения лица второсортного злодея новеллы, он выглядит почти всегда немного высокомерно и пренебрежительно к окружающим. Исключением являются лишь коммерческая улыбка с которой он успешно грабит других и абсолютное бесстрастное выражение лица в моменты излишнего эмоционального напряжения. Кто-то воспринимает это за тщеславие, кто-то за грубость. Самому же Хенитьюзу глубоко плевать на мнение окружающих. Так-то он тот ещё отброс в прошлом…       Войдя в магазин игрушек, Кейл болезненно щурится — настолько всё сверкает и светится. Народу здесь на удивление много, аристократки с детьми ходят вдоль полок, выбирая подарки. Дети возбуждённо галдят, носясь между стеллажей. Хенитьюз чувствует себя в этом окружении крайне неуютно и, скептически оглядывая весь ассортимент взглядом, передёргивает плечами. Продавец в магазине замечает его сразу. Среди невинных детишек, милых плюшевых игрушек и воркующих с малышами матерей, Кейл чёрной кляксой выделяется посреди магазина. Высокий и статный мужчина со сложным выражением лица. Явно аристократ, судя по дорогой одежде. Сегодня Хенитьюз не надел камзол и свою военную форму, оставаясь верным себе. Простая, без вычурности, рубашка, классические штаны и поверх всего пальто. Только пара сапфировых запонок и брошь в качестве аксессуаров украшают образ. Ничего лишнего, но и не скрывает элегантность и статус человека. — Могу я вам чем-то помочь? — говорит продавец, подходя к Кейлу. — Мне нужны игрушки, — прочистив горло, Хенитьюз сразу как-то тушуется. Действительно, спрашивать игрушки в магазине игрушек и без того крайне логично. От этого он ещё больше чувствует себя не в своей тарелке. — Для мальчика десяти-одиннадцати лет. — О, понимаю, что предпочитает молодой господин? — улыбается продавец, вышибая почву из-под ног Кейла.       Сейчас Хенитьюз ощущает себя крайне нерадивым отцом, который не знает, что любит его ребёнок. Если уж вспомнить весь его опыт воспитания, то этими тривиальными вещами всегда занимались другие люди. Да и его детишки были за рамками понятия «нормы». Он и Хон были не совсем обычными детьми, за ними с охотой присматривал Ганс. Раон же проводил свои дни с дедушкой Голди и Розалин, создавая пугающие орудия убийств или, как минимум, пыток. И плевать, что они называли это «исследованиями». Про выращенных Бикросом оборотней-волков даже думать страшно. Все до одного закалённые убийцы с потрясающими кулинарными навыками, взрастившие новое поколение маленьких разрушителей. Другие же дети, пусть уже и полноценные люди, но члены королевской четы. Александр всё своё детство любил подрывать лаборатории или изучать новые виды опасной магии, которые прибавили Кейлу седины. Майя же с первых шагов была одержима фехтованием и холодным оружием. Единственное, что объединяет всех этих детей — они просто обожают наказывать плохих парней. Не мог же Кейл потащить маленького короля сражаться с разбойниками или грабить плохих аристократов? Правда же?       Поэтому об играх нормальных аристократов Кейл не имеет ни малейшего понятия. В новелле об этом не было написано ни словечка, а уж узнать на опыте не было шанса и подавно. Игры из мира Ким Рок Су тоже не представлялось возможным сыграть. Ведь Рок Су всю свою жизнь провёл, выживая. Ему некогда было веселиться или отдыхать с ровесниками в богом забытом мире, где чудовища в любой момент сожрут тебя. Здесь же не осталось воспоминаний оригинального Кейла о детстве. Осознание всех этих фактов бетонными глыбами сыпятся на голову Хенитьюза. От собственных мыслей его лицо приобретает болезненный вид, и он бледнеет, перепугав продавца не на шутку. Видя суматоху мужчины, Кейл просто не может объяснить, что он впервые испытывает такое чувство кризиса. О, богиня, он совсем некомпетентный взрослый! — … что может понравиться ребёнку его возраста? — Молодые господа в этом возрасте уже увлекаются фехтованием и наукой, — потирает узловатые руки продавец, указывая на стенд с игрушечными мечами из лёгкой, но довольно-таки крепкой древесины.       Тут же Кейл вспоминает, с какой прытью Альберу размахивает настоящим мечом, задирая пугал на тренировочной площадке, и тут же отбрасывает это предложение. Книги тоже не подходят. — Нет, это всё не то. Есть что-то помимо оружия и книг? — категорично отказывается Кейл, и продавец поспешно кивает. — Конечно! Сейчас у молодых аристократов в моде коллекционирование миниатюр из дерева. Новейшие кареты, здания или люди, — Хенитьюз смутно представляет Кроссмана с чем-то подобным. Он скорее рассмеётся ему в лицо, чем послушно сядет играть в «машинки». — А есл… — Кейл не успевает договорить, как мужчина тут же указывает на огромный стенд до вверху заполненный репликой серебряного щита с крыльями. — Если не хотите оружие, то хит наших продаж — щит героя королевства Роан, дьявольского главнокомандующего графа Кейла Хенитьюза! Они расходятся как горячие пирожки благодаря славе господина Хенитьюза, он — это свет королевства и мелодичный звон монет! Его подвиги не дают упасть спросу щитов, в… — воодушевленно тараторит продавец и Кейл морщится, как от боли.       Хотя, стойте, ему и впрямь больно от этого. Что-то настолько раздражающее да ещё и в прямой продаже. Разве это не должно облагаться авторским правом? Нет, почему это вообще расходится по королевству? — Только не это. — Прикрывая глаза от головной боли, Хенитьюз зажимает переносицу пальцами, стараясь унять напряжение. — Вы не поклонник господина Хенитьюза? — шокировано вскрикивает продавец. — Хоть о нём и ходит разная молва, но он достойнейший почёта человек из ныне живущих. Конечно же после солнца нашего королевства — короля Альберу.       Кейл слушает проповедь про себя из уст постороннего человека с крайне отрешённым лицом. Он, конечно, редко появляется на людях, если это не официальное мероприятие, и он не сопровождает Альберу. Скорее его узнают по цвету волос и военной форме, в которой он чаще всего попадается на глаза. Да и вряд ли кто-то мог подумать, что вечером рабочего дня одинокий и бездетный Хенитьюз может поехать выбирать игрушки для омолодившейся версии короля. Это какой-то театр абсурда, и Кейл здесь на ведущих ролях.       Решив, что сил его терпеть это безумие нет, он спрашивает ещё и о подвижных играх. Все они выглядят крайне снобскими и скучными. За короткий промежуток времени Кейл исчерпывает больше душевных сил, чем после дня работы в королевской канцелярии. — Мама, а я смогу стать как господин «Серебряный щит»? — с щенячьим восторгом кричит малыш, обслюнявливая игрушечный щит у себя в руках. — Разумеется! Если будешь слушаться и много работать, как господин Кейл, то непременно станешь таким же выдающимся героем! — поддакивает женщина.       Слыша это, Хенитьюз стонет от безнадёги в глубине своего несчастного сердца. Его статус национального героя — всё ещё открытая рана, напоминающая о сломанной жизни богатого бездельника. Как из праздного лентяя он стал самым работающим человеком Роана, а? С досадой взяв пару игрушек на свой вкус, расплачивается и торжественно клянётся, что больше никогда нога его не ступит в эти дьявольские силки.

***

      Спасение имущества — дело рук самого владельца этого имущества. Решив так, Кейл берёт всё в свои руки и на следующий день выходит играть с Альберу уже сам. Ганс с болью в сердце устраняет последствия разрушений на заднем дворе. Поэтому сегодня Хенитьюз решает поиграть с Кроссманом перед поместьем. Самая простая, подвижная и интересная игра из всех — футбол. Так как в этом мире его аналогии нет, Кейл попросил создать мяч по его эксклюзивному образцу. Кратко объяснив Альберу правила, Хенитьюз пару раз чеканит мяч, проверяя на прыгучесть. Более или менее удовлетворённый его состоянием, Кейл пасует его под ноги Кроссмана. — Помните, мяч руками брать нельзя, — откидывая чёлку с глаз, спокойно говорит Хенитьюз и голова маленького короля чуть склоняется в сторону. Он похож на добродушного щенка лабрадора, и Кейл чуть улыбается от этого вида. — Я должен ударить его ногой со всей силы? — уточняет Кроссман, с сомнением смотря на расслабленное и немного надменное лицо Хенитьюза. Словно он заранее планирует дать фору тому, кто слабей. — Разумеется, — кивает тот, полностью подтверждая сказанное.       Альберу с места делает размах и бьёт по мячу. Тот со звонким «па~» подлетает в воздух и движется как комета в сторону удивленного Хенитьюза. От того, с какой силой был сделан этот треклятый удар, несчастный мяч лопается в полёте. С помощью силы ветра Кейл уклоняется от снаряда, несущегося с ненормальной скоростью ему в голову, и слышит позади звон разбивающегося стекла. Разбив окно, шкура мячика впечатывается в противоположенную стену коридора. Перепуганный до смерти Ганс роняет поднос с закусками и бледнеет до оттенка рассыпанного по земле сахара. Его вытянувшееся ошарашенное лицо попеременно смотрит с не менее удивлённого Хенитьюза, на виновато поджимающего губы Альберу.       Кейл мысленно бьёт себя по лицу. Как он мог забыть, что даже маленький дьявол всё ещё остаётся дьяволом? С этим осознанием, он делает пометку у себя в голове, что бейсбол они точно пробовать не будут.

***

      Перебрав несколько дней к ряду разные настольные игры, Альберу с нескольких попыток перетягивает на себя всякую инициативу к победе. Однако, чем же это отличается от постоянных посиделок дома за книгами? Засыпая за очередной партией в шахматы, Кейл вычёркивает из своего воображаемого списка ещё пару пунктов. Кто же знал, что в одиночку растить гения так тяжело?       Альберу только пожимает плечами, видя внутреннюю борьбу Хенитьюза с самим собой. Ему нравится проводить время вместе, пускай и за столь тривиальными и скучными играми. Но так как Кроссман хороший ребёнок, он с ангельской улыбкой в очередной раз ставит «шах и мат» своему временному опекуну.

***

— Во что сыграем сегодня? — с интересом спрашивает Альберу, откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу.       Смеривая этого чертёнка измождённым взглядом сверху вниз, Хенитьюз не может не думать с болью о том, насколько он несчастный человек. Уже который день в королевском дворце не утихают волнения от пропажи короля, и ему приходится разбираться с каждым идиотом-аристократом в индивидуальном порядке. Не может же он сказать, что солнце королевства превратилось в солнце поменьше и живёт в его доме, изводя постоянными играми. — Покер, — валится от усталости на соседнее кресло Кейл, тяжко вздыхая.       Альберу выглядит заинтересованным. Его бровь чуть подрагивает, когда в красивых руках Кейла появляется колода карт. У Хенитьюза длинные и обманчиво тонкие пальцы. За годы сражений и продолжительных войн, мягкая и изнеженная кожа ладоней огрубела и покрылась мозолями от меча. Будучи ещё в Корее, Ким Рок Су специализировался на рукопашном бое и хорошо владел ножом. В этом же мире ему пришлось полностью переучиваться и с нуля обучаться фехтованию. Отказываясь полностью полагаться только на древние силы, он всегда был готов вступить на передовой в ближний бой. И пускай он не выдающийся мастер меча, как Чхве Хан, или гений, как Майя, но тоже кое-что умел. — В покере нет ничего сложного, — как истинный шулер, произносит Кейл, и Альберу ему отчего-то не шибко верит. — Здесь всего лишь нужна удача, побеждает лучшая комбинация.       Карты в его руках кажутся живыми. Они мягко шуршат, когда Хенитьюз их тасует и легко выгибаются, подставляясь под быстрые и ловкие движения, удобно ложась в ладони. Кроссман внимательно слушает правила, запоминая важные аспекты и переспрашивая не совсем понятные условия. Играя в первый раз, они решают отказаться от ставок. Легкое нетерпение сквозит во взгляде Кейла, и маленький король понимает, что ему очень нравится эта игра.       Как и подобает старому лису, Хенитьюз с мягкой улыбкой раздаёт карты. Круг за кругом Альберу проигрывает и недоумённо смотрит на человека перед собой. В отличие от других игр, в покере у него непревзойдённое преимущество. Сколько ставок было взято и сколько партий сыграно, оставляя Ли Су Хёка и Чхве Чон Су со слезами под конец. Используя свою фотографическую память, Кейл беззастенчиво запоминал карты и из раза в раз побеждал. Был ли он мошенником? Ещё каким. За долго до переселения в роман. — Не понимаю, — откидывая карты, Альберу хмурится, когда тройка Хенитьюза перекрывает его пару карт. — Ну, с первого раза всегда сложно, — поумерив собственный азарт, Кейл немного тушуется.       Он слишком сильно увлёкся и в итоге круг за кругом разбивает Кроссмана всухую. Это подрывает настроение мальчика, и Хенитьюз чувствует себя виноватым. Сейчас он единственный взрослый в этой комнате, и так издеваться над неразумным ребёнком — всё равно что бить лежачего. Каменное сердце Кейла невольно сжимается от груза раскаяния. Он и впрямь заигрался. — Хорошо, давайте закругляться, ваше высочество, — наконец говорит он, и в кабинет входит Ганс с лёгкими закусками и чаем. Пусть сейчас уже давно за десять часов, но обычно задерживающийся допоздна с документами Кейл и проводящий всё время за книгами Альберу частенько перекусывали перед сном. — …       Видя жалкий и расстроенный вид Кроссмана, Ганс осуждающе смотрит на Кейла. Тот неловко откашливается, всем видом показывая равнодушие. — Давайте сыграем в последний раз, Граф, — Альберу поднимает грустные, полные волнения глаза на Хенитьюза. — Сыграем на желание. Пусть это будет нашей ставкой. Может так мне повезёт чуть больше? — Хорошо, — ведомый раскаянием, Кейл соглашается. Ганс за его спиной одобрительно кивает. Едва заметный блеск во взгляде чёрных глаз и подрагивающие в улыбке губы остаются не замечены двумя наивными взрослыми.       Хенитьюз думает о том, чтобы поддаться в этот раз. Ему не хочется, чтобы у этого ребёнка была неуверенность в себе из-за того, что кто-то превосходит его в обычной игре. Эти мысли тяготят Кейла, и он по привычке хмурится, думая, как можно незаметней поддаться. Однако, все эти переживания оказываются пусты, когда Альберу с ослепительной и не менее хитрой улыбкой вскрывается. — Стрит флеш, — елейно проговаривает маленький король.       Кейл немного удивленно смотрит на карты. За сегодняшний день это самая большая комбинация. Закрадываются нехорошие подозрения, и Хенитьюз прищуривается, смотря на царственного хитреца перед ним. Альберу улавливает изменение атмосферы в комнате и понимает, что его радость видна слишком сильно. Стерев широкую улыбку с лица, он с притворной усталостью зевает и трёт глаза. — Ох, уже так поздно. Думаю, самое время идти спать. Я обдумаю своё желание чуть позже, — быстро вставая изо стола, Кроссман под пристальными взглядами идёт к двери. — Доброй ночи, граф.       В комнате повисает неоднозначная тишина. Кейл молча откидывается на спинку стула и отпивает чуть остывший чай. — Насколько ребёнок милый, если обыгрывает тебя в покер? — задаёт риторический вопрос Кейл, усмехаясь. Его только что обдурил мальчишка.       Ганс со сложным лицом смотрит на пустующий стул, где ещё совсем недавно сидел Альберу. Все ли дети в их время такие пугающие? — Вообще не милый, — с кислым выражением лица от чистого сердца отвечает дворецкий.

***

      За окном постепенно опускаются сумерки, и Альберу недоумённо смотрит на часы. Уже долгое время он не может сосредоточится на чтении, тупо смотря поверх исписанных страниц. Сегодня на удивление тихо. Кейл не ищет его, как все дни до этого, чтобы поиграть. Если бы Кроссман не спросил у Ганса ранее, то и вовсе думал бы, что Хенитьюз уехал. Кажется, даже слуги сегодня особенно безмолвны. Всё поместье погружается в напряжённую тишину, боясь потревожить кого-то. Не выдерживая такого гнёта, с тяжёлым вздохом Альберу закрывает книгу и берёт её в свою комнату. В коридоре второго этажа он сталкивается с Гансом, держащим поднос в руках с одной чашкой лимонада. — Ох, вы здесь, — немного вздрагивает дворецкий, не ожидая встретить Альберу вот так, — Альберт, думаю, сегодня лучше вернуться в комнату и не бродить по поместью допоздна. — Сегодня какой-то особенный день? — приподнимает бровь в удивлении Кроссман, и Ганс смотрит на него тяжёлым взглядом, решаясь, стоит ли говорить. — Я не видел графа целый день.       От этих слов лицо Ганса темнеет от невысказанных и неоднозначных эмоций. Все слуги поместья знают о том, какой сегодня день, и не решаются беспокоить Кейла. Обычно в эту дату он отправлялся по делам в королевский дворец или же на восточный континент, решать вопросы бизнеса. Однако сегодня он заперся в своей спальне и не выходит, чем сильно пугает. — Мгх, — невнятно бормочет дворецкий и внимательно смотрит в спокойное лицо Альберу. Хенитьюз сильно заботится об этом ребёнке в последние дни, возможно, его Кейл впустит с большей охотой. — Сегодня день памяти для господина, поэтому он не выходит из своей комнаты. Молодой мастер Альберт, не могли бы вы отнести ему этот лимонад?       Не совсем понимая, что значит этот день памяти, Альберу кивает и принимает поднос. Подходит к комнате Кейла и тихо стучит костяшками пальцев в дверь. После небольшой паузы с той стороны раздаётся тихое и спокойное: «Войдите». Первое, что видит Кроссман, зайдя — это разожжёный камин и несколько тускло горящих свечей. В спальне задёрнуты все плотные шторы, не пропуская в комнату ни лучика света. Языки пламени из камина бросают зловещие тени на стены. Отчего бледное лицо Хенитьюза кажется нездоровым и немного пугающим.       Под глазами Кейла пролегают заметные тёмные круги, как от бессоницы. Он устало откинулся на диване, закидывая ноги на стол. В руке у него, вместо привычных книг, стакан с янтарной жидкостью. Судя по шлейфу аромата, витающего в воздухе, он пьёт алкоголь уже давно, если не с самого утра. Не удостоив Альберу даже взглядом, Кейл рассеянно смотрит вдаль. Его бессмысленный взгляд фиксируется в одной точке, цепляясь за три небольшие свиньи-копилки. Можно сказать, что они давно стали позабыты своими хозяевами. Детишки, что бережно хранили каждый золотой и радовались звону монеток, уже выросли. У них свои семьи, обязанности и быт. Разве что Раон, углубившийся в изучение магии с Голди и Розалин, изредка приходит пополнять свою свинюшку. В остальные две Кейл кидает по монете сам, больше по привычке, чем по надобности. Три пары поросячьих глазок следят за ним изо дня в день, наполняя его сердце чувством невыразимой тоски по прошлому. Когда-то самым большим страхом Кейла было остаться в одиночестве. Сейчас же он окружен многими людьми, но всё равно ощущает себя довольно-таки жалко.       Если верить расчётам, то сегодня именно тот день, который Хенитьюз ненавидит и ненавидел в своём первоначальном мире. Так называемый «день памяти» всего лишь дата смерти его товарищей по оружию в Южной Корее. Обычно он был слишком занят, чтобы долго хандрить. На нём была постоянная забота о непоседливых детях, или же проблемы континента, или личная драма Чхве Хана. Большее, на что его хватало — пара стаканов вина или чего покрепче в компании царственного придурка. Альберу каждый раз вызывал его к себе или, отринув всякое бесстыдство, под покровом ночи прокрадывался к нему в поместье. Где это видано, чтобы король без сопровождения покидал дворец и как вор проникал в чужие дома? От этого Хенитьюз всегда иронично улыбался, но никогда не прогонял. Прекрасно понимал, что таким неловким способом его стараются утешить, и был благодарен за это. Альберу прогонял страхи своим присутствием, напоминая, что в этом мире Кейл не один. Целовал холодные от волнения руки Хенитьюза, заверяя, что с наступлением рассвета вся боль уйдёт. В особенно тяжёлые моменты, когда от искусанных губ, в попытке сдержать внутреннюю агонию, не оставалось живого места, Кроссман доводил Кейла до истощения. Всю ночь нещадно «служил» ему, и Хенитьюз утопал в мягких поцелуях, грубых руках и низменном, инстинктивном удовольствии.       Сегодня же Кейл впервые за долгое время отмечает этот день в одиночку. Даже алкоголь, который он пьёт, на удивление крепче обычного. Он сонно щурится, глядя на языки пламени, полный скорбных и сардонических по отношению к себе мыслей. Таким и застаёт его Альберу. Подойдя ближе, мальчик недовольно хмурится, впервые видя Кейла настолько разбитым. Будто он не живой человек вовсе, а телесная оболочка без души. От этого в сердце самого Альберу зарождается смута. Пусть Кроссман куда развитей своих сверстников, значительно выше и крепче, он всё ещё не может до конца понять человека перед ним. — Граф, я принёс ваш лимонад, — от кислого запаха даже во рту у Альберу вяжет. — О, — только и говорит Кейл, лениво отрывая взгляд от огня и смотря в молодое лицо Кроссмана. От щемящей тоски по своему глупому королю он поджимает губы.       Чайная чашка в бледных руках кажется слишком хрупкой. Рассеянным взглядом смотря вперёд, Кейл выпивает лимонад залпом. Он настолько кислый, что Хенитьюз не выдерживает и хмурится, сглатывая. От одного вида этого у Альберу стягивает рот, и он облизывает пересохшие губы. Запах лимонов головокружительный и тяжёлый. С громким лязганьем Кейл ставит чашку на стол и, словно теряя все силы, откидывается на спинку дивана. — Как вы можете это пить? Вам так сильно нравится? — морщится Альберу, с непринятием смотря на Кейла. — Тут дело не в предпочтении. Я больше чем уверен, что именно этот лимонад стал одной из основных причин моей язвы желудка, — пьяненько хохочет Хенитьюз, расслабляясь. — Просто смысл, который он несёт… хм, важен для меня?       Скептический взгляд Кроссмана можно едва ли не пощупать. Кейл окончательно пьянеет, на бледных щеках растёкся хмельной румянец. Дыхание его прерывистое и терпкое, будто он сам состоит из алкогольных паров. Сегодня Хенитьюз в полном раздрае. С тоской глядя на опустевшую чашку лимонада, он видит самого страшного человека в своей жизни. Будто он, как десятилетия назад, стоит за его спиной и, с отеческой заботой, снисходительно следит за ним. Кейлу всегда казалось, что нельзя привыкнуть к ауре старого дворецкого, от которого мурашки бегут по затылку. Кто бы знал, что теперь он будет так ностальгировать по этому? — Я хотел поговорить с вами, но, видно, не сегодня, — вздыхает Альберу. Этот человек безбожно пьян. — Валяй, — снисходительно фыркает Кейл, поднимая бокал с виски в воздух, салютуя. — Я отвечу на любой вопрос маленького короля.       Будет ложью сказать, что данная формулировка не зацепила Кроссмана, но что взять с пьянчуги? Однако видя, как в обычно лукавых глазах Хенитьюза залегают мрачные, пугающие тени, он отбрасывает эти мысли в сторону. — Когда мы только встретились, я спросил у вас, в каких мы отношениях, — на краткий миг во взгляде проглядывается нерешительность. Альберу изо всех сил старается подобрать слова. — Вы сказали, что мы побратимы. — Да, до определённого времени я называл тебя старшим братом, — в голове подавляющая лёгкость, и Кейл с силой сжимает переносицу пальцами в тщетной попытке остановить головокружение. — Много ли младших братьев хранят одежду в кабинете старших или воспитывают их детей?       Вопрос кажется до жути странным даже для Хенитьюза в его состоянии. Он не напивался так сильно уже несколько лет, тщательно контролируемый Чхве Ханом и вездесущим Альберу. Поэтому сейчас он испытывает лёгкое смущение, и мозг даёт осечку. Кроссман видит его состояние, и отчего-то на сердце становится неспокойно. Бесстрастный и надменный граф сейчас похож на большую кошку. В полусонной неге развалился на диване, каждое его движение отдаёт ленью и неохотой. Будто молодой Дионис снисходительно взирает на смертных, поднося к губам ещё один священный кубок с вином. И только глаза выдают его подавленное и мрачное состояние. Во взгляде Кейла отражаются столетия концентрированного горя, как у разбитого на тысячи фрагментов духа. Утративший что-то, что скрепляло каждую его часть, он разваливается, варясь в адском котле собственных воспоминаний. Как уроборос, пожирающий свой хвост, он бесконечно, раз за разом наносит себе боль, бередя не зажившие раны.       У Кейла нет семьи. Нет детей, в канонном понимании, и нет жены. Он и не был никогда женат. Всё своё время проводит за работой или же живёт в большом, но очень пустом поместье. Здесь даже слуг слишком мало, что не соответствует ни его положению, ни титулу. Запершись в этом маленьком мирке размером с территорию дома, он изводит себя раз за разом. От этого Альберу испытывает ноющую и непрекращающуюся боль. Стискивая кулаки, Кроссман думает, что это не справедливо. Отчего столь прекрасный человек жертвует собой, хороня себя в этом тусклом и агонизирующем мире? Если бы Альберу был с ним, то этого бы не случилось. Могло ли быть так, что, встреть его Кроссман раньше, он бы смог сберечь этого человека от всех горестей? Защитить как самую большую драгоценность в своей жизни?       Глаза Альберу темнеют от жадности. Ему хочется спрятать Кейла от чужих глаз. Хочется сделать всё возможное, чтобы этот человек был только его. Смотрел хитрыми, с лукавыми искрами во взгляде, глазами только на него. Был верен ему и был подле него до последнего вздоха. Альберу хочет стать таким королём, за которым Кейл последует без сомнений.       «Ты так похож на своего отца», — проклятие матери звучит в его голове, и взгляд Кроссмана дрожит. Ужас острым ледяным шипом пронзает бешено колотящееся сердце. Кажется, в эту минуту Альберу по-настоящему теряет рассудок. Алая пелена не рассеивается перед глазами до тех пор, пока Альберу не слышит хриплый и надломленный смех. Кейл смеётся, и его глаза прищуриваются, красивые полумесяцы мерцают, отражая блики огня. Хенитьюз широко улыбается, явно позабавленный чем-то. — Чёрт, вы как всегда задаёте правильные вопросы, ваше высочество, — всё ещё хохочет Кейл, и Альберу постепенно приходит в себя. — Тогда вернувшись, я найду вас, и… — Кроссман не успевает договорить. Кейл перестаёт смеяться, выглядя немного разочарованным. — Для каждой встречи необходимо своё время, — голос у Хенитьюза отражает все оттенки печали, тоскливой ностальгии и незыбленной привязанности. И хоть смотрит он сейчас в лицо Альберу, в его глазах отображаются чужие образы. Люди, которые были ему незаменимо дороги и которых он так нелепо и по-глупому потерял. — Не стоит торопиться, искать и намеренно вмешиваться в ход судьбы. Одинаковое имя, внешность или голос не сделают того человека мной. Найдя того Кейла, вы не обретёте того, чего так страстно желаете. Начните постепенно: сначала получите одобрение дворян, потом монополизируйте титул кронпринца. Спасите угнетённых и сохраните жизни своего народа. Завоюйте врагов и будьте милостивы к обездоленным друзьям. А потом… склоните весь этот чёртов мир к своим ногам.       Сердце Альберу так быстро бьётся, что кажется, ещё чуть-чуть, и он сам оглохнет от шума. Слова Кейла, произнесённые в исступлении словно молитва, как ушат холодной воды отрезвляют. Будь то проклятие или благословение, происхождение или тайна — всё это больше не пугает его. В его душе, после стольких мук и времени смятения, наконец-то штиль. — Звучит очень эгоистично. Такая жадность разве не превратит меня в тирана? — улыбается Кроссман, но глаза не отражают той же красивой улыбки. Они горят странным, пугающе холодным огнём. — Великий правитель всегда должен быть жадным, — прикусывая прохладное стекло бокала, Кейл прячет в нём весёлую улыбку, прикрыв тяжёлые веки.       Больше не в силах сдерживать этот отчаянный гул в груди, Альберу склоняется над Хенитьюзом. Оперевшись рукой о спинку дивана, он приближается к самому лицу Кейла. Тут же в нос ударяет горький запах алкоголя, сандала и цитрусовой сладости бергамота. Вдыхая его, Кроссман, кажется, пьянеет. Хоть Хенитьюз и видит в нём ребёнка, Альберу далеко не так несведущ, как он думает. Браки у аристократов заключаются очень рано. Особенно в королевской семье. Ты можешь ещё не уметь ходить, но у тебя уже будет жених или невеста, с которой вы поженитесь по достижении брачного возраста. Кроссман хорошо это знает и сопротивляется любому политическому союзу, однако о «взаимоотношениях» знает много. Впервые Альберу очарован кем-то настолько, что готов отринуть все свои сомнения и страхи. Ему хочется быть эгоистом. Хочется быть королём, который перевернёт и небо, и землю ради того, чтобы сохранить человека перед ним.       Прежде чем Кейл успевает открыть глаза, на его губы падает лёгкий, как листья перечной мяты, поцелуй. Он неуловимый и мимолётной. Настолько робкий, словно инициатор боится прикоснуться к священному сокровищу, в ужасе, что может очернить или запачкать. Хенитьюз в изумлении открывает глаза и встречается с сияющим и таким знакомым мягким взглядом, будто его король действительно вернулся. Если бы не молодое, практически детское лицо, Кейл бы поверил, что всё наконец-то закончилось. — Вы забрали первый поцелуй принца, граф, и должны понести за это ответственность, — это кажется до абсурда смешным, и Кейл окончательно понимает, в кого же такие наглые младшие Кроссманы. — Вот же мелкий поганец, — сердце Хенитьюза разрывается от тоски по его Альберу, и он бессильно смеётся, по-отечески потрепав маленького короля по волосам. — Я придумал своё желание, — не отодвигаясь ни на миллиметр, с лукавой улыбкой дьяволёнка шепчет Альберу. — Я хочу сегодня спать с вами, граф.       Не видя в просьбе ребёнка особой проблемы, пьяный мозг Хенитюза с трудом рождает одну разумную мысль: Кроссман был рождён бесстыдником, им этот царственный придурок и умрёт.

***

      Альберу просыпается посреди ночи от удушья. Одежда катастрофически жмёт ему и рвётся под растущим телом. Он загнанно дышит, словно задыхается, и озирается по сторонам. Кроссман помнит, как взял странный камень с полки в кабинете, а дальше всё как в тумане. Воротник порванной ночной сорочки душит, и он разрывает все жалкие остатки былой одежды, бросая в угол кровати. Являя своё абсолютно нагое великолепие, запоздало понимает, что находится в спальне Кейла. Его мучают странные образы и мысли, которые он похоронил уже очень давно в своём подсознании. Те страшные демоны, пугающие его каждую ночь в детстве, залегли на дно души и не поднимали головы с момента взросления. Страхи, которые он таил когда-то, перестали душить, но немного тревожили, напоминая о себе. Однако, он не думал о них, кажется… целую жизнь. «Ты так похож на своего отца».       Колыбельная матери и восторги знати, как насмешка, ударяют в голову. Альберу смаргивает капли пота, затёкшие в глаза, и поворачивается на звук чьего-то сопения. Кейл переворачивается на бок и хмурится во сне, противостоя кому-то или чему-то. Едва слышно бормочет, заходясь в беспокойном сне. На душе Кроссмана тут же теплеет, и несвойственная ему в обычной жизни мягкость отражается на поверхности чёрных глаз.       «Да, действительно похож», — думает король, с ироничной улыбкой касаясь рубиновых прядей Кейла. Прикрыв себя одеялом, он удобно устраивается на кровати и притягивает Хенитьюза в свои объятия. Тот хмурится ещё сильнее и упирается в голую грудь Альберу руками, сопротивляясь. Кроссман не может сдержать счастливый и хриплый смех, глядя, что даже во сне этот графский ублюдок идёт против него. С небольшим усилием утихомирить большого смутьяна всё же получается. Поцеловав тёплый лоб, король прикрывает глаза и наконец-то засыпает. В воздухе всё ещё витает запах сандала, виски и мяты. Чёрные пряди путаются с ярко-алыми, создавая правильный и необычный контраст. Будто рубиновая брошь в обрамлении агата.       Долго ли будет чувствовать себя счастливым Альберу, пока в его шкатулке Кейл — единственная драгоценность?