Верность хромой собаки

      Тяжёлые шторы в кабинете Альберу задёрнуты, погружая комнату в полумрак. Единственный источник света — магическая сфера записи, воспроизводящая отрывок видео. На нём Кейла тошнит кровью, окрашивая его белоснежную рубашку на груди в тёмно-бордовый. Бледное лицо отливает серостью, кожа — как у мертвеца. Сосуды в глазах полопались, зловеще заливая белок алым. Из носа и глаз тянутся тонкие багровые змейки крови, стекая на подбородок. Его тело дрожит в судороге и, стараясь сдержать кровавый кашель, Хенитьюз прикрывает рот рукой. Однако сквозь пальцы продолжает течь тёмная и густая кровь. Весь его образ был таким жалким и болезненным, что у Альберу сводит желваки. Он смотрит на это со сложным выражением на лице. Кроссману невыносимо слышать приглушённое сипение человека, которого он считает тем ещё сумасшедшим, однако признаёт его силу. В какой-то степени он сожалеет, что взваливает на эти плечи столь непосильную ношу. Но вовремя вспоминает, что этот графский ублюдок устраивает все заварушки самостоятельно, и его немного отпускает.       Это становится своеобразным ритуалом: просматривать видео мучений Кейла, чтобы напоминать себе, что он обычный человек. Пусть и чрезвычайно хитрый, способный и харизматичный, но всё-таки человек. Из крови и плоти, чтоб его. Стоит Альберу придаться лирическим рассуждениям о бренности его бытия из-за одного беспокойного ублюдка, так этот самый ублюдок стучится ему в дверь. — Ваше высочество? — в проёме появляется Кейл. Он входит настолько уверенно и вальяжно, что Альберу невольно задумывается, а его ли это вообще кабинет? — Почему вы сидите в темноте? — Смотрел что-то прекрасное, — с фальшивой улыбкой говорит Альберу, и в этот момент Кейла на видео сотрясает ещё один особенно сильный приступ кашля и кровавой рвоты. Он валится в руки Чхве Хана, теряя сознание. — … — они оба смотрят на экран.       «Какой пугающий ублюдок», — думает Хенитьюз, и холодок бежит у него по спине. Кто бы мог подумать, что его страдания — это расслабляющее представление для Кроссмана. На долю секунды ему действительно интересно, о чём думает этот царственный придурок, но он отгоняет эти мысли прочь. — Приветствую звезду королевства, — с почтением склоняет голову Кейл. — От одного только лицезрения вашего ясного лика я испытываю одухотворение. Позвольте этому ничтожному слуге отнять время у вашего высочества, чтобы донести информацию. — Ну что вы, благословение Роана, что значит моё время перед вашими чрезвычайно важными делами.       Они сладко улыбаются друг другу, ещё какое-то время обмениваются пустыми любезностями, готовые в любой момент кинуться в драку. У Альберу от раздражения начинает пульсировать венка у виска, но он сохраняет идеально-дружелюбное лицо. Кейл скрипит зубами, но продолжает вежливо улыбаться. «Этот чёртов ублюдок», — думает каждый про себя, ещё не осознавая, насколько сильно похожи. — Так что там у тебя? — наконец-то заканчивает эту игру Альберу, выключая сферу. — Ну, я привёл сюда Тунку, — садится на диван Кейл, элегантно закидывая ногу на ногу и сцепляя пальцы в замок на колене. Его вид так и олицетворяет торжественность. — Точнее, делегацию с Тункой во главе. — … — И несколько жрецов храма бога Смерти, мы с ними сильно сдружились, пока были на передовой, думаю, они смогут пригодиться нам в будущем. Всегда удобно иметь полезных людей под рукой, ваше высочество. Сейчас я привёл их в ваш дворец на приветственный банкет, ну, на деле это небольшая вечеринка. — Улыбается Хенитьюз и одним движением руки достаёт чёрный камень, испускающий энергию мёртвой маны. — Благо запасов алкоголя в вашем подвале хватает. — … — Альберу по-настоящему теряет дар речи. — О, к слову, похоже, Тунка с Чхве Ханом решили провести ещё один дружественный бой и немного повредили внешнюю стену замка, — невзначай замечает Кейл, видя, как глаза принца удивлённо округляются. — ..? — Возможно, у вас теперь нет восточного крыла замка, ваше высочество, — улыбка Хенитьюза настолько светлая и искренняя, что Кроссмана немного слепит от неё. Как может Кейл не радоваться, наконец-то вернув должок этому царственному придурку. Мало того, что он постоянно названивает ему, так ещё и в самые неподходящие моменты. Кидает в него информацией, с которой Хенитьюз либо выиграет войну, либо помрёт молодым и много работающим. Ох, месть действительно сладка. — … сумасшедший ты ублюдок! — рычит Альберу, подрываясь с места.       Как он вообще мог переживать за него? Этот графский ублюдок переживёт даже конец света! Кинувшись в его сторону, Альберу хватает только воздух, впечатываясь в спинку дивана. Хенитьюз же галопом ускакивает в противоположную часть комнаты, подгоняя себя силой ветра. Все бумаги со стола разлетаются по всему кабинету, закрывая тем самым обзор обоим сторонам. Альберу берёт валяющуюся под ногами подушку и швыряет изо всех сил её в голову Кейла. Тот едва уклоняется, и она пробивает оконное стекло за спиной Хенитьюза. С ужасом осознавая, насколько чудовищная сила в теле этого царственного придурка, Кейл думает, что идея вывести того из себя не так хороша. Решив, что капитуляция перед лицом сильного врага не такая уж и плохая стратегия, Хенитьюз бежит к двери. И стоит ему почти ухватиться за ручку, его бесцеремонно прижимают к стене. Альберу пышет праведным гневом и тяжело дышит, смотря в лукавые глаза Кейла. Кажется, им обоим настолько нравится эта игра, что они теряют всякий контроль над ситуацией. — Ваше высочество, это нечестно, — твёрдо говорит Хенитьюз, стараясь отдышаться. — О какой чести ты вообще говоришь? — смотрит в бесстыдное лицо парня напротив Кроссман, раздираемый противоречиями. То ли придушить поганца, то ли сделать что-то более вульгарное. — Вы можете меня ударить, а я вас нет, — проходится языком по пересохшим губам Кейл, и Альберу переводит на них взгляд. — Это всё ещё государственная измена. — Ой, и когда это тебя волновало, а, Кейл? — смеётся Кроссман, теснее вжимая Хенитьюза в стену. Настолько, что каждый может услышать быстрое сердцебиение другого.       Напряжение давно висит в их отношениях. Стоит им увидеться и сцепиться в очередной словесной перепалке, так появляется незнакомое воодушевление. Будто так и должно быть. Щекочущее чувство натянутой пружины зарождается чуть ниже живота, стимулируя на новую встречу. Альберу места себе не находит, когда этот неуправляемый идиот скачет по всему континенту, проворачивая опасные аферы. Не будь у принца магии маскировки, его волосы были бы полностью седыми. Ему невыносимо смотреть за страданиями на этом гордом и бесстрастном лице. Видеть стекающую с рук кровь и упорство, с каким он вновь и вновь поднимается. Его самопожертвование и альтруизм под видом абсолютной лени и неохоты серьёзно беспокоят других. Альберу раньше не задумывался: есть ли человек, работающий больше него? Оказывается, у него на горизонте серьёзный соперник. — Ты сводишь меня с ума, графский ублюдок, — шипит Альберу, прежде чем поцеловать не ожидавшего этого Кейла.       Хенитьюз замирает в одном положении, широко распахивая глаза. По обеим сторонам его тела преграждают дорогу руки Кроссмана. И надумай он сбежать — не смог бы. Однако Кейл не хочет. Повинуясь импульсу, он обвивает шею Альберу руками, заставляя склониться ещё ниже. Они целуются яростно, немного неумело, задыхаясь от тяжёлого распалившегося воздуха между ними. Путаются в движениях рук, и Хенитьюз глупо бьётся головой о стену, когда язык Кроссмана касается его распухших губ. Это становится своеобразным сигналом, и они отшатываются друг от дружки, не в силах отдышаться. Кажется, будто они пробежали по меньшей мере целый марафон. Глядя друг на друга ошарашенными глазами, парни не знают, что делать дальше. Кейл за две свои жизни никогда не состоял в отношениях, а Альберу предпочитал снимать напряжение без обязательств. И всё же, друг для друга они были особым случаем.       Отлипнув от стены, Кейл поправляет свой пиджак и прочищает горло. Они оба не испытывают отвращения к данной ситуации, но она полностью лишает их здравого смысла. Лицо Хенитьюза неприятно печёт от смущения, и Альберу как очарованный смотрит на красные зацелованные губы, лихорадочный блеск в глазах и вульгарный румянец на бледных щеках. На их суматоху уже сбегаются рыцари во главе с секретарём Кроссмана. — Думаю, теперь я не смогу звать тебя старшим братом? — с серьёзным лицом, будто рассуждая об очередной военной тактике, говорит Кейл, и Альберу закатывает глаза. — Хотя, инцест — дело семейное? — Кейл! — рычит Кроссман, когда дверь позади Хенитьюза приоткрывается.       Одним быстрым ударом ноги, принц захлопывает дверь, оставляя озадаченных рыцарей и Клода по ту сторону. Взяв этого несносного графского ублюдка за грудки, он вновь прижимает его к двери и целует ещё раз. Хенитьюз смеётся ему в губы, отвечая на поцелуй. «Не мог же тот отброс напасть на его высочество?», — с сомнением думает стража, разумно рассуждая, что даже Кейл не способен поднять руку на члена правящей семьи. И только Клод, поправляя очки, тяжко вздыхает. Его и без того сложные дни станут ещё тяжелей.       А пока остальные находятся в недоумении, Альберу действительно верит, что при достаточном усердии можно смешать всё.