Верность хромой собаки

Пощёчина.       Звонкая и тяжёлая. Она со свистом рассекает воздух. Люди вокруг затихают, не в силах пошевелиться. Лицо Кейла всё такое же бесстрастное и холодное. Чуть сдвинутая набок голова от инерции удара замирает в одном положении. На бледной коже щеки уже начинает проступать краснота в форме маленькой ладони. Шарлиз дышит быстро и тяжело, будто задыхается. Перед глазами мельтешат свирепые красные точки от той ярости, которую она испытывает сейчас.       Бесконечное горе и чувство бескрайнего стыда наполняют её сердце. Она опозорена на всё королевство из-за этого бесстыдного человека прямо перед ней. Он смеет продолжать смотреть на неё своим снисходительным взглядом, как на какую-то жалкую женщину! Ту, которая проиграла в гонке за любовь своего мужа к другому мужчине! Этот позор не отмыть даже смертью. Злые слёзы подступают к её глазам, но она упрямо их сдерживает. Ни грамма слабости перед врагом.       Королева по своей глупости когда-то считала Кейла другом. Делилась сокровенными мыслями и переживаниями об отношениях с мужем. А этот нечестивец посмел покуситься на её короля! Слухи и домыслы, бродившие из кулуара в кулуар, произносимые только шепотом и в кругу одних дам, всегда были. И о странных отношениях Альберу и Кейла шептался не первое десятилетие весь Роан. Шарлиз, как благовоспитанную женщину, это не интересовало, и в сплетни она не верила. Как мог её муж и друг состоять в таких вульгарных и аморальных отношениях? Уму не постижимо! И эти грязные истории о них, придуманные извращенным мозгом больных людей, расходились книжным тиражом по всему королевству. Ничего кроме ироничной улыбки у неё это не вызывало, и выпивая ещё одну чашку чая, королева безмятежно проводила свои дни.       С самого детства ей прививали благочестие и достоинство, уча быть примерной женой. Впитывая с молоком матери благоговение и преданность к будущему супругу, она жила кроткой жизнью. Училась танцам, пению и поэзии; вышивать гладью и не перечить мужчине. Образование и точные науки были скучны и неинтересны, то ли дело любовные романы, коими были заставлены все полки в её комнате. Шарлиз верила в вечную любовь и в то, что, будучи послушной, сможет стать одной из тех героинь. И вот, когда на её пороге появился прекрасный и молодой король расцветающего Роана, она влюбилась в него с первого взгляда. У Альберу при каждом взгляде на неё была нежная улыбка и глаза, полные удовлетворения. Шарлиз без колебания стала той, кто достойна короля.       Их брак был похож на сказку. В отличие от прочих, Альберу отказался от официальных наложниц и не приводил любовниц в свои покои. Много работал, но находил время на полуденный чай с ней. И пусть их интимная близость была редкой настолько, что и не считалось, она входила в его положение. Мало ли какие проблемы могут быть у занятого человека в постоянном стрессе. Шарлиз была понимающей. В конце концов, у них было двое детей, скрашивающих её одинокие дни. Проводя праздные будни за чаепитиями и приёмами, она не замечала, как стремительно пролетали года, где она не знала горя. Даже когда слухи начали достигать её ушей, она только улыбалась, внутренне посмеиваясь над глупостью дам. Шарлиз знала своего мужа лучше, чем кто бы то ни был. Она никак не ожидала, что получит подтверждение этим нелепостям собственными глазами. Образ, где Альберу нежно целует губы Кейла в полумраке кабинета, похож на помешательство. На самый худший кошмар. Королева не принимала это несколько дней, веря, что ей всё только померещилось. Всё дошло до того, что она слегла с лихорадкой. И каждый визит Хенитьюза воспринимался в штыки. Он — демон, развративший мужа Шарлиз. Из-за него она больше не могла показаться на глаза дамам в высшем обществе. Королеве стало казаться, что каждая гнусная история из бульварных книжонок про Альберу и Кейла — истина в первой инстанции, отчего ненависть в её сердце росла и крепла. Она даже посмеялась над собой в прошлом, что так кляла «распутницу» её мужа той самой в глаза, ах! — Омерзительно, — голос её дрожит, когда за долю секунды мысли в голове блуждают и путаются. — Ты вошёл в мой дом и опозорил его! Ты просто омерзителен!       Кейл смотрит на неё холодно и довольно-таки сдержанно. Ничего не говорит и не отрицает. Щека пылает, у этой «феи» на редкость тяжёлая рука. Шарлиз перед ним вся дрожит от гнева, и его бесстрастное отношение разжигает огонь в ней ещё сильней. Её рука снова замахивается для удара. Не в силах на это смотреть, Майя прикрывает глаза. Александр же стоит поодаль и крепко сжимает зубы. Катрина поудобней перекладывает сына, придерживая его одной рукой, другой же касается ладони мужа, успокаивая. Принц переводит на неё взволнованный взгляд, но она только качает головой. Это не их проблема. Они не должны лезть в чужие отношения. — Я разрешил ударить себя всего один раз, — Кейл легко перехватывает запястье королевы прежде, чем вторая пощёчина достигает его лица. — Это на единицу больше, чем выпадала честь кому-либо ещё. — Ты! — полный яда и жгучей злобы голос королевы эхом разносится по оранжерее. — Чудовище! Похотливое чудовище! Будь моя воля, я бы растерзала тебя в эту же секунду! — Мама… — неуверенно бормочет Майя, подходя к королеве. Та отчаянно вырывается из крепкой хватки Хенитьюза, едва не вывихивая запястье. — Скажите это вашему мужу, — спокойно говорит Кейл, выпуская рвущуюся, как дикая кошка, Шарлиз. — Я вам ничего не обещал.       Его взгляд устремлён на вход в оранжерею, где уже виден Альберу. Король твёрдым шагом подходит к ним, полы его красной накидки развеваются, словно он идёт на полномасштабную битву. У Кроссмана невыразительное лицо, полное неудовольствия. Он изрядно устаёт, разбираясь с последствиями последней войны, и не хочет тратить время ещё и на бессмысленные склоки. Против воли уголки губ Кейла приподнимаются, и он с легким снисхождением смотрит в перекошенное лицо Шарлиз. — Но если очень хочется, второй удар можете нанести по лицу главного виновника сегодняшнего торжества, — пусть и косвенно, но Хенитьюз не против подправить этот прекрасный королевский лик.       Годы идут, а стремления Кейла к членовредительству конкретного представителя правящей четы не уменьшаются ни на грамм. Вся эта ситуация, когда его в жёстком порядке обязывают явиться ко двору для разговора — утомляет. Хенитьюзу лень вмешиваться во взаимоотношения супругов. По правде, он, будучи человеком из современной Южной Кореи, испытывает муки совести перед Шарлиз за этот долгий роман. Однако, говоря на чистоту, он и впрямь ничего и никогда не обещал этой женщине, и основной груз вины на плечах Альберу. Что происходит в голове этого царственного придурка — известно только ему самому. — Ваше величество! — ранее срывавшаяся на крик и истерику, Шарлиз мгновенно меняет манеру поведения. Теперь из стервозной фурии она обращается в кроткую лань. Кейл внутренне присвистывает, удивляясь перемене. Женщины и впрямь пугают.       Альберу проходит мимо неё, даже не обернувшись. Останавливается лишь в шаге от Хенитьюза и они спокойно смотрят друг на друга. Чувствуя себя предельно собранно и серьёзно, будто не посреди оранжереи в эпицентре разборок, а скажем, на собрании высшей знати. Тёплая рука властно держит подбородок Кейла пальцами и поворачивает голову в сторону, чтобы лучше рассмотреть налившийся отпечаток ладони. Тонкая молочная кожа сильно краснеет, и Альберу хмурится. — Тц, отёк уже появился, — холодно констатирует Кроссман, и это первое, что он говорит по прибытии. — Сейчас же приложи холодный компресс. — Не хочешь разобраться со всей этой ситуацией? — пожимает плечами Кейл, отступая на шаг, уходя из захвата короля. — Ваше величество, вы не понимаете ситуацию? — не в силах сдержать дрожь в голосе, шепчет Шарлиз.       Она вздрагивает всем телом и замирает, когда Альберу наконец-то переводит на неё взгляд. Впервые, в его нежном взгляде на неё таится стылый лёд. Он смотрит на неё так противоречиво, как никогда не смотрел. В бесстрастном лице ни намёка на улыбку, весь внешний холод и отторжение совсем не вяжется с нежными прикосновениями к лицу Хенитьюза. Шарлиз замечает явный фаворитизм мужа и, увы, не в её сторону. — Что, по-твоему, ты делаешь? — спокойно произносит Кроссман, пригвождая королеву одним своим взглядом к полу. — Ты ударила официального советника короля и главнокомандующего армии Роана. Какими бы ни были твои мотивы, ты не можешь вести себя неподобающе своему статусу. — Как вы можете такое говорить? — прикусывает губы до крови Шарлиз, яростно смотря в лицо Альберу. — Ваше величество, не вы ли первый нарушили священную клятву, данную мне и связались с этим… с этим! — С кем? — без особого энтузиазма спрашивает Кейл, добавляя масла в этот праведный огонь справедливости. — С этой потаскухой! — шипит сквозь зубы Шарлиз, оранжерея затихает полностью.       Александр обеспокоенно глядит на хрупкую трясущуюся фигуру матери, ногти впиваются в его ладони до крови. Он не в силах смотреть и отводит бессильный взгляд в сторону. Катрин и вовсе всё внимание уделяет воркующему на её руках младенцу, успокаивая и не давая тому заплакать. Принцесса Майя попеременно переводит взгляд с отца на мать и обратно. Кейл же спокойно стоит в стороне, кривя губы в горькой улыбке. — И какие же клятвы я нарушил, моя королева? — фыркает Альберу, и взгляд его становится острее гильотины. — Разве я не дал тебе всё самое лучшее, включая власть и почести? Отказал хоть одной твоей просьбе или не сдержал данные обещания? Пренебрегал тобой? Или хоть один день нашего брака был несправедлив к тебе? В чём именно ты чувствуешь себя обиженной? — А как же любовь, Альберу? — голос её жалкий и надломленный, Шарлиз не в силах смотреть в глаза любимого человека, которые источают только равнодушие и снисхождение. И самое страшное, что она не может возразить, так как ей попросту нечем. — Любовь? — он удивлённо приподнимает брови, и на его лице внезапно появляется озорная, почти что мальчишечья улыбка. Такой не бывает у королей, но отчего-то Альберу кажется с ней разительно моложе и наглей. — Какая любовь в политическом браке? В день нашей свадьбы я клялся уважать тебя, как равную себе, почитать, как мать своих детей и разделить бремя правления между нами. Так скажи мне, как много бремени легло на твои плечи? — Ты не посмеешь упрекнуть меня, что я недостойная королева! — глаза её всё так же свирепы. Этот удар по чести она не может стерпеть. — Правда? Тогда что помимо чаепитий и званых ужинов ты делала? — он не упрекает королеву, а задаёт конкретные вопросы. — Была ли ты частью делегации послов доброй воли в дружественные страны? Сопровождала меня на собрания со знатью? Или может ты управляла веяниями и общественным мнением в высшем обществе? Как насчёт банального управления своим же дворцом? Как ты думаешь, кто все эти годы выполнял за тебя твою же работу, чтобы ты могла беззаботно пить свой любимый чай, примерять платья в бутиках и ювелирные украшения? — Я воспитала наших детей! — глаза её дрожат от переполняющих эмоций. Ей казалось, что она всегда всё делает правильно. — Их воспитали слуги, учителя и…- Альберу проходится взглядом по детям и договаривает в минутной нерешительности, — Кейл. Как много раз ты присутствовала на уроках магии Александра? Была ли на первой тренировке фехтования Майи? Что за эти годы ты сделала для своего королевства?       Альберу говорит спокойно, озвучивая лишь факты без капли укора. У него даже злиться на неё не получается, да и права на это не имеет. Глядя в её маленькое красивое лицо с дрожащими от непролитых слёз глазами, Кроссман лишается малейшего гнева. Потому что его до краёв затапливает чувство вины. Она жжётся в нём, опаляя тело изнутри до волдырей, не давая забыть о собственном грехе. Эта тайна изматывает его многие годы, но даже так, готовый сгнить изнутри, он не отказывается от отношений с Хенитьюзом. У Кроссмана есть обязательства, есть долг и… есть сам он. Если король Роана готов вступить в политический брак и отдать всего себя своему народу, то Альберу не готов отказаться от собственных чувств. Отдай он это, похорони эмоции — и кем он станет?       Однако Шарлиз ни в чём не виновата. Она жертва его собственного эгоизма. Именно поэтому он старается дать ей всё самое лучшее, позволяя жить так, как сама того пожелает. Ни в чём не ограничивает, не заставляет участвовать в политике и бережно заботится, как о комнатном цветке. Вроде бы и есть, вроде бы обращает внимание, но исчезни она в один момент с его подоконника — и не вспомнит. Альберу живёт разумом, принимает взвешенные решения и почти никогда не идёт на поводу у эмоций. Потому что он — король. Для всего Роана Кроссман — идеальный правитель, ведущий своё королевство к процветанию. Для Кейла он — метис человека и тёмного эльфа, который любит капризничать, когда устаёт, и целовать выпирающие позвонки на бледной шее. Только благодаря этому он остаётся долгое время собой. Хотя бы частью того изначального «я», что у него было. Власть выжигает личность, убивая в каждом человека. Но разве объяснишь это людям?       Чувство трепета появляется в груди от одной мысли, сколько поддержки сил даёт ему Кейл каждый день. Он переводит усталый и тоскливый взгляд на лицо Хенитьюза и вновь гладит красную от удара щёку. Тот смотрит пристально, чуть прикрыв глаза, выражая молчаливую солидарность. Даже тяжесть этого греха они делят напополам. Может ли горечь быть настолько сладкой? — Как ты думаешь, кто всё время выполнял за тебя твои обязанности? Облагораживал дворцы, вёл учётные книги и разбирался с проблемами в обществе? Воспитывал наших детей и защищал Роан на поле боя и за его пределами? — он посмотрел на неё, как на капризного ребёнка. — Меня одного на всё это не хватило бы.       Майя неловко переступает с ноги на ногу, ей крайне неприятно присутствовать во время ссоры родителей. Она хочет сбежать отсюда как можно дальше, но приказ королевы-матери держит её здесь. Шарлиз пригласила их сюда для публичной порки Кейла, однако удар за ударом принимает только она сама. Это невыносимо для их детей. Альберу искренне сожалеет, что их детям приходится видеть это, но он беспомощен. Если в этот раз не расставить все точки, дальше будет ещё сложнее. — Аха-ха-ха-ха, — звонкий смех Шарлиз разливается по оранжерее. — Боже, ты так его защищаешь! Аха-ха-ха, как давно это всё началось? После рождения Александра? Или во время постоянных инспекций территорий? Ах! Ты изменил даже свадебные клятвы! Значит, многим раньше?       Шарлиз хохочет как сумасшедшая, и от звука её красивого смеха бросает в дрожь. Александр прикусывает нижнюю губу до крови, ему хочется успокоить бьющуюся в истерике мать, поддержать всегда сильного, но отчаянно снедающего себя виной отца и закрыть уши Кейлу. Чтобы не слышал, не слушал, не принимал на свой счёт. — Чудовище! — заливается слезами и хохотом до икоты Шарлиз, хватаясь за ноющий живот. Перед глазами у неё всё плывёт, и она перестаёт трезво соображать. Всё смешалось, и бесконечная обида и унижение клокочут громче всего. Королева смотрит покрасневшими глазами на спокойного Кейла. За всё время он не произнёс ни слова в своё оправдание. — Он настоящее чудовище! Дьявол в человеческой личине! — Мама, — мягко говорит принцесса, и голос её дрожит, когда она приобнимет мать за плечи. Шарлиз отбрасывает руки дочери резким ударом. — Ты знала? Ты тоже всё знала? — сипло шепчет королева с обезумевшим блеском во взгляде. — Нет, — Майя со сложными эмоциями смотрит на отца и Кейла. Она действительно ничего не знала. — Тогда…       Внимание королевы приковывается к Александру. Он вздрагивает, но взгляд не отводит. Шарлиз думает, что Александр — её величайшее творение. Принц, который достоин своего титула. Сыновий ребёнок, талантливый как в науке, так и в магии. Александр — это самая большая гордость Шарлиз и радость дней. Более идеального ребёнка она и желать не может. Весь высший свет завидует ей, ведь из её утробы вышло столь удивительное дитя. И самое главное его достоинство — он так сильно похож на своего отца. По крайней мере, она радовалась этому раньше. — Александр, мой сын, — сорванным голосом говорит она, и осознание поражает её подобно молнии. — Ты знал, не так ли? Знал? Ты всё время это знал! Нет… нет-нет-нет! Ты не просто знал! Ты ведь так похож на отца. Ты такой же как он! Тебя тоже совратил этот демон? О, богиня, мой мальчик! Мой маленький мальчик! Сколько ещё тебе нужно принести горя, чтобы успокоиться, а, дьявол? Ты совратил его! Моего мальчика…       Перейдя на визг, Шарлиз полностью обезумела. Лицо Кейла так же непроницаемо спокойно, словно не к нему обращены её проклятья. Майя плачет, утешая вырывающуюся из объятий мать. С лица Александра схлынула вся кровь. Рот заполнился металлическим, солёным привкусом. Напуганный вскрывшейся правдой перед человеком, которого он больше всего боялся оскорбить этой тайной. Наследный принц поднимает ошалевшие глаза и встречается со стылым взглядом усталых голубых глаз. Его отец смотрит на него без презрения и ярости, подобие понимания сквозит в едва заметной улыбке. Он знает. Давно знает об этой порочной и аморальной любви к тому, кого не имел желать по праву. Знает и не осуждает. — Думаю, королеве стоит поправить здоровье в резиденции её семьи, — говорит Альберу, и словно по волшебству появляются рыцари, которые уводят истерично бормочущую проклятья Шарлиз вместе с принцессой. — Я поеду с ней, отец, — кидает осторожный взгляд на отца Майя. — Твоё право, — не препятствует король, пожимая плечами. — А тебе стоит обратиться к врачу. — Это всего лишь небольшое покраснение, не стоит беспокоиться, ваше величество, — отмахивается Кейл и идёт в сторону выхода.       Александр смотрит на него в сокровенном ужасе, боясь увидеть презрение. Однако взгляд Хенитьюза так же светел, как и всегда. Кажется, он не понял, о чём говорила Шарлиз? Серьёзно? Разве может настолько талантливый человек быть таким недогадливым по части отношений? Александр переводит взгляд на Альберу, и тот беспомощно улыбается, прекрасно понимая растерянность сына. За это принц даёт своему отцу гораздо больше очков терпения в своём сердце и восхищается его целеустремлённостью. — Это приказ, Кейл, — следуя за удаляющейся фигурой главнокомандующего, не успокаивается Кроссман. — И что же, за его невыполнение отдадите меня под трибунал? — язвит Хенитьюз. — Я снова запру тебя в подземной тюрьме, — просто отвечает Альберу. Эти бессмысленные разговоры помогают смягчить атмосферу и прийти в себя. — О, её отремонтировали с последнего раза? — искренне восхищается Кейл. — Не мог бы ты не использовать древние силы каждый раз, когда тебе становится скучно? Это наказание. Тебя боятся все опасные преступники, а надзиратели отказываются дежурить, — их отдаляющиеся голоса становится едва слышно, и ответ Хенитьюза легким эхом теряется вдали.       В который раз в оранжерее повисает тишина. Александр неуверенно смотрит на улыбающееся лицо своей жены, воркующей с сыном. Малыш куксится и силится, чтобы не расплакаться. Он бы точно испугался, не примени Катрин магию звукоизоляции. Казалось, её совсем не трогает этот разговор, и последние сказанные слова Шарлиз не имеют значение. Прежде чем он успевает что-то сказать в своё оправдание, она поднимает на него карие глаза, и озноб проходит по всему телу Александра. Она тоже знает.       Это настолько же удивительно, насколько и пугающе. Паника подступает к горлу, и он судорожно соображает, что сказать. Видя его замешательство, Катрин улыбается ещё шире. Только слепец (и Хенитьюз) не заметит этой чрезмерной привязанности, переходящей за грань уважения и семейности. Катрин прекрасно видела эти тяжёлые, наполненные тьмой и невысказанными чувствами взгляды Александра в сторону мужчины. Кейл — это недостижимая мечта, к которой Александр не смеет стремиться, но глубоко прячет в своём сердце. Катрин всегда была умной женщиной, не упускающей из виду детали. В ней нет ревности, ведь она прекрасно знает, сколь много Хенитьюз даёт Александру на протяжении жизни. Она верит, что со временем эта одержимость перерастёт не больше, чем в уважение. А до тех пор, Катрин будет поддерживать его изо всех своих сил. — Я люблю тебя, — жалко, но искренне звучат слова Александра, словно он боится, что она ему не поверит.       Ребёнок в её руках суетливо шевелится и поворачивается в сторону отца. Уголки его голубых глаз краснеют от непролитых слёз. Ярко-рыжие кудри волос забавно подрагивают от каждого движения головы. И только одна прядка у лица, на месте родимого пятнышка, золотая. Ниспадая на лоб, она свидетельствовала о благословении богини в его крови. Александр касается макушки сына, нежно проводя рукой. Катрин звонко смеётся от жалкого вида мужа, будто видит нашкодившего щенка. — Я правда люблю тебя, — шепчет наследный принц, переплетая их руки. — Я знаю, — Катрин весело улыбается и тянет его к выходу из оранжереи. Пора кормить сына и заканчивать последнее исследование. — Ты — не твой отец. Ты — это просто ты, Александр. Мне слишком лень думать о чём-то столько утомительном, как война с другим мужчиной за твоё внимание. Ведь я в любом случае победила.       Он в восхищении смотрит на свою жену, и искрящаяся нежность заполняет Александра до краёв. Да, она подарила ему надежду. Спасла безнадёжно больного от смерти, пусть не исцелив до конца, но подарив жизнь. Александр любит её так сильно, что, если бы небеса упали, он бы придержал их над её головой. Лучшей женщины он на всём свете не сыщет. Его Катрина — самая удивительная.       Однако, всем ли мечтам суждено оставаться на задворках?