***
Пренебрегая всеми правилами, Альберу лично посещает дом Хенитьюзов, когда даже улицы не приведены в относительный порядок после нападения виверн. У него нет настроения расшаркиваться в дружелюбных и пустых разговорах. Смертельно-бледное лицо Хенитьюза и кровь заполоняют собой всё сознание. Кроссман знал о плане и до конца не осознавал последствий, коря собственное простодушие. Как вообще можно довериться словам этого безрассудного суицидника? Басен, оставшийся в этот момент в доме за старшего, так как Дерус и Виолан отправились убирать беспорядок, проводит Кроссмана в кабинет отца. Парень немного дрожит, не выдерживая мощной и подавляющей ауры принца. Альберу же абсолютно плевать, что о нём думает какой-то ребёнок, и бесцеремонно раскрывает дверь. Хенитьюз уже ждёт его там, развалившись в кресле за рабочим столом. Его просторная хлопковая рубашка без излишеств делает Кейла ещё бледней и измождённей. Гнев с новой силой заполняет сознание, и если бы глазами можно было бы метать огонь, он бы сжёг весь особняк к чёртовой бабушке. — Оставь нас, — жёстко приказывает Басену, и мальчик послушно удаляется, не поднимая глаз. — Не слишком ли грубо, ваше высочество? — Хенитьюз разводит тонкими руками в стороны в явной насмешке. — Он всё ещё ребёнок. Не пристало звезде королевства… — Кейл Хенитьюз. — Обрывает его на полуслове, подходя в плотную. Сегодня у Альберу совершенно не было настроения играть в эти игры. — Да, ваше высочество? — Хенитьюз встаёт из-за стола, чувствуя, что ветра дуют к неблагоприятным переменам. — Кейл. — Произношение имени ещё никогда так сильно не напоминало угрозу. — М? — склонив голову набок, Хенитьюз спокойно смотрит в лицо Альберу, не понимая его настроения. Кроссман и сам себя не понимает. Он срывается сюда, наплевав на своё расписание, чтобы увидеть Кейла, стоящего перед ним, как ни в чём не бывало. Чувство ярости борется с ни с чем не сравнимым облегчением, отчего Альберу просто молчит и кровожадно смотрит на недоумевающего Хенитьюза. Кроссману хочется наорать на него, вразумить и заставить заботиться о себе больше. Его тело — не какой-то инструмент, и он должен хорошо следить за здоровьем. Однако какое право имеет Альберу на это? Потому что он принц и будущий король, заботящийся о своих вассалах? Нет, этого оправдания недостаточно. Но другого статуса в их отношениях нет. Заскрежетав зубами, Альберу выглядит как человек, готовый убивать. — Мои слова для тебя какая-то шутка? — Кейл удивленно приподнимает брови. — Когда я просил тебя не действовать бездумно, пока твой фундамент не окрепнет, думаешь, я просто забавлялся? — Я не сделал ничего чрезмерного, в… Не выдержав, Альберу грубо придавливает Кейла к столу, остервенело целуя. В первый миг Хенитьюз застывает и бездействует под яростным напором Кроссмана. «Мог бы быть честнее, царственный ты придурок», — отрешённо думает он, немного уставший ждать некоего принца. Кейл знает, что Альберу любит его, но внутренние демоны не дают принять окончательное решение. К полумерам Хенитьюз не привык и вступать в необдуманные и поверхностные отношения тоже не собирается. Он и так терпеливо дожидается, когда же Кроссман созреет, разложив все мысли по полочкам, и сделает выбор в его сторону. Придя из мира, пережившего великую трагедию, Кейл, нет, точнее, Ким Рок Су непредвзято относится к однополому виду отношений. В конце концов, в его реальности в этом не было ничего удивительного. Процент женского населения (как и человечества в целом) падал, кого-то разрывали монстры, кто-то не доживал из-за несчастных случаев, а иные и вовсе могли произвести на свет только мальчиков. У Рок Су устойчивая психика и большая лояльность. Он не отвергает возможность влюбиться в мужчину, как и принять его после некоторой ментальной подготовки. Проще говоря, рационально оценив все «за» и «против», он делает выбор в сторону Альберу, не создавая из этого вселенскую трагедию. Ким Рок Су знает, что испытывает чувства к этому царственному придурку, остальное он оставляет на время, оно расставит всё по своим местам. Но это можно говорить о Рок Су, мировоззрение здешних людей довольно-таки узколобое и туннельное. И если однополые отношения особо неодобрения и гонений не вызывают, то от статуса зависит абсолютно всё. Альберу не какой-то маркиз или граф, а будущий король всего Роана. На нём лежит совсем иная ответственность, и он должен отдавать себе отчёт о последствиях. Поэтому Кейл ждёт, никоим образом не подталкивая и не проявляя инициативу. Как только Кроссман примет решение, обратного пути Хенитьюз ему просто не даст. Хмыкнув, Кейл обвивает шею Альберу руками, с охотой отвечая на поцелуй. В кабинете становится жарко, и от обуревающих эмоций Кроссмана немного ведёт. Он смахивает все предметы со стола Деруса, разбрасывая чернила, перьевую ручку и прочие склянки по ворсистому ковру. Пятясь, Кейл наступает на что-то и поскальзывается, едва не ударяясь затылком о пол. Альберу вовремя подставляет руку, смягчая падение, следуя за Хенитьюзом на пол. Устроившись между разведённых ног, он с упоением целует покрасневшие и опухшие некогда бледные и тонкие губы, забывая, что, по идее, здесь не время и не место укреплять свою связь. Кейлу же в принципе лень думать о чём-то подобном. Он выживал в обстановке и обстоятельствах похуже. К тому же, упусти он подобный шанс, кто знает, сколько времени понадобится царственному придурку, чтобы решиться на следующий. Ох уж эти нежные натуры… — Ваше высочество, — прерывая поцелуй и жадно хватая ртом воздух, хрипло шепчет Кейл. Ему кажется, что стоит прояснить всё сейчас и предельно ясно дать понять, что подобное Хенитьюз не будет делать с кем угодно. Не имея за плечами опыта красноречивых признаний, одинокий всю свою прошлую жизнь Ким Рок Су ошарашенно замирает. Слова разбегаются, как тараканы, в разные стороны. — Вы мне, кажется, нравитесь… Альберу застывает над ним, смотря в блестящие от влаги карие глаза с поволокой, и чувство облегчения и радости перекрывает все ранее негативные эмоции. Человек под ним был за гранью обычного понимания. Кроссман отдал бы жизнь, чтобы разгадать ход его мыслей. Его сотрясает приступ счастливого хохота, приводя Кейла в недоумение. Страшная маска кровожадного дьявола рассыпается, и искренне улыбающийся Альберу выглядит просто очаровательно. — Какое совпадение, ты мне тоже, — от чистого сердца произносит Кроссман, с большим напором впиваясь в алые губы. В какой-то момент последние сомнения рассеиваются, и обоим откровенно плевать, где они сейчас находятся. Кабинет ли это графа или ещё что-то, Альберу нужно куда-то выплеснуть скопившееся напряжение и сильный стресс из-за некоего ублюдка. Ну а Кейл не против, просто потому что может себе позволить. Что плохого может случиться? Он испортит себе репутацию? Что за шутка! — У нас нет ничего в качестве смазки, — бормочет Альберу в плечо Кейлу, действуя несколько поспешно. Он не снимает одежду и даже не расстегивает пиджак, позволяя себе максимум чуть ослабить узел галстука. Светлая кожа тут же краснеет от жара и духоты, а дыхание становится глубже и тяжелее. Он не хочет, чтобы их первый раз был на полу в кабинете отца Кейла и уж тем более не хочет причинить тому боль. Каким бы сильным ни был Хенитьюз, это довольно щепетильная и ранимая часть не только мужского тела, но и гордости. Не смотря на то, как сильно он хочет прямо сейчас овладеть разомлевшим под ним Кейлом, его чувства и состояние Альберу ценит гораздо больше. Закрыв глаза и плотно сцепив зубы, Кроссман пытается потушить яростное пламя возбуждения в своём теле и вести себя рационально. Они же не животные… Что касается другой стороны, то Кейл не разделяет опасений Альберу, думая, что ничего страшного не произойдёт. Будет лучше, если в этот раз снизу будет именно он, так как сила сердца поможет восстановиться ему гораздо быстрее. Объяснять же знати, почему так резко захворал наследный принц, было бы немного утомительно и неловко. Перед глазами Хенитьюза свешивается ожерелье на толстой цепочке. Из-за того, что узел галстука ослаблен, а первая и вторая пуговицы расстёгнуты, украшение больше ничего не сдерживает. Какая-то идея вспыхивает в голове Кейла, глядя на то, как Альберу старается сдерживать себя. Приподнявшись на локте с улыбкой падшего ангела, Хенитьюз касается губами магического камня, беря его полностью в рот. Кроссман чувствует давление на шее и распахивает глаза, чтобы тут же наткнуться на полный невысказанного желания и искушения взгляд напротив. Потянув чуть сильнее, цепь разрывается, и маскировочная магия деактивируется. Глаза и волосы Альберу медленно чернеют, но он не в силах даже возмутиться или остановить Кейла. Всё его внимание сосредоточенно на человеке перед ним, что целует круглый камень ожерелья, выглядя до безобразия дерзко и озорно. Хенитьюз не выказывает ни капли отвращения или удивления, видя облик Альберу. Наоборот, его по-лисьи хитрые глаза довольно прищуриваются от сладкого ощущения, что шалость удалась. Кроссману всегда казалось, что он не умеет любить, но теперь ему интересно, насколько сильно он сможет увязнуть в этом опьяняющем чувстве. — У меня есть, — наконец хрипит Кейл, и последние гештальты здравого смысла Альберу просто летят к чёрту. Рваное и горячее дыхание вперемешку с шорохом одежды прогоняют тишину. Всё вокруг них наполняется жаром, и атмосфера стремительно меняется. Хоть Кейл так дерзко говорит, когда он передаёт в руки Кроссмана небольшую бутылочку с маслянистой розовой жидкостью, в его глазах пролегают первые тени страха. Кроссман видит и не знает как утешить его. Сказать, что всё будет в порядке? Да кто в это поверит? Признаться, что у него были некоторые познания в данной области? Тогда Хенитьюз точно разломает ему о голову стул, и плевать, что всё ограничивается теорией. Поэтому он осыпает бледные щёки лёгкими поцелуями, ласково оглаживая напряжённые мышцы живота. Альберу стягивает штаны Хенитьюза, закидывая его лодыжку себе на плечо, и медленно вводит первый палец. Кейл щурится от дискомфорта и перестаёт дышать, словно боясь, что сделай он ещё один вдох, и случится нечто ужасное. У Кроссмана от этого растерянного и немного напуганного вида болит сердце, но он тщательно и медленно подготавливает Кейла, по-настоящему боясь причинить ему вред. Всё проходит как в тумане. Вот Хенитьюз морщится от странных и незнакомых ему ощущений, и тут же, через каких-то пару минут, начинает расслабляться, когда на смену дискомфорту приходит что-то ещё. Пламенное ощущение, как маленькое солнце чуть пониже живота, распаляет немногим больше. Бледные щёки постепенно заливаются слабым, словно хмельным, румянцем, и хватка на плечах Альберу усиливается. Целуя Кейла во взмокший висок, Кроссман расстёгивает ширинку брюк и переходит от теории к практике. Клятвенно обещая себе, что в следующий раз он сделает всё постепенно и в более торжественной обстановке. Когда горячая головка примыкает к растянутому колечку мышц, Кейл тут же напрягается всем телом и зажмуривается, готовясь к боли. И впрямь, она приходит незамедлительно, стоит этому чёртовому оружию анального уничтожения всея королевской семьи зайти чуть дальше. Захлебнувшись воздухом, Хенитьюз изо всех сил сжимает плечи Альберу, и слышится хруст разорванных нитей. Переведя ошалелый взгляд в сторону, Кроссман видит, что Кейл с остервенением оторвал эполеты от его костюма. Вместе с кисточками… Вопреки ожиданию, где Хенитьюз с заплаканными глазами, полными нежности и наслаждения, смотрит на принца, всё идёт совсем не так. Глаза у Кейла хищные и дикие, убийственная в них эмоция заставляет Альберу даже немного испугаться. Всё ли будет в порядке? Может, стоит всё-таки притормозить? — Ты ждёшь какого-то приглашения? — шипит Хенитьюз, когда от боли в заду у него появляется неоновая мошкара перед глазами. У Кроссмана немеют плечи от той силы, с которой их сдавливают пальцы Кейла. Кажется, ещё чуть-чуть, и пара костей точно сломается. — Вставь эту чёртовую дубину на раз-два! Чем быстрее начнём, тем быстрее кончим! Потеряв дар речи, Альберу делает мысленную пометку, что во время секса Кейл становится гораздо агрессивней и грубей. Но кто он такой, чтобы идти против воли Хенитьюза? — Кейл, сделай глубокий вдох, так будет намного легче, — беспомощно кривит губы в нелепой улыбке Альберу, уже и не зная, что делать. Впервые он сталкивается с такой ситуацией. — Мне было бы легче, если бы эта торпеда была поменьше! — не контролируя себя от боли, рычит Кейл. Он не ожидал, что в первый раз это будет настолько невыносимо. Исключительно из чистого упрямства и нежелания сдаваться, Хенитьюз продолжает эту пытку. Альберу не легче. Кейл так плотно сжимает член, что ещё немного, и он просто раздавит его. — Что ты вообще ел, что он вымахал таким большим? Это вообще нормально? Или это какая-то болезнь? — … Такого потока оскорблений своего достоинства Альберу ещё никогда не испытывал. Глубоко вздохнув, он одним мощным толчком входит чуть больше, чем наполовину. Кейла выгибает дугой и он яростно шипит, отрывая эполеты с корнем. В который раз убедившись, что у его возлюбленного просто чудовищная сила, Кроссман решает быть с ним помягче или рискует просто быть задушенным им в порыве страсти… Поначалу распирающее чувство сменяется ощущением полного разрыва. Кейла словно рвут в клочья, пронзая иглами всё тело. Глаза краснеют от напряжения, и дабы сдержать постыдные и жалкие крики, он прокусывает нижнюю губу до крови. Первые толчки кажутся настоящей пыткой, будто раскалённый и жёсткий прут входит в его тело, опаляя внутренности. Если бы не сила сердца, работающая, как сумасшедшая, Кейл не знает, как это вынес бы. — Не кусай, — с жалостью смотрит на истерзанные губы Альберу, мягко поглаживая кровоточащую припухлость. — Если хочешь что-то укусить, то лучше это. Он подставляет собственную руку, и Кейл вгрызается в неё с особой жестокостью, в отместку за испытываемые боль и неловкость. Впервые за две жизни Хенитьюзу хочется позорно разрыдаться. Наблюдая за всеми невыносимыми страданиями Кейла, Альберу даёт ему немного времени привыкнуть к этим чувствам, и только когда хватка на ладони ослабевает, он делает медленные пробные толчки. Сначала нестерпимая и разрывающая боль становится просто тупой и зудящей, а потом, спустя пару попыток и частой смене угла проникновения, Кейл наконец-то чувствует что-то вроде удовольствия. Это походит на проблеск надежды в царстве вечной тьмы и скорби. Темп нарастает постепенно, влажные звуки и шлепки, шорох одежды и едва слышные, глубокие стоны дополняют картину за закрытыми дверями. Рубашка Хенитьюза чуть задирается, и поясницу сильно печёт, натирая взмокшую кожу о мягкий ворс. Ни на что не похожие ощущения проникают в тело Кейла, вызывая слабые судороги и сокращения мышц. Он откидывает голову назад, трясь затылком о ковёр, отчего алые пряди наэлектризовываются, и Альберу бьёт слабым разрядом тока каждый раз, как он касается их. Хенитьюз открывает для себя новую дверь в мир удовольствия, прикрывая чуть припухшие глаза. Это было не похоже на то, что он испытывал раньше. Иной вид любви, когда удовольствие получает не только тело, но душа, сливаясь с дорогим человеком. При очередном глубоком толчке Кейл вскрикивает и со всей дури бьёт ногой по стоящему рядом антикварному креслу. То не выдерживает такого неуважительного к себе отношения, рухнув в полуметре от них с треснувшим сидением и ножкой. Хенитьюз полностью входит в раж, обхватив талию Альберу ногами и вынуждая входить ещё глубже в него. Чёрные волосы на затылке Кроссмана едва ли не вырывает с корнем, яростно оттягивая назад, когда очередная волна удовольствия стирает последние неприятные ощущения. — … — Отчего-то Альберу ощущает странную связь с этим несчастным креслом, готовый в любой момент разделить его участь. По ту сторону двери Лили прислушивается к звукам. Грохот падающих вещей, странные рыки и громкое падение кресла наводит её на мысли, что старший брат и наследный принц сцепились в драке. Но разве причинение вреда будущему королю не повлечёт за собой наказание для всей семьи? Их лишат титула, земель и возможно даже приговорят к смертной казни. Как будущий мастер меча, она обладаёт обострёнными чувствами, но в силу наивного возраста немного искажает понимание ситуации. Перепугавшись, что их семью уничтожат, она стремительно несётся на поиски Басена, который точно смог бы остановить Кейла и решить эту ужасающую ситуацию. В то же время «яростно сражающиеся» парни практически достигают оргазма одновременно. В их сексе нет чётких распределений на активные и пассивные позиции, потому что каждый из них борется по-своему. Спустя ещё пару резких движений руки Альберу на налитом и напряжённом члене Хенитьюза, он наконец-то кончает с протяжным и гулким стоном, крепко зажмуриваясь. Кроссман выходит из плотного и горячего тела Кейла, утыкаясь взмокшим лицом в острые ключицы. Кончает на внутреннюю сторону бедра Кейла белёсой жидкостью, и тот морщится от неприятных ощущений. Мокрые, грязные и немного ошалелые после бурного оргазма, они смотрят друг на друга ещё какое-то время, стараясь выровнять дыхание. — Думаю, нам нужно привести себя в порядок, — опуская задранную до груди рубашку, спокойно проговаривает Кейл. — Да, — стирая кровь с прокусанного ребра ладони, в тон ему кивает Кроссман. По итогу более или менее, но они возвращают себе первозданный вид. Разве что лицо у Хенитьюза всё ещё немного горит, а у Альберу полностью оторваны эполеты и немного кровоточил укус на руке. Такими их и застаёт обеспокоенный Басен. Кроссман скрывает смущение за покашливанием, действительно обеспокоенный совершенным ими проступком. Всё бы ничего, но это кабинет отца Кейла…***
Сейчас всё это было приятными воспоминаниями их прошлого, которые заставляют Кроссмана немного грустить. Тогда они были моложе и беззаботней, удавка обязанностей и титула не душила так сильно, что не сказать о сегодняшнем дне. Альберу думает о покрытой укусами и засосами шее Кейла, чувствуя себя несколько некомфортно. Его чувство собственничества выглядит несколько чрезмерно, словно он старается клеймить Хенитьюза, когда тот выражает больше доверия, ведя себя по-взрослому. Дойдя до своего стола, Альберу откидывается на кресле и ослабляет узел галстука. Клод красноречиво смотрит на него, и глаза холодеют от невысказанных проклятий. — Ваше высочество, оставляйте свою личную жизнь за пределами кабинета, — чопорно фыркает в его сторону секретарь, отворачиваясь в сторону. Удивлённо приподняв брови, Альберу кидает взгляд в сторону отражающей поверхности вазы. У него на шее красуется тёмный и грубый след от зубов, сильно компрометируя монаршею персону. Не в силах подавить улыбку, Кроссман просто смеётся. Этот сумасшедший ублюдок никогда его не разочаровывает. И времени всего мира не хватит, чтобы Альберу успел насытиться столь очаровательным дьяволом.