***
Прибыв во дворец, Клод первым делом идёт в кабинет его величества. В столь ранний час он нисколько не удивляется, что король Альберу уже разбирает кипу документов, требующих его внимания. Трижды тихо постучав, он слышит по ту сторону торжественное: «входите». Кроссман не сомневается в том, кто прошёл к нему. У его главного секретаря дотошная пунктуальность и чрезмерный перфекционизм. — Приветствую солнце королевства, — почтительно приклоняет голову в приветственном жесте Клод, и Альберу, отрываясь от бумаг, кивает. — Как думаешь, что можно подарить Кейлу на годовщину? — на полном серьёзе спрашивает тот, поправляя очки на переносице. Он сосредоточен на этой насущной проблеме гораздо сильнее, чем на нынешних делах королевства. «И как Роан ещё не разорен с таким-то королём?», — не может удержаться от негодования в своём сердце Клод, но внешне не выказывает никаких вольных эмоций, сохраняя равнодушное лицо. — Подарите ему золото, — берёт в руки подписанные указы и декларации мужчина, прикидывая в уме, к какой категории важности их отнести. — Без преувеличения скажу, что в его хранилище золота больше, чем в казне всего нашего королевства, — озаботившись не на шутку, Альберу устало опирается подбородком на сцепленные руки. — В случае кризиса весь Роан сможет безбедно просуществовать как минимум тридцать лет на его заначку. — Богатства господина Хенитьюза могут посоревноваться только с сокровищницей дракона, — приходит в изумление Клод. Альберу смеряет тяжёлым и горьким взглядом своего верного секретаря и не сдерживает беспомощной улыбки. — Если бы драконы увидели его тайники, они бы заплакали от бедности. — … — Клод не перестаёт восхищаться новыми гранями личности Хенитьюза, которые каждый раз открываются ему. — В конце концов, подарок должен быть особенным? Я уже всю голову сломал, думая, что же подарить ему, — откинувшись на спинку кресла, Альберу начинает по привычке теребить в руке магического перо, с которого то и дело капают чернила. — Последние несколько месяцев были достаточно неспокойными… — К слову о спокойствии, стоит ли отправить во дворец королевы Шарлиз подарок в честь успешного выздоровления? — Думаешь, она будет рада? — Кроссман очень сомневается, что она готова принять от него хоть что-то сейчас. — Ну, сады наложниц предыдущего короля сейчас пустуют, почему бы не заполнить его красавцами, чтобы её величество провела остаток своей жизни, не обделённая вниманием? — как альтернативу предлагает Клод. — То есть, ты действительно считаешь, если я внезапно соберу целый гарем красивых и молодых мужчин, ни у кого не возникнет недопонимания? — усмехается Альберу, уже представляя вместо садов пепелища и развалины. — Я не уверен, что даже мой дворец уцелеет… «Подкаблучник», — сплёвывает про себя Клод, с разочарованием смотря на короля, но ничего не говорит в противовес. Потому что он и сам не уверен, что даже от столицы хоть что-то останется в случае такой роковой ошибки. — Она хорошо себя чувствует? — с искренним беспокойством спрашивает Альберу, возвращая разговор в прежнее русло. Последняя их встреча закончилась её нервным срывом. Королева не желала его видеть, поэтому ему оставалось только слать ей восстанавливающие зелья, десерты и прочую приятную мелочёвку для быта благородной дамы. — После того как она повесила у себя в комнате ваш портрет, её настроение улучшилось, — на вопросительный взгляд Кроссмана Клод опускает взгляд вниз и неловко покашливает, прежде чем продолжить. — В последнее время она увлеклась метанием ножей. — … — Из хороших новостей: её меткость значительно повысилась, она теперь попадает вам в глаз с пятнадцати метров всего со второй попытки. — … Один король и один секретарь молча смотрят друг на друга, и одной богине известно, о чём думает каждый из них. Решив замять неловкую паузу, Альберу молча возвращается к документам.***
Во время совета весь зал наполняется спорами и криками. Дворяне чуть ли не рвут глотки друг другу, стараясь переубедить оппонентов и доказать свою правоту. Этот фарс больше похож на балаган на рыбном рынке, чем на серьёзное заседание высших эшелонов власти. Клод стоит по правую сторону от Альберу и безучастно смотрит на потасовку, которая вот-вот перерастёт в настоящий кулачный бой. Сегодня аристократы особенно оживлены, отчего спокойный Альберу на их фоне выглядит несколько неуместно. Глаза короля равнодушно смотрят на покрасневшие от крика лица уже давно не мальчиков, а взрослых мужчин. В его стылых, словно пеплом посыпанных глазах все эти склоки и возня не стоят и медяка. Хотя он и обещал выслушать всех недовольных его новой реформой в сфере распределения власти и обязанностей в помещих землях, окончательное решение остаётся за ним. Задумчивый и холодный образ Кроссмана невольно заставляет сердце Клода трепетать от толики восхищения и гордости за своего монарха. Пусть он каждый день и бранит короля в своём сердце на чём свет стоит, но Клод всегда был верен короне. Нет, он был верен самому Альберу. Начиная с первой встречи в академии, будучи ещё молодым мальчиком, он решил следовать за ослепительным и целеустремлённым наследным принцем, так и по сей день. Профиль Кроссмана в слабых лучах солнца выглядит как никогда прекрасно и величественно. Налёт седины на висках, аккуратно забранная набок чёлка, идеально ровная и твёрдая осанка, непоколебимая уверенность и проницательный взгляд никак не вяжутся с его дружелюбным образом в сердцах народа. Клод ничего не знает о доминирующей ауре Кейла, но если бы знал, подумал, что у Альберу она тоже есть. Люди любят его как доброго и мудрого короля, а дворяне боятся как расчётливого и жестокого дьявола. Очень трудно проявлять мягкость к слабым, даруя им благодать, и давить своим авторитетом сильных, не давая им продохнуть и набраться смелости для удара в спину. Не боясь никого и ничего, Альберу не робеет перед встречающимися трудностями. Зачастую идя наперекор мнению большинства аристократов, принимает волевые и для некоторых странные решения. От чего политика Роана сильно изменилась, уменьшая абсолютную власть дворян и вводя народные суды и министерства в каждом крупном регионе. Поначалу эти нововведения подняли большую суету в знатных кругах, и со временем многие так и не успокаиваются, отказываясь принимать нестандартный подход своего короля. — Ваше величество! — в запале кричит маркиз, призывая короля рассудить их петушиный бой. Альберу ничего не говорит. Чуть склоняет голову набок в притворном интересе, и его губы изгибаются в слабой дуге, показывая маленькую, на первый взгляд добродушную улыбку. Весь его расслабленный вид даёт всем собравшимся сладкую иллюзию безопасности, и только в глазах не отражается ни капли тепла. Альберу смотрит на них с лёгкой надменностью и скукой, словно вглядывается в лица мертвецов, безучастно. Леденящий душу взгляд приковывает всех спорщиков к их местам, лишая дара речи. Даже у Клода, который знает его долгие годы, бегут мурашки по спине. После долгих распрей под тяжестью этой гнетущей ауры правителя решение в итоге принимают единогласно. Эти глупые аристократы забывают одну важную деталь: даже дружелюбно улыбающийся дьявол остаётся дьяволом.***
День Клода заполнен ворохом бумаг, встреч и скандалов с наглыми и не знающими своего места дворянами. Уже после двух часов у него кружится голова от всей дворцовой суеты. Кабинет его величества походит на оазис среди пустыни. Там всегда царят тишина и покой, а от вида упорно трудящегося Альберу в сердце Клода растекается радость. Хоть кто-то в этом месте действительно работает! Несколько десятилетий назад Кроссман бросил попытки привлечь к работе с документами Хенитьюза, вся бумажная волокита графа в итоге легла на плечи Альберу. Тот слишком баловал своего возлюбленного, отчего и поплатился. — Разве мы недавно не взяли двух новых секретарей? Где они? — разминая затёкшие плечи и шею, спрашивает Альберу, пока Клод заваривает им обоим по чашке чая. — Ваше величество, секретари не выдерживают такой объём работы и увольняются, не пройдя и испытательного срока, — качает головой мужчина, думая, как лениво и нестрессоустойчиво молодое поколение. — Не может же быть всё настолько плохо? — приподнимает бровь Альберу, думая, что Клод слишком сильно драматизирует. — Ваш последний секретарь после двух недель работы умолял меня на коленях дать ему вольную. — Почему это звучит так, будто мы содержим рабов в нечеловеческих условиях? — улыбка на губах Альберу дрожит. — Потому что столько работы, сколько мы с вами делаем в сутки, выходит за грань человеческих возможностей даже на стимуляторах, — без обидняков, как есть, отвечает мужчина. Альберу грустно вздыхает. Где-то сейчас его счастливо ждёт маленькая ферма и беззаботная жизнь.***
Решив немного прогуляться, дабы развеяться после неприятного собрания, грозившего только головной болью, Клод следует за королем на тренировочный плац. Сегодня у рыцарей проходят тренировочные спаринги между двумя подразделениями. Альберу торжественно и твёрдо шагает вдоль коридоров, окружённый мрачной и гнетущей атмосферой. Каждая подобная встреча с аристократами раздражала его, и он готов был взять в руки копьё и устроить кровавое месиво прямо там. С возрастом его терпение становится скуднее и короче, исключение распространяется только на одного конкретного аристократа, который вычерпывает мозг короля долгие годы золотой ложечкой по капле и остаётся безнаказанным (почти). Остановившись на полосе между светом дня и тенью коридора, Кроссман застывает в полушаге от этой ослепительной границы. Скрываясь во тьме колон, он смотрит на весело щёлкающего в лоб Лили Кейла, когда девушка снова проигрывает ему по глупой причине. Как мастера меча, её умения стократно превосходят старшего брата, но в его присутствии грозный командир всегда превращается в маленькую девочку, которую водят за нос. Как-то так повелось, что она охотно наступает на одни и те же грабли, попадая в уловки Хенитьюза, проигрывая из раза в раз. В прочем, это ни капли её не расстраивает, она счастливо улыбается, потирая место на лбу, куда только что прилетел слабый щелбан. Окружившие их солдаты громко улюлюкают, поддерживая своего командира и главнокомандующего. Принцесса Майя виснет на руке Лили и щебечет о том, что её сестра самая удивительная! Клод переводит взгляд от этой живописной картины и искоса смотрит на короля. Стылая, как самая суровая стужа аура вокруг Альберу постепенно тает. Ещё недавно остывшие и невзрачные серые глаза наполняются блеском и озорством, вбирая в себя всю лазурь поднебесной. Застывшее, равнодушное выражение лица меняется, и на губах проскальзывает едва заметная, но искренняя улыбка. Будто король просыпается от долгого кошмара, являя свою истинную сущность пылающего солнца. Клод снова смотрит на лениво опирающегося на свой меч Кейла, который сегодня следит за тренировками новобранцев. Сбросив строгий камзол и сняв все броши и прочие украшения, в одной белой рубахе он выглядит неряшливо и несопоставимо своему статусу, совсем не по уставу. Однако от этой свободной манеры у людей вокруг него создаётся ощущение свежести, будто ветер наконец разгоняет удушливый зной дня. Глядя на безнадёжно влюблённый взгляд своего короля, Клод снова вздыхает. Он не может осуждать Альберу за чувства. В этот миг Клод тоже вспоминает улыбку своей жены, и на его сердце теплеет.***
Ведя кронпринца по коридору к кабинету его величества, Клод испытывает смутную тревогу. Холодок бежит по его спине от предчувствия чего-то нехорошего. Александр отстаёт всего на шаг, полностью погрузившись в размышления над новой магической формулой. Клод не может не вздохнуть про себя. Настолько талантливый к магии ребёнок вынужден будет засесть в кабинете за кипой бюрократических бумажек до конца своей жизни. Какое расточительство! Если бы всё шло по изначально задуманному Альберу плану, то Александр в этом году должен был принять на себя бразды правления и стать новым королём Роана. Однако, когда вообще что-то идёт так, как хочет Кроссман? В итоге этот маленький дьяволёнок уговорил отца (на самом деле Кейла, а тот уже Альберу) отсрочить передачу трона на десять лет. Отчего нынешний король долгое время пребывал в отвратительном настроении. Его безработное и спокойное будущее вместе с Хенитьюзом вновь отсрочилось! Альберу не хотел больше работать! В последние годы он грезит о небольшом домике с собственным садом и маленькой фермой. Но вместо этого Кроссмана снова вынуждают решать государственные дела. Альберу уже не молод! Ему не хочется прожигать последние годы жизни в душном кабинете! Он! Хотел! Пасти! Козочек! Задумавшись о несчастной судьбе своего короля, Клод упускает из виду странные звуки, доносящиеся из кабинета. По привычке открыв дверь без стука, он предстаёт перед чудовищной картиной. — Кейл, ты уверен, что это действительно хорошая идея? — неуверенно спрашивает Альберу, пока Хенитьюз обвязывает его красной верёвкой, фиксируя его руки странным узлом за спиной. — Это отличный способ обездвиживать врага, — откровенно веселясь, плотнее стягивает запястья Кроссмана Кейл. — Нововведение для нашей армии. — Всё же, это несколько… — беспомощно вздыхает Альберу, пока его возлюбленный изучает новую технику шибари. От вида столь непрезентабельной картины профессиональная маска секретаря трещит по швам. «О, Богиня, господин Кейл развёл деда на БДСМ», — впервые он хочет, чтобы его молитвы не были услышаны. Загораживая Александру обзор, он тут же закрывает дверь и поворачивается лицом к изумлённому наследному принцу. Тот искренне удивляется странному поведению мужчины. — Ваше высочество, давайте сходим кое-куда прежде, чем встретимся с его величеством, — спокойно проговаривает Клод, уводя Александра подальше от двери. Этот ребёнок был ещё слишком юн, чтобы познать все тяготы этой жизни… Вспоминая утреннее предчувствие о хорошем дне, он грустно вздыхает про себя. Клод ещё никогда так сильно не ошибался.***
— Ваше величество, я пойду, — когда последние капли заката скрываются во тьме, Клод наконец-то заканчивает сегодняшнюю работу. — Да, конечно, передавай от меня привет Маргарет, — потирая покрасневшие от долгого чтения документов глаза, Альберу чуть не роняет очки. — Слышал, у твоего сына прорыв в исследовании. — Ваше величество, — скрывая досаду в голове, говорит Клод. «Неужели этот дешёвый король снова хочет завербовать моего сына?!», — неистовый огонь противоречий в сердце любящего отца не мог угаснуть. — Не смотри на меня так злобно, я не собираюсь похищать твоего ребёнка, — тихо смеётся Альберу. После «уроков» Кейла настроение Кроссмана крайне хорошее, и с губ не сходит мягкая улыбка. Такой Альберу пусть и выглядит устало и потрёпанно, но нравится Клоду куда больше, чем та блистательная фальшивая маска. Имея на плечах ответственность не просто за территорию, а за жизни каждого в ней живущего человека, Кроссман ещё неплохо держится. Клод знает, что очень сложно сохранить человечность в условиях подковёрных игр, сплетен и заговоров. Именно из-за того, что это так ценно, Клод продолжает неукоснительно следовать за своим королём. Ведь он видит, что в Альберу больше нет наивных амбиций по спасению всего мира и каждого в нём. Он не верит в исправление людей и в то, что, сохранив жизнь врагу, со временем обретёшь в его лице союзника. Кроссман также разучился верить в людей, пуская их в свою жизнь неохотно, и теперь бережно ценит тех, кто остаётся с ним по сей день и до самого конца. Совмещая в себе два противоречивых понятия как «мягкосердие» и «бессердечность», порой ведёт себя неразумно, но никогда не предаёт собственных идеалов, не идя с совестью на уступки. За это уже сейчас он является легендой и рекордсменом по количеству пережитых покушений. Кажется, на всём континенте не найдётся короля более невезучего, чем он. Справедливо заметить, что большая часть была на совести некоего главнокомандующего. Почему-то многие сорвиголовы решили, что, если не могут добраться до Кейла, то с лёгкостью справятся с его королём. Вспоминая всех почивших в этом нелёгком деле, Клод молча ставит свечи в своём сердце за их упокой. — Мне просто интересно наблюдать за молодыми талантами и их расцветом, — Альберу прикрывает глаза, с лукавой тоской вспоминая о чём-то. — Мы уже не в том возрасте, чтобы менять мир с ног на голову и бездумно бросаться в гущу приключений. Теперь остаётся только наблюдать, как подвиги воздвигают другие люди, и верить, что они приведут королевство к ещё большему благу. — Ваше величество, — Клод улыбается на эту несусветную чушь. Если бы Альберу и Кейл действительно дали дорогу молодым и не чудили каждый день, то его язва желудка от стресса не была бы настолько серьёзна. — Будь осторожен по пути домой, — машет на прощание старому другу Кроссман, кривя губы в усмешке. — А вы? — Я ещё немного поработаю, — на часах уже довольно поздно, но Клод ничего не говорит. Поклонившись, отдавая последнюю дань уважения этого дня, он размеренным шагом идёт к своей карете. Там его уже ждёт дремлющий на козлах кучер. Дорога обратно в особняк занимает меньше времени, так как в столь поздний час на дорогах Роана извозчиков почти нет. Дом встречает его зажжённым фонарём у входа. Завернувшись в шаль, слегка подёргивая озябшими плечами, Маргарет ждёт у самого порога. За её спиной, как верный спутник и защитник, стоит его камердинер. Клод спрыгивает с кареты и тут же хмурится, видя, как покраснели от холода щёки и нос жены. Тихо и беззлобно ворча, он первым делом согревает её личико в своих ладонях, ограждая от ветра и ночного морозца. За это Маргарет награждает его полным нежности взглядом и очаровательно улыбается с ямочками на щеках. Они вместе больше тридцати лет, но каждый раз, будто в первый, он влюбляется в эту улыбку. Да. Клод не может осуждать Альберу за чувства, неконтролируемую страсть во взгляде и абсурдные поступки на грани помешательства. Потому что прекрасно понимает, что такое любить человека с каждым днём чуточку сильнее. Отгоняя излишне сентиментальные мысли, Клод целует жену в дрожащие ресницы. Мягко обхватив холодные ручки своими большими и тёплыми ладонями, заводит её в дом. От Маргарет пахнет незабудками и сладкой пряностью. И пусть его жена не была первой красавицей королевства и не имела влиятельной и несправедливо богатой семьи, когда он согревал её мягкие и чуть суховатые от возраста ладошки, она была самой чудесной и обворожительной в его глазах. Сняв верхнюю одежду и умывшись, они вдвоём поздно поужинали. Маргарет упрямо дожидается его каждый раз несмотря на время. Отчего Клод старается возвращаться как можно раньше, но постоянно терпит обидное фиаско. На это супруга только звонко смеётся, заверяя, что в этом нет ничего страшного и его работа должна быть на первом месте. Сердце мужчины не может не болеть за эту понимающую и всепрощающую женщину, отчего ему хочется делать для неё как можно больше приятных вещей. Сделать её по-настоящему счастливой. Они ещё немного болтают, рассказывая о событиях, произошедших за день. Маргарет хохочет с историй, где Кейл небрежно раскидывает новобранцев по плацу, а Альберу запугивает дворян до обморока одной только улыбкой. Клод же улыбается её рассказам о приближающимся цикле посадки бегоний и последних сплетнях в кругу благородных дам. Обсуждают письма сына, сходясь во мнении, что негодник посещает их слишком редко, и грустно вздыхают, скучая по своему неразумному чаду. Отужинав, Маргарет садится в гостиной с книжкой, в ожидании, когда Клод примет ванну и они вместе пойдут спать наверх. Мужчина долго не церемонится и уже через двадцать минут возвращается к ней. Однако, утомившись за день и прождав его до позднего вечера, женщина засыпает в кресле, так и не выпустив открытой книги из рук. Вздохнув, Клод качает головой, сокрушаясь, что такой непостоянный режим в их возрасте вреден для здоровья. Не желая будить супругу, он аккуратно убирает из её ладоней книгу на журнальный столик подле, и мягко поднимает её на руки. Камердинер хочет что-то сказать, но Клод прерывает его, бережно прижав к груди супругу. Нисколько не волнуясь, он медленно, шаг за шагом поднимается по лестнице в их покои. В комнате тускло горит только один канделябр с четырьмя свечами, но и этого скудного освещения хватает, чтобы Клод смог положить Маргарет на кровать и плотно укутать одеялом. Нежно поцеловав любимую в щёку, как делал этим утром и каждое утро до этого, снимает халат и ложится рядом. И всё-таки, этот день выдался действительно не таким плохим, как он считал. Возможно, просто существует универсальное лекарство от всех болезней и горестных дней? Клод смотрит на крепко спящую жену, в чём-то до конца убеждаясь. В комнате наконец гаснут свечи.