Верность хромой собаки

      Окружённый сплошной темнотой, Кейл оглядывается. В пространстве нет ничего, за что мог бы уцепиться взгляд. От необъятной и зловещей тишины становится не по себе. Зябко передёрнув плечами, отгоняя неприятные мысли, Хенитьюз идёт вперёд, особо не заботясь о направлении и дороге. Он точно помнит, что сражался с Чхве Ханом и Раоном на площади столицы вражеского королевства и не ведает, как очутился здесь. Голова немного болит, словно внутри черепной коробки надувают воздушный шарик. Чувство лёгкости давит изнутри, вызывая лёгкую дурноту. Воспоминания в голове расплывчаты и хаотичны, Кейл лишь урывками улавливает последние события перед тем, как оказаться в этом пространстве. Была ли эта вражеская техника? Подсознательно Хенитьюз очень сильно в этом сомневается.       Впереди дребезжит слабый, едва заметный даже в этой кромешной темноте, белый свет. Прислушавшись к внутренним чувствам, Кейл с удивлением обнаруживает, что не ощущает древних сил в своём теле. Будто их никогда и не было, несвойственная и уже давно забытая слабость в теле нервирует. Нахмурившись, ему только остаётся вытащить из ножен меч и идти на этот чудной и неестественный свет. Белое сияние с каждым шагом всё сильнее обретает форму. И подойдя практически вплотную, Хенитьюз уже способен различить две фигуры: большую и мускулистую спину хорошо физически развитого мужчины и сидящего рядом подростка. Сердце Кейла холодеет и замирает. Оно клокочет, подобно тяжёлому звуку набата, отбивая каждую секунду, разделяющую его от этих фигур. Немного ошеломлённый и дезориентированный, Кейл сильнее стискивает в ладони рукоять меча, чуть приводя себя в чувства.       Слышится громкий хохот и недовольное шипение. Казалось, чёрноволосый мужчина наслаждался подшучиванием над резким подростком, смущая того донельзя. — Долго ещё будешь там стоять? — окликает его знакомый до зубной боли голос, и Хенитьюз растеряно смотрит в собственное лицо из прошлой жизни.       Всё, вплоть до шрамов на лице и спокойного, полного меланхолии и сокрытой силы взгляда. Будто снова в зеркало глядит, возвращаясь в ту жизнь, где не осталось никого из близких и дорогих. Кейлу становится холодно, и тело сотрясает мелкая, неприятная дрожь, происхождение которой и сам до конца не понимает. На секунду даже перед глазами темнеет окончательно, скрывая под покровом чернильной тьмы пугающий образ. Чувство дурноты усиливается, и странное, тянущее под ложечкой ощущение онемения гнетёт. Ему отчего-то казалось, что сейчас вся его нынешняя жизнь окажется мгновением перед возвращением в кромешный ад. Будто ему только на время дали насладиться настоящей, счастливой жизнью в окружении живых (пусть и перерождённых) товарищей, семьи, новых друзей и даже любовника. Сейчас все законные владельцы жизни пришли рассчитаться с ним, выбивая долг. — Похож на придурка, — фыркает настоящий Кейл, горделиво поднимая подбородок. Он выглядит дерзко и безобидно, словно молочный котёнок изо всех сил старается напугать других взъерошенной шерстью и крохотными коготками. Хенитьюз переводит на него взгляд и долго смотрит, не говоря ни слова и не делая ни шага вперёд. — Почему ты так удивлён? Иди сюда, — хмыкает с пониманием Ким Рок Су, откидываясь назад, уступая место.       Подойдя к ним вплотную и убрав меч в ножны, Кейл возвращает себе привычное самообладание. Сиюминутная слабость и страх пропадают без следа, словно никогда и не существовали. Хенитьюз уверен, что, скорее всего, подвержен ментальной атаке противника. Иного объяснения такого потрясения он найти не мог. — Как это возможно? — чуть прищурившись, Кейл прожигает гостей взглядом. — Я же не сошёл с ума?       Они втроём никак не могут оказаться в одном месте. Настоящий Кейл остался в Корее, занимая тело Ким Рок Су, пока он сам живёт здесь. Сейчас же все три сущности встречаются в этом странном пространстве, как самостоятельные личности. До этого момента Хенитьюз никогда не сомневался в своей целостности и не подозревал раздвоения личности… — Не смотри так, присаживайся, у нас не так много времени, — оперевшись подбородком о кулак, задиристо приглашает Ким Рок Су. — В прошлую нашу встречу ты был поумнее, — поддерживает его настоящий Кейл и, кажется, что впервые они с этим большим парнем приходят к взаимопониманию. Ничто так не объединяет людей, как общий враг.       Вопреки расслабленной атмосфере между ними без какой-либо угрозы для жизни, Хенитьюз ни на секунду не ослабляет бдительность. Всё в это ситуации кажется подозрительным и неправильным. Увидев его таким, Ким Рок Су не настаивает больше и просто пожимает плечами. Раз тому так хочется стоять неприкаянным, он не собирается ничего делать. — Это пространство, где оно? — нахмурившись, Кейл ещё раз оглядывается, но помимо тишины и бескрайней темноты здесь ничего не было. Ни опасности, ни монстров, ничего. Отсюда и настороженность, не может всё быть так просто. Либо это вражеская техника и эти двое её плод, которых следует уничтожить, либо просто тюрьма, из которой необходимо выбраться. — Как знать? — разводит руками Ким Рок Су, совершенно не заботясь и не паникуя. Ему словно и спешить некуда, он чувствует себя довольно-таки комфортно в мире вечной тьмы. — Ты такой идиот! Как можно так халатно относиться к моему телу? — взъярился настоящий Кейл, с ощутимой силой ударяя Кейла по голени. — Посмотри, во что ты меня превратил? На тебе же нет живого места! Откуда все эти шрамы и синяки? И самое ужасное — ты стал таким страшным стариком! — … — ну, Хенитьюзу нечего сказать в своё оправдание. Хотя, постойте, ему ещё не было и тридцати… — Даже когда я сражался с Белой Звездой, я выглядел лучше и свежей в свои сорок! Чем ты занимался, чтобы выглядеть так в свои двадцать? У меня за спиной были годы пьянства, а ты что сделал? — не унимается настоящий Кейл, продолжая бить по ногам Хенитьюза. — Стал встречаться с наследным принцем, — усмехается Кейл. — … — Ким Рок Су присвистнул, восхищаясь. — … — настоящий Кейл теряет дар речи и застывает с перекошенным лицом. На первый взгляд кажется, что у него инсульт.       Пока Ким Рок Су дразнит и шутит над смущённым и действительно шокированным настоящим Кейлом, Хенитьюз смотрит на них. Этому ребёнку на вид не больше восемнадцати лет, а Ким Рок Су ещё нет сорока. Поведение настоящего Кейла тоже странное, он ведёт себя точно так же, как герой прочитанной новеллы. Старается дерзить изо всех сил и преподносить себя гораздо хуже, чем есть на самом деле. Исходя из надменного и колючего поведения, Кейл понимает, что у того нет воспоминаний их встречи в городе Головоломки. Тогда настоящий Кейл, имея внешность Ким Рок Су, умел улыбаться очаровательно и искренне, как он сам в бытие Рок Су не мог. У того Кейла была надежда и любовь к миру, в котором переродилась его мама. Он верил в собственные силы и, наконец-то, смог быть самим собой, не играя никакую роль. Как бы иронично это не звучит, но только став кем-то другим, он смог наконец-то обрести себя.       Другое же дело Ким Рок Су. Только встретившись с ним лицом к лицу Кейл понимает, как сам изменился в этом мире. Потухшие глаза, грубые действия и шутки, которые он выдаёт через силу, чтобы скрыть глубокое одиночество и чувство утраты. Тлеющие угли человека, который давно сдался и живёт только потому что не может умереть. Сражается не ради жизни… да Кейл и сам не знает, ради чего он тогда боролся. Сейчас у Хенитьюза есть то, что он стремится защитить и ради чего каждый раз бросается под огонь. У него впервые появляется семья и люди, которые любят его, несмотря ни на что. И теперь, зная, какую жизнь Ким Рок Су перед ним никогда не узнает, Хенитьюз ощущает тянущее чувство скорби глубоко внутри. Приложив руку к груди, туда, где ровно билось собственное сердце, ему впервые становится жалко самого себя. Это были не личности, а забытое прошлое каждого из них.       «Наше будущее иное», — успокаивает себя Кейл, отбрасывая давящую меланхолию в сторону. Ему не нужно предаваться эмоциям, он знает это, но против воли, смотря на этих двоих, которые ещё не получили своего счастливого конца, не может удержаться. И хоть он видел раньше, что у настоящего Кейла всё хорошо на «Земле-1», тот счастлив и свободен, но не может отпустить ситуацию. Иногда ему кажется, что он варварски забирает чью-то жизнь. Чьё-то счастье и покой, который он обрёл в мире, не принадлежит ему. Или, точнее, он его не достоин. — Похоже, кто-то очень сильно хочет тебя видеть, — тихий смешок Ким Рок Су, который звучит так же печально, как самый громкий плачь, вырывает Кейла из задумчивости. Впереди маячит резкий золотистый свет, ослепляя Хенитьюза, заставляя болезненно морщится. — Кейл, это не тюрьма и не магия, ты можешь покинуть это место в любой момент, в отличие от нас. Не будь таким серьёзным. — Кому там так неймётся? — немного отошедший от шока настоящий Кейл хмурится, сбрасывая руку Ким Рок Су со своего плеча. — Возможно, это его любовник — наследный принц? — от этих слов лицо настоящего Кейла бледнеет и он недоверчиво косится на стоящего рядом Хенитьюза. Он помнит Альберу ещё во время войны, и если этот страшный человек состоит в отношениях с его телом… Даже если ему и хочется что-то спросить, есть вопросы на которые лучше не знать ответов. — Тогда это? — проигнорировав полуобморочное состояние настоящего Кейла, Хенитьюз смотрит на слабо улыбающегося Ким Рок Су. Тот ничего не говорит, просто взирает на него остывшим взглядом тёмных и мрачных глаз. — Идиот, — бурчит погрустневший и расстроенный настоящий Кейл, с печалью смотря на свет, который становится всё больше. — Не вздумай помереть раньше сорока. — Я постараюсь, — усмехается Хенитьюз, считая этого ребёнка довольно-таки очаровательным. — Относись к моему телу бережно! — продолжает тот, смотря прямым и открытым взглядом на уверенную и статную версию себя, которой он никогда не осмеливался быть в прошлом. — Буду, — Хенитьюз чувствует, как всё его тело растворяется в этом свету и неведомая сила тянет его прочь из этого вечного пространства кромешной тьмы. — И, — с таким же запалом начинает настоящий Кейл, но осекается. Его глаза полны невысказанных эмоций, застарелой боли и ностальгии по чему-то, что он никак не решится озвучить. Опустив голову и пряча лицо за волосами, Кейл может увидеть только краснеющие кончики его ушей и то, как он с силой стискивает ладонями собственные колени. — Позаботься о моей семье, как следует. И… мой отец… Береги его.       Кейл застывает, как вкопанный. Он видит этого травмированного жизнью ребёнка, который до последнего старается выразить свою любовь к потерянной семье и косвенно желает другому счастья, отдавая свою судьбу. Глаза Хенитьюза немного печёт. Естественно, всё это от дурацкого яркого света. И горло сдавливает ком от этого же. Никак иначе. — Конечно, — спустя долгое время, одному богу известно, сколько усилий это стоит, Кейл соглашается, и этот вредный ребёнок поднимает голову. Настоящий Кейл улыбается. Столь же ярко и искренне, как делал Ким Рок Су в городе Головоломок. — Ты просто обязан прожить эту жизнь счастливо! — надменно поднимая подбородок, настоящий Кейл не сдерживается, и проступившие слёзы катятся из его глаз. Смущённый этим, он грубо стирает их тыльной стороной манжета белой рубашки. — И ты тоже, — срывается у Кейла, и чувство горечи оседает на языке. Он не знает, было ли это его подсознание, прошлое или очередное слияние душ, просто… он искренне желает этому Кейлу счастья. — Будь счастлив, Кейл Хенитьюз, — напоследок он слышит тихий, едва слышный голос Ким Рок Су. Повернувшись на звук, Кейл только краем глаза видит эту слабую улыбку на собственном лице. Эта тихая эмоция настолько сокрушительна, что сердце Хенитьюза дрожит.       Последнее, что он видит, как Ким Рок Су мягко гладит по волосам сопротивляющегося настоящего Кейла. Тот хмурится, отбивая чужую руку, постоянно повторяя, что совсем не плачет. Хенитьюз покидает это тёмное место с тяжёлым сердцем, навсегда оставляя двух людей в этом пространстве без толики света.       Ещё не успев прийти как следует в себя и успокоиться, Кейл чувствует, как что-то тёплое, влажное и немного солёное упирается ему в губы, норовя попасть в рот. Перепуганный страшными ассоциациями, Хенитьюз резко открывает глаза и подрывается. Однако встать не получается из-за тяжёлой ноши за плечами. Чья-то рука удерживает его на месте, обхватив поперёк талии. Перед глазами пустошь, странный кусок пирога и до боли знакомое копьё, воткнутое в землю рядом. — Кейл, не двигайся, ты ещё не восстановился, — очень усталый голос Альберу раздаётся над ухом, и Кейл немного успокаивается, откинувшись в чужих объятиях. — Какого чёрта, Альберу?       Хенитьюз точно помнит, что он в последний раз был посреди столицы вражеского королевства, в эпицентре боя. Потом тёмный маг вызвал каких-то адских тварей, заполонивших улицы. Тогда Кейл оставил поиск сумасшедших учёных, которые взращивали химер, сращивая магических зверей с мирными жителями, на Чхве Хана и Раона. Розалин и Мэри старались предотвратить эксперимент и вернуть несчастным жертвам человеческий вид. Лок со стаей и котятами сдерживали уже те экспериментальные образцы, которые нельзя было спасти. Сам же Кейл использовал слишком много сил, чтобы остановить ритуал призыва с жертвоприношениями и не дать монстру с мёртвой маной убить других людей. Ну, а что касательно Су Хёка, Иллиса и остальной компании, которые самовольно отправились следом за ними… ха, кажется они просто играли в игру: «Уничтожь как можно больше зданий и поймай за зад непослушных разбойников». И так, подводя итоги, Хенитьюз точно помнит, что этот царственный придурок вместе с Эрухабеном должен быть на встрече глав Альянса и убедить их не использовать оружие массового уничтожения на всём королевстве. Иными словами, Альберу здесь вообще не должно быть! — Ну, сегодня главный повар во дворце приготовил только мясной пирог, яблочных не было, а я немного спешил, чтобы зайти в булочную, — упрямо засовывая в рот Кейлу кусок тёплого пирога, спокойно резюмирует Кроссман, будто каясь в смертном грехе. — Ты же понимаешь, что я не об этом! — оглядевшись по сторонам ещё раз, Кейл не имеет представления, где они находятся. Насколько он помнит, вблизи столицы нет никаких пустырей. Здесь повсюду валяются десятки, а то и сотни монстров вперемешку с химерами. Ни единого уцелевшего здания и повсюду кратеры в земле. Вдалеке видятся отчего-то знакомые порушенные стены и вспышки чёрной ауры Чхве Хана и истошный детский плач яростный драконий рёв Раона. Они же, сидя на земле, прислонились к единственному уцелевшему на многие метры дереву. — Где мы вообще находимся? Когда успели покинуть столицу? — Хм? Мы её не покидали, — Альберу снова прислоняет ко рту Кейла кусок пирога, и тот жадно откусывает в расстроенных чувствах. — Это всё ещё столица. — … — Хенитьюз давится и резко поворачивается лицом к Кроссману. Тот выглядит слишком бледно и устало настолько, что, кажется, ещё секунда и в Роане будет новый наследник. — Сколько зданий вообще уцелело? — Ммм, насколько я помню, в последний раз их было четыре, — продолжает беззаботно кормить Кейла Кроссман. — На улице? — сердце Хенитьюза ёкает в тщетной надежде, что его команда внезапно станет образцовой и не разрушит чужое королевство. Снова. — В столице, — Альберу не любит вселять людям напрасной веры и припечатывает Хенитьюза к месту этим грустным фактом. Кейл чувствует, как голова начинает болеть сильнее, и хмурится, доедая пирог. Кроссман ничуть не смущён, снова достаёт ещё один кусок и подсовывая под нос несчастному. — Почему ты продолжаешь меня кормить? — Потому что ты голоден? — пока они проводили спокойные минуты вместе, вдали всё ещё слышны крики и визги с поля боя. Дрожь прошла по земле, и одна из башен дворца посреди столицы удручённо падает. — Раон так сильно рыдал, что вполне способен был наплакать целое озеро. Только убедившись, что у меня достаточно еды, чтобы накормить тебя, он ушёл.       Когда Эрухабен перенёс его сюда, Альберу ждала картина маслом: бессознательно лежащий Хенитьюз посреди полчища озлобленных и остервенелых тварей. Вздохнув и прикрыв на время лицо, сдерживая нелицеприятные эпитеты, Кроссман отправил Голди на пару с рыдающим крокодильими слезами Раоном на помощь Чхве Хану и остался разбираться с ордой монстров. Оттащив Кейла в безопасное место под деревом, он на протяжении сорока минут отбивался от чудищ. Используй он полную силу, то зацепил бы и самого Хенитьюза. Здесь повсюду в земле магические бомбы, реагирующие на ауру и магию. Альберу пришлось хорошенько постараться, чтобы они не сдетонировали разом и не уничтожили всю область подчистую. Под ограничениями, одной лишь грубой силой и копьём, он защищал своё беспечное и суицидальное сокровище. Отчего пару раз ему сильно досталось и в его боку кровоточила большая дыра. Узнай об этом сейчас Кейл, и к праотцам он отправится ещё быстрее.       Редко удаётся увидеть Кейла таким спокойным и послушным, поэтому у Альберу создаётся ощущение, что он кормит маленькую лису с рук. Тяжело вздохнув, он утыкается подбородком на плечо Хенитьюза, свободной рукой зажимая всё ещё кровоточащую рану в боку, используя магию исцеления. От потери крови кружится голова, и он прикрывает глаза в маленькой передышке. В голове всё ещё звучат невнятные бормотания Кейла в бреду, где тот постоянно задаёт вопрос: достоин ли он счастья. Альберу душно на сердце от того, что пагубную привычку недооценивать Хенитьюза не так-то просто исправить. Будь его воля, Кроссман давно бы искоренил её подчистую, но Кейл с ослиной упёртостью продолжает идти этим путём саморазрушения. — Мой дорогой Кейл, — мягко потёршись щекой о его шею, Альберу немного щекотно от длинных и струящихся волос Хенитьюза. — Ты достоин счастья больше, чем кто-либо ещё.       От этих слов Кейл замирает и недоверчиво смотрит перед собой. Даже кусок пирога больше не лезет в горло. Он не понимает, откуда Альберу об этом узнал. Тревожные и скрытые чувства, которые он хоронит глубоко внутри себя, не позволяя выбраться на свет, прорывает. Он чувствует, как дрожит и не ведает, что сказать в ответ. Будто то, что Кейл так давно хочет услышать, падает прямо на его голову, окружая теплом, как шалью из звёздной пыли. Мысли, которые он повторял себе из раза в раз, почему-то имеют больший вес, исходя от другого человека. Подсознательно Хенитьюз ищет признания и подтверждения собственной значимости и правильности нахождения в нужном месте. Желудок сводит судорогой. Ранее игнорируемые голоса древних сил суетливо взывают к нему. Кейл и не замечает поначалу, что привычное ощущение их присутствия вернулось. — Откуда ты..? — голос Кейла затихает, ведь это сейчас не столь важно, а лишний раз показать уязвимость от собственных чувств — непозволительная роскошь. — Какая разница, по-настоящему важно то, что ты должен быть счастливей, чем кто-либо ещё в этом мире, — мягко повторяет Альберу, закрывая глаза окончательно. Тепло тела другого человека расслабляет. После длительного сражения без остановки, он впервые за долгое время чувствует такую титаническую усталость. Почему то все авантюры Кейла заканчиваются его проверкой на прочность и выносливость? После встречи с этим неугомонным ублюдком у Кроссмана год проходит за восемь, сокращая его жизнь и количество волос на голове. — Ты достоин этого.       Очередной кусок пирога встаёт в горле, что не продохнуть. Отчего-то Кейлу кажется, что тот излишне солон, но даже так чертовски вкусен. Наверное, это был самый вкусный пирог, который он ел в своей жизни. Какофония борьбы стихают. Обессиленный и изнурённый Хенитьюз, что не в состоянии и руки поднять, не то что встать, с трудом держит голову прямо. Прислонившись затылком к груди Альберу, он слышит размеренный и твёрдый стук его сердца. Этот звук был чётким и очень приятным на слух, даря покой измученному странными встречами сознанию. Кроссман тихо посапывает ему в шею, сморённый усталостью и болезненным ранением, на котором он с таким трудом смог остановить кровотечение. Прижав плотный походный плащ к ране, чтобы Хенитьюз не ощутил влагу, находясь на грани обморока, продолжает изучать окружение. Несколько химер вполне могут затаиться.       Вдалеке, на фоне опускающего солнца, исполосовавшего небо малиновыми и оранжевыми росчерками заката, виднеются фигуры людей. Кейл смотрит на них и едва заметно улыбается. Вся его несносная команда полным составом стремглав несётся к ним, возбуждённо крича. — Брат Кейл, — с видом радостного щеночка, возвращающегося к хозяину, окликает Чхве Хан. — Человек! — мужественно пищит и куксится Раон, таща котят на буксире. — Кейл! — машет Иллис, хромающий и опирающийся на плечо недовольного Су Хёка.       Перед глазами Хенитьюза появляется яркая пелена, способная ослепить. Все они, один за другим, верят в него и безустанно возвращаются живыми, пусть и не совсем невредимыми. Вдруг мучавшие его противоречия наконец-то отступают. Да, он на своём месте. Всегда тут был. И хоть в ловушке своего подсознания он и называл того Кейла «настоящим», здесь, в этом мире, в данную минуту и миг, это его жизнь. Он и есть настоящий Кейл Хенитьюз. Облегчение, сравнимое, разве что, с рассыпавшейся бетонной плитой на сердце, обрушивается на истерзанный дух и измождённое тело. — А если кто-то посмеет утверждать обратное, — Альберу тихо смеётся Кейлу на ухо, отчего у того табун мурашек бежит по спине. Ну до чего царственный придурок. — Мы ограбим его и уничтожим. -… — Хенитьюзу иногда кажется, что он воспитывает своих детей немного злобными, но наблюдать за буйствующими малышами — это довольно-таки мило. Однако, всё ли хорошо, если Кейл с такой же лёгкостью развратит и будущего монарха целого королевства?! У Роана вообще есть будущее с таким правителем? Хенитьюз вспоминает одного несчастного секретаря и молча ставит свечу за его здоровье в своём сердце. — Ради бога, заткнитесь, ваше августейшее высочество!       Кроссман хрипло смеётся, плотнее обвивая талию Хенитьюза, хороня того в своих тёплый объятиях. Его графский ублюдок как всегда остёр на язык. Кому ещё позволено так беззлобно и беспечно подшучивать над королевским достоинством Альберу?