*Слон в комнате — это метафорическая идиома для важной темы, вопроса или спорной проблемы, которая очевидна, но никто о ней не упоминает или не хочет обсудить, потому что это заставляет некоторых чувствовать себя некомфортно, а также ставит в неловкое положение в личном, социальном или политическом плане, вызывает споры, подстрекательство или опасность.
Принять новый мир действительно сложно. Особенно когда не можешь к нему адаптироваться — и начинается целая комедия, от которой то ли смеешься, то ли плачешь. Вэй Ин действительно не знал, как к этому привыкнуть. Он хотел просто жить как раньше: задирать Цзян Чэна, помогать Не Хуайсану списать очередной срез, кушать любимый суп, приготовленный шицзе, ругаться с павлином, грозя оторвать ему все на свете, и быть самим собой. Без приключений. Без звания «Путешественника». Без призраков и тварей. Просто жить, не задумываясь о загробном мире. Ведь зачем живому это делать? Однако все назло шло наоборот. Привыкнуть к новой информации, стать ее частью, следовать правилам… — они что, издеваются? И сообщают ему на полном серьезе об этом? Если они хотят, чтобы все было по их условиям, то нужно для начала дать ответы на все вопросы, которые у него были. Объяснить некоторые моменты ближе, чем ему предоставили и показали, рассказать подробнее обо всем — не только о категориях и видах тварей, способах их уничтожения и наставлений пути меча. За два дня занятий больше этого он так и не узнал, а многое до сих пор не понимал. Если хотят его учить, то пусть для начала определят в какую-нибудь начальную группу. Дети же тут есть? Вэй Ин не против мелких Ланей — вряд ли с ними приключится нечто подобное вчерашнему инциденту. Однако за этих три дня он так и не увидел никого из мелкоты, к которой его могли бы прибить и закрепить, поэтому глубоко вздыхал, тяжело осознавая, что придется и дальше сидеть вместе со всеми «не особо зелеными» учениками. Белой вороной среди черных. Или наоборот. «Понимания!» — требовал мозг. Усянь не хотел вообще этим заниматься. Почему нельзя приставить в учителя одного Ванцзи? Пускай бы его обучал только он. Так бы было безопасней и быстрей, чем если бы он ходил в общую группу. Так бы было просто спокойней и намного веселей — с Лань Чжанем интересно и намного лучше, чем с кем-то другим из Гусу. С ним он чувствует себя защищенно, как если бы точно стоял за каменной стеной. К тому же, Ванцзи не отталкивал. Не возмущался ни одной близости, даже вроде пытался потакать, пусть и простым шуткам, а вчера вовсе показал, что готов всегда поддержать и быть рядом, аккуратно прижимая ближе, приятно гладя по спине и не уходя до тех пор, пока Вэй Ин окончательно не успокоился. Наверное, если бы он попросил остаться Лань Чжаня на ночь, то тот, не задумываясь, исполнил бы просьбу и никуда не ушел бы. Может быть, стоило попросить не уходить? Можно было бы веселить себя шутками, подкалывать и лежать рядышком, чувствуя чужое тепло и греясь от него. В этом ничего плохого нет, тем более учитывая отношения между ними. И вообще: вчера Усянь действительно понял, что ему нравится быть в объятиях, нравится ощущать на плечах тяжелые руки, нравится греться и нравится быть в таком положении. Хотелось громко прокричать: «Сянь-Сяню три годика» — и остаться так на ближайших несколько часов. Дней. Лет. По крайней мере до того момента, пока Лань Чжаню не наскучат их отношения. … на этой мысли Вэй Ин замер. Отношения? А какие у них отношения? — и настроение вмиг поднялось от осознания того, что они наверняка профаны в этом вопросе. Неотесанные, неопытные и совсем ни капли не сведущие, полагающиеся только на чистую интуицию и увиденное из каких-нибудь дорам и лакорнов. Усянь не знал, смотрел ли Ванцзи что-то подобное и понимал ли, что отношения предполагают собой создание теплой связи между друг другом и становление парой, но сам пока не хотел лезть с вопросами. Он не воспринимал всерьез это «встречаться» между ними. Считал это просто словом, которое повисло над их плечами, и ни разу не задумывался над чем-то глубоким — тем, о чем обычно думают двое в подобном статусе. До сей поры. Щеки залились краской. А если все это время только Вэй Ин так беспечно относился к их отношениям? — вмиг промелькнуло в голове, но от этой не особо хорошей мысли пришлось быстро отмахнуться. Вероятно, Лань Чжань понял натуру Усяня и таким способом борется с ним, вполне разумно полагая, что лучшая защита — нападение. Это действительно неплохая тактика, однако не особо полезная. Как бы от Вэй Ина не отмахиваться — все равно достанет, если захочет, и ничего от этого не поможет: ни игнорирование, ни угрозы, ни оскорбления. Только если попытка убийства, но и ее не следует рассматривать как вариант — слишком радикально и бесчеловечно. И не особо разумно, как доказала практика. От одних только воспоминаний бросает в легкую дрожь. Мотивы Су Шэ были действительно непонятны. Усянь старался посмотреть на ситуацию с разных углов, но так и не пришел ни к каким выводам — это просто безумие. Будто тот просто впал в помешательство, совершенно не беспокоясь о последствиях, морали и этике. Но не бывает такого просто так! — уже в который раз сокрушался Вэй Ин, но мыслей на эту тему больше никаких не было. Вздох наполнил легкие. Входная дверь скрипнула, чтобы тихо открыться, а в помещение зашел Лань Чжань, держа в руках небольшую коробочку, из-за которой опасения возросли вдвое. Вспомни солнце — вот и лучик. Усянь прикусил губу и укутался в одеяла еще сильнее, недовольно бросая: — Не встану, хоть и не сплю, — и завернулся гусеницей, шикнув от боли в плече. Неужели уже снова утро? Почему время бежит настолько быстро? — сокрушался Вэй Ин, стараясь зарыться в нескольких одеялах так, чтобы его не откопали даже при очень большом желании, и замер, отдаленно слыша тихие шаги в свою сторону. Как же хочется проваляться весь день, отлеживая бока и вставая только по нужде, а не проводить время черт-знает-где среди этих правильно-неправильных Ланей. Еще и наказание… — тяжелый вздох заполнил легкие, а голова мигом заболела от осознания, что сегодня что-то будет не особо приятное. Цижэнь точно придумает нечто противное и нехорошее. Как же он ненавидит эту несправедливость и чертову гору. Шаги остановились возле кровати, и через мгновения чужие руки принялись стягивать одеяла, с легкостью отлетающие на пол, словно сопротивление Усяня им не чета. Захныкав от резкой боли в плече и от извечного холода, досаждающего каждый день, пожаловался: — Лань Чжань, ты меня совсем не щадишь, — поджав под себя ноги, сжался, в обиде кидая взгляды на Ванцзи, твердо намеревавшегося выкурить его из кровати, — Я раненый, бедный и замерзший, как ты можешь быть таким жестоким? Неужели твое сердце такое же ледяное, как и твой внешний вид? Лучше обними меня снова и пожалей. Я ведь даже не уснул после твоего ухода! Может, простишь мне пару часиков? А? Лань-гэгэ? И ни капли не лукавил. Ему действительно хотелось ласки. Дома к нему хотя бы изредка приходил Не Хуайсан, делясь последними новостями и просто нормально разговаривая, словно Вэй Ин не заперся дома, сидя в нем как в тюрьме. Цзян Чэн на него постоянно злился, выливая все дерьмо на плечи и пытаясь вытащить наружу, а Яньли грустно улыбалась, занятая своей личной жизнью, но всегда интересующаяся его состоянием. Как они там? — печально подумал Усянь. Он недоступен уже четвертый день, дома непонятно что сейчас творится, несмотря на заверения Цижэня, что «все проблемы устранены», а мир остался за барьером. Хоть ему и сказали пока не пользоваться способностями, но он все же хотел навестить семью Цзян, пусть и в воплощении сознания. Интересно, уже кто-то обнаружил, что он пропал? Кто-нибудь знает, что он больше не заперт в четырех стенах? Сердце больно сжалось. Обидно, если нет — страшно, если да. Лань Чжань все-таки стянул с него одеяла, отчего Вэй Ин сжался, кривясь от боли в плече, которая со временем только усиливалась, и пытался отстоять свои желания, которые постоянно всеми игнорируются: — Пощади, Ханьгуан-цзюнь! — почти крикнул, стирая несуществующие слезы и стараясь всем своим видом вызвать хоть капельку сострадания у этой ледышки, — Я правда-правда хочу поспать. У меня нету сил даже на душ — и ты хочешь, чтобы я сегодня на занятия пошел? Почему ты такой жестокий? Где твоя забота? И суетливо завертелся, страдая от раны в плече и желая, чтобы она рассосалась по волшебству — несмотря на то, что Усянь этой ночью старался не шевелиться, боясь лишний раз повернуться и делая это по мере отлежанных боков, бинты все равно пришли в ужасный вид. Однозначно требовалась перевязка, и аптечка в руках Ванцзи доказывала, что наверняка именно она его в ближайшее время и ждет. «Не хотелось бы» — промелькнуло тут же в голове. Не то чтобы Вэй Ин боялся боли — ни в коем случае — просто за последнее время ее было так много, что ощущать ее стало невыносимо. Хотелось отделаться от всех неприятностей и зажить спокойно — о большем и мечтать не нужно, однако матушка-судьба как назло самые обыденные и простые желания делала невозможными, тогда как немыслимые и абсурдные исполняла на «раз-два». И где чертова справедливость? — Тебе нужно сменить бинты, — только сказал Лань Чжань, вздыхая. Кончики его ушей казались непривычно розовыми, даже, правильнее сказать, красноватыми. — Гэгэ, — промычал Усянь, — Мне нужно поспать. И поесть. Насупившись и не собираясь слишком сильно дурачиться, Вэй Ин оголил живот, задирая ночную рубашку почти до ключиц и демонстрируя критически выпирающие ребра, о которые можно порезаться, если сильно захотеть — настолько все было плохо. Ванцзи замер перед ним, внимательно рассматривая и хмурясь настолько сильно, что даже пространство вокруг, кажется, потемнело. «Питательна и полезна» — передразнил про себя Усянь этих излишне самоуверенных Ланей. — Я похудел сильнее, — и поспешил добавить, не отрывая взгляда от чужого лица, — Кажется, от голода я умру раньше, чем от чего-либо другого. Лань-гэгэ, я ведь не шучу. Мне действительно не подходит ваша травяная еда — из-за нее я не чувствую насыщения, а тело слабеет очень быстро. Кажется, через пару дней я вовсе стану прозрачным. Лань Чжань нахмурился еще сильнее, явно над чем-то размышляя, отчего на миг даже стало не по себе — мало ли что он там для себя решил — а после присел на кровать, сдергивая рубашку вниз, чтобы та закрыла оголенный живот. Усянь замялся на пару секунд, не ожидая, и почти вскрикнул, когда его подхватили за талию и впечатали в себя — плечо загорелось от боли, заставив жалобно простонать и пожевать собственную губу. Не сразу сообразив в чем дело, только через пару мгновений понял, что Ванцзи притянул его к себе, удобно устраивая на руках, а после поднял вверх как маленького ребенка, стараясь не тронуть болезненное ранение. — Лань Чжань? — недоумевал Вэй Ин, неловко дернувшись, — Ты чего удумал? Я… … и не успел ничего больше сказать, оборвавшись на слове — Ванцзи встал, отчего здоровая рука рефлекторно взмыла вверх и обвила чужую шею, а из легких вырвался громкий вздох, от которого следом встал ком в горле. Вместе с этим жаром вспыхнули щеки, а сердце ушло в пляс, практически оглушая своими ударами. Не придумав ничего лучше, Усянь сжал руку сильнее — и из-за этого прижался еще ближе. Осознав, что делает, попытался вмиг отстраниться, но чужая ладонь легла на спину, не позволяя двигаться. Не дожидаясь каких-либо слов, Лань Чжань направился в ванную комнату, отчего в голове пронеслись воспоминания второго дня пребывания здесь. Тогда ситуация была похожей на эту. И судорожно снова вздохнул, подавая голос и давя в себе собственное смущение: — Тебе нравится носить меня на руках? Как много в тебе кинков, Лань-гэгэ? А так с виду и не скажешь, что ты очень властный! Берешь все свое — и уносишь в пещеру. Ты разве не знаешь, что сейчас уже далеко не каменный век и мы вроде цивилизованное общество? Конечно, не самое умное как хотелось бы, но живем по установленным современным правилам, где каждому есть возможность обратиться и попросить защитить свои права. Болтая обо всем и ни о чем одновременно, Усянь невзначай отмечал, как теплая ладонь на спине иногда то приподнималась выше к лопаткам, то слегка опускалась вниз, словно подбадривала и поощряла идиотский лепет. Прикусив собственный язык, Вэй Ин с интересом наблюдал, как они, миновав дверь, добрались до злосчастной бочки, которую очень хотелось заменить на обычную отдельностоящую ванную чашу или хотя бы на простую душевую кабинку. Это деревянное чудо инженерии просто ужасно выводило из себя. Самый главный минус — неудобство. Усянь любил отдыхать в теплой воде, вытянув ноги и откидывая голову назад, время от времени даже засыпая; и смотря на древнюю бочку, огорченно понимал, что прошлое останется в прошлом. О будущем думать было утомительно — с такими событиями уже не знаешь, чего ожидать — лучше всего сосредоточиться на настоящем. А настоящее сейчас — лютое дерьмо. Лань Чжань осторожно спустил его вниз, терпеливо дожидаясь того момента, как Вэй Ин перестанет ерзать, и помог снять рубашку, на несколько секунд заминаясь от обнажившейся кожи. Мочки ушей у того покраснели, отчего Вэй Ин расплылся в улыбке, позволяя за собой поухаживать; единственное хорошее, что было в этих Дерьмоглубинах — это Ванцзи. Его интересные реакции, внешняя холодность, под которой прячутся яркие желания и пристрастия. Все это настолько увлекательно, что Усянь практически не задумывается о последствиях. К тому же, Лань Чжань ему действительно нравился. Он весьма хороший человек и друг, с которым безопасно и не скучно, — было бы лучше, если бы тот побольше разговаривал, но даже так уже неплохо. Без этого Вэй Ин давно бы сбежал прочь, не в силах принять и следовать подобному режиму и правилам, особенно учитывая, что здесь он как неведомая зверушка, которую будет интересно изучать. Штаны присоединились к рубашке. — Будь со мной нежен, — кокетливо бросил Усянь, состроив самую смущенную мордашку, на которую был способен, — Я же говорил, что очень чувствительный? Твои руки пугающе сильные, поэтому будь очень аккуратным и не сделай больно своему баобао, мой гэгэ, — и притерся ближе, практически наступая босыми ногами на чужие носы белых ботинок. Ожидая, как минимум, толчка за слишком сильное нарушение личного пространства, неожиданно поперхнулся — чужие ладони легли на талию, ловко подхватывая и перемещая в бочку, в которой Вэй Ин смущенно сжался, неловко отводя взгляд вбок. Мурашки коснулись кожи, волнами пробегая от самых пяток до корней волос, отчего приходилось постоянно обнимать себя одной рукой и через силу унимать странную дрожь. Однако все это тут же исчезло, стоило перевести взгляд вниз — к ладони Ванцзи, пальцы которого по-прежнему сжимали пластмассовую коробочку, не предвещая ничего хорошего. Поджав губы, Усянь нахмурился, неуверенно окидывая собственное плечо взглядом, и вновь отвернулся, тяжело вздыхая и понимая, что это неизбежный процесс. Придвинув небольшой стул ближе, Лань Чжань положил на него аптечку, а сам слегка нагнулся к нему, чтобы тут же начать разматывать уже сбившиеся бинты: аккуратно и почти невесомо. Будто полагал, что Вэй Ин не из плоти и крови, а из хрусталя, который может с легкостью разбиться, если приложить немного больше усилий. Подобное сравнение ни капли не радовало — несмотря на то, что Ванцзи в разы его сильнее, Усянь тоже мужчина; пусть сейчас и не в самом лучшем состоянии, но явно не хрупкий. Когда его начнут кормить нормально — по крайней мере, на это была надежда — то от его бледного, слабого и худощавого вида не останется и следа. Энергии появится побольше, да и ответить сможет куда эффективней, чем сейчас. Если бы Вэй Ин знал, что он все-таки сможет избежать участи быть сожранным у себя дома и когда-нибудь окажется в подобном месте, то ни за что бы не стал так безответственно пренебрегать собственным здоровьем и легкомысленно забывать про приемы пищи. Каждому действию — последствия. Вот и доигрался. Избавившись от бинтов, Лань Чжань невесомо провел по его плечу пальцем, отчего мурашки скользнули по спине, а по телу пронеслась мимолетная дрожь. Вид сшитой между собой кожи заставлял голову слегка кружиться — это первый раз, когда Усянь получил подобное ранение, не считая сломанных конечностей и укусов, которые оставляли собаки еще в детстве. И определенно больше подставляться под иголку не хотелось. — Болит, — пожаловался Вэй Ин, с интересом наблюдая, как чужие руки потянулись к крану, включая и настраивая его на нужную температуру, а после струя теплой воды ударила прямо в спину, — Лань-гэгэ, так ты хочешь меня помыть? — непроизвольно вырвалось у него вместе с легкой дрожью, — Не то чтобы я был против, но меня еще никто не мыл. Ты ведь будешь нежным, да? Как бы Усянь не хотел сейчас показаться легкомысленным — сердце почти выпрыгивало из груди. Единственным отрезвляющим фактором была боль в плече — и только она напоминала, что это действительно необходимая мера. Одной рукой сейчас что-то делать было бы очень трудно, и раз Ванцзи предложил помощь (безмолвно, по крайней мере), то и отказываться глупо. Тем более, они оба мужчины. В этом же нет ничего такого? Однако почему все это настолько сильно волнует? Сжавшись, Усянь без умолку начал вновь болтать, греша на свое странное состояние, которое побуждало нервничать и чувствовать неловкость: — Ты же не всех так касаешься, да? Было бы странно, если бы ты мыл так каждого раненого — или это тут твоя работа? Хотя ты совсем не выглядишь как те, кто оказывает подобные услуги, — Вэй Ин отвел взгляд, стараясь не смотреть в золотые глаза, отчего-то веющие необычным холодом, — Или это твой второй кинк? Сначала связывание, теперь… … и не успел закончить — Лань Чжань быстрым движением всунул в здоровую руку губку для мытья и, развернувшись, пошагал прочь, за считанные секунды покинув помещение. Удивительно, что только дверью не хлопнул. Шокировано моргнув, Усянь перевел взгляд на собственную ладонь, недоумевая, что только что произошло. Вроде бы ничего плохого не сказал. Или это такая реакция на слова? Но что запретного и постыдного в том, чтобы иметь какие-либо наклонности? Это ведь не что-нибудь маниакальное и садистское, а вполне нормальное и понятное. Тогда почему Ванцзи настолько бурно реагирует? Настолько себя стыдится? В ответ плечо опять разболелось. Вздохнув и наскоро постаравшись вымыться одной рукой, недовольно корил себя за длинный язык — самому справляться действительно было сложно. Казалось бы, просто разрезана кожа, но болело так дико и ужасно, будто сломана была еще и кость. Темные нитки швов, покрытые коркой от сукровицы, настораживали, отчего было страшно даже смотреть, не то что трогать, особенно губкой для мытья — и Вэй Ин прикусил нижнюю губу, отводя взгляд в другую сторону. Рассматривать собственную рану не хотелось. Он не боялся, не чувствовал отвращения, не ощущал слабость — просто вновь вспоминал произошедшее, из-за чего боль захлестывала вдвойне. Свое ранение — не чужое. Особенно, когда ничего подобного раньше не получал. И Усянь очень надеялся, что больше и не будет получать. Когда он мученическими усилиями смог все же помыться, избегая больное плечо, устало вздохнул, принявшись выбираться из бочки. Делать все это только с помощью одной руки оказалось непросто, отчего в самый последний момент Вэй Ин поскользнулся, теряя равновесие, и больно встретился с кафелем, попутно стукнувшись головой о деревянную поверхность этого корыта. Болезненно простонав, прислонил ладонь ко лбу, приводя мысли в порядок и тяжело задышав. Лицо полыхало жаром, в глазах неожиданно потемнело, а ноги ослабли, отчего пришлось попытаться схватиться за край бочки, чтобы полностью не размякнуть на полу. Забывшись, Усянь не сразу понял, что потревожил раненую руку, и от боли чуть не посыпались искры из всех возможных мест. Сдавленно промычав, зажмурил глаза, медленно приходя в себя. Из-за шума в ушах он не особо слышал, как открылась дверь — понял это только тогда, когда его развернули на спину и подняли вверх. Расплывчатый образ Ванцзи немного придал сил, но Вэй Ину настолько было тяжело держать глаза открытыми, что просто облокотился головой на его грудь, ощущая еще и тошноту, подкатившую к горлу. Сознание ускользало, пока резкий запах, ударивший в нос, не вернул его обратно. Картинка в глазах вновь начала приобретать четкость, а мысли в голове прояснились, давая наконец-таки трезво смотреть на мир. И первое, что Усянь отметил — это Ванцзи перед ним, находящийся настолько близко, что сердце вновь взволнованно ускорило ритм. Вторым был резкий запах аммиака, неприятно бьющий прямо в мозг, и третье — он сидел далеко не на кровати. — Лань Чжань? — в недоумении приподнял бровь Вэй Ин, — Ты чего это удумал? — Врач сказал, что у тебя истощение, — серьезно ответил тот, игнорируя все предыдущие вопросы, и это было вообще первым, что было сказано Усяню за это утро, — В шесть будет наказание, после него ты будешь завтракать. «Наказание» — эхом отразилось в голове. По коже пробежался холодок. — А какие у вас тут наказания? — сдавлено проговорил Вэй Ин, мысленно представляя Цижэня с кнутом и в длинных латексных ботфортах, которыми он будет наступать на спины и кричать про правила. Кашель вырвался вместе со смехом, отчего пришлось зажать ладонью рот и стараться держаться. Ванцзи с вопросом окинул взглядом, наверняка не понимая, что вызвало такую реакцию. Картинка со стариком предстала перед глазами вновь. Не выдержав, Усянь залился хохотом, цепляясь пальцами в чужое ханьфу и изредка шипя от боли в плече. Все-таки, какими бы строгими они тут не были, но вряд ли будут лупить кнутом по спине, при этом заставляя проговаривать все правила по порядку — Облачные Глубины жуткие и слишком строгие, но не настолько двинутые. Отсмеявшись, Вэй Ин стер пальцем выступившие слезы, пытаясь сделать серьезное выражение лица, на которое только мог быть способен, и кашлянул в кулак. — Вэй Ин, — позвал его Ванцзи. Переведя на него взгляд, Усянь замер, — Не ерничай. По талии вверх скользнула чужая ладонь. Вздрогнув и осознав, в каком положении они были все это время, постарался быстро слезть и переместиться на кровать — к счастью, Лань Чжань не настаивал, отпуская его со своих колен, но ни на секунду не отведя взгляда, хотя мочки ушей покраснели так же сильно, как и щеки Вэй Ина. Укрывшись одним из одеял, попытался не смотреть в ответ в золотые глаза. «С каждым днем становится все хуже», — заметил Усянь, поджимая губы и пряча красное лицо. И ни разу не лукавил. Дистанция между ними рушится, а отношения перестают казаться шуточными и невинными, какими были в самом начале. Конечно, они достаточно провели времени вместе в качестве «призрака и человека», но сейчас Вэй Ин уже совсем в другом облике. То самое «встречаться» — уже не то, что было раньше. Ванцзи вздохнул, доставая из уже открытой пластмассовой коробочки бинты и разные баночки с ватками, отчего Усянь побледнел, предвещая жуткие мучения, но старался не подавать вида, что хочет просто сбежать, лишь бы ничего не перевязывать. Не то чтобы он страшился ощутить боль — этого он не боялся — просто ее было уже достаточно за несколько последних дней. Тяжело вздохнув, Вэй Ин повернул голову в другую сторону, приспуская одеяло и обнажая зашитое плечо. — Только сильно не дергай, — и жалобно попросил, сосредотачиваясь на виде стены. Он не настолько слабый, конечно, чтобы бояться наблюдать за всем процессом, но все же такого ранения никогда не получал прежде. Оцарапанные ладони, побитые колени и побои после обычной человеческой драки даже рядом не стояли с этим. — Старик Лань сильно ругается при наказании? Ты мне так и не ответил на этот вопрос, а я не хочу идти на неизвестно что. Вдруг вы меня там бить собрались? — Нет, — служило ответом. Усянь не успел и рта раскрыть, как Ванцзи вдруг добавил: — Тебя никто не тронет. Вэй Ину надо бы обрадоваться от такого заявления, но все, что ощущалось — настороженность. Значит, в этой секте всё же применяют насилие в качестве наказания? Или Лань Чжань просто неправильно сформулировал предложение? Окончить мысль помешало легкое жжение в плече, из-за чего Усянь поморщился, неуверенно поерзав на месте, и облегченно вздохнул, когда понял, что его начали заматывать обратно. Всего несколько дней прошло, а уже столько последствий, — в который раз сокрушался он, борясь с желанием полностью укутаться в одеяло и спрятаться от всех под кроватью. Чертовы правила, чертовы Облачные Глубины, чертов Су Шэ! Еще и истощение. Вэй Ину вообще никто ничего не говорил; разговаривал с врачом только Лань Чжань, которому наверняка и выложили все карты на стол. Хотя с подобным режимом в последнее время не удивительно, что организм был истощен: почти полгода он питался абы как, махнув рукой на здоровье, а нынешняя еда вовсе не шла на пользу. Стоит ли питать надежды, что его хотя бы кормить нормально начнут? Вспомнив старика Цижэня, Усянь поджал губы, вздыхая — вряд ли. Тот скорее собственную козлиную бородку съест, чем позволит подобное. Когда с перевязкой было покончено, Ванцзи быстро за собой прибрался и нагнулся куда-то вбок, доставая стопку белой одежды и кладя ее рядом на кровати. Только сейчас до Вэй Ина дошло, что… … и раскраснелся вдвое сильнее, почти хлопая себя ладонью по лбу. Лань Чжань встал и повернулся к нему спиной, ясно давая понять, чтобы он начал одеваться, сверкая такими же красными ушами. Усянь готов был себя придушить за собственную глупость, и немедля принялся натягивать нижние одеяния, дрожащей рукой еле справляясь с завязками и мысленно убеждая себя, что в этом нет ничего страшного. Он же не девица на выданье, чтобы смущаться наготы, а взрослый парень — и вряд ли Ванцзи увидел у него что-то новое. Но отчего-то не смог как обычно попросить помочь с верхними одеждами, принявшись разбираться самостоятельно. Пальцы путались, а завязывать крепко одной рукой не получалось, отчего Вэй Ин причитал себе под нос, искренне ненавидя все эти ханьфу и по-прежнему недоумевая, почему так сложно носить простые вещи. Наверное, именно поэтому Лань Чжань повернулся и, отодвинув его ладонь в сторону, принялся помогать. — Вот как бы ты не отрицал, но я знаю, что глубоко в душе я тебе очень сильно нравлюсь, — весело хохотнул Усянь, наблюдая за тем, как его ловко запаковывают в ханьфу. — Мгм, — спокойно согласился Ванцзи. Вэй Ин подавился, громко раскашлявшись. На глазах выступили слезы, отчего пришлось замахать на себя одной рукой в попытке нагнать побольше воздуха и облегчить приступ кашля. «Мгм?» В плане того, что ему нравится Усянь? Что это значит? Как с таким фактом можно соглашаться с таким бесстрастным лицом? Успокоиться и привести мысли в порядок, подведя их к логическому заключению, удалось спустя время; когда помощь с одеждой уже была завершена. — А я и не думал, что ты умеешь шутить, Лань-гэгэ! — рассмеялся Усянь, сдерживаясь от того, чтобы не хлопнуть Ванцзи по плечу. Однако, несмотря на это, сердце было готово сойти с ума. Лань Чжань хотел что-то еще ему сказать, но именно в этот момент дверь открылась, впуская незнакомых учеников Облачных Глубин, застывших прямо на пороге. Вэй Ин недоуменно обвел их взглядом, неловко выглянув из-за чужой спины, и резко спрятался обратно, обреченно понимая, что вероятно все будет не очень хорошо. Ванцзи дотронулся до его здоровой руки, словно подбадривал — и от подобного действия даже сил прибавилось. — Ханьгуан-цзюнь, — в голос поприветствовали адепты, с уважением выставив сложенные руки вперед и поклонившись, — Учитель Лань приказал сопроводить господина Вэя к храму предков. Холодная дрожь пробежала по всему телу. Ванцзи только кивнул и, аккуратно скользнув ладонью к спине, подтолкнул вперед, отчего Вэй Ин сделал несколько неуверенных шагов, чувствуя подвох. Было ощущение, словно он собирался идти на кару, которая не оставит на теле ни единого живого места. По всей коже прошлись неприятные мурашки, не предвещающие ничего хорошего, а следом вспомнились слова Лань Чжаня: «тебя никто не тронет», но легче от того не становилось. — Лань-гэгэ, — нервно вырвалось у Усяня, — Все же будет хорошо? Почему тогда у меня такая паника? Зачем пришли сопровождающие? Значит, наказание будет такое, которое предполагает собой побег? Ты точно уверен, что я буду в порядке? Может, я лучше подожду решения у себя в комнате? Теребя пальцами рукав чистого и опять нового ханьфу, Вэй Ин даже земли под собой не чувствовал. Плохое предчувствие било по голове с каждым шагом все сильнее, а «сопровождающие», плетущиеся где-то сзади, подливали масла в огонь. Единственное, что сдерживало от желания сбежать — спокойствие Ванцзи, шагающего рядом с ним, будто ничего страшного не должно произойти. Хотел бы Усянь в это полностью поверить. Но вместо этого почти изводил себя мыслями, за которыми дорога к «храму предков» стала еще быстрее. Стоило только чуть глубже задуматься, как он терялся во времени, практически в панике озираясь по сторонам. Впервые он был настолько растерян и напуган неизвестностью, что даже соображать нормально не мог. «Никто не тронет» — крутилось постоянно в мыслях в ответ всем накрученным предположениям о том, что его ждет в качестве наказания. А как только они зашли в просторный внутренний двор, где собралось очень много людей, сердце Вэй Ина почти рухнуло в пятки — стоило показаться, как все внимание переключилось на них. Внутри все сжалось. Усянь умел и любил находиться в центре всех событий, но сейчас бы предпочел сидеть тихо в углу, от того, придвинувшись ближе к Лань Чжаню, в волнении схватил его за руку, боясь, что тот может куда-то уйти и оставить одного. — Вэй Усянь, — громко произнес Цижэнь то ли приветствуя, то ли укоряя. Сглотнув, Вэй Ин заметил Су Шэ, удерживаемого двумя мужчинами и стоящего на коленях не только перед учителем Ланем, но и пред незнакомыми стариками, которые собрались вместе, словно намечалось не наказание, а спектакль. Дурно становилось все больше и больше, и Усянь даже не посмел открыть рта, побледнев, — Встань на колени перед храмом предков. Холодная дрожь снова прошлась по телу. Вэй Ин не успел толком сообразить, как Ванцзи уже подтолкнул его к месту, где держали Су Шэ, усадил и следом ровно приземлился рядом, почти бок-о-бок. Не решаясь отпускать чужой руки, только крепче ее сжал, замечая сзади еще мужчин с длинными и расписанными иероглифами палками из сандалового дерева. «Ферулы*», — в панике осознал он.*Ферула — линейка для наказания, которой в старину били по ладоням провинившегося ученика.
Как же четко попадал в точку, когда думал, что эти Лани не настолько чокнутые, чтобы применять насилие. Чувствовал же. Чуял подвох, но глупо не принимал очевидное, цепляясь за надежду, что все будет хорошо. Черт. В голове проскользнула мысль, что он вряд ли сейчас со своим пошатнувшимся здоровьем выдержит наказания, но даже непривычно для себя молчал, цепляясь за чужую руку как за последнюю соломинку. — Начнем, — от голоса Цижэня все внутри беспокойно переворачивалось, — Су Миншань*. За нарушение правил Облачных Глубин: не затевать драк, не ставить себя выше других, ценить жизнь своих товарищей, не применять насилия к живым существам — пятьсот ударов ферулами. За покушение на жизнь и причинение физического вреда здоровью одному из начинающих учеников — два удара дисциплинарным кнутом и исключение из Облачных Глубин без возможности повторного восстановления.*Имя в быту: Су Миншань. Значение: горюющий по похвале.
Поджав губы, Вэй Ин напрягся, даже боясь представить, что может сейчас грозить ему. Он и десяти ударов не выдержит, а если назначат столько же, то… — лицо побледнело, а сердце, кажется, замерло. Что тут за маразм? За покушение на жизнь сажают в тюрьму, а не избивают палками и, тем более, кнутом. Но кто сказал, что тут все пройдет по нормальному? Видимо, у заклинателей свои правила и законы, которые отличаются от других обычных? — Вэй Усянь, — старик переключил тяжелый взгляд на него, отчего пальцы непроизвольно сжали еще крепче руку Ванцзи, — За нарушения порядка, провоцирование других учеников и игнорирование правил — сто ударов ферулами и трижды переписать раздел о «Надлежащем поведении». «Сто» — пронеслось в голове. «Сто» — выбивало и плакало сердце. «Сто» — отчаянно думал Вэй Ин, и хотел возразить, пытаясь себя защитить, и восстановить справедливость, однако губы внезапно сомкнулись вместе, не давая сказать и слова. — Дядя, — начал рядом сидящий Лань Чжань, своим видом напоминая величественную статую, — Вэй Ин вчера был ранен, так же врач диагностировал у него истощение. Ваше наказание слишком жестоко для больного человека, и несправедливо для того, к кому было применено насилие. Прошу пересмотреть ваше решение. Лань Цижэнь нахмурился, поглаживая козлиную бородку и вероятно раздумывая. Возле него стояли незнакомые старики, которые никак не принимали участие и служили будто декором для всей этой разворачивающейся комедии. Усянь поежился, искренне не понимая происходящего. — В прошлый раз я говорил, что буду принимать любое наказание за Вэй Ина, — продолжил Лань Чжань. Усянь сжал его руку, подергивая и пытаясь немо сказать, чтобы тот не думал об этом говорить, но серьезный настрой, явно доказывающий отсутствия в нем и капли шутки, практически заставлял чувствовать вину. Цижэнь явно тоже помнил о том разговоре, который состоялся не так давно, и кивнул, соглашаясь на своих условиях: — Десять ударов, — «уже не сто», — успокаивал себя Вэй Ин, искренне насмехаясь над своими недавними мыслями. Как в воду смотрел. — Выбирайте: или Вэй Усянь получает десять ударов ферулами, или ты, Ванцзи, все сто. Вэй Ин дернулся, недовольный услышанным, но его рот был по-прежнему закрыт, отчего он даже возразить и высказать свое мнение не мог. Лань Чжань попросту не давал этого сделать. — Я приму все сто ударов, — согласился Ванцзи. Усянь испытывал желание накричать, что уж лучше сам получит несчастных десять ударов, чем вот так вот, но его тут же потянули вверх. Их сцепленные руки разъединились — и взгляд золотых глаз явно говорил, чтобы он не лез, отчего сердце сжалось от боли. Незнакомые заклинатели поставили его на ноги и сразу отвели в сторону, не давая оставаться на месте. Пытаясь вырваться, Вэй Ин, не соглашаясь с подобным развитием событий, только делал себе хуже, тревожа плечо и чувствуя от этого невыносимую слабость. Губы были плотно сомкнуты — и как бы он ни пытался их открыть, испытывал невероятную боль, наблюдая только за сидящим Лань Ванцзи. — Приступайте, — непреклонно приказал Цижэнь. Внутри все оборвалось, когда мужчины с ферулами в руках начали бить Лань Чжаня по спине. Усянь вмиг почувствовал его боль как свою, а сердце обливалось кровью, отчего он неоднократно пытался вырваться и помчаться вперед, чтобы закрыть чужую спину собой. Десять ударов не так много. Вэй Ин бы справился. Но… не так. Так было еще больнее. «Тебя никто не тронет» — вспомнились слова Ванцзи. Тогда он именно это имел в виду? Что примет наказание за него? Усянь категорически не согласен! Это ведь неправильно. Так не должно быть. Что за идиотизм? Почему старик такой жестокий? Как можно так следовать правилам? Что это за ужас? Как тут вообще другие живут? Тут вообще есть кто-нибудь, кто не настолько дотошен? И где Лань Сичэнь, который наверняка мог бы защитить собственного брата? Беспомощно крутясь в поиске хоть чего-нибудь, Вэй Ин не знал, чем помочь. Не знал, что ему вообще делать. Сто ударов казались целой вечностью. Когда мужчины отошли от Ванцзи, Усяня все-таки отпустили — и он, не обращая внимание на боль в плече, кинулся к нему, падая рядом и сразу обхватывая ладонями теплые щеки. «Как ты?» — хотелось спросить, но рот был закрыт, поэтому он скользнул руками за шею и осторожно обнял, боясь задеть чужую спину. Носа коснулся приятный запах сандала — Вэй Ин зарылся лицом в ворот ханьфу, совершенно ни на что не обращая внимания. Зачем? Для чего? Почему? — сыпались в уме вопросы, но Усянь не мог задать ни одного, мысленно злясь на свой закрытый рот. Су Шэ еще били ферулами, отчего звуки ударов разносились по округе. Не собираясь долго задерживаться, Вэй Ин попытался потянуть Лань Чжаня вверх, чтобы подняться и уйти отсюда, но тот, аккуратно отстранив от себя, встал сам, держась ровно, будто только что не получал ста ударов. Цижэнь смотрел на них недовольно, но ничего не сказал, вероятно позволяя наконец удалиться прочь. Только когда они покинули внутренний двор, рот Усяня наконец разомкнулся. — Лань-гэгэ! — сразу же воскликнул Вэй Ин, беря Ванцзи за руку и не собираясь больше отпускать, — Зачем ты это сделал? Я бы мог получить всего лишь десять ударов! Десять! Тебе не нужно было заступаться за меня! Ты ведь сейчас наверняка сильно пострадал. Давай я помогу? Понесу тебя на спине? Или придержу? Закинь мне руку на плечи — так будет легче. Не стесняйся, ведь ты тоже меня носил на руках, поэтому все в порядке, если мы поменяемся. И беспокойно крутился под боком, не обращая внимания на тяжелый взгляд золотых глаз, которым Ванцзи его одарил. Усянь действительно беспокоился и искренне предлагал помощь, даже если это принесет неудобство его плечу, которое уже продолжительное время ноет и пульсирует от боли. Это все было сейчас не важным, Вэй Ин был готов пренебречь собственным здоровьем, лишь бы помочь. Однако Лань Чжань будто соткан изо льда — и совершенно никак не отреагировал, хотя руку, за которую Усянь цеплялся, не отдернул. — Медитация в холодном источнике поможет исцелиться, — и спокойно ответил, ровно ступая по дорожке. Вэй Ин приподнял брови: — Холодный источник? Тогда давай сейчас к нему! Если тебе станет легче, то не будем терять времени, — оглянувшись, не имея понятия в какой стороне тот находится, вопросительно посмотрел на Ванцзи, — В какую сторону идти? — Сначала ты позавтракаешь, — настоял Лань Чжань, не замедлив шага. — Ты только что получил сто ударов! — недовольно возразил Усянь, пытаясь дернуть за руку, — Ты должен волноваться о своем благополучии, а не о моем! Хватит упорствовать и пошли лечиться. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится! Без тебя мне ваши Облачные Глубины совсем не милы, и я бы убежал в первую же ночь, если бы мог. И ни капли не врал, пытаясь выразить все свое негодование и недовольство. Это место действительно пугало своими невозможными правилами, за нарушение которых следовало суровое наказание. Они будто на самом деле попали в древний Китай, где подобное считалось нормой, и все бы ничего, но они живут в современном мире. Как вообще такое может происходить настолько просто? Будто весь этот фарс возле храма предков — обыденность, а отхлестать кого-то ферулой вовсе каждодневное занятие. С таким подходом Вэй Ин даже не знал, как тут вообще можно чему-то научиться. Будь он не скован своей привлекательностью для тварей, то серьезно бы сбежал в ту же секунду, когда только услышал об этих правилах, и на полном серьезе не понимал тех, кто учится здесь на добровольной основе. Угрозы? Внушение? Гипноз? Шантаж? Мазохизм? — должно быть, ибо просто другие причины приравнивались к отсутствию здравомыслия. Удерживая Ванцзи за руку, Усянь тяжело вздохнул, стараясь хоть как-нибудь поддержать, однако единственное, что получилось — виснуть самому на чужом плече, когда собственная рана заходилась в парализующей боли. Кажется, что от всех его излишних телодвижений, которые лучше было бы не делать, бинты пропитались кровью — и на некоторые мгновения казалось, что вся левая сторона охвачена внутренним жаром, медленно немея и болезненно заходясь настолько сильно, что в глазах мутнело. Как бы еще нести не пришлось, — иронично пролетело в мыслях на свое состояние. К счастью, ненадолго опираясь на чужую руку, перебарывал свою слабость и упрямо шел вперед. Пока не вышли к обратной стороне столовой. — Лань Чжань! — недовольно, — Мы же договорились сначала тебя залечить, а потом кушать, или твоя память такая же плохая, как и моя? Надувшись, Вэй Ин поджал губы, всем своим видом показывая, насколько сильно ему не нравится подобный разворот событий, однако Ванцзи подтолкнул его к задней двери, заставляя войти — и носа коснулся приятный запах еды, от которой тут же заурчал живот, напоминая: хоть нынешний рацион ему совсем не подходит, но кушать все равно хочется даже это. Они попали на кухню, и теперь перед ним предстали повара, организованно работающие и занимающиеся каждый своими обязанностями. Их заметил мужчина в возрасте, сразу же подходя и почтительно склонившись: — Ханьгуан-цзюнь, что вас сюда привело? Лань Чжань тоже кивнул, слегка поклонившись — Вэй Ин, сквозь свою боль, тоже попытался повторить, от усердия скрипнув зубами, но неуклюже дернулся и решил, что на него все равно никто не обращает внимание. — Сегодня с утра вас известили об ученике. Усянь понял, что ничего не понял — и закрутил головой, пытаясь хотя бы визуально получить ответы на свои вопросы, но мужчина-повар был больше снабжен информацией, поэтому снова кивнул и быстро направился в другую сторону, где вовсю работала линия раздачи. Вопросительно посмотрев на Ванцзи и не увидев ни намека на объяснения, тяжело вздохнул. Плечо болит — думать не особо из-за этого получалось. — Лань Чжань, — протянул Усянь, — Для чего мы тут? Ты хочешь отдать меня на кухню? Вы все-таки решили, что я слишком проблемный для заклинателя? — в голове тут же промелькнула шальная идея, — Со мной питаться вы точно нормально начнете! За этот год я стал настолько неподражаем в готовке, что вы все заплачете, когда будете есть мою стряпню! Я… … и замолчал, увидев снова мужчину-повара, вернувшегося к ним с контейнером, сверху которого лежали запакованные одноразовые палочки и небольшой термос. Вытянув из рядом стоящего шкафчика бумажный пакет, тот аккуратно сложил принесенное туда и протянул Ванцзи, вежливо улыбаясь, а потом снова поклонился. Вэй Ин хотел вставить своих пять копеек, но Лань Чжань его легко дернул и, развернув, подтолкнул на выход. Все произошло настолько быстро, что опомнился он только тогда, когда они стояли на улице. — Лань-гэгэ, — позвал Усянь, не собираясь сдаваться, — Что это значит? Я же сейчас лопну от любопытства, а если ты продолжишь молчать, то сделаю что-нибудь вредное, — и задумался, размышляя, что вообще может делать со своим ранением, — Поцелую тебя. Если так и дальше будешь игнорировать, то я наброшусь на тебя с поцелуями. Или оближу. Ну что? — хитро улыбнулся Вэй Ин, — Ага? Страшно? Страшно? Ванцзи неожиданно остановился и обернулся к нему, по-прежнему молча пронзая взглядом, отчего на миг стало неловко — и Усянь даже ненамного отступил назад, поджимая губы и вскользь думая, что такое наверняка того разозлило. Вспомнилась особенность Лань Чжаня: как он прямо и нестандартно понимает шутки, и сердце взволнованно застучало о ребра. Несмотря на свою избитую ферулами спину, Ванцзи слегка нагнулся, делая шаг вперед, а после коснулся ладонью его щеки, отчего лицо Вэй Ина тут же вспыхнуло от смущения и собственной глупости. Перехватив чужую руку за запястье, отстранил от себя, не решаясь заглянуть в золотые глаза. «За что боролся», — сокрушительно проскользнуло в голове. Не воспринял же всерьез Лань Чжань его слова, верно же? Это же немыслимо глупо. Однако чужой взгляд говорил об обратном — и Усянь, сжав зубы и решившись, притянул к себе чужую ладонь, не обращая внимание на собственное смущенное состояние, и коснулся губами костяшек. Раз сказал, то будет не очень правильно отказываться от собственных слов. Рука Ванцзи дрогнула. Вэй Ин отстранился, покраснев с головы до пят, и напыжился, стараясь быть как можно больше убедительным: — Я совершенно серьезен, Лань-гэгэ, — неровный вздох, — Поэтому поторопись и ответь, иначе мне придется пойти на крайние меры. Крайними мерами оставалось лицо. Однако это была настолько опасная зона, что Усянь даже не узнавал себя, удивляясь этим поступком так же, как и, наверное, сам Лань Чжань. Он еще ни разу не целовал никого в руку, и даже не представлял, что первой его жертвой падет мужчина. И несмотря на столь безрассудный поступок, уши того были красными. — Ванцзи? Господин Вэй? — возник из ниоткуда Лань Сичэнь, отчего Усянь вздрогнул, отшатываясь назад и хватаясь за грудь, вовсе не ожидая, что тот снова выскочит как черт из табакерки. — Вы снова это сделали, — решил не молчать Вэй Ин, наблюдая, как в приветствии наклонился Лань Чжань, и последовал его примеру, — Почему вас не было с утра? Я думал, что вы будете присутствовать. Все-таки, в понимании Усяня, Сичэнь являлся на этой странной горе важной шишкой — не будь это так, то вряд ли бы тот смог сидеть за главным столом подле Цижэня — и казалось неправильным такое вот утреннее отсутствие. Может, малая осведомленность заклинательского мира и внутренних правил, включая все тонкости, заставляет так думать, но в этом не было его вины. Отчасти. По крайней мере, невозможно адаптироваться за три прошедших дня, выучив четыре тысячи правил и став одним из этих штампованных учеников. Возможно, это и выполнимо для какого-нибудь чертового гения со стальными яйцами, но Вэй Ин точно не их числе. — Дела Ордена, господин Вэй, — невозмутимо улыбнулся Сичэнь, — Как вы себя чувствуете? — Паршиво, — не стал юлить Усянь, сложив руки на груди, — До вчерашнего нападения я считал, что у вас безопасно, но теперь у меня совершенно обратное мнение. Надеюсь, в следующий раз меня не проткнут насквозь за то, что я не так подниму бровь? На секунду показалось, что лицо Ванцзи от этих слов потемнело, но стоило кинуть на него взгляд, как все оказалось в норме: такие же холодные золотые глаза и привычно бесстрастное выражение, совершенно не отличающееся от повседневного. Сичэнь намного отличался — улыбка тут же стерлась с тонких губ. — Приношу свои извинения за наше упущение, — и он поклонился, вводя Усяня в ступор, — После наказания в Облачных Глубинах, дело сразу будет передано в Орден Не, где Су Миншаню будут выдвинуты серьезные обвинения и наказание в соответствии с уголовным кодексом коалиции. Замерев, Вэй Ин замялся на слове «наказание». Получается, это еще не все? То, что Су Шэ отвесили пятьсот ударов ферулой, два кнутом и изгнали — было просто началом? Значит, того ждет еще больше проблем и страданий, чем сейчас? Насколько же жесток этот заклинательский мир, что, помимо своих внутренних наказаний, существует и коалиция, которая… а что, собственно, там делают? «Уголовный кодекс» — он и в Африке уголовный, но это же заклинатели и вероятно там что-то отличается. Да и не «что-то», а точно много чего отличается. И что значит «Орден Не»? Почему «Не»? Это как-то… … Усянь замахал головой, прогоняя все мысли и понимая, что замялся с ответом. — Вам необязательно передо мной извиняться, — взволнованно замахал руками Вэй Ин, нервно улыбнувшись, — Возможно, я действительно был неаккуратен в своих речах, не ожидая, что из-за такого пустяка кто-то действительно мог наброситься в желании сделать из моего тела решето. — Господин Вэй, вне зависимости от того, что было вами сказано, Су Миншань не должен был реагировать подобным образом. Работа заклинателя предполагает собой не только охоту на тварей, но и взаимодействие с окружающими людьми — и вы должны сами понимать, что не с каждым удается установить контакт, — подробно разъяснил Сичэнь, и нахмурился теперь уже Усянь, совсем ничего не понимания. Раз тут обучают такой сдержанности, то подобной ситуации вовсе не должно было быть. Вряд ли Су Шэ раньше не говорили о его копировании другого человека и отвратительного зазнайства, но что-то же все равно послужило спусковым крючком? Это точно не могли быть слова. Значит, действия? Но какие? Думать давалось все тяжелее, плечо ныло, а голова становилась ватной. Единственное предположение, которое у него было — чувства, но даже так все равно было абсолютно ничего не ясно. — Су Шэ влюблен в Ванцзи? — вслух вырвалось у Вэй Ина, отчего Сичэнь удивился, на миг растерявшись, а рядом стоящий Лань Чжань буквально просверлил тяжелым и нечитаемым взглядом. Не собираясь молчать, озвучил причины подобного предположения: — Он напал на меня после того, как я ему сказал, что… — и запнулся, краснея от воспоминаний собственных слов. Тогда ему было действительно все равно, но сейчас озвучить их было действительно неловко. Сичэнь переспросил: — Сказали «что»? Усянь отвел взгляд. — Что если он не верит в мою важность для Лань Чжаня, то пусть сам подойдет и спросит об этом, а не в тайне обожает моего Ханьгуан-цзюня и отвратительно подражает ему, — и все же сказал, стараясь вспомнить вчерашний разговор более детально и намеренно опуская момент с «любит-не любит». — Господин Вэй, с чего вы решили, что Су Миншань влюблен именно в моего брата? — с интересом уточнил Сичэнь, выглядя так, будто это действительно важно. Чувствуя, что выхода не остается, все же признался, стараясь не смотреть в сторону Ванцзи: — Дело в том, что я не совсем правильно выразился, используя слово «важность», — и нервно почесал нос, ощущая себя преступником, которого поймали с поличным, — Скорее, это было слово, похожее на «любовь». Ожидая кошмарной реакции в свою сторону, застыл от удивления — Лань Сичэнь добродушно улыбнулся, будто ничего дурного не услышал и даже как-то странно посмотрел на Ванцзи, никак не прокомментировавшего подобное. Неужели, тому действительно все равно? — даже как-то разочаровался Вэй Ин, совершенно не понимая, как подобраться к такому ледяному человеку. — Господин Вэй, — мягко позвали его, — Как я и говорил ранее: вне зависимости от ваших слов, чувства Су Миншаня должны были оставаться в спокойствии, а мысли — в ясности, — и, поразмыслив, Сичэнь добавил: — К тому же, не вижу в ваших словах ничего абсурдного. Вполне естественно, что вы отстаивали ответные чувства своего возлюбленного. Усянь подавился, еле удержав равновесие. «Возл… что?» — панически пронеслось в мыслях. Вмиг оживившись, замахал перед собой руками, чувствуя необъяснимое головокружение: — Нет! — вышло слишком громко, отчего Вэй Ин растерялся от собственного голоса, — Не то чтобы так; это не совсем так. Мы с Лань Чжанем пока еще… — «друзья?», «приятели?», —… на пути к развитию отношений… — «дружеских», —… и вам не стоит так бросаться словами, Лань Сичэнь. К тому же, этим вы можете обидеть Лань Чжаня, поэтому лучше не стоит так говорить, пока… — «мы еще не притерлись друг к другу, чтобы так шутить», —… мы с ним не установим определенную связь. И очень глубоко вздохнул, чувствуя опустошение от своих крайне нелепых оправданий. Сердце билось где-то в горле, а внутри все переворачивалось, будто Усянь только что побывал на американских горках. Прикусив губу и стараясь себя успокоить, мимолетом и почти незаметно бросил взгляд на Ванцзи — «почти», потому что тут же прокололся, спотыкаясь на чужие золотые глаза, смотрящие настолько пронзительно, что могли бы легко припечатать к земле большими стараниями. Сичэнь был намного проницательней Лань Чжаня, поэтому казалось, что его глаза смеялись над паникой Усяня, а из губ вот-вот вылетит что-то еще компрометирующие и подтрунивающее — и хотелось прямо сейчас сбежать. — Вам не обязательно оправдываться, — очень поздно заметил Сичэнь, и быстро свел тему: — Брат, я предупрежу о том, что до обеда источники будут заняты тобой. Господин Вэй, можете некоторое время провести с Ванцзи, но после должны приступить к занятиям. В виду вчерашнего ранения, вы пока освобождены от уроков в группе, но прошу полностью не отлынивать от изучения материала, а также не забывать, что вам нужно трижды переписать раздел о «Надлежащем поведении» в течение этого месяца. После полудня я освобожу для вас место в библиотеке. Настроение сразу же упало. Вэй Ин понуро кивнул, плотно сжимая губы и искренне недоумевая, как можно столько времени и сил тратить на простую учебу. Одним только чудом ему разрешили немного отдохнуть, хоть и ясно намекнули, что даже так не стоит пускать все на самотек и забывать про то, что впереди его еще ждет куча занятий, а поэтому даже в свободное время не стоит про них забывать. А ведь он только недавно был счастлив закончить университет, обещая себе, что ни за что не возьмет второе высшее, лишь бы больше не загибаться под учебниками, конспектами, рефератами, курсовыми и дипломами. Сам себя сглазил, получается. Не хотели? — получите и не забудьте расписаться. Возражения, объяснения, недовольства и препирательства не принимаются. Не то чтобы Усяню было неинтересно это все заклинательское дерьмо, которое окружило его жизнь и поставило в безвыходное положение, и он бы даже с энтузиазмом начал обучение, если бы не отталкивающие факторы в лице Цижэня и остальных учеников, которые знали намного больше, и можно поспорить, многие относились к такому «подкидышу» предвзято. Взрослый парень, которого где-то откопал Лань Чжань, без никаких знаний и понимания этого мира с обратной стороны и слабым золотым ядром. Было бы лучше, если бы его определили в группу намного помладше, а не к почти взрослым ребятам, которым наверняка не особо нравится повторять начальный материал. Вэй Ин любит детей, поэтому он бы даже не отказался, или Лани посчитали, что это будет унизительно по отношению к нему? Сделав себе пометку спросить об этом у Ванцзи, Усянь вздохнул. Он много чего хотел спросить и не только касательно организационных моментов, однако постоянно натыкался на трудности и не мог нормально подловить нужное время. Несмотря на свою немногословность, Лань Чжань все равно умеет разговаривать — это он доказал сегодня, когда выступил перед стариком Ланем. — Спасибо вам за заботу, — искривившись в улыбке, Вэй Ин не стал перечить, понимая, что для этого просто не было сил. Плечо скручивало в тупой, тянущей боли, а в голове царил настоящий бардак от сегодняшнего не особо приятного утра. Сичэнь улыбнулся, кинув короткий взгляд на Ванцзи. Они будто общались на ментальном уровне, отчего становилось немного не по себе. Что бы это не было, но это действительно морозило кожу. — Не буду вас задерживать, — Сичэнь сложил руки за спиной, — После постараюсь навестить вас в библиотеке, — и, кивнув головой на прощание, пошагал в сторону главного входа столовой Наблюдая за удаляющейся спиной, Вэй Ин тяжело вздохнул, чувствуя себя изнуренно вдвойне, и перевел взгляд на Лань Чжаня, стоящего рядом настолько спокойно и уверенно, что этой силе хотелось позавидовать, особенно если учесть состояние пострадавшей спины. И на самом деле удивительный человек, такие разве что в книгах и бывают. — Лань-гэгэ, — позвал его Усянь, чувствуя необходимость сказать что-то по поводу того разговора с Су Шэ, но не мог заставить себя, обреченно собираясь откладывать это до тех пор, пока вопрос не прилетит в лоб, — Я ведь могу посидеть с тобой? Ванцзи вздохнул, делая шаг вперед, и в ожидании посмотрел прямо в глаза, буквально немо говоря, чтобы следовали за ним. Засмеявшись от подобного действия, Вэй Ин снова схватился за чужую руку, словно бы это действительно помогало Лань Чжаню в передвижении и облегчало боль от полученных ударов. Возмущений никаких не прилетало ни до, ни после встречи с Сичэнем — значит, все в порядке. Дорога к источникам была ровной. За весь путь они встретили только несколько адептов, идущих то ли на завтрак, то ли куда-то по другим делам — и все как один здоровались, низко наклонившись, чтобы потом быстро ретироваться, заставляя снова серьезно задуматься над тем вопросом, что же Лань Чжань им сделал. Предположений была куча — и одно другого краше, отчего лицо менялось в соответствии с мыслями, а брови то хмурились, то расслаблялись. Сдавшись в своих думах, Вэй Ин хотел попросить рассказать эту сокрытую уже который день причину, как подошва ботинка скользнула по вытоптанной дорожке, отчего равновесие полетело к чертям — с выехавшими вперед ногами он повис на чужой руке, почти встретившись пятой точкой с землей. Сердце пустилось в пляс, стуча почти в ушах, а в плече прострелило болью, из-за чего пальцы непроизвольно разжались, и не в силах удерживать собственный вес, он полетел вниз. Упасть не дал Ванцзи, перехватив под мышки. Однако это не спасло от того, что плечо действительно готово было взорваться, особенно при такой хватке — и от боли в глазах побелело, в ушах появился шум, а голова закружилась настолько сильно, что к горлу подкатил ком тошноты. Тело на миг показалось полностью ватным, неконтролируемым и каким-то чужим, из-за чего потребовалось некоторое время, чтобы начать дышать ровно и дать организму почувствовать себя лучше. — Вэй Ин, — прозвучало где-то над ухом. Усянь окончательно пришел в себя, выпрямляясь, и отстраненно посмотрел в золотые глаза. Осознание накрыло с головой. — Лань-гэгэ! Ты как? — и взволнованно прошелся взглядом вниз, аккуратно кладя здоровую руку на чужое плечо и пытаясь заглянуть за спину, чтобы оценить состояние, — Твоя спина наверняка очень сильно болит! Зачем так меня подхватывал? А если бы тебе стало хуже? В следующий раз просто дай мне упасть! Чужая ладонь перехватила за запястье, отстраняя, а после Лань Чжань вздохнул: — Все в порядке, — и слегка отступил в сторону, являя взору небольшой источник, вода в котором казалась настолько чистой и прозрачной, что плавать в таком даже было жалко. Засмотревшись на столь необычный вид, Вэй Ин не заметил, как его усадили на камушек, независимо лежащий у берега. Будь его воля, то он бы тут все адаптировал на современный лад: выстроил небольшую ограду, поставил ширму, сделал уголок для отдыха и столик, чтобы можно было плескаться и потягивать приятное вино. От собственных мечтаний и представлений, погрузился в себя, искренне желая тоже искупаться, и неожиданно дернулся, когда чужие руки вдруг слегка опустили его одеяния на плече, оголяя бинты. В недоумении посмотрев на сидящего подле него на одном колене Лань Чжаня, смутился, возвращая одежды на место и неловко поерзав: — Лань-гэгэ! Со мной все хорошо. Тебе точно помогут источники? Может, лучше сразу к доктору? — Помогут, — настоял Ванцзи. И Усянь не мог возразить. Вряд ли Лань Чжань будет совершать глупые поступки, к тому же тут ему действительно виднее, как будет лучше — мало ли какие там еще странности в заклинательском мире. Поэтому тяжело вздохнув и подтянув к себе колени, уткнулся в них носом, хитро улыбнувшись: — И чего это ты стоишь и не раздеваешься? Давай-давай, — и махнул здоровой рукой, с искреннем удовольствием наблюдая, как чужие брови слегка приподнимаются, а в глазах на мгновение мелькает удивление, — Не будь такой ханжой, Лань Чжань. Как на меня смотреть обнаженного, так нормально, а сам вот не даешься. Так не честно, гэгэ, я тоже хочу посмотреть на тебя! Уши Ванцзи вспыхнули настолько красным, что Вэй Ин на пару секунд растерялся, искренне недоумевая. Они ведь оба мужчины, нет? Вряд ли их тела отличаются чем-то еще помимо комплекции, или здесь окончательно поехавшие, что стесняются показывать себя кому-то другому? — Бесстыдник, — почти сквозь зубы ответили ему. Усянь удивился еще сильнее, но не успел добавить слов по этому поводу — Лань Чжань, повернувшись к нему спиной, принялся раздеваться. Завороженно вздохнув и замерев, Вэй Ин наблюдал за сильными руками, за скользящей по плечам ткани ханьфу, за блеском черных волос и нереальной чужой красотой. Этот мужчина действительно прекрасен внешне — можно поспорить, что не всякий небожитель с ним сравнится, и от восхищения все внутри перевернулось. Не то чтобы Усянь никогда не видел обнаженных мужчин, просто до сего времени такого никогда не было — только Ванцзи вызвал у него подобное чувство. Не ведая, что творит, приподнялся, медленно приблизившись, и протянул ладонь вперед, касаясь кончиками пальцев до лопатки, чтобы провести по длинным волосам, скрывающим красные полосы от ферул, и перекинуть через чужое плечо, с болью в сердце замечая кровоподтеки и наливающиеся синяки. Лань Чжань не отстранялся от него, хотя замер настолько сильно, что даже с виду можно понять, насколько он напряжен. Испытывая желание провести пальцами по израненной спине вниз, Вэй Ин не смог противиться этому — и от сих действий чужая кожа покрылась мурашками, а сам Ванцзи слегка вздрогнул и тут же развернулся к нему передом. Глаза сразу столкнулись с широкой грудью и рельефом мышц, до сего момента скрытыми под несколькими слоями одежды. На этот раз Вэй Ин не стал испытывать судьбу, и сел обратно на камушек, краснея от всей этой странной ситуации в целом. — Лань Чжань, ты ведь осознаешь, насколько красив? — отвел взгляд в сторону Усянь, — Могу поспорить, что ни одна мужская модель в Поднебесной не сравнится с тобой. Исключая характер, ты практически идеален! Надеюсь, ты не бросишь бедного Сянь-Сяня ради какой-нибудь шикарной дамочки или прекрасного парнишки? Вэй Ин шутил, отводя мысли из-за недавнего прикосновения к чужому телу, и неловко почесал кончик носа. — Нет, — твердо произнес Лань Чжань, — Вэй Ин на всю жизнь. Усянь чуть не навернулся с камня, удержавшись на нем только чудом, и с глубоким недоумением заглянул в золотые глаза. «На всю жизнь»? Это нужно понимать в каком-то другом смысле? Или что? К чему подобное было сказано? Для чего? Что это значит? Почему Лань Чжань вводит в недоумение его настолько часто, сколько никому не удавалось за весь двадцать один год? Кашлянув в кулак, Вэй Ин обнял собственные колени, шипя от боли в плече, и старался не смотреть снова на чужую израненную спину, от вида которой внутри все переворачивалось, а сердце сжималось. Ванцзи зашел в источник в одних нижних штанах и все еще со своей лентой на лбу. Остальная одежда лежала аккуратно сложенная на берегу, отчего пришлось поджать губы и внимательно наблюдать за тем, как тот почти полностью опускается в воду — и в этот момент жутко повеяло холодом. Сердце буквально выбивало чечетку, а душа внутри дрожала, отчего пришлось прикусить губу и прикрыть глаза. Усталость плескалось во всем теле, а недостаток сна ударил в голову — хотелось немного позволить себе расслабиться и отдохнуть, однако кожа покрывалась ледяными мурашками, из-за чего было невыносимо сидеть без движений. — Лань-гэгэ, тебе же не холодно в этом ледяном источнике? — не без интереса спросил Вэй Ин, — Будь я в хорошей форме, то даже бы присоединился к тебе, — и с улыбкой заметил, как Ванцзи с полуоборота кинул на него короткий взгляд, и опять отвернулся, стоя спиной. Тихо рассмеявшись, Усянь внезапно почувствовал, что его разморило сильнее. Хотелось уткнуться носом в колени и спать до тех пор, пока в голове не будет так мутно — и это ничем не преодолевалось. Единственное, что мешало — холод, от которого по коже проносились мурашки, а тело подрагивало. Вздохнув и не придумав ничего лучше, кроме как потянуться за сложенным ханьфу Лань Чжаня, мысленно понадеявшись, что его за это не прибьют, и накинул себе на плечи как одеяло, закутавшись в одежду с ног до головы. Приятный запах сандала ударил в нос, и Вэй Ин вдруг понял, что окончательно засыпает, улетая от реальности. Все-таки, он ведь практически не спал этой ночью. … — Вэй Ин, — на плече появилась тяжесть, от которой сначала пришлось интуитивно отмахнуться, а после принять и в недоумении закрутиться на месте, еле открывая слипшиеся от сна веки. Спать хотелось дальше настолько сильно, что он не постеснялся упереться головой во что-то твердое, тут же обнимая поперек и мечтая просто погрузиться в дремы обратно. Пробурчав что-то бессвязное и непонятное даже для себя, почувствовал, как его кто-то крепче и глубже запихивает во что-то теплое, не давая нормально двигать конечностями, а после стало вдвойне приятно, из-за чего Вэй Ин буквально таял и ютился котенком, ища положение поудобней. Остаться бы так навсегда, будь его на то воля, но, вместо этого, мог только безнадежно цепляться за этот момент, прижимаясь ближе и мечтая наконец-таки отдохнуть. Однако ему все равно мешали, потрясывая и пытаясь добудиться — сознание настолько было ватным и непробудным, отчего двигаться давалось с трудом, а мысли стали мутными, болотными и неразборчивыми. Вэй Ин будто очнулся где-то под водой, не осознавая, что происходит и делая попытки всплыть на поверхность. — Тебе нужно поесть, — раздалось возле уха. От недосыпа было плохо, и Усянь промычал нечто протестующее, ткнувшись носом во что-то теплое и твердое, нехотя прижимаясь еще ближе, — Вэй Ин, вставай. Голова закружилась. Казалось, будто она сейчас взорвется, а глаза с трудом разлепились — перед ним был белый ворот ханьфу, который он сжимал пальцами, а губами жевал волосы. Лань Чжань сидел близко, уже полностью одетый и пытающийся разбудить, приятно окутывая теплом и наоборот еще больше погружая в сон. Эффективней было бы его просто скинуть в ледяной источник, от которого веяло холодом, но Вэй Ина жалели и накрывали заботой. Усянь не хотел отлепляться. Ничего не хотел, но Ванцзи упорствовал, упрямо не давая спать дальше. — Лань Чжань, — недовольно пропыхтел Вэй Ин, — Я не хочу. Будь хорошим мальчиком и дай своему баобао поспать. Я честно чуть-чуть. Однако его непреклонно продолжали трясти, не давая погрузиться обратно во тьму. Ванцзи не отпускал и не позволял отключиться, крепко держа его… Усянь неровно выдохнул, осознавая наконец, что сидит на чужих коленях. Они были так близко, что дыхание перехватило, а внутри все замерло от того, насколько это было удобно и уютно. Несмотря на то, что Лань Чжань недавно плескался в наверняка очень холодной воде, его тело было теплым. Вэй Ин, еще не отойдя ото сна и пребывая в смешанных чувствах, не прекращал жевать волосы, вымученно отодвигаясь от чужой груди и упорно игнорируя собственное желание наоборот прильнуть ближе и продолжить спать. Такое состояние было невыносимым и приходить в себя совершенно не получалось. Непоколебимый Ванцзи всунул ему в руки контейнер, с утра забранный у повара, и усадил более удобно, позволяя опереться на себя — и желудок в ответ заурчал как раненный зверь, отчего все же пришлось пошевелиться и наконец начать делать что-то самому. Голова ужасно раскалывалась от боли и недосыпа, а глаза слипались так сильно, что держать их открытыми не хватало сил. — Лань-гэгэ, — тихо произнес Усянь, — Если я поем — ты дашь мне еще поспать? Ответ долго ждать не пришлось. — Мгм. На завтрак его ждали пряный рис и кусочки отварного мяса. *** Вэй Ин резко открыл глаза, просыпаясь и потерянно оглядываясь по сторонам — он был у себя в комнате, освещенной слабым светом ночника. Голова просто ужасно раскалывалась от боли, а шум в ушах не давал быстро сконцентрироваться и сообразить, что происходит. Недавно он сидел на камне возле ледяного источника, истощенный не только физически, но и эмоционально, счастливо кушал впервые за все это время вкусную еду, а сейчас лежит в кровати, заботливо укутанный тремя одеялами и — он посмотрел на себя вниз — раздетый до нижних одеяний. Как долго он спал? Судя по тому, что на землю опустился сумрак, был уже вечер. Усянь так просто отдыхал весь день? А Цижэнь? Библиотека? Сичэнь? Они наконец-то додумались оставить его на некоторое время в покое? Почему? Лань Чжань позаботился? Как у него получилось? Его же не наказали за это? Куча вопросов привычно разрывали мозг. Еще не соображая, что делать, Вэй Ин накрыл лицо здоровой рукой, носом уткнувшись в локоть, и хотел наконец-таки прояснить для себя многие моменты. Хотел получить обратно свой телефон и лэптоп, хотел, чтобы к нему перестали относиться так предвзято, хотел наконец-таки быть человеком, а не чудаковатым зверьком. Роскошь, а не мечты. Особенно для кого-то вроде него. Лань Чжань вероятно принес его в комнаты, не став будить и давая возможность лишний раз отдохнуть, пока это еще можно сделать, особо не нарушая правил. Позже жизнь Усяня обратно превратится в Ад со строгим режимом и ужасной пищей, вернутся удушающие занятия и нудные ученики, которые совершенно не знают, что такое веселье и озорство. Все станет таким же вялым и унылым. Внутри стало тоскливо и грустно. Он скучал по жизни, которая была раньше; скучал по шицзе и ее вкусному супу, которым она постоянно его радовала, скучал по Ваньину, который, пусть и имеет отвратительный характер, постоянно был рядом и по-своему пытался поддержать. Он скучал по этому так сильно, что в горле першило, сердце рвалось от горечи, а душа сжималась в отчаянии. Вэй Ин не мог им написать, не знал, все ли у них хорошо и даже не мог предположить, заметили ли они его пропажу, поэтому это было еще одной из основных причин бессонницы, от которой сегодня ночью не смог уснуть. На миг в сонной голове проскочила идея проведать семью Цзян. Это было глупо, особенно когда ему прямым текстом сказали не пользоваться способностями, но Усянь не мог никак отогнать от себя эту мысль. Ему было морально сложно, и даже один взгляд на семью поможет ему собрать все силы в кучу и шагать дальше вперед. Это казалось настолько необходимым и важным, что он не смог сопротивляться самому себе. В конце концов, никто не узнает о его вылазке. Закрыв глаза и сконцентрировавшись, Вэй Ин расслабился, ощущая в теле тяжесть и тепло от многочисленных одеял — и через секунду раскрыл глаза в своей старой комнате в семье Цзян. Из-за занавешенных ночными шторами окон в помещении казалось намного темнее, чем было на самом деле. Кровать была ровно заправлена и никем давно не использовалась, а старый стол, в некоторых местах которого остались дырки от стержня ручки, навевал кучу воспоминаний о том, как он раньше делал за ним уроки, пытался не отставать по знаниям от сверстников, и рисовал: дом, семью, призраков — все, что видел чаще всего и за что испытывал эмоциональное потрясение. Сделав шаг вперед к двери, Вэй Ин замер. — Ты наследник семьи Цзян! — громко раздался голос мадам Юй, — Прекрати защищать этого наглого мальчишку Вэй Усяня! Любит он оказаться в нужном месте в нужное время. Воплотить сознание для того, чтобы подслушать ссору, в которой очередной раз оказался виноватым — высшая степень везения. Кажется, в последнее время неприятности так и сыплются на голову, будто кто-то специально свыше над ним издевается. — Я не говорил, что защищаю его! — в ответ раздалось от Цзян Чэна, — Я зол на него, что он пропустил помолвку сестры, но это не значит, что я должен кидать в его сторону дерьмо! Вэй Ин всегда был яблоком раздора в семье — и это приносило большую боль и тяжесть внутри. — Не разговаривай так со своей матерью! — строго звучало от мадам Юй, — Этот мальчишка приносит одни беды в наш дом, и его отсутствие на помолвке только нам на пользу! В прошлый раз его встреча с наследником семьи Цзинь принесла огромные убытки, и неизвестно, как сложилось бы все на этой помолвке! Это были не самые лучшие воспоминания, но Усянь никогда не жалел о своем решении набить морду павлину за те отвратительные слова в сторону Яньли. Он бы сделал так еще раз, если бы смог вернуться в прошлое, но именно это привело к большому разрыву отношений с семьей Цзян, точнее — с мадам Юй. Он хотел увидеть шицзе и Ваньина, но все воодушевленное настроение мигом пропало, поэтому, отвернувшись, Усянь хотел было уйти отсюда подальше, но вмиг ужаснулся, отшатываясь назад — в окне торчала жуткая морда твари без глаз и носа. Все внутри застыло. Даже время, казалось, замерло вместе с ним. —… не нужно ссориться, я… — отдаленно слышался голос Цзысюаня, но Вэй Ин больше ничего не мог разобрать. Даже не пытался. Все внимание и страх был направлен точно на окно. Огромная пасть твари то становилась огромной, то уменьшалась до нормального размера, отвратительно шлепая разорванной на щеках кожей, которая свисала вниз, а из нее текла странная черная жидкость. Дыхание сперло. От ужаса Усянь не мог сделать даже вдоха — тело, оставленное в Облачных Глубинах, вовсю дрожало от того, что сейчас он испытывал. Панический ужас. И он был не за себя. Что делать? Эта тварь навредит Цзянам? Как ее увести отсюда? Куда двигаться? В какую сторону бежать? — Вэй Ин не знал, что делать. Он не знал, как выбраться из этой ситуации и корил за свой идиотизм. Зачем вообще приходил? Зачем? И закричал, когда рука с длинными острыми пальцами провела по окну, тут же выбивая его. Осколки полетели на пол, а за дверью стихло — громкая ссора омертвела. Сердце, казалось, могло остановиться. Усянь заметался, безумно оглядываясь. Здесь была его семья. Самый страшный кошмар воплотился в реальность, и он готов был плакать от ужаса, досады и отчаяния, пытаясь придумать, как бы обезопасить всех в этом доме. Он все еще помнил того несчастного незнакомца, растерзанного прямо в коридоре. Помнил. И не мог двинуться. Черт. Черт. Черт. Черт. Тварь приближалась к нему все ближе, медленно вышагивая переломанными ногами по полу. По щекам текли горячие слезы. Дать себя сожрать? Это ведь поможет спасти семью? Если тварь его сожрет, то она сразу уйдет? А если нет? Если она сожрет остальных? Страшно. Дико страшно. Он действительно навлек на всех беду. Лань Чжань далеко. Он не придет. Он не спасет никого из них — надежда разбивалась на глазах, заставляя глотать слезы и ненавидеть свое решение прийти сюда. Кроме этого больше не было мыслей в голове, он просто не мог пошевелиться, чтобы хоть что-то сделать. Он не знал, что ему делать. Ручка на двери дернулась, заставляя вздрогнуть и обернуться — и в этот же миг что-то вышибло из него все тепло. Вэй Ин утонул во тьме. Последнее, что удалось увидеть перед тем, как пасть твари сомкнулась, поглощая его сознание — блеск от лезвия меча.☆☆☆
Послесловие
Примечание для тех, кому интересно полное значение имен:
***
Су Миншань.
Имя в быту: Су Миншань
Мин (mǐn) — печалиться, горевать, сочувствовать, соболезновать. Шань (shàn) — превосходный, благой, добросердечный, умелый, знающий; хорошо владеть чем-то, предаваться чему-то, хвалить; благотворительность, счастье, удача, фортуна. Получается что-то вроде "горевать по похвале/по удаче".Значение: Горюющий по похвале.
***