Неземное дитя

---Почти сразу после рождения. - Ты мог хотя бы дать мне посмотреть, как он выглядит?- Джон нетерпеливо подскакивает на месте и чуть оборачивается. - Следи за дорогой!- негромко рычит Каркат. - Ну правда, так нечестно! Ты его уже видел, а я - еще нет. Я понимаю, что ты его вынашивал и все такое, но... у меня ведь тоже есть право... Каркат обрывает его на полуслове: - Блядская сила, Джон, успокойся и следи за дорогой. Нет, я не мог стоять там и демонстрировать всем нашу личинку хотя бы потому что все на нас пялились. Ты не представляешь, как на меня глазели в больнице. И на ебучем крыльце я этого терпеть не собирался. Приедем - и посмотришь, хорошо?- устало спрашивает он. Эгберт сразу понимает по голосу Вантаса, да и по отсутствию обычной экспрессии в выражениях, что он не то чтобы не в духе. Нет, скорее обессилен. Да и кто бы сомневался, после спешных поездок туда-сюда, после рождения личинки и быстрого, пока никто не начал задавать вопросы, прихождения в себя и практически побега из больницы. - Извини,- мгновенно исправляется Джон,- Я слишком взбудоражен и давлю на тебя, наверное? - Да, ты взбудоражен и давишь. Но все в порядке. Тише, он, кажется, уснул. Остальная часть пути проходит в молчании, когда Каркат бережно прижимает к себе сверток с новорожденным, а Эгберт ведет машину. Пока тролль направляется к дому, Джон семенит перед ним и спешно открывает двери, чтобы не дай бог тот не уронил их ребенка, поворачивая на себя ручку одной из дверей. Каркат заходит в уже давно обставленную детскую и с облегчением кладет сверток в кроватку и отходит, опускаясь на ближайший пуф. И Эгберт наконец подбегает к ребенку, отворачивая угол пеленки, чуть прикрывающей лицо малыша. Его взору предстает светло-серая, гораздо светлее, чем у Карката, мордашка, черные, довольно густые для новорожденного волосы, из которых еле-еле проглядывают короткие рожки. И ярко-красный "воротник" на месте, где обычно у детей начинаются плечи. - Он... он... истекает кровью?!- выдает Джон. - ЧТО?- Каркат моментально оказывается рядом с кроваткой и чуть прикрывает глаза, успокаиваясь,- Идиот, он личинка. Что непонятного? - Я... я думал, это образное выражение,- оправдывается Эгберт,- Я и не думал, что это так... буквально... - Меня гораздо больше беспокоит то, что он почти лысый и, о мой гог, у него нет зубов,- второй родитель нервничает, наблюдая, как малыш зевает абсолютно пустым ртом.- Джон, наш ребенок беззубый, о гоже, о черт, что делать. - Шшш, не переживай, успокойся,- такие волнения у тролля можно увидеть редко, и это, пожалуй, даже слегка смешит, учитывая, насколько ерундовый это повод, и насколько Каркат заблуждается,- Зубы вырастут, у детей всегда так. А для новорожденного у него очень много волос, обычно они совсем гладкие, ты не знал? - Гогподь всеебучий, Эгберт, откуда мне было знать это. Я читал в основном об уходе после рождения, а внешнему виду новорожденных личинок в ваших человеческих пособиях уделяется до смешного мало внимания! - К слову, об уходе...- Джон замечает, что пока они переговаривались, ребенок успел проснуться, и теперь недовольно жмурится и кряхтит.- Его ведь нужно кормить? Каркат застывает, лихорадочно вспоминая, как кормят детей, и тут же бессильно стонет: - В человеческих книгах сказано, что детей кормит мать, но у нас, блять, нет матери, Джон. Тот негромко хихикает в ответ: - Ну, как сказать... Ты у нас мамочка. - Придурок, я не о том. Человеческие женщины продуцируют лактозу из своих молочных желез, а у троллей такого совершенно не предусмотрено даже у самок. Я понятия не имею, какой хуйней нас кормит троллематка и, пожалуй, не хочу знать, но где нам достать неаллергенное питательное вещество прямо сейчас? А проснувшаяся личинка, которой едва ли исполнился день, уже начинает хныкать, напоминая о своем существовании и, очевидно, некотором голоде. Джон нервно дергается и вспоминает, что ему посоветовала Роуз, единственная в их компании, кто задумывался о подобных мелочах. - Погоди, у людей бывает, что у женщин не появляется молоко, и для них существуют специальные... минутку... молочные кухни?- Эгберт уже успел унестись в соседнюю комнату, извлечь из недр письменного стола блокнот и прочесть рекомендации Лалонд,- Нужно просто съездить туда и предъявить свидетельство о рождении, кстати, вот оно. О, черт, мы просто обязаны сказать потом Роуз огромное спасибо! - Ну так езжай,- еще больше нервничает Вантас, уже вынужденный повышать голос, чтобы перекричать хныканье ребенка.- И быстрее, Эгберт, он, черт возьми, кричит. - Э, хорошо, хорошо,- срывается с места Джон и несется к машине, восклицая,- Удачи, только не покусай его! - Тебе удачи, мудоеб,- не то огрызается, не то желает в ответ Каркат. И замолкает, растерянно стоя над кроваткой с рыдающим ребенком. - Ну не ори ты, ну пожалуйста, успокойся. Тролль совсем не знает, как успокоить личинку, а потому делает все, что приходит в голову: берет на руки, баюкает, кладет обратно в кроватку, распеленывает и снова замирает. - Я. Не. Знаю. Что. Делать,- шепчет Вантас. И спустя томительную минуту размышлений идея наконец приходит в его рогатую голову с почти белой от волнения кожей. Каркат подносит ко рту ладонь и заостренными зубами впивается в мякоть под большим пальцем, рывком дергает ладонь на себя. На серой коже проступают ярко-алые капли, и тролль засовывает ладонь в рот, слегка посасывая, чтобы выступило еще больше крови. И, стоит жидкости начать скатываться со рваной царапины, он, морщась от неприятного ощущения, подносит запястье ко рту личинки, стряхивает капли. Ребенок всхлипывает и плавно прекращает свои гневно-обиженные крики. А Каркат, обрадованный действующим способом, прижимает царапину ко рту ребенка, кормит малыша собственной кровью. Личинка инстинктивно ест, а Вантасу уже гораздо спокойнее. Когда Джон возвращается домой - минут через тридцать, не более - он может наблюдать практически пасторальную картину: Каркат дремлет на стуле, облокотившись на перила кроватки, в которой тихо сопит личинка. И только усеянная некрасивыми кровяно-багровыми полосами простыня заставляет насторожиться. Однако сейчас Эгберт решает не будить ни уставшего мейтсприта, ни ребенка - лишь осматривает последнего на предмет ранок - и, удостоверившись, что он цел, осторожно накрывает его хитиновое тельце простынью. - Но как же... молоко?..- бурчит Джон, неся пакет на кухню.