Маленький Лев

      Промёрзшая земля не поддавалась гробовщикам. Ветер дул в спину знати, которая собралась на похороны Джоанны. Делегация Мартеллов куталась в меха, пряча красные от холода носы. Ветер задувал им под одежду, пробираясь в самую душу.       Киван не тревожил брата и сам организовал и похороны кузины, и встречу Мартеллов. Принц и Принцесса Дорна взяли в Утёс своих младших детей — Оберина и Элию.       Септа выглядела недружелюбно. Статуи Богов мрачно и с укором смотрели на всех присутствующих. Молчаливые Сестры честно несли свой обет. Они молили богов семь дней и семь ночей об упокоении души леди. Ланнистеры были облачены в жёсткую чёрную парчу. Близнецы жались друг к другу. Тайвин был отрешён: не один мускул не дрогнул на лице лорда, когда в септу внесли тело Джоанны. Рядом тяжело вздохнула Дженна и прильнула к своему мужу. Киван нервно дёргался, шугал неторопливых слуг и даже поругался с септоном.       «Она должна быть в красном», — единственное, что сказал Тайвин, когда его пришёл проведать Киван.       Дженна всё рассказала братьям. И про порыв Тайвина убить дитя, и про выдуманную историю. На самом деле Джоанна не делилась с кузиной придуманным для ребёнка именем. Она думала, что у неё будет дочь, но ошиблась. Тигг остро отреагировал на ложь Дженны. Он был человеком честным, не терпящим никакого лукавства.       Из Джоанны выпустили кровь, залили в её тело ароматные масла. Она была в красном с золотой канвой платье. Сухие губы леди подвернулось. Теперь казалось, что Джоанна улыбается. Запавшие глаза прикрыли камнями с нарисованными глазами. Тусклые волосы собрали в чёрную сеточку. По периметру септы расставили благовония. Септон что-то говорил о семи небесах, о том, что Боги забирают лучших. Никто особо не слушал старика: знать ждала, когда же можно будет выйти на свежий воздух.       - Да пребудут с леди в этом пути боги! Пусть Отец честно рассудит её, пусть Мать убережёт её душу от демонов, пусть Дева найдёт в ней самое светлое, пусть Воин защитит её путь, пусть Кузнец выкует ей оружие для борьбы с тьмой, пусть Старица откроет ей знания, пусть Неведомый тепло встретит её!       — Да будет так! — вскрикнули лорды и леди. Затем знать стала разбредаться, и в септе остались только самые близкие покойницы. Дамон, брат Джоанны, первый поцеловал сестру в лоб и быстро выбежал из септы. За ним пошли близнецы. Тигг поднял сначала Серсею. Маленькая леди прикоснулась влажными от слёз губами к холодному лбу матери.       — Она больше не вернётся? — Серсея прижалась к дяде. Зелёные глаза были полны тоски.       – Мне жаль, детка. — Тиггет опустил племянницу на пол. Молодая септа сразу взяла девочку за руку и повела в родной замок.       Следующим был Джейме. Он был в шоковом состоянии, ни на кого не обращая внимания. И дяди, и тётка, и отец были ему безразличны. Ланнистер-младший дёрнулся, когда Тигг взял его под мышки. Быстро сообразив, что от него хотят, мальчик выкрутился из рук дяди.       — Я не буду этого делать. — Джейме затрясло, как в лихорадке.       — Ты больше никогда её не увидишь. — Тайвин с осуждением посмотрел на сына.       По щекам Джейме покатились крупные слёзы. Было неясно, из-за чего — от тона ли отца, или к нему пришло внезапное осознание случившегося, но Джейме глубоко задышал и побледнел. Юный лорд упал бы, если бы дядя Герион не взял его на руки.       — Пошли отсюда, малявка. — Герион гладил бьющегося в рыданиях племянника по золотым волосам. Вместе они вышли из септы.       — Тайвин, так нельзя!.. — Дженна хотела подойти к брату, но он остановил её жестом.       — Дженна права, они ещё дети. — Киван встал рядом с сестрой.       — Убирайтесь отсюда. Все. — Лорд подошёл к покойной жене. — Вон! — Суровый голос рикошетом ударил по ушам братьев и сестры.       — Мы уйдём, но знай, — Дженна обиженно скривила губы, — Джоанна была дорога не только тебе... — Она не решилась закончить под испепеляющим взглядом своего брата.       — Пошли, Дженна. — Киван взял сестру за локоть и повёл прочь.       Когда тяжёлые двери закрылись, а в септе остались только Молчаливые Сёстры, Тайвин упал на колени как подкошенный. У него перехватило дыхание. Лорд расстегнул две верхние пуговицы чёрного камзола и, оглянувшись, увидел, что на него смотрит септон. Старик был облачён в белое одеяние, перепоясанное семью шнурами семи цветов. На груди у септона покачивался горный хрусталь. В бесцветных глазах плескался интерес. Тайвин поспешил встать.       — Милорд. — Старик поклонился. Семигранная кадильница, как маятник, закачалась в сморщенной руке.       — Я слушаю. — Лицо Тайвина окаменело.       — Понимаю, у вас горе, но по традиции семья усопшего должна внести пожертвование септе. — Небольшие глазки смотрели с алчным прищуром.       — Не помню такой традиции, — процедил лорд, приходя в бешенство. Он потерял жену, а не рассудок.       — Уход леди подкосилнаши ноги, — жалобно выдохнул септон. Старик весь скрючился, принимая жалкий вид.       — Вы не получите ни гроша. — Тайвин сжал кулаки. Старикашка собрался вымогать у лорда деньги за то, что тот упал перед своей женой. — Все пожертвования, которые делала моя леди-жена, я переведу в орден Молчаливых Сестёр. — Лорд с усмешкой смотрел на старика. Септон дёргал челюстью, не зная, что ответить. Тайвин застегнул камзол и вышел из септы.       После прощания с леди Джоанной был устроен поминальный банкет. Мартеллы сидели на почётных местах возле лорда Тайвина. Они бесконечно выражали свою скорбь и печаль, вливая в желудки литры вина.       Оберин скучающе размазывал еду по тарелке. Омерзительный запах жареной баранины щекотал ноздри. Тайвин вёл разговоры на отвлечённые темы. Лорды обсуждали что-то про поставки фруктов из Вольных городов, принцесса иногда вставляла свои ничего не значащие реплики. Элия пыталась вникнуть в разговор взрослых, но скоро поняла, что смысла для неё они не имеют.       — Мы покажем вам сегодня это чудовище. — Серсея наколола кусок мяса на вилку, осмотрела его и положила в рот. Джейме уставился на сестру, но промолчал. Отец чётко сказал им, что брат не диковинка, которую нужно всем демонстрировать.       — Вот и проверим, слухи это или нет. — Оберин откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Отец принца дёрнул его за плечо, чтобы тот сидел смирно. Оберин фыркнул, его чёрные глаза вспыхнули гневом. — После трапезы, ладно? У нас тоже есть свои дела. — Принц пригубил сок. Поморщился и отставил не понравившийся напиток в сторону. Серсея, не разрывая зрительного контакта, промолвила с коварной улыбкой:       — Будь по-твоему. — Маленькая леди с отвращением надула губы.       Джейме и Элия переглянулись — им обоим явно не нравилась эта затея.       Детская Тириона находилась в дальнем крыле замка. В холле царили прохлада и влажность. Тут почти не было людей, лишь за редким исключением могла пробежать заблудившаяся служка. Дети шли молча.       Элия то и дело хватала брата за руку. Принцесса боялась крыс, а там где была влажность, были и крысы. Пролёт. Ещё один. И вот они перед дверью неведомого чудища. Серсея замерла, сдвинула светлые брови к переносице и резко отворила дверь. У окна стояла кормилица, она с отвращением смотрела на ребёнка у её груди.       — Эй, ты! — Серсея махнула рукой. — Оставь нас!       — Но, миледи, ваш лорд-отец приказал, что... — Она не успела договорить, как Серсея завопила:       — Если ты, дойная корова, сейчас же не уберёшься, то я скажу своему лорду-отцу, что ты ударила меня! — На глазах маленькой леди выступили слёзы. — И он прикажет отрезать тебе руки! — Серсея топнула ногой. Девочка не любила, когда её приказы не слушали. Кормилица вздрогнула, уложила Тириона в колыбель и прикрыла за собой дверь. Серсея упёрла руки в боки, демонстрируя свой авторитет.       — Мы долго будем тут мяться? — Оберин равнодушно смотрел на Серсею. Представление не произвело на Мартелла никакого впечатления.       — Нет, — фыркнула леди. Она подбежала к колыбели и распеленала брата. Элия и Оберин с опаской подошли поближе.       В колыбели лежал обычный младенец. Голова была чуть больше нормы, ручки и ножки — чуть меньше, но ни рогов, ни копыт ни даже хвоста у Тириона не было.       — Вот оно! Чудовище, убившее мою мать. Он будет карликом. — Она с ненавистью схватила розовый членик младшего брата и сжала его. Тирион громко заплакал. Джейме сжалился над братом и одёрнул сестру.       — Это обычный ребёнок. — Оберин с разочарованием посмотрел на хозяев Утёса. Элия тут же оказалась около Тириона. Принцесса подхватила его на руки и стала аккуратно покачивать, успокаивая.       — Ничего... Он не должен был прожить так долго. Говорят, что он скоро умрёт, и я жду этого. — Серсея смотрела куда-то в пустоту. Брат позвал её, но она не откликалась. Очнулась девочка уже в своих покоях. Наверно, Джейме увёл её из детской.       Тайвину сразу доложили о непослушании детей. Зная близнецов, лорду не стоило большого труда сделать выводы, о том, что это была идея Серсеи. С Джейме он поговорит позже. Уставший лорд медленно, тяжёлым шагом, шёл в покои дочери. Замок выглядел мрачным и жутковатым. Вряд ли шумным дорнийцам понравилось здесь. А впрочем, льву наплевать на мнение овец.       Тяжёлые шторы в покоях у Серсеи закрывали окна, и свет не проходил сквозь них. Письменный стол был прибран. Перья лежали ровно, как по линеечке. Чернильница, идеально чистая, стояла у стопки пергамента. Рядом покоился большой сундук, где лежали швейные принадлежности маленькой леди.       Серсея молилась. Она стояла на коленях на миеринском ковре. Перед леди лежала открытая Семиконечная Звезда       — Отец, Матерь, Дева, Старица, Кузнец, Воин, Неведомый, — шептала Серсея, сложив руки. — Прошу... Умоляю вас, верните мне маму. — По её щекам текли слёзы.       — Серсея, — лорд подошёл к дочери с бесстрастным лицом, — что ты делаешь?       — Я молюсь, — просто ответила девочка.       — О чём же, Серсея? — Лорд скрестил руки на груди.       — Чтобы они вернули маму. — Из больших зелёных глаз снова потекли слёзы. — Я так скучаю по ней. — Серсея утёрла слёзы платком с вышивкой в виде львиной головы.       — Боги не могут вернуть мёртвых, дочка, — хмыкнул Тайвин. Он сел в кресло напротив Серсеи и взял Священное Писание в руки. — На то они и Боги. Они жестоки и никого не жалеют. Чем раньше ты это усвоишь, тем лучше. — Лорд смотрел на пламя, размышляя о чём-то своём. Серсея что-то говорила, но Тайвин не слушал дочь. Он погружался глубже и глубже в тягучие размышления.       Подумать только! Ещё неделю назад он был счастливым человеком... Тогда Тайвин любил гладить живот Джоанны, когда вечером они проводили время вместе. Он шутливо разговаривал с сыном. И прикладывал ухо, чтобы услышать от него ответ. Тайвину нравилось перебирать густые волосы жены, пропускать их сквозь пальцы. Лорд любил говорить, что лучи солнца запутались у неё в волосах. Джоанна смущалась от его комплиментов и отводила зелёные глаза в сторону.       Только она понимала Тайвина. Джоанна целовала хмурого, после долгого трудного дня, мужа в щёку, и он почти сразу расплывался в улыбке. Лорд не любил проявлять слабость, и лишь Джоанна видела её. Знала его сомнения и переживания.       Были у них и ссоры, но теперь они казались такими мелочными и бессмысленными. У леди-жены был горячий нрав. В Джоанне быстро разгоралось пламя гнева, и так же быстро остывало. Она первая шла на примирение, даже если была права. Ведь знала, что для мужа попросить прощения совершенно невозможно.       Без своей жены Тайвин чувствовал пустоту, словно у него откусили половину сердца. Теперь лорд возвращался в пустую, холодную постель, накрывался тяжёлым одеялом с головой, поджимая под себя ноги. Он болезненно жмурил глаза, закусывал щёку изнутри. Перед глазами был её образ, лорд слышал её голос, то, как она зовёт его к себе. Тайвин закрывал уши, чтобы не слышать, но голос шёл изнутри, его было не заглушить. Не сдерживаясь, он выдыхал, по щекам катились невольные слёзы. Только ночью он мог позволить себе быть слабым.