Дальше в Лес

Человечеству не так много лет, а цивилизация – младенец. Младенцу не известно, что было до него, и что существует сейчас вне его восприятия. Прадедушка Яры, служивший лесником в камчатском заповеднике любил говаривать, что проще выйти в Космос, чем освоить планету. Прадедушке было очень много лет, и весь отпущенный срок он прожил в поселке, не выезжая в город. Он очень любил Лес и благоговейно его боялся. Когда более молодые сослуживцы насмехались над его страхом и утверждали, что Лес безопасен, он с достоинством отвечал им, что Леса-то они не знают, а видят только заповедник, который задолго до них обезопасили другие люди. И как правило после этого делал глоток «за храбрых и кому деваться некуда» из фляги, которую всегда носил с собой. Видимо, прадедушкины гены, а может просто невытравимое воспоминание о нем, позволили Яре принять происходящее и начать адаптироваться. Часть нее – в кристаллизованной Городом оболочке, - порывалась немедленно резко ответить, мол, не нужно ей сживаться с тем, что в любой момент мир может пошатнуть неизвестная сила. А нужно вернуть все, как было. Но глубже под этим слоем она осознавала – деваться некуда, кнопки «отмена» нет. - И как же мне с этим быть? Чему ты меня научишь? –Мрачно спросила она. - Ну, не знаю. Что сама переймешь, - мужчина пожал плечами. - Да ты специально, что ли, из себя выводишь? - Вовсе нет. Но чего ты ждешь? Учебного плана? Инструкцию? Выбрось из головы это ожидание. Я еще не знаю, что тебе нужно. Ты сейчас вот здесь, - он воткнул острие ножа в столешницу, удерживая нож в балансе вертикально указательным пальцем, - твой путь может лечь так, - он словно рубанул невидимую буханку и опустил лезвие ножа на столешницу, - а может и вот так, - он вернул нож снова на острие, прокрутил вокруг оси и опустил рукоять в другую сторону так, что первое положение ножа и второе образовывали между собой сектор. Яра молчала, глядя на зажатый в его пальцах, как чертежный прибор, нож. - Что тебя в первую очередь волнует, то и будем развивать, - подытожил он. Яра обняла себя за плечи и тихо, с опаской, спросила: - Почему ты считаешь, что меня убьет моя же… «силища»? Несколько мгновений он задумчиво соображал. Потом выбрал из стоящей у ножки стола корзинки мелкое яблочко, подбросил на ладони и легонько кинул в стену. Яблоко ударилось, отскочило и упало поблизости. Тогда мужчина поднял его с пола, встал на исходную позицию, размахнулся и с такой силой вбил яблоко в стену, что оно отлетело почти перпендикулярно. Поймать летящий снаряд было нелегко, и мужчина просто увернулся. Яблоко стремительно пролетело мимо, врезалось в печь, снова отскочило, но уже с погашенным импульсом, и шлепнулось оземь. - Рикошет, - одним словом описала Яра. - Не совсем, - возразил он, - но это самое близкое объяснение. Не знаю, как объяснить иначе. - Имеет значение, как кидать яблоко? Считаешь, я слишком сильная? – спросила Яра. - А ты понимаешь, что это за сила? – внезапно спросил он и с интересом уставился на нее, склонив голову набок. - Нет, - опешила Яра. – И что же это? - Да и я не знаю, - ошеломляюще бесхитростно признался мужчина. – Просто мне кажется, под силой ты подразумеваешь что-то вроде удара. Яра сдержано кивнула. - Надо было мне назвать по-другому, - сам себе пробормотал мужчина. – Забудь про это слово. Отклик. Думаю, можно назвать откликом. Тебя задело - ты откликнулась. А что это: чувства, мысль или что-то иное… это уже не столь важно. Яра задумалась, переосмысляя сказанное. - Считаешь, я остро реагирую? - Да. - И мне нужно научиться держать себя в узде? - Нет. Он поднял побитое яблоко и положил на стол. Потянулся, чтобы снять с полки круглую жестянку с облезлой лакировкой. - Тебе просто нужно пообвыкнуть, - мимоходом бросил он, вытрясая с самого дна банки остатки чая. – Твое потрясение сильнее обычного, потому что в Городе ты ни с чем подобным не сталкивалась. Любой другой городской реагировал бы не менее остро. Если бы сумел осознать, что происходит. Думаю, большинство бы тут же отключилось. - Лесным, получается, проще? Ты вот не испугался. - Еще как испугался! – охотно, с малопонятным удовольствием опроверг мужчина. – Но у меня опыт обширнее, и отклик более сглаженный. От ужаса не умру. Он разложил заварку по чашкам, добавил из другой жестянки по паре крупных листов и залил все кипятком. Пока чай настаивался, посматривал на Яру исподлобья, а она изучала взглядом его. Ее переполняла куча вопросов, и в то же время ни один из них четко не формулировался. Она притянула к себе кружку и подула, остужая. От чая пахло чем-то знакомым и бодрящим. Яра осторожно пригубила горячую жидкость, чтобы не обжечься, и терпкий вкус ей очень понравился. - А что ты добавил в чай? – с любопытством спросила она, заглядывая на дно кружки, где сквозь плотный коньячный цвет проглядывал крупный, разворачивающийся от кипятка лист. - Смородина. И вот тогда только Яра опознала и вкус, и форму, удивляясь, как сразу не сообразила. - Очень вкусно, - похвалила она. И тут же попробовала наладить более близкий контакт: – И все-таки, как тебя зовут? Он даже не ответил, просто отмахнулся. - Ну и как мне тебя звать тогда? – опешила она. - Как хочешь, мне все равно. - Ты вообще никому имя не говоришь, или это мне особая честь? - В Лесу мало кто вот так прямо называет свое имя. В основном обходятся кличками. - Почему? Он уставился на нее так, будто она сморозила вопиюще глупый вопрос. - Может, подумаешь и догадаешься? – со смутным раздражением ответил он. - Это как-то связано с безопасностью? Чтобы враги не нашли? – наугад спросила Яра. Он шумно выдохнул сквозь зубы и схватился за голову, запуская пятерню в волосы. - И что, по кличке человека найти нельзя? Кличка – второе имя. - Так зачем вам вторые имена? И снова он начал тянуть время вместо того, чтобы сразу ответить. Прокрутил в ладонях чашку, взлохматил себе волосы, потом пригладил. Он опять о чем-то думал. Яра не смела ему мешать, но ее очень волновало, какие мысли крутятся в его голове, когда ресницы опускаются, и взгляд серых глаз западает внутрь. Это ведь ее касалось. - В чем отличие Леса от Города? – наконец, спросил он, вскидывая приковывающий взор и, не глядя, подтягивая к себе кружку. Яра растерялась. Это она хотела получить ответы, а не самой викторины разгадывать. - Ну… В Городе цивилизация и технологии, в Лесу… деревья, в основном, - неуклюже выдала она. – Плотность населения и уровень жизни разные. Другой общественный строй. - Проще. - В Городе безопаснее, чем в Лесу. - Спорно. - В Лесу водятся всякие Твари. - А почему они тут водятся? Это явно был наводящий вопрос, и он терпеливо ждал ответа, едва ли не как нянечка в детском саду. Но Яра, хоть убей, не могла взять в толк, чего он хочет. - Для Тварей тут, видимо, хорошие условия. Других причин не знаю. Я, наверное, глупая. Он покачал головой и снова вздохнул. Отпил из кружки, словно в утешение себе. - Ты не глупая, ты просто действительно ничего не знаешь, как я только что понял, - мягко опроверг он. – Я и не подумал, что Город за последнее время настолько отделил себя от Леса, чтобы вы даже самую суть забыли. Он тоже подул на кружку и продолжил: - Если останешься в Лесу, постепенно все усвоишь. Что касается имен… Лес переменчивый и текучий, и такими же приходится быть людям. Кличку можно отбросить и заменить новой. Лучше быть всегда готовым сбросить старую шкуру. А еще тут небезопасно, и отражающее суть прозвище быстрее подскажет, можно ли иметь с человеком дело, чем пространные объяснения. Поэтому и нет смысла называть свое имя – взгляду со стороны доверяют больше, чем тому, что человек сам хочет о себе сообщить. - А еще кличка может быть обзывательством, - безжалостно рубанула Яра. – Что, если кому-то дали унизительное прозвище? - Ты меришь городскими мерками. - Не нравится мне это. У меня есть имя. Я – это я. Даже если изменюсь, мое имя пройдет со мной весь путь. Это как-то по-подростковому: идентифицировать себя с выдуманным именем, разве нет? - Тендифирсыр… что? - Идентифицировать. Отождествлять, - перевела Яра. Он моргнул, являя не вполне осознанный взгляд. Яра начала подозревать, что он и слова «отождествлять» не знает, и стала подбирать другой аналог, но как оказалось, он все же понял. - Мы не отождествляем себя с именами полностью. Это лишь удобные ярлычки. Как воду с небес можно назвать дождем, ливнем или моросью. Яра потянулась за своей кружкой, но застыла, заметив, что мужчина случайно забрал ее себе и теперь грел о ее глиняные бока свои ладони. - А какие у тебя прозвища? – полюбопытствовала она. - Я плохой пример. Можно сказать, исключение. Меня почти все зовут одним именем. - И ты, конечно же, не скажешь? - Зачем? Можешь придумать сама, если тебе надо. - Возьму и обзову, например, Псиной – приятно тебе будет? – буркнула раздраженная всей этой чепухой с именами Яра. Он фыркнул в кружку с чаем. - Мне все равно. Хоть горшком назови, только в печь не сажай. По крайней мере, они росли на одних сказках. - Но долго Псиной в твоих устах я не пробуду, потому что моей сути это не соответствует. Тебе просто надоест. Он отвел руку с кружкой в сторону, раскрываясь: - Что приходит на ум, когда обо мне думаешь? Первое сравнение. Одно слово. Что видишь? Он выжидательно смотрел, слегка любопытствующий, не сильно, но заинтересованный. Хоть он был прямо перед ней, Яра прикрыла глаза и попробовала представить его себе, уловить образ. Но у нее не получилось: внутреннее видение показывало его ровно таким, каким он сидел напротив, а в мыслях гудел белый шум. - Не знаю я, как к тебе обращаться, - слегка смущенно доложила Яра. Не особо разочарованный, он пожал плечами и снова понес кружку ко рту, но на полпути застыл, пораженно глядя на предмет в руке, как на нечто опасное. Перевел взгляд на стол, убедился, что взял чужое, и тут же резко отставил от себя. Вскочил с места и, ничего не объясняя, вышел за дверь. Яра обернулась, провожая его и гадая, что значит такой всплеск. С минуту она оставалась наедине с собственным замешательством, а потом он вернулся, неся бутылку с прозрачной жидкостью. Едва он зубами вытащил пробку, воздух пронзил характерный запах водки. Мужчина смочил уголок полотенца и стал протирать столешницу сначала со своего края, потом перед Ярой. Протер обе кружки и нож, а напоследок умыл водкой руки. Яра наблюдала за его действиями, неприятно пораженная. - Ты что, подцепить от меня что-то боишься? Я здорова! Он проигнорировал ее возмущенный возглас и коротко скомандовал, нависая с бутылкой: - Руки. Она скривилась, но выставила в сторону сложенные лодочкой ладони. Он полил ей на руки. Часть пролилась на доски, остатки она размазала почти до локтей. Мужчина поставил бутылку на стол, а сам оттащил свой стул подальше и сел на порядочной дистанции. - Эй, я ничем не болею, - испытывая неловкость, повторила Яра. - Это ты так думаешь. Городские – рассадник заразы. Вы носите в себе ядреную смесь и даже не подозреваете. Как ежи. - Что ж ты сразу подальше от меня не держался? - Да меня твой демонюга тоже из колеи выбил. Только сейчас сообразил. И словно на злобу дня – чихнул, вздрагивая всем телом. Яра с мрачным удовлетворением проговорила: - Так ты еще до встречи со мной простуду подхватил. Вон, уже чихаешь. Не вали потом на меня. - Это как раз от тебя, - уверенно заявил он и повторно чихнул. Яра поменяла позу, закинув ногу на ногу, и вольготно опираясь локтем о стол. Настала ее очередь выступать с позиции знающего. - Этого не может быть. Симптомы не проявляются сразу после заражения. Должно пройти хотя бы несколько часов. Но скорее даже пара суток. - Наверное, так и есть, - легко признал мужчина. – Но твой демонюга выступает ускорителем, а я сильно ослаб после того, как пришлось тебя удерживать. - Но это же бред! – возмутилась Яра. - Да ну! – в тон ей передразнил мужчина. – Все это время я был здесь один. Чувствовал себя хорошо, не переохлаждался. Но появилась ты, и вот меня начинает знобить, - он дотронулся до лба, сдвинув челку, словно демонстрируя, как мерит температуру. – А после прошлого твоего появления я несколько дней провалялся с лихорадкой. Так что если хочешь заявить, будто это несвязанные вещи, подумай еще раз. Яру настолько поразил этот факт, что она сползла со стула, обошла стол и встала на почтительном расстоянии, рассматривая мужчину. С этой позиции свет от окна освещал его лицо, а не засвечивал Яре обзор, поэтому она смогла рассмотреть, что он и вправду выглядит не вполне здорово: у него слегка слезились глаза, и взгляд был мутноватый. - Ты будешь в порядке? - Ну, конечно. Переболею, приобрету иммунитет – и все. Раз уже второй раз, то, надеюсь, даже быстрее и легче пройдет, - беспечно откликнулся он. - А я почему не болела? – пробормотала Яра. И тут же сама себе ответила: - Видимо, у меня иммунитет сильнее. - Видимо, - согласился он. – В городах куча народу. Все что можно подцепить ты, наверное, уже подцепила. А я тут, ни с кем не общаясь, как в стерильной операционной. Яра цепко ухватилась за его слова и отложила в уголок памяти как интересное наблюдение. Он оказался знаком с концепцией иммунитета и стерильности, а значит, был в чем-то образованным. И речь его, если задуматься, не звучала односложно и примитивно. При этом он не знал таких слов как «идентифицировать». Яра не встречала других лесных жителей и не имела представления об их уровне, но подозревала, что даже школьный курс биологии оказался бы для них откровением. Она пока не понимала, какой вывод из этого сделать, но чувствовала, что нащупала нечто характерное и неочевидное. - У тебя лекарства есть? Пенициллин? Парацетамол? Аспирин хотя бы? Только не говори, что травками лечиться собрался. - Я пока вообще никак лечиться не буду, - заявил он. Яре захотелось треснуть его по башке свернутой газетой. Даром, что он был хозяином дома. В конце концов, от него и ее безопасность зависела. - Собираешься терпеть и тихо помирать? – свирепо наехала она. - Не накручивай. Это всего лишь простуда. Посплю – и все пройдет. Яру подмывало как-нибудь съязвить. Сказать, например, что труп хоронить не будет, а выкинет волкам. Или что пойдет найдет иву и, если заметит, что он собрался отбросить коньки, запихает кору ему прямо в глотку целым куском. - Вижу, ты меня уже похоронила. Такая смешная, - развеселился он, потирая опухающие веки. – Не кипишуй. Умирать не собираюсь. У меня есть снадобья на всякие случаи. - Где они? Что мне делать, если тебе станет совсем плохо? Он смерил ее тяжелым утомленным взглядом. - Все это время я без тебя жил – и справлялся. От тебя мне нужно только, чтобы ты не паниковала и не мельтешила. И позаботилась о себе сама. Поэтому пойдем покажу тебе тут все, пока еще в состоянии. А после просто не трогай меня, ладно? Яра обреченно вздохнула. Стянула со стола полотенце, сложила уголком и повязала на лицо. - Выздоравливай. А я пока постараюсь не дышать на тебя лишний раз.