Дальше в Лес

Если и была в Антоне черта, недоступная пониманию Яры, так это способность засесть за работу прямо с утреца. Без раскачки и внутреннего торга. Она пробовала этим восхищаться, но получалось только недоумевать и слегка завидовать. Пока она пыталась выбраться из кровати, высовывая из-под одеяла то руку, то ногу, он уже вовсе строчил аналитику, сверяясь с графиками на втором мониторе. Уловив тихий шлепок босых ступней по паркету, Антон развернулся на вращающемся кресле. Он сидел за столом на другом конце комнаты, и контровый свет не давал рассмотреть его лицо. - Завтрак? - Погоди, дай хотя бы умыться, - осипшим со сна голосом остановила Яра. – Что ты делаешь? Исследования к кандидатской? Он кивнул. - А какие у тебя на сегодня планы? Он помедлил, прежде чем ответить. - Если честно, у меня много работы. Но я могу отложить все на вечер и побыть с тобой. Яра поежилась. Его «много работы» обычно означало «если не уложусь в график, то скоро буду спать по 4 часа». И как ей ни хотелось прогуляться с ним в парк или сходить на выставку, совесть не позволяла. Лучше было дождаться, когда станет посвободнее. - Нет-нет. Давай потом. Сегодня мне нужно готовиться к пересдаче. И завтрак сама сделаю. Предоставляя ему возможность еще немного поработать в одиночестве, Яра шмыгнула в дверь. Короткий душ, пара бутербродов и чай примирили ее с продуктивностью Антона. По крайней мере, она уже готова была заняться собственными делами и не страдала по уютной постели. Несколько дней тотального безделья в лесной избушке накопили зудящую энергию, требующую применения. Несмотря на альтруистичные протесты Яры, Антон все же подвез ее до общежития, по дороге заехав еще и в продуктовый магазин: «У вас шаром покати. Без тебя Маше не до того было». Антон помог донести пакеты аж до комнаты, хотя и пришлось повозиться на посту охраны с временным пропуском. Они договорились о следующей встрече, Яра чмокнула его в щеку, и Антон ушел. Маши в комнате не было. На ее кровати валялся ворох одежды. Яра распихала продукты в холодильник, переоделась, оставила подруге записку и, собравшись с духом, поспешила в учебную часть, договариваться о пересдаче. В учебной части встретили лучше, чем она ожидала. Лишь слегка пожурили за отсутствие справки по болезни и за то, что не предупредила, но пошли на встречу, и выделили удобный день. Яра и подготовиться успевала, и отдохнуть. - И, пожалуйста, ну сообщайте вы заранее! А то сидим, гадаем, что у вас там стряслось, и когда объявитесь! Хоть бы звонили, что ли, – напоследок излила коллективную досаду на студентов кураторша курса. Вручила Яре булочку, и выставила за дверь. В общем, с учебной частью прошло все не так страшно, даже по-семейному. У Яры гора с плеч свалилась. Самое время было выполнять утреннее намерение о подготовке к экзамену, но в отсутствие рядом Антона, запал сам собой притух. Яре хотелось немного оттянуть момент зубрежки, и она медленно прошлась от учебки обратно в комнату, игнорируя лифты и поднимаясь по лестницам. На одном из пролетов корпуса общежития, то ли между восьмым и девятым этажами, то ли выше, Яра встретила Гришу. Он сидел на ступеньках и подкидывал в руке скомканный в шарик листок. - Привет, - первой поздоровалась она. - Привет. Нашлась пропажа. Из-за тебя тут весело было, - добродушно ухмыльнулся он, интонацией вешая на конец фразы жирный вопросительный знак. Пришлось рассказать легенду и ему. В отличие от Маши и Антона, которых больше волновало отсутствие Яры, Гриша ухватился за неожиданную часть рассказа. - И что, собрала данные с метеостанции? В первые секунды Яра даже растерялась, не ожидая, что кому-то будет интересна липовая станция, и потому машинально соврала. - Ага, собрала. - Есть что-нибудь странное? Или все в норме? - Все в норме. А почему ты спрашиваешь? Гриша слишком высоко подкинул шарик и не смог его поймать. Бумажный комок отскочил от его колена, упал в щель между лестничными пролетами. Гриша встал, отряхнул задницу и, шагнув, на ступеньку выше, позвал: - Пойдем, кой-чё покажу. А ты мне скажешь, норм это или не норм. Как человек, который во всем этом разбирается. Яра пошла за ним следом. Сперва они на лифте поднялись выше, а потом по боковой лестнице в башенку. Ту самую, где жили по трое, и куда не заглядывала комендантша. Кратко постучав, Гриша толкнул дверь в одну из комнат и провел Яру внутрь, прямо к ошарашенным неожиданностью парням. Двое сидели на кроватях с ноутбуками, а третий спал под одеялом. - Спеца привел, - с апломбом заявил Гриша двум бодрствующим хозяевам комнаты. Парни тут же расслабились и заинтересованно подались вперед. - С географического? Метеоролог? - С географического. Но я с кафедры геоморфологии, - уточнила Яра. - Какая разница, все равно больше нашего сечешь. Особенно в климатических приборах. Уж всяко лучше, чем геологи, – Гриша мотнул головой в сторону парней. Он как по ступенькам забрался на стул, а оттуда на стол возле окна, распахнул ставни, впуская холодный воздух, и приглашающе подал руку. Яра оперлась на его ладонь, забралась следом на подоконник. Гриша присел на корточки и спрыгнул вниз, на технический балкон, приземлившись с громким звуком. - Ты же сам географ! – вдогонку возмутилась Яра, но соскочила следом. Прыгать было дальше, чем казалось, но все же, сопоставимо прыжку с печи на пол, а потому она уже была готова. Приземление только на секунду вышибло дух. Двое неспящих геологов высунулись в окно по пояс и уставились на представление. - Холодно, - посетовала она. Один из парней исчез, а через мгновение выбросил им два пуховика. На крыше было чисто, только у самой стены намело снега. Прямо под камерой наблюдения, вне ее обзора, лежала доска с приколоченными поперек перекладинами – шаткое подобие лестницы. С балкона открывался вид на серо-стальную ленту Москва-реки и тарелку Лужников. Вдалеке, сглаженные дымкой, виднелись пики Москоу-сити, похожие на вертикальную диаграмму. Яра хотела насладиться пейзажем, но ей не дали. Гриша подвел к металлическому шесту с приделанной к нему темно-синей коробкой, размером с обувную, на которой степенно мигал желтый огонек. Яра сразу же опознала «канарейку» - прибор, фиксирующий электромагнитные возмущения, а иногда и вибрацию со стороны Леса. «Канарейки» расставлялись по периметру обжитых территорий, а также были на каждой метеостанции. Они создавались для конкретной цели: отслеживать начало «лесных бурь» и предупреждать о них. На лекциях первых курсов лесным бурям, их обнаружению и последствиям уделялось много времени, но в реальности никто с этим уже не заморачивался. Последняя серьезная буря, которая могла сжечь трансформаторы и парализовать электронику, произошла еще до рождения Яры. Ну а с той поры технологии настолько усовершенствовалась, что возмущения не оказывали влияния даже на авиационную навигацию. Сложные объекты вроде атомных станций или аэропорты строились с учетом противодействия возможным помехам, долетающим от нестабильного, волнующегося Леса, но на деле слабенькие электромагнитные волны ни на что не влияли, а вибрация гасла уже на кромке Леса. Вот и сейчас «канарейка» мигала ровно. - Она пищала, - с опаской заявил один из геологов. - Ну и что? Они иногда пищат из-за мелких возмущений, - возразила Яра. Геолог заметно успокоился. - Не, не. Она прям как-то не так пищала, - решительно настоял Гриша. - А мы пришли ждать, пока это повторится? Учитывая стандартную частоту всплесков, нам тут еще год сидеть. - Ну… э-э… никуда не спешишь? Устроим пикник на крыше? Если за это время ничего не произойдет, с меня пиво. В комнате ее ждала зубрежка к не самому приятному экзамену. - Идет, - решительно согласилась Яра. – Светлое нефильтрованное. Гриша воззрился на нее с изумлением. - Ты че, серьезно? Не май месяц. - Мне к экзамену надо готовиться. Не хочу, - призналась Яра. - Ладно, понял. Потусуем минут пятнадцать, и пойдем. Яра сложила локти на оградительный выступ террасы и устремила взгляд вдаль. Москва была как на ладони. Сотни жилых коробочек помигивали горящими окнами, по автострадам неслись быстрые огоньки. Сизыми пятнами голых деревьев выделялись парки, но по сравнению с безбрежным древним Лесом их было так мало… и они, впитав в себя город, уже не казались даже родственниками заповедной чаще. Глядя отсюда, со смотровой площадки почти из центра столицы, сложно было представить, что большая часть не только страны, но даже всего континента, принадлежит не городам, а дикой природе. - Как пищала канарейка? - Вот так. Иу… иу… иу… - Гриша заунывно заскулил, делая краткие паузы. - Ну, точно, мелкий всплеск, - определила Яра. – Если бы это была настоящая тревога, все бы с ума посходили от звука. Нам на практике запись ставили. Кстати, а ты сам почему не знаешь? Про это на первом курсе рассказывают. - Нам не показывали. Просто сказали, что если пришли кранты, эта хрень начнет пищать за сутки-двое. А как именно – не сообщили. - Ну, вот, уже ленятся в практикум ставить. Скоро вообще из обязательной программы уберут. Яра подошла к «канарейке» и осмотрела. Дверка на фасаде была прикручена проволокой и запечатана лентой с датой проверки. - Смотри, опломбировано. Если на командные пункты не поступают сигналы тревоги, данные из ящиков проверяют раз в год. Тут старая дата, а значит наблюдатели не сочли всплеск угрожающим. Никто не помчится из-за какой-то чепухи скачивать показатели. - Ладно, ладно. Уболтала. Все в порядке. - воздел руки Гриша. – А разве данные не должны транслироваться сразу на сервера метеорологического центра? - Это устаревшая модель. Ее оставили Университету как учебную. Она не транслирует, а записывает в память. Очень надежная автономная штучка. Яра любовно огладила покатый синий бок ретро-приемника. Пальцы нащупали царапины на гладкой эмали. Буквы А и Н в пронзенном стрелой сердечке, нацарапанные гвоздем. Кто бы ни запечатлел свою лавстори, вряд ли он придавал значение тому, что делает это на приборе мониторинга для обеспечения национальной безопасности. За условленную четверть часа «канарейка» так и не ожила. Сонно и ровно мигала желтым огоньком – да и только. Гриша успел замерзнуть и, отогреваясь, прыгал по всему балкону, как шебутной попугай. Яра взяла из-под камеры наблюдения лесенку, намереваясь приладить ее под окно и вернуться в комнату. - Эй-ей, ты это оставь! – прервал ее Гриша, отбирая доску и складывая обратно. – На крышу вылезать запрещено, а камеры иногда все же проверяют. Мы геологов подставим, если оставим лестницу на виду. Это на крайний случай. - Тут есть улика покруче лестницы: мы сами, - пожала плечами Яра. - Что поделать, производственный риск, - философски изрек Гриша. И добавил уже менее пафосно: - Ой, да нормалды, отбрехаемся, если что. Он подсадил Яру, а парни, свесившись вниз, ухватили ее за руки и втащили на подоконник. Яра упиралась кроссовками в стену, чтобы помочь им. После того, как она слезла со стола, вытянули и Гришу. Они стояли посреди комнаты, и с их кроссовок натаивала вода. Маша бы уже танцевала с тряпкой, но парни считали подобное мелочами. Само высохнет. - Это Саша, - представил Гриша светловолосого смуглого парня, - а это Ваня, - он указал на второго бодрствующего, атлетичного брюнета с целой копной блестящих кудрей. – Оба геохимики. Ну а там дрыхнет геофизик Вова. Он и начал паниковать. Их электромагниткой до соплей задрачивают. Она у них серьезный предмет, а не как у нас, парой лекций. Яра перевела взгляд на кровать, где сладко сопел холмик из одеяла. Бритый затылок трогательно утопал в подушке. Перед кроватью валялись конспекты и задачники. - Пусть Вова спит, а мы, пожалуй, пойдем, - подытожила Яра. – Ему можете сказать, что сигнал настоящей тревоги он ни с чем не спутает. Хозяева комнаты тепло распрощались, и Яра с Гришей ушли, сбросив чужие в пуховики в прихожей. - С меня пиво, - уже в коридоре закрепил обещание Гриша. - Забей, - отмахнулась Яра. - Пойдешь ботанить? - Ага. А сам-то? Сдал сессию? - Представляешь, сдал. Сам удивился. Яра фыркнула. - Ну, ладно, бывай. - Бывай! Они разошлись, каждый в свою сторону. Яра добрела до комнаты, заварила чаю, с ногами забралась на кровать, усаживаясь по-турецки, и раскрыла перед собой конспект. Поначалу зубрежка шла тяжело, но потом она втянулась, и дело пошло проще. Формулировки перестали казаться сухими, приобрели смысл, а доказательства теорем выстраивались в крепкую цепь, цепляясь звеньями одно за другое. Помахивая связанными за шнурки тренировочными кроссовками, вернулась Маша и тут же пропала в душе. А потом появилась, подсушивая полотенцем волосы, и дружелюбно поинтересовалась: - Ну, как? Назначили дату? - Ага. Уже скоро. Видишь, учу, - Яра приподняла с кровати и продемонстрировала библиотечный учебник. - Ну, супер. Учи, не отвлекайся, потому что завтра мы идем развлекаться. - Это еще с чего? - Татьянин день, - напомнила Маша. За всеми перипетиями, Яра забыла о том, что наступало двадцать пятое января, день Университета и день студенчества. Праздник пропускали только самые скучные не социализированные зануды, да бедолаги, у которых вплотную стояли пересдачи. - Черт. Ладно, днем поботаю, а вечером с вами. Маша отшвырнула мокрое полотенце на свою кровать и присела рядом с Ярой. - И пропустишь самое веселье. Все наши собираются на официальную часть. Слушать пафосный спич ректора и смотреть концерт от кружков самодеятельности в актовом зале? Такие развлечения приедались уже ко второму курсу. Яра одарила подругу кислым взглядом. - Будет весело! – Маша с размаху ударила пятерней по спине. – Это последний раз, когда мы можем поучаствовать. У нас уже выпуск, и мало кто останется в аспирантуре. У тебя впереди еще один курс, но ты весь бакалавриат училась с нами, и все тебя ждут. Пойдем? Тоненькая иголочка ностальгии кольнула сердце. - Пойдем, - согласилась Яра и подняла с колен конспекты, - но для этого мне нужно сейчас поднапрячься. Маша вскочила с кровати, подбадривающе выставила большой палец и упорхнула заниматься своими делами. Яра зажала в зубах карандаш и перелистнула страницу. Если она хотела успеть, ей следовало за день разобрать десять билетов.