Дальше в Лес

О произошедшем ни Яра, ни Дмитрий с другими и словом не обмолвились. Яра вернулась в город с еще одним секретом и возросшей жаждой ответов. При воспоминании как легко и прекрасно было лететь на крыльях сверхъестественного, видеть все и ощущать еще больше, в ней начинала зарождаться уверенность, что она сможет не просто справиться, а научиться взаимодействовать со свалившейся на нее силой. Пережив невозможное, она просто перестала бояться. Яра закрыла последний экзамен, сдала зачетку в учебную часть и погрузилась в суматоху зимнего семестра. Новые курсы, еще не притертое расписание, консультации насчет диплома – все это здорово отвлекало от зудящего нелепого желания повторить опыт. Однако, когда учеба вошла в рутину, Яра в упор посмотрела на желание рискнуть и попробовать. Примерной студенткой она никогда не была и позволяла себе прогуливать неделями, а потому никого не удивило, когда она собрала рюкзак и исчезла, предупредив друзей, что уезжает кататься на лыжах. Ей только лишь пришлось выслушать ворчание Антона. Продуманного плана у нее не было. Она просто доехала на электричке до конечной, добрела до того места, где расставалась с проводником, и там рискнула позвать демона. Будучи ребенком информационного века, незаметно отравленным нью-эйджевской парадигмой, Яра почему-то вообразила, что для успеха ей просто потребуется визуализировать избушку, вспомнить ее запахи и тепло, и тогда все пройдет как по маслу – демон перенесет, куда надо. И потому даже немного удивилась, когда все это представила – и ничего не произошло. Битый час Яра бродила меж берез туда-сюда, старательно воскрешая пахнущие нагретой глиной и дегтем воспоминания, но ничего не выходило. Она умоталась, начала замерзать, но хуже, что неудача всколыхнула неприятные эмоции и подняла досадный вопрос насчет собственной вменяемости. Пора было или разводить костер, или убираться восвояси. Не желая сдаваться, Яра расчистила от снега пятачок, докопавшись до мерзлой земли, навалила найденного поблизости сухостоя и извлекла из рюкзака спички. Оранжевый огонек на фоне серо-белой пустоши казался совсем бессильным, а ветки, несмотря на растопку, никак не загорались. Яра чиркала спички одну за другой, стараясь скормить огню что-то помимо своих старых черновиков и раскрошенных винных пробок, и так увлеклась этим процессом, что перестала думать о чем бы то ни было, всецело отдавшись повторяющимся действиям. И в момент, когда, наконец, костер занялся, прилив ликования заставил ее подпрыгнуть на месте. И она полетела. Оторвалась от земли, влившись в струйку едкого серого дыма, потянулась ввысь, растворяясь в сухом звенящем воздухе, и… В ту же секунду вернулась обратно. Ощущение собственного тела показалось громоздким и неуклюжим, смехотворно медленным. Еще за пару мгновений чужеродное восприятие ушло, и она снова стала сама собой. Маленькая удача ее воодушевила. Она надела рюкзак, ранее валявшийся поблизости, чтобы если перенос все-таки случится, иметь вещи при себе. Костерок дымил и плевался искрами, надувал грудь в попытках казаться больше и ярче, но все же оставлял впечатление, что скоро прогорит и потухнет. Однако медитативный танец огненных языков еще способен был раскачать Яру на своих волнах. Она достала из-под одежды дареную подвеску, нагрела ее над огнем, вдохнула свежий можжевеловый запах и позволила пламени понести себя, передать с языка на язык, с рук на руки, закутать в погустевший непроглядный дым, просыпанный черными, как с негатива, искрами и взметнуть к ажурным гривам безлистных деревьев. И только последним краешком пропадающего сознания попросила забросить к сероглазому владельцу можжевеловой подвески. Знакомое схлопнулось, расширилось нечто невидимое. Яра прошла сквозь плотную завесу и расщепилась на тысячи фрагментов. Наполненное, но бескрасочное пространство завибрировало, закачало, и ее швырнуло вниз, как с девятого вала. - Да твою ж мать! Яра бессильно выдохнула. Несмотря на вырвавшееся ругательство, в этот раз перенос прошел несравнимо легче: не тошнило, не било паникой, жажда почти не мучила, только слегка кружилась голова и во рту осел металлический привкус. Замешательство тоже моментально развеялось, едва она по знакомому сухому дереву и общему пейзажу опознала место, где находится. Демон выбросил ее на крутом берегу ручья в получасе ходьбы от избушки. Заблудиться невозможно, достаточно идти вверх по течению, чтобы добраться до тепла и помощи. Даже проложенная предыдущими походами с тем мужчиной тропинка угадывалась. Не дожидаясь, пока окончательно пройдет головокружение, Яра двинулась в сторону избы. Холода еще недостаточно отступили, яркое солнце только-только начало топить снег, и наст еще был хрупким и нескользким, шлось по тропинке удобно, без лишнего напряжения. В общем, нестрашно. Когда Яра добралась до избушки, ей уже хотелось горячего чая. Не для согрева – было даже жарковато после ходьбы – а для удовольствия, как приятный отдых после хорошей прогулки. Двор пустовал, и Яра почти привычно поднялась на жилой этаж избы. К ее легкой досаде мужчины дома не оказалось. Почему-то она готовилась увидеть его дома, чуть ли не ждущего ее. Что ж, она ошиблась, вообразила все так, как ей удобно. Очень быстро привыкла к тому, что он оказывался так удачно рядом, когда требовался. Яра оставила обувь и куртку у порога. В хлопковых носках на дощатом полу было холодновато, но не так, чтобы слишком. Выбеленный бок печи оказался теплым, когда она его потрогала, но жар уже почти не отдавал. Значит, дрова подбрасывали рано утром. Возможно, мужчина приготовил себе завтрак и сразу ушел по своим непостижимым делам. Яра проверила устье, там томился горшок с мясом и картошкой. Это обнадеживало: значит, к обеду, ну, в крайнем случае к ужину, ее знакомый должен вернуться. Там же стоял остывающий чайник. Найденная в банке заварка лишь немного окрасила воду и дала легкий привкус, но Яре сгодилось и такое подобие чая. Она с ногами забралась на табуретку, привалившись к стене, глядела в окно и с удовольствием прихлебывала из кружки в том полу блаженном состоянии, когда заняться нечем, но пока это не тяготит, а дает перезагрузиться. В какой-то момент ей почудилось мельтешение за окном, и она, наскоро набросив куртку и даже не застегивая ботинки, вышла встречать хозяина дома. Слетела по лестнице, прыгая через ступеньки, но на крыльце резко замедлилась, поняв, что ошиблась. Закутанная в серебристые меха фигура была меньше ее знакомого, да и жесты неуловимо различались. Присев на корточки, некто сбивал с сапог снег и отстегивал лыжи, ловко управляясь с ремнями прямо в рукавицах. Он распрямился и обернулся, а Яра чуть не закричала от жуткой неожиданности. Лицо у незнакомца было нечеловеческое, с гладкой охристо-красной, будто лакированной, кожей. Брови и губы выделялись всего лишь рельефом, а глубоко посаженные глаза отливали синевой глубокого льда. «Демон?» - мелькнула у Яры быстрая мысль. И эта догадка подтверждалась взметнувшимся к самому горлу страху. А существо тем временем направилось в ее сторону, и солнечные блики гипнотизирующе переливались на серебряном длинном меху. Когда оно подобралось к самому крыльцу, первичный страх схлынул, в фантастической картинке появились приземленные детали. «Ну зачем демону лыжи!» - сама себя обругала Яра. Кожаный мешок, который фигура несла на плече, явно принадлежал человеческому миру. И хоть с ног до головы в пышных мехах существо напоминало йети, все же было видно, что это просто одежда, скроенная по обычным лекалам, да и цветочная вышивка на сапогах могла быть сделана только человеческой рукой. Но неестественное лицо-маска продолжало пугать, вблизи оно безупречной гладкостью напоминало расписную щечку матрешки. Яра замешкалась на крыльце, не понимая, как поступить. Вернуться в дом и запереться? Предложить помощь? Спросить о чем-то? Лес был чужд ей, она не обладала чувством ситуации, ее интуиция работала только в городе. Здесь она на незнакомой территории, и самый невинный жест мог трактоваться лесными жителями так, как ей бы и в голову не пришло. И снова глупый язык бежал впереди нее: - А вы кто? Вопрос прозвучал слабоумно. Это в городе так можно было допросить незваного гостя, находясь внутри своей крепости и подглядывая в дверной глазок. Тут же она оказалась один на один с непредсказуемым. Красные губы на неподвижном лице разомкнулись, и существо гортанно и хрипло ответило, то ли серьезно, то ли в насмешку: - Прыгающий по вершинам быстрый ветер. А ты привратница ничего? Где нави? «Нави? Это про него?» - подумала Яра, стараясь запомнить слово. И уверенно слукавила, защищаясь чужим именем: - Ушел ненадолго, скоро вернется. - Пусти погреться, - поторопил незнакомец. - Не знаю, позволил бы хозяин дома вам зайти. Может, подождете его в бане? - упрямо встала на своем Яра, при этом прекрасно осознавая, что в противостоянии сразу уступит. - Олененок, ты вроде славный, но несмышленый. Не смеши огонь дровами. Ты мне не преграда. Незнакомец начал плавное движение вперед, и Яре ничего не осталось, как отступать назад. Теперь, когда она смогла сместить внимание с инопланетного лица, то разглядела на поясе кинжал в ножнах, а на плече перевязь с луком и колчаном. Буквально выдавленная с открытого крыльца на внутридомовую лестницу, она вдруг осознала, что путь к бегству отрезан. Оставалось только подняться на второй этаж. И даже забаррикадироваться не получилось бы, поскольку дверь жилой комнаты открывалась наружу. Зато она могла бы закрыть там краснолицего, подперев дверь газовым баллоном и чем-нибудь еще, сама находясь в промежуточном холодном помещении с буфетом. А потом сбежать. Впрочем, этот план был не лучшим, поскольку часть теплой одежды еще оставалась в комнате, и без нее бегать по морозу – самоубийственно. Краснолицый вроде бы не был настроен очевидно враждебно, а одежда нужна была позарез, поэтому Яра взяла себя в руки и переступила порог теплой комнаты вслед за ним, успевшим зайти вперед. Первым делом незнакомец снял варежки, обнажив тонкие бледные пальцы. Кисть у него оказалась маленькая, но проворная, засмотреться можно было с какой быстротой и ловкостью она расшнуровывала ремешки и отцепляла утопленные в меху крючки. Полетела на пол объемная шапка, больше похожая на капюшон, и в дополнение к красному лицу нарисовались рыжевато-бурые лохмы. Под шубой оказалась куртка, а под ней свитер, также и под меховыми штанами было еще пару слоев. Гора из шкур, замши и шерсти росла, а фигура на глазах уменьшалась в размерах. В итоге, когда из одежды остались только нательная замшевая безрукавка и замшевые же штаны, незнакомец показался совсем маленьким и тонким – ростом по грудь Яре, почти мальчишески худой. Но она не стала бы его недооценивать: уже по весу одного тюка, который он принес, напрашивались выводы о превосходящей силе. Маленький гость действовал так, будто знал избу как свою: с первой попытки отыскал ковшик, спрятанный под крышкой в пустом ведре, и достал полотенце в одном из сундуков. Это несколько обнадеживало, поскольку так уверенно хозяйничать в чужом доме мог бы только тот, кому уже позволяли увидеть изнанку. Гость склонился над раковиной и принялся тереть лицо мылом, поливая себе ковшиком. Потекла ржавая вода, застучала по дну подставленного под слив оцинкованного ведра. Бледные кисти будто обагрились текущей кровью, а с лица сначала неохотно начал исчезать глянцевый блеск, а потом и хлопьями сходить красный цвет. Незнакомец долго мылил и тер, опустошил целое ведро воды, и когда, наконец, поднял голову, кожа лица его оказалась обычной светлой, почти белой, если сделать скидку на порозовевшие от растираний щеки. И вовсе это был не он, а – она. Курносая, с острым лицом, посыпанным, как пудрой, бледными веснушками, со светлыми редкими бровями и такими же ресницами, с синими-синими, приковывающими внимание, глазами и бесцветными тонкими губами. Миниатюрность и мраморная кожа придавали ей изящности, но ровно до тех пор, пока она не начинала двигаться – энергично и размашисто, и из статуэтки не становилась дикаркой. А низкий и хриплый, будто прокуренный, голос окончательно рвал в клочья любые нежные иллюзии: - Нави уже близко. - А? Да, наверное. - Неужто не слышишь? Яра прислушалась, но кроме поскрипывания половиц от ее расхаживаний по комнате, да шороха перекладываемых вещей не различила ничего. - А что я должна услышать? - Глуховата ты, дружочек. Беда. Как же ты в Лесу крутишься? На это нечего было ответить, и Яра промолчала. А девушка, наконец, разыскала, что хотела, - большую краюху черного хлеба, и, с наслаждением жуя отломанную горбушку, промычала: - Шошкучилась по хлебу! Гостья проигнорировала горшок с картошкой и мясом в печи, не обратила внимания на овощи и яблоки в корзинах. Забралась на стул с ногами и принялась уписывать краюху, посыпая крупной солью и жмурясь от удовольствия. И пока ее ничего больше не волновало, Яра принялась потихоньку собирать свою одежду. Но прежде, чем она успела одеться, заслышала глухой стук двери на первом этаже, а следом скрип ступенек и радостно-напевное «ха-арза-а, ха-а-арза!» знакомым голосом, и ее обдало волной облегчения. Хозяин дома ввалился внутрь в ореоле свежего воздуха. - Харза, харза, вот и ты! То-то я твои лыжи увидел! – мальчишески-задорно выкрикнул он в сторону маленькой гостьи. А потом заметил и Яру: - О, как вас много, целых две! Он приветственно махнул Яре и коротко, но с силой, приобнял девушку, а та похлопала его по плечу. Выудил табурет для себя и попутно пригласил Яру присоединиться к ним за столом, заняв последний свободный стул. - Итак, целых две заблудших души нашли дорогу к этому очагу. - Олененок, видно, заблудился. Но я ж-то нет, - возразила гостья. - Опять воспринимаешь слишком буквально. Это для красного словца. Да и олененок не похоже, чтобы потерялся. По крайней мере, она здесь, а не посреди чащи. И, кстати, забавно, что ты называешь ее олененком, потому что я называю ее Дичь. - До Дичи там еще расти и подрастать. Ще махонький комочек на тонких ножках – такого ни один хороший охотник не бьет. А кроме того, она ж глухая! А глухая дичь – мертвая дичь! И будто подкрепляя слова демонстрацией, гостья сняла со стола нож и визуально легким, но серьезным по силе движением вогнала лезвие в дубовый стол на добрую пару сантиметров. Как в масло. Хозяин дома неодобрительно хмыкнул. Перехватил рукоять, пошатал лезвие и в пару рывков, с видимым усилием, вытащил нож наружу. - Дамы, давайте вы не будете разносить в щепки мой дом? Собрались две дуболомки вместе, ничего не скажешь. - Случайно, - хриплым своим, низким голосом повинилась гостья. Так же, как она, мог звучать юноша, у которого ломается голос, смолящий сигареты, к тому же. Или сильно простуженный мужчина. Ну а тонкость и миниатюрность ее была обманчива. Сплошные мышцы, туго уложенные под кожей, ни капли лишнего жира – эту девушку обточила дикая жизнь. - Я не дуболомка, я маленький олененок на тонких ножках, - с иронией парировала в Яра. - Обиделась, что ли? – по-доброму улыбнулся мужчина. - Нет, просто ничего в ваших разговорах не понимаю. - Харза говорит, что ты как ребенок, которого надо учить по лесу ходить, и это очень заметно со стороны. - А еще Харза назвала тебя Нави. Это твое имя? – приперла к стенке Яра. Не вечно же ему безымянным быть, самое время во всем разобраться. Учитывая, как он отпирался в прошлые разы, Яра не ждала прямого ответа, но он его дал: - Наи, - поправил он. – Да, меня так многие зовут. Она мысленно покатала на языке: «Наи». Звучало как порыв ветра, как полустершийся сон. И совершенно незнакомо. - Странное имя. - Чойто странное? – вмешалась Харза. – Если кто обмозговать не может, так то его тупость. Хорошее имя. - Дичь не понимает, что оно означает, - терпеливо пояснил мужчина. - И если уж на то пошло, никто не знает. Харза, это ты весь Лес облазила, а другие и северное сияние только в воображении видели, и Игольчатый Венец сказками считают. Повторяют имя наобум, как молитву. Спроси кого угодно южнее Поминальной Скатерти, что такое «наи», - и получишь сотню ответов, кому что ближе. - А что оно на самом деле означает? – живо спросила Яра. - Какая ж ты упертая. Зачем выспрашиваешь то, что не имеет к тебе отношения? - Хотя бы на каком это языке? Харза внезапно помрачнела и высказалась, ультимативно хлопая ладонью по столу: - Вот что: она городская. Нехорошо это. Она здесь все порушит. Наи беспечно отмахнулся. - Она расшатанная, этого можно не бояться. - Что значит расшатанная? – вновь встряла Яра. - То и значит. Подвижная. - Она-то - недостаточно, - возразила Харза. – Останется тут надолго – начнет менять твои земли. Замурует ересь намертво. И тебе опять придется искать дом. - А может, мои земли громче ее ереси? – возразил Наи с беспечной интонацией. - Да о чем вы? – взмолилась Яра. Они оба уставились на нее задумчивыми взглядами. Лезвие ножа тихо дребезжало на задетом в пылу спора столе. - Она глухенькая, - продолжила Харза, но уже менее запальчиво, скорее просто несогласно. - Она не глухая, она дальнобой - кроме себя никого не слышит, - возразил Наи. - Ты тож дальнобой, и шо ж? Ты-то все-все слышишь. - А меня не колотит ежедневно по голове Город. И демонюга не накрывает щитом. Настала очередь Харзе не понять сказанное: - Демонюга?.. Это что? - Демоны. Так в Городе некоторых из Гостей называют. Но это, конечно, глупо. Слово «демон» истрепалось, обросло новыми значениями и снова стесалось под корень. Городские столько бестолковых книжек написали и столько неправильных картинок нарисовали, что безвозвратно исказили смысл. Для них демоны просто развлечение и пара строчек в учебнике. А о Гостях они вообще понятия не имеют. Яра заинтересованно подалась ближе. Она вспомнила свой полет, и как ее назвали «гостем». Но прежде, чем она открыла рот, чтобы рассказать, Харза успела спросить: - Я чето не уловила, вот не уловила. Ты сказал, Гость олененка щитом накрывает. Это как так? - Обволакивает собой, как коконом. Он к ней привязался, рыщет рядом и иногда проявляется. Ну и вносит свое звучание. Довольно сложно расслышать что-то кроме него даже мне. А у нее навыка нет, да к тому же она прямо в центре этого шума. Харза соскочила со стула и обошла Яру кругом, рассматривая через прищур. Потом отошла на метр, два, три… Наи покачал головой, глядя на ее попытки разобраться. - Ты слишком близко. Если хочешь ощутить разницу, выйди на улицу под сосны. - Так далеко? – поразилась Харза. – И такой молот ты пустил к себе домой? Да вокруг тебя и людей-то нет! Если Гость вздумает проявиться, весь удар на себя примешь. Давай его выгоним, пока я здесь, пока нас трое. - Бесполезно, сцепка сильная. К тому же он проявлялся при мне – и ничего. Не-а, пусть остается, как есть. Харза шмыгнула носом. - Лады. Но если мы из-за нее помрем, я разозлюсь с досады. Наи обратился к Яре: - Харза бесстрашная, но никому другому в Лесу про Гостя не рассказывай, а то оправдаешь свое имечко настоящей охотой. - Это еще почему? Охота на ведьм? - Ага. Соберутся скопом, загонят и сбросят со скалы, например. Или застрелят. Или еще что выдумают. Но непременно толпой, чтобы с Гостем один на один дела не иметь. Друг твой невидимый, может, и спасет, а если нет? - Давайте его так и звать, Другом, - предложила Харза. – Чтоб отара слюнтяев, если что про него услышала, так сразу б и не сообразила, о ком речь. Чтоб коленки у них со страху не тряслись. Я только-только из краев землетрясений вернулась – хватит с меня. Наи позабавлено фыркнул, а Яра затребовала контекст: - Да объясните мне человеческим языком, о чем вы все говорите? Гости, друзья, щиты… И что там с дальнобоями? Вы сказали, Наи тоже дальнобой?.. Харза поскребла за ухом, вид у нее был сбитый с толку. - Не мастак я объяснять. У Наи и язык лучше подвешен, и голова варит. Пусть он. Яра обернулась к мужчине с твердым намерением заставить говорить и не дать перевести тему. Ее настрой заставил тон беседы перемениться. - Ладно, ладно. Я попробую. Но довольно сложно рассказать городскому то, что лесной с молоком матери впитал, - обреченно проговорил Наи. – Как бы это показать? Вот представь, в Лесу обитает множество существ, которых ты никогда не видела. Какие-то слишком крохотные, другие слишком осторожные, третьи невидимые глазу. Догадываюсь, что есть даже такие, о которых мы не имеем представления, потому что они рядом с человеком не могут существовать вовсе. Одни из обитателей Леса – устремленная подвижная сила. Их нам не понять, потому что это другой вид разумности. У них нет даже подобия человеческого ума, они иначе общаются, и никто не знает, чего они ищут. Иногда они навещают людей, и тогда их называют Гостями. Некоторые Гости могут привязываться к человеку и следовать за ним повсюду. А поскольку Гость не имеет тела, он парит вокруг человека, как воздух. Ты теперь все время внутри окрашенного Гостем пузыря. - Но ведь когда мы сидели тут в прошлый раз, демона сначала не было, а потом он появился. Выходит, и видимым он становиться может, и ко мне лишь иногда приходит. - Да нет, он как раз всегда с тобой. Мне сначала тоже показалось, что он приходит внезапно, но потом понял, что просто плохо различал твое и его звучание. Вы сливались в один шум. А когда я начал догадываться, в чем дело, попробовал его замедлить и уплотнить, чтобы ты тоже смогла увидеть. Хоть сейчас это повторю, если тебе доказательства нужны. - Нет уж, спасибо, - поежилась Яра. – А другие его ощущают? - Городские вряд ли что-то почувствуют. Разве что, беспокойство или просто, что с тобой лучше не связываться. А вот я и Харза чувствуем… слышим… не могу подобрать слово. Это близко к звуку, но не для ушей. Это цвет для внутреннего зрения. Щекотка и вибрация по коже… Все сразу. Помнишь, как нашла тропу? Конечно, она вспомнила потусторонний звон и цвета, как во сне, и ощущение другого мира. - Для нас весь Лес раскрашен. Он как абстрактная картина, которую сначала учатся читать, а потом просто понимают. Лес течет и вибрирует, звенит, звучит. Он переливается цветовыми пятнами. Я знаю, как звучат сосны и озера, как слышатся люди и Гости. Слышу любовь и злость, жалость, обиду – любые чувства. Все перетекает друг в друга и заражается друг другом. Сейчас этот дом окрашен тобой, Гостем и Харзой. Но когда вы уйдете, останется только мой звук. - А это не тяжело? Столько всего чувствовать? - Привыкаешь, - лаконично ответил Наи. - Чегось? Зачем привыкать? – удивилась Харза. - А к зрению, что ль, привыкают? Не сложнее же, чем дышать. - Это ты с младенчества Лес слышишь, а Дичь городская, не забывай. В Городе другие шумы. - А, кстати, младенцы, действительно привыкают к зрению. Они сначала воспринимают только свет, потом нечеткие пятна. Объекты не сразу разделяют, - подхватила Яра, довольная, что может провести подкрепленную наукой аналогию. - Несколько месяцев пройдет, прежде чем ребенок научится мелкие детали различать. Нужно же, чтобы соответствующий отдел мозга сформировался и нейросеть обучилась. - Чого обучилось? – трогательно растерялась Харза. - Не обращай внимания, она сама с собой говорит, - отмахнулся Наи. – Ее мысль в том, что дети не рождаются с готовым зрением, они учатся видеть мир. А Дичь у нас, считай, новорожденная в Лесу и только пробует видеть тропы, которые ты уже в три года различала. - Так а чого сложного-то? – искренне не поняла Харза. – Олененок быстро научится, достаточно держать ушки на макушке и глаза открытыми. - Я же уже говорил: городские шумы ей всю чуйку отбили, - все еще терпеливо, но уже на грани, сказал Наи. – Да еще Гость поле вокруг искажает, а она сама – дальнобой, не как ты. - Вот тут поподробнее, пожалуйста, - попросила Яра. – Не первый раз дальнобоев упоминаешь. Ты меня маяком называл, и что я громко «кричу» говорил. Это мешает? - Конечно, мешает. Если ты потерялась и во всю глотку зовешь, не переставая, то как расслышишь ответ? Тебя услышать легко, а тебе других – труднее. - Вроде понятно, - кивнула Яра. - Моим знакомым дальнобоям это не помеха, - то ли утешила, то ли задела Харза. Но судя по бесхитростному взгляду, скорее первое. Наи сгреб со стола нож, который почему-то до сих пор дребезжал, хотя стол уже не качался, и выкинул его в плетеную корзину. - И как я звучу? – полюбопытствовала Яра. Ответила Харза: - Как кувалдой по колоколу во время пожара. - Ой… А Наи? - Как надежда на спасение. - Поэтично-то как… - с двусмысленностью в голосе протянул мужчина. - Да, красиво, - без всякой иронии согласилась Яра, - но это не звук, а чувство. - А ты не воспринимай так буквально, и все встанет на места. Крик летучей мыши – ты его слышишь? А дрожь землетрясения? А голос солнца? - Технически, это все излучения. А звук –диапазон среди всех существующих волн, воспринимаемый ухом человека. - Тебе, чтобы что-то понять, надо пересказать городским языком? Вопрос был риторическим и наводящим на мысли. Пока Яра погрузилась в осмысление, Харза приволокла свой кожаный тюк и принялась потрошить. На стол полетели шуршащие холщовые мешочки, пахнущие травами, березовые туески, нечто завернутое в промасленную материю, коробочки с чем-то гремучим, лоскут змеиной кожи и россыпь костяных пластинок. - Получай гостинцы. Вяленая оленина - от меня, - сказала Харза, раскрывая тряпицу, внутри которой обнаружились узкие жесткие полоски бурого мяса. – Травы, коренья, варенье – все с востока от Соловушки. Желает здоровья и благодарит за помощь. Меда немного – я больше не взялась тащить – это от Сыча. Набор костяных игл и рукояти для ножей – с севера, сам знаешь, откуда. Наи подхватил одну из резных костяных рукояток, на которой изображался медведь с тонкозавитковым мехом, удерживающий в пасти светозарную звезду, направленные лучи которой в перспективе должны были сойтись на острие отсутствующего пока лезвия. - Только рукояти, а ножей не дали? Не думаю, что в их крае закончилась руда. - Да их разве разберешь, - пожала плечами Харза. Наи со вздохом отложил красивую вещицу обратно. - Ладно. Это, видимо, для будущего меня. - Это просто подарок, – всплеснула руками Харза. – Мне вон украшения на лук подарили, смотри. Она передала ему свой маленький тугой лук, у которого рукоять и рога обнимали накладки с орнаментом из диких уток и осоки. Наи разглядел пластины и даже прошелся пальцами по рельефу, а затем передал и любопытствующей Яре, которая приняла лук осторожно, словно драгоценность. И дерево, и кость оказались на ощупь теплые и гладкие, а у уточек каждое перышко было прорисовано в деталях. Спущенная тетива была слабо намотана вокруг рога, Яра покатала ее пальцем, а после вернула лук охотнице вместе с вопросом: - Вы много путешествуете? - На месте не сижу, ага, - кивнула Харза и вдруг насупилась. – А чой-то ты выкаешь? Я тебе не нравлюсь? - Просто вежливость, - опешила Яра. - Ага, ну дак ну его. - А ты снова куда-то или задержишься? – с теплотой спросил Наи. - Погощу недолго, и снова в путь. Мне бы успеть с Бером встретиться до таяния снегов. - А где он? – голос Наи ощутимо похолодел. - Сделал крюк, лишь бы с тобой не встречаться. - Мудрый поступок. - Хм… - с сомнением промычала Харза. – Так а то так ли? К тебе немногие добраться могут. Как бы кроме Гостей других гостей не осталось. - Да лучше пусть Гости мои владения заполонят, чем твой брат на горизонте покажется, - вскипятился Наи. – Я один не скучаю. Ты же меня навестила? Навестила! И Дичь тут ошивается. И кроме того, а чья это вина, что мне в угол забиться пришлось? Берова работа! - Частью. Но не со злым умыслом же. - Вообще без умысла. Безмозглые люди – бич этого мира. - Ой-ой, - покачала головой Харза, - назвать Бера безмозглым все равно, что меня безногой. Ну да я не желаю в ваших обидах мараться. Сам ему выскажи. - Уже высказывал – а толку-то? – рыкнул Наи, поднимаясь из-за стола и нависая сверху. Харзу всплеск эмоций не тронул. Она только с невозмутимостью поменяла тему: - А баня не топлена? Попариться б мне с дороги. Злость Наи перенаправилась в действия. Он серым вихрем пронесся по комнате, собирая в корзину полотенца, мыло и растопку. Харза же накинула верхнюю одежду, забрала у него корзину и, стоя в дверях, сказала: - Хоть ты и отгородился, а кое о чем подумать тебе все ж надо. На югах стало хуже. Лес волнуется, и птица улетает, а зверье бежит со всех лап. Погода скачет, у людей сны недобрые, а дети орут и плачут. Всегда там было хорошо, а теперь нельзя оставаться. Есть даже те, кто своими глазами видели, как окоем заворачивается. - Какое отношение это имеет ко мне? – напряженно спросил Наи. - Такое, что люди снимаются с мест и идут на север в поисках земли обетованной. Вожди обещали им защиту Хозяина, который де нашепчет Лесу, чтобы тот успокоился и подставил ладонь, на которой можно жить. Яра навострила уши при упоминании Хозяина. Наи тихо пробормотал проклятия человеческой глупости и отдельно Беру. Харза же продолжила: - Тебя это тоже коснется. Рано или поздно вся эта орава нагрянет сюда. Бер предвидит это и собирается заранее искать для них пригодные земли. - Чепуха. Не земли дают устойчивость, а люди делают их пригодными, - отрезал Наи. - Бер может сесть на задницу, где сейчас стоит, и именно там построить новый мир для страждущих. Вовсе незачем для этого переться черт знает куда. Он просто любит путешествовать, потому что вы изначально кочевые – вот и все. Но он зачем-то придумывает себе высшую цель. Я это в нем терпеть не могу. И то, что сотни людей не собираются сами отстраиваться, а уповают на полубога – это из-за Бера. - Ничогось такого он не проповедовал! Чушь про Хозяина гонят вожди, - запротестовала Харза. - А начало этому всему положил твой братец. Слишком длинный язык у него, я бы укоротил. - А кто этот Хозяин? – вклинилась в их перепалку Яра. – А то меня попросили передать ему привет, а я и не в курсе. На пару мгновений повисла ошеломленная тишина, так что Яре даже стало неловко, будто ее застали за чем-то вопиющим. - Мифическая фигура, - первым пришел в себя Наи. – Людям тяжело живется, когда Лес волнуется, вот они и выдумали себе, что есть некий Хозяин, который может повелевать Лесом. Он-де и поля под жилье да посевы заложит, и дороги укоренит, и вообще все наладит. И, мол, тысячу лет все простоит, не шелохнется. - В смысле он города и дороги построит? - Да нет же. Замедлит Лес настолько, чтобы можно было повседневной жизнью жить, а не вертеться волчком. Иначе невозможно. Представь, что тропка не просто проявляется, а мельтешит, раздваивается и преображается. Этак ты никуда не дойдешь. А если твой собственный дом прыгать начнет?.. Нет, нужна замедленная земля. А кстати, кто тебя про Хозяина спрашивал? Яра рассказала о Дмитрии, опустив подробности про мистический полет – это она хотела обсудить с глазу на глаз. Выслушав ее, Харза присвистнула: - А Дозор-то совсем свихнулся, раз в благословение верит. - Ни во что он не верит, просто ушлый и подстраховывается, - мрачновато сказал Наи. – Если завтра врата в преисподнюю разверзнутся, он там первый окажется, чтобы занять место поудобнее. Ты иди, Харза, топи баню. А у нас с олененком разговор намечается. Тяжелая рука опустилась на плечо Яре, вынуждая сидеть на месте, будто она собиралась уйти вместе с гостьей. Когда же Харза испарилась, Наи удобно привалился к косяку, скрестив руки на груди и проговорил: - Давай-ка, выкладывай все, о чем умолчала. Что такого случилось, что именно тебя Дозор связал с Хозяином? Яра вздохнула и приступила к рассказу. Выслушав ее, Наи задумчиво пробормотал: - Вот что, значит, Дозор просил… А я скажу, что все легкие тропы его, но ему их не видать. Яра вздрогнула от того, что он дословно повторил ее невесть откуда взявшиеся мысли. Она поделилась этим с Наи, но его совпадение не впечатлило. - Да ты потому так подумала, что это очевидная всем правда. Дозор талантливый ходок, и в любой чащобе отыщет тропку. Но чтобы найти свежую тропу, приходится сходить со старой. Чтобы он мог отыскать их, новые тропы делают его слепым для нахоженных путей. Вот он и встревает там, где другие ходят с закрытыми глазами. То, что Дозор воспринимает как свои неудачи, – невероятное врожденное везение. Как по мне, он любимчик Леса, пусть и мнит себя страдальцем. - Ты так хорошо его знаешь? – полюбопытствовала Яра. - Случалось с ним встречаться. В Лесу мало кто держит связь с Городом. Волей-неволей узнаешь их всех. После этих слов Яру осенила идея, как именно она может отблагодарить Наи за помощь. Насколько она помнила, у него ни лекарств толком не было, ни приятных бонусов цивилизации вроде черного чая. - Я могла бы приносить тебе из города, что попросишь. - Мне ничего не надо, - зарубил он ее добрые начинания на корню. – Что сейчас важнее: меня беспокоит, как быстро ты стала полагаться на демоническую силу. Хоть Харза и назвала его Другом, а я твержу, что он тебя защищает, все же никто из нас не смеет его недооценивать. Ты как будто с мула пересела на дикого скакуна и ожидаешь, что он будет так же покладист и предсказуем. Ты потеряла страх – это плохо. Демон глушит его не просто так. - Ты против того, чтобы я просила его переносить меня? – скрывая разочарование, удостоверилась Яра. - Я никогда не слышал, чтобы кто-то мог управлять силой Гостя по своему желанию. Раз ты первая такая, то и все исключительно на своем опыте проверишь. А это значит, что цену ошибки мы не знаем. И это жутко. У Яра екнуло сердце. Только она позволила себе робко надеяться, что получила не проклятие, а дар, как ее вернули обратно на землю. Видимо, на ней отразились все эмоции, потому что Наи успокаивающе похлопал по плечу и даже попробовал приободрить. В своем пессимистично-оптимистичном стиле, разумеется: - Да ты не волнуйся. Я с таким кромешным ужасом сталкивался, какой людям сердца разрывает, а ничего –жив-здоров. - Со мной все будет в порядке, и никаких ужасов проживать мне не придется! – разозлилась Яра, возражая не ему, а собственным страхам. - Может, и так, - согласился Наи. – Но надо ускорять твое обучение. И я придумал, с чего начнем. Отыщешь мне тропу к Дозору. - Как ищейка? – заинтересовалась Яра. - Как ищейка. А я побуду злым волкодавом. Устрою ему взбучку, раз напросился. - Да за что? Наи начал загибать пальцы: - За то, что как чумная крыса разносит ересь – раз. За то, что травит байки, о чем лучше молчать, - два. За то, что посмел тебя ограбить, – три. - Мне плевать на эти две сотни, - поспешно заявила Яра. - Дело не в самих деньгах. Он ведь понял, что ты в связке с Гостем, и все равно посмел обращаться с тобой, как с городской дурочкой. Знаешь, Дичь, меня очень злит, когда с неведомым ведут себя по-свойски. Не могу оставить это без внимания. И он вряд ли показательно, но Яра все же про себя отметила последовательность слов и действий, достал, разрывая паутину, с запыленной полочки очень острый нож.