Дальше в Лес

На следующий день у Яры ломило все тело, в особенности плечи и ноги, и неприятно жгло обветренную кожу, когда она умывалась. «Краснючая какая!» – поразилась Харза вместо утреннего приветствия, а Яра даже не ответила, потому что язык ворочался с трудом. Зеркала не было, и ей пришлось включать смартфон, чтобы на себя посмотреться. Фронтальная камера и так никого не красит, а в этот раз ещё и показала одутловатое лицо с глазами-щелочками. У Наи нашлась заживляющая мазь, но пахло от нее неприятно, и Яра рискнула намазаться лишь тонким слоем. Пока она медлительно раскачивалась, осторожно передвигая задубевшими конечностями, Наи с Харзой успели дожарить остатки оленины и обсуждали за столом какие-то свои дела. Их голоса звучали издевательски бодро. Яра не сразу вслушалась в разговор, но, когда немного пришла в себя, заинтересовалась и подсела. Наи из подручных средств сооружал на расчищенном столе карту. Яблоко по центру изображало избу, ломоть хлеба – поляну, на которой развернулась встреча с Дозором, а между ними, примерно посередине, кусочек сыра обозначал сторожку. Наи добавил в композицию вилку, расположив ее на том же удалении от яблока, что и хлеб, но несколько левее. - Из Дозора я выудил, что смог, но сведений мало. Его сопровождало пять человек, все из одной шайки. Они направлялись к месту общего сбора – куда? Я почти уверен, что они собираются пересечь реку по льду, - Наи указал на вилку, - и по равнинной части отправиться на северо-запад. - А что там? – спросила Харза. - Вроде бы ничего и нет. Все деревни на юге да на востоке отсюда. А северо-запад необжитой. - Ну и пусть себе туда прутся, раз там ничего нет. Пусть обустраиваются, да подальше. - Я бы тоже так сказал, если б это были добрые люди, - возразил Наи. – Если бы строители да пахари шли – пускай. Но ведь те пятеро явно не способны на созидание. Вряд ли такие, как они, будут сажать огороды. Но и грабить там некого. Так зачем же они стремятся туда? - Можа и не туда. Можа подкинут Дозора, куда ему там надо, а потом дадут крюк. - Может, и так. Надо проследить за ними. Убедиться, что они убрались подальше, либо настойчиво помочь им в этом. Я успокоюсь только если они действительно пересекут реку и углубятся на северо-запад настолько, чтобы до таяния снегов не вернулись. А там вода разольется, и хода уже не будет. Харза энергично ударила по столу, отчего звякнула утварь. - Так пойдем! Нагоним их по следу, проследим на дня три-четыре пути. А если куда не туда свернут – мой лук наготове! - Как и мой, - согласился Наи, однако с меньшим энтузиазмом в голосе. – Но надо решить, как пойдем. Надежнее всего вернуться тем же путем и взять след, - он прочертил пальцем дорожку от яблока к сыру и дальше к хлебу, - но так мы потеряем пару дней. А можно рвануть сразу к излучине реки и искать их там не по следу, но тонким чутьем, - он провел ребром ладони от яблока к вилке, - выйдет быстрее, но, если я ошибся, и они направляются вовсе не туда, мы их потеряем. - Не потеряем, - уверенно заявила Харза. – Ты да я – от нас двоих не скрыться. Давно мы вместе не охотились… идем сразу к реке. До Яры постепенно доходила претенциозность их плана. - Извините, - пискнула она, привлекая внимание, - вы что, собрались вдвоем на пятерых? - А давай втроем. Это же и твое дело, справедливо взять тебя с собой. - Вдвоем, - настоял Наи. – Дичь не подготовлена. Она и задерживать нас будет, и ничего толком не умеет. - Это правда, я буду мешаться, - согласилась Яра. – Но и вдвоем на пятерых идти – это глупость какая-то! Харза ее тревог не разделила. - Да то ж пятеро обычных разбойников. Что они против ходоков? Будем держать их в полете стрелы. - Ходоки – это те, кто ходят по странным тропам? И какое у вас преимущество? Может, от вас топоры отскакивают или стрелы мимо летят? Наи ее озабоченность показалась умилительной. - Ты за нас волнуешься? Какая хорошая! Но ты не переживай, мы не дети. - Чай не первый раз с таким сталкиваемся, - поддакнула Харза, нимало не успокоив. - Да мы и не собираемся ввязываться в драку. Просто проследим за их передвижением, чтобы увериться: они убрались подальше. - А надолго вы? Наи неопределенно пожал плечами. - Дней на десять. Может, больше. - Сколько? – ахнула Яра. – А мне что делать? Я не хочу тут одна оставаться. Подкинешь меня домой? - Это крюк для нас, лишний день пути. Если вовремя не перехватим ту пятерку у реки, потом их отыскать будет сложнее. - Но, но… Я не могу здесь оставаться. - Почему? Потому что ей было бы страшно и скучно. А ещё потому, что ее самовольный «отпуск» заканчивался, и пора было возвращаться в университет. Наи и Харза посовещались непонятными отрывистыми возгласами, сопровождаемыми жестами, и Наи сказал: - Харза согласна задержаться из-за тебя. Я – нет. Но раз уж Харза не против потом мучиться на паре лишних злых троп, то предлагаю вот что. Мы проводим тебя до лёгкого входа на твою тропу. Если откроешь ее сама – так и быть, провожу до железки. Не сумеешь – идёшь с нами и поспеваешь. Считай это обучением. Это, в сущности, был выбор без выбора, и Яра не понимала, зачем Наи вообще такое предлагает, если может предсказать итог. - У меня не получится, и мне придётся возвращаться сюда одной. Ты же сам говорил: мне ещё рано. - Не совсем так. Тропу до железки ты уже знаешь, и открыть ее будет проще. Тебе все равно когда-то придётся учиться. Так почему не сейчас? - Потому что ситуация не располагает? Говорил, что я буду для вас обузой, а теперь меняешь мнение. Ведь по твоим условиям, если я не справлюсь, мне придется идти с вами. - Харза предложила помощь, а вдвоем мы сможем протащить тебя даже по злой тропке. Как раз многому научишься за короткое время. - Нет уж! Если не получится, я просто вернусь сюда сама. - Ради твоей прогулки туда-обратно крюк мы делать не будем. Или идешь одна к железке, или с нами к реке. А нет – сиди на печи, да жуй калачи. - Были б у тебя еще калачи! Чая – и того нет, - рассвирепела Яра. - Возьми муки да испеки. У тебя есть время подумать, мы задержимся тут до полудня. Яра обессиленно привалилась к стене, наблюдая, как Наи сметает импровизированную карту и ставит на ее место добытую с полки деревянную шкатулку. Под резной, щербатой от использования, крышкой обнаружились подушечки с иголками и мотки ниток. Харза принялась чинить одну из своих безрукавок. Наперсток у нее был свой, костяной, в виде приплюснутой морды медведя. Наи помогал: чистил замшевым кусочком рукоять охотничьего ножа. Между делом завязался новый разговор: - Может, погостишь подольше, Харза? Сколько у тебя времени? - Мало. Мне ж до Перекрестки добраться надо. Путь и так не близкий, а если таяние рано начнется, то застряну. - Перекрестка?.. Это та горка с поселением, откуда множество северных дорог расходится? - Агась. Бер там к походу готовится, припасы собирает. - Зимой. Умник какой. - Так а то он говорит, что до новых урожаев ждать нельзя. Полгода промедления – слишком много. - Не обязательно слушать все, что он говорит. Что ему в рот смотрят, я никак не пойму! - Он о людях печется. Все это чувствуют. - И попутно рассказывает, как я не забочусь ни о чем. - Ты не успокаиваешь людей. - Я просто не делаю, что от меня ждут. Зато твой братец всегда готов. Харза смерила Наи пронзительным взглядом ярко-синих глаз, отчего будто на минуту сверкнул кусочек озерного чистого льда, и вернулась обратно к шитью. Яре показалось, что она должна разозлиться, но невозмутимость Харзы была столь непоколебима, что буквально ощущалась в воздухе, обволакивала пространство. - Бер никому не угождает. Делает, что считает важным для ся и людей. Тебе это важным не кажется, ведь ты-то сам по себе. А люди тянутся к тем, кто о них заботится. Не удивительно, что за ним идут. Шли бы за тобой, да тока ты никуда не идешь. Наи откинулся на спинку стула, будто самоустраняясь из темы, и махнул рукой: - Ладно. Не мое дело. Хотят люди тратить себя на фантазии – пожалуйста. Видать, чувство общности им все окупает. Но я не могу смириться с тем, что на это подписываешься и ты. - А я хочу туда, где никогда не была. Один Игольчатый Венец стоит увидеть дважды, а уж что за ним… неведомо. До самой Поминальной Скатерти карта почти пуста. Эта реплика воздействовала на Наи поразительным образом. Неверие читалась в нем так отчетливо, что даже осмысленность на короткое время пропала из его взгляда, а вернулась заостренной, готовой к уколу. - Куда-куда Бер поход готовит?.. - Тось Бер собирается до Игольчатого Венца. Место древнее, устоявшееся. Должно быть, там найдется, где жить, если Лес начнет шуметь. Вот он и хочет проверить. Наи кивнул сам себе, будто подтверждая внутренние догадки, и заговорил с новой силой убеждения: - Там толком ничего не растет, будет голод. Добравшись туда, вы не достигнете цели. Ни дети, ни матери там не смогут жить. Не говоря уже о том, что дорога вымотает даже стойкого охотника. Если Беру неймется сдохнуть – в путь! Только пусть предупредит всех, кто за ним следует, что отправляется на глупую смерть. Выйдет сотня – вернется тридцать. Славно Бер о людях заботится. Не то что эгоистичный я. И словно контролируя собственную вспыльчивость, Наи аккуратно отложил и нож, и кусочек замши. Яра слушала их, запоминая новые названия и пытаясь вникнуть в чужие взаимоотношения. Наи и Харза будто продолжали один бесконечный разговор, заискривший давным-давно, и с тех пор не потухающий. Наи не шла ядовитость, и со стороны было заметно, как злость в сторону неизвестного Яре Бера его истощает. Харза нападки на брата пропускала мимо себя, Наи же заводился и не мог остановиться. Изначально Яре он казался спокойным, но таящим внутреннюю силу, как широкое чистое озеро. Раздражение пускало рябь по глади и – это чувствовалось – могло замутить воду. - Места опасные, - согласилась Харза. – Все понимают это. На то и доблесть. И я проводником. Да и ты бы посмотрел карту, вдруг че подскажешь. - Сам не решился, так через тебя совета спрашивает? - О-то он не стал бы. Уж только не карту прочесть – гордый. Это я тебя прошу. - Есть у него хорошие ходоки? - Есть неплохие. Но он самый опытный. - Значит, нет у него никого, кроме тебя. Сам-то он ходок так себе. Безнюхий вожак – погибель. Не ходи с ними, они тебя потопят. - Пойду все равно. Хочу перед Поминальной Скатертью порыскать. Они мне на полдороги попутчики – все вместе проще да веселее. - Харза, ты ведь знаешь, что приятное приключение для меня – ему выживание на грани. И наоборот. Даже если бы было желание помогать, вряд ли мои советы ему подойдут. Найди другое сопровождение. Не ходи с ними. - Пойду, - заупрямилась Харза. – О-то мой брат вовсе не такой никчемный, как ты его видишь. И люди набрались добрые. Хочу идти с ними. Наи на мгновение прикрыл глаза с видом проигравшего бой. Затем припечатал ладонью по столу и рявкнул: - Карту! Живо, пока не передумал! Харза отложила шитье и без спешки прошлась к котомке, сваленной у порога, порылась и вытащила рулон тонкой гладкой кожи, схваченный ремешками. Сверток длиной в локоть и толщиной с мужское предплечье выглядел увесистым, а на стол лег со шлепком. От него пахло хорошо выделанной кожей, костром и травами. В развернутом виде он занял весь стол, пришлось даже сдвигать к краю солонки и кружки, а более крупную утварь переставлять на полки. Яра расправила ближайший к себе край, придавила загибающийся уголок и с любопытством уставилась на выжженный на коже рисунок. Она ожидала увидеть если не привычную географическую карту с изолиниями и руслами рек, то хотя бы схематичное понятное изображение, на котором отмечены деревни, густые леса, озера и овраги. На деле же Харзина карта больше походила на смесь абстрактного творчества художника-авангардиста и строчек осциллографа. Преобладали спокойные волнообразные линии, перемежающиеся горизонтальным или вертикальным пунктиром, были и спирали, закрученные одна к другой. Местами кучно теснились острые пики, похожие на египетскую клинопись. Из трех точек веерами расходились лучи, искривленные тем больше, чем дальше простирались. Гуще всего рисунок шел по низу карты – там было настоящее буйство линий, всевозможные детализированные вариации, перетекающие одна в другую. Сверху же встречались проплешины, будто художник толком не знал, чем заполнить пространство и не умел свести одну линию с другой. И если низ был плотно и мелко покрыт до самого обреза, то сверху оставалось чистое поле толщиной в ладонь. - Это разве карта? – спросила Яра, ошарашенно разглядывая картину. – Это как если бы Ван Гог писал кардиограмму! - Это карта ходоков, - пояснил Наи. – От края до края отображено полгода пути. - А где реки, где деревни? Какая это часть страны, хотя бы? - Какая еще страна, мы в Лесу! Ты глупенькая, что ли? По Поминальной Скатерти смотри, и все поймешь, - полупеняющим-полузаботливым тоном подсказала Харза. Наи поморщился и жестом заставил ее замолчать. - Еще раз повторяю: Дичь тут новенькая, она не знает ни нашей жизни, ни наших языков. В городе карты прямолинейные: что видят, то и рисуют. Расстояниями землю мерят. Настал черед Харзы ахать: - Да как же так можно что-то понять? Это же как глухой будет рассказывать, какова песня! - Для города это подходящие карты. Там хватает сведений о расстояниях. В Лесу – другое дело, - Наи перевел взгляд на Яру и продолжил для нее: - Тут дорожки дрожат и искривляются, ведут не туда, куда приводили вчера. Места могут исчезать и закрываться, а можно внезапно наткнуться на что-то, к чему больше никогда не найдешь дорогу. Тут бесполезно рисовать реки и прокладывать расстояния – через месяц ты поймешь, что все вроде так, как было, да уже не так, и попытка понять разницу сведет с ума. Да к тому же, ты, может, и пройдешь второй раз по своей карте, а у другого человека уже не получится: ни направление, ни расстояния – ничего не сойдется. Помогают только звезды – они почти те же, что и сотни лет назад. Но и тут подвох. Если заштормит на тропке, ты увидишь не сегодняшнее звездное небо. - Что, в таком случае, показывает эта карта? – спросила Яра. - Склонность к изменению. Возможность этого. Неясные чувства, возникающие в некоторых местах. Кто давно по Лесу ходит, тот знает, что где-то может накрыть острым страхом и тропа начнет плясать как бешеная, но быстро успокоится и выведет на твердую землю. В других местах кажется, что идешь по хорошей ровной тропке, да вот только в ушах стоит неслышимый напев, - такая тропа мягко и обманчиво, совсем незаметно заведет в неустойчивое место, и повезет, если выберешься. Вот такие чувства-ориентиры отмечаются на карте ходоков. Это то немногое, что мы можем передать друг другу знаками. Яра с большей внимательностью вгляделась в упорядоченный хаос на куске кожи. Возможно, это была сила самовнушения, но ей казалось, что теперь она замечает нервозность некоторых ломаных линий, притягательность волны, заряженность сжатой пружины тугих завитков и холодную непреклонность острых пиков. - А где тут твой дом? - Здесь, - Наи ткнул пальцем в верхнюю треть карты, в спокойный и плавный участок, красиво покрытый слабыми барашками, словно волнистым мягким подшерстком вычесанной кошки. - А где Поминальная Скатерть, про которую вы всё говорите? И что это? Наи очертил все пустое пространство сверху. - Вот она. Это гиблая равнина, про которую никто ничего не знает. Самые сильные могли по ней пройти всего на три дня пути, а потом возвращались обратно. Остальные пропадали. И людям, и зверям там слишком тяжело. Это место непреодолимо сильно воздействует на живое. - А что рассказывают те, кто возвращался? - Что возрастающий страх не пускал их дальше. Там подавляет чувство покинутости и нежеланности. Чувствуешь себя чужеродным и заметным, как грязное пятно, которое тянет тут же стереть. Это место не для людей. Во всяком случае, не для живых. А мертвых там достаточно. У Яры по спине пробежал холодок, и желание расспрашивать растворилось. Поминальная Скатерть представлялась гиблым местом, и ничего удивительного, что на карте она оставалась пустым полем. Желая побыстрее перевести тему, Яра спросила: - А Игольчатый Венец?.. Что это и где? - Это полуразрушенный дворец древних! – с готовностью и восхищением воскликнула Харза. – Там только и осталось, что черные граненые колонны залов, да пара кружевных арок. Зато все такое высоченное! Раньше там жили великаны. Наи тихо вздохнул, слегка закатив глаза, и произнес: - Не было там никогда никаких великанов. И вообще, это не дворцы. - Как же не дворцы, ежели колонны и арки… - Это природа тысячи лет трудилась, - ответил он и пояснил для Яры: - Сейчас там на равнине каменные столбы почти по кругу стоят – и правда похоже на колонны дворца. А если смотреть с холма - то на зубья вросшей в землю короны. - Да как же это стихия уничтожила все, кроме столбов? Так не бывает! Я те говорю, это древние крепость строили! - Вообще-то, бывает, - подала голос Яра. – Это выветривание. Прочная горная порода остается на месте, а слабая вымывается водой и выдувается ветром. Хрупкий песчаник развеется, а крепкая вулканическая дайка как была, так и будет. - Ты-то откуда знаешь? – с недоверием спросила Харза. - Нам в школе это рассказывали, а уж в университете подробно учат. Наука этим занимается: изучает механизмы, проверяет теории. Наи с призрачной улыбкой перевел палец с Яры на Харзу и обратно. - Вам есть чему друг у друга поучиться. - И все же, это место великанов, - упрямо пробубнила Харза. - Пускай великаны. Покажи мне хоть один огромный череп или кувшин – и я поверю, - воздел руки Наи. - Все, не мешайте мне, я занят. И он погрузился в изучение карты, а Яре интересно было наблюдать за ним. Сначала он пробежался взглядом по всему рисунку, потом внимательнее всмотрелся в некоторые участки поверху. А после откинулся на стуле, скрестив руки на груди, и расфокусировано уставился на карту, будто провалился в мысли, а перед собой видит пейзаж. Яре показалось, что безмолвие слишком долгое, но вот он, наконец, шатнулся вперед и провел пальцем по извилистому участку, выделяющемуся общим паттерном, ловко вычленив его из общей мешанины. Эта узкая вытянутая заплатка проступила вторым изображением на картинке-перевертыше, которое замечаешь не сразу. Плотно сжатые завитки, нанизанные на иглы-черточки, создавали несколько тревожное впечатление, но по сравнению с узорами рядом выглядели более собранным и упорядоченным ритмом. - От Перекрестки этим путем идите. А как коридор закончится, на месте разберетесь, куда дальше. Там до Игольчатого Венца уже рукой подать. - Не слишком ли злая дорога-то? Да еще длинная кака!.. – обеспокоенно забормотала Харза, вглядываясь в очерченный участок. – Не лучше ли восточнее или западнее пройти? - Не лучше. И слева, и справа миражи, тонкая игра на нервах. Места очень отзывчивые, большая группа раскачает их – только держись! С ума посходите, и конец вашему походу. А дорога, которую я показал, тяжелая, но понятная. Промчите по ней как по рельсам. Нужно только держать строй: дальнобоев в центр колонны, чтобы с миром сильно не перекрикивались и не шатали коридор. Слишком возбудимых тоже в центр, под защиту. Все распри зарубать на корню, иначе дорога вас задавит - перебьете друг друга собственными руками. Но если Бер сумеет удержать своих людей в узде, то обойдетесь малой кровью. Ну сляжет кто-то с головной болью, ну проведете пару недель в страхе и отчаянии… переживете. Как из коридора выберетесь – восстановитесь. Он еще раз прочертил путь, помогая закрепить его в памяти. Харза понятливо кивнула. - Славно. Спасибо те. - Да пожалуйста. Но пообещай, что если в группе пойдет одно за другое цепляться, ты покинешь их сразу же, не пытаясь никого привести в чувства. Сворачивай в сторону и выбирайся по отзывчивым тропам сама. - Не могу обещать: не знаю, как поступлю. Но твои слова вспомню. - Этого достаточно. Харза свернула карту, они перекинулись с Наи еще парой слов о той дороге, и приступили к сборам. Яру их деятельность не затронула, она лишь проверила карманы куртки – что ничего в избе не забыла, а всю провизию, запасную одежду, и полезные в походе вещи собирали они. Спустя пару часов все было готово. На небольшие сани погрузили самое тяжелое: шкуры чума, котелок, еду, питье. Еды, впрочем, было не так много. Харза взмахнула своим красивым луком и заявила, что раздобудет все нужное по дороге. Наи попытался ей возразить, что охотиться будет некогда, но она была столь упряма в убеждении, будто кругом изобилие дичи, что он просто махнул рукой. Помимо саней, которые они собирались везти по очереди, Наи и Харза собрали себе по рюкзаку. Яра была избавлена от груза, но не потому, что ее пощадили, а потому что они изначально рассчитывали, что по дороге она их покинет, и не хотели возиться с перераспределением вещей. Яре могло бы польстить это, не подозревай она, что ими движет не уверенность в ее силах, а привычка подготавливаться к любым возможным обстоятельствам, даже маловероятным. Ведь третий рюкзак, пустой, они все ж таки взяли. Избу их маленькая процессия покинула, когда солнце добралось уже до своей наивысшей точки на зимнем небосводе. Шли, как и обычно, той же тропой вдоль ручья, по которой Яра уже добиралась домой. Яру отправили идти первой, и она немного нервничала, ощущая спиной взгляды более опытных товарищей. На ее счастье, тропа под ногами хотя бы легко читалась, так что она четко понимала, куда идти. Но это же обстоятельство заставило Харзу обеспокоиться: - Эй, вы, а чой так нахожено-то? Не тропа, а дорога уже целая! На дорогу полузаметенная цепочка следов похожа не была. Просто утопленный по щиколотку, шириной в шаг, рельеф в сугробах. - Дичь этой тропой ко мне добирается. - Да че так очевидно-то, а? Пусть дорожки меняет, вглубь леса идет пусть. А то мало ли кто еще придет-то. Тропы пустыми не остаются. Наи вздохнул. - Ты права, я об этом думал. Но она иначе потеряется. Яра остановилась и обернулась. - Я создаю тебе проблемы? - Возможно. - Че возможно-то? Создаешь! Наи много кто ищет. А ты целую мостовую прямиком к дому натоптала! - Я не знала… - начала оправдываться Яра. Наи оборвал попытку: - Это моя ответственность, не ее. Она не знает, что делает. Я просто позволяю ей справляться, как она умеет. - Те че, скучно жить стало? Сперва по этой фразе Яре показалось, будто Харза ехидничает, но тон ее был искренним, да и взирала она на Наи с чистым любопытством. - Возможно, - задумчиво протянул тот. - Ага. Ну ясно. Да только ты все ж побыстрее научи ее дорожки выбирать и следы заметать. А то мало че… - Научу. - А то айда со мной за Венец прогуляешься. - Да ну тебя! А что сразу не по Поминальной Скатерти? – рассердился Наи. Харза рассмеялась низким, с хрипотцой, смехом, таким же урчаще-царапающим, как и ее голос. У Яры от этого звука защекотало горло. Дальнейшую дорогу разбавляла легкая беседа. Харзе было интересно узнать о жизни в городе, и прежде всего она расспросила про карты, напрочь при этом отказываясь верить концепции топографии. Однако она легко допустила существование спутниковой навигации, как будто запущенное сложным образом на орбиту, передающее сигналы из космоса устройство, куда более понятная вещь, чем теодолит. А еще она была свято уверена, что все города расчерчены рельсами, и люди передвигаются исключительно на поездах. Существование метро еще больше укрепляло ее заблуждение. В свою очередь, Яра попыталась добиться от нее, каким образом она ориентируется в лесу, но Харза то ли действительно не понимала вопроса, то ли почему-то не желала объяснять. Устав от бесплодных попыток, Яра умолкла, и примерно в этот же момент Харза вскинула лук и в мгновение ока выпустила в направлении леса стрелу. Яра только и успела, что заметить, как правее них с высоты рухнула черная груда. Харза свернула от ручья в ту сторону, а вернулась с тушей тетерева в победно воздетой руке. - Я же говорила: дичи тут – на каждом шагу! – радостно поделилась она. - У тебя на каждом шагу, а у меня – в шаге, - пошутил Наи. Он сократил расстояние, вставая с Ярой вровень, практически касаясь ее плеча своим, оказался даже ближе, чем когда прилаживал ей снегоступы или прикладывал пальцы к шее, проверяя температуру. Блик на гладких темных волосах щекотал перифирийное зрение. Яра впервые обратила внимание, как осязаема его энергетика, что вблизи его присутствие приятно-тяжелое, как лапа отдыхающего барса. От этого она внезапно и необъяснимо разнервничалась и выпалила то, что и так вертелось у нее на уме, соглашаясь с ними обоими, но в своем ключе: - Да для меня все происходящее здесь – дичь! Харзе эта фраза ничего не объяснила, поскольку она знала это слово только в контексте охоты. А вот тихий понимающий смешок Наи у самого уха еще глубже окрасил смятение Яры оттенками, которым не дать с ходу название.