Под покровом пустынь

С рассветом приходит новый день. Тянущийся длинной нитью Нил восхищал своей особенностью переполнятся через края в период аномально жаркого лета. Сухие берега окрашивались в цвет жженой умбры с красными проблесками обтесанных пород нубийских песчаников, и вся зелень утопала под прозрачной вуалью волнующейся глади. Пороги, располагающиеся вдоль реки, препятствовали прохождению больших суден, из-за чего габариты располагались только в портах Средиземного моря и Суэцкого залива. Поэтому большая часть населения предпочитала переправляться по просторам ничем не обремененного Нила, заменяя ослам и верблюдам быстроходные фелуки. Преимуществом этого транспорта была его идеальная маневренность, благодаря которой путь становился спокойным и относительно быстротечным, что несказанно радовало трудяг. Гермиона полулежала на мягкой подстилке, наблюдая за встающим из-за горизонта солнцем. Судно качалось в такт волнам, обдавая холодным сквозняком обнаженные участки кожи девушки, на которых выступили, как первая роса на листьях, колкие мурашки. С трепетным чувством в груди она смотрела, как зеленые берега реки покрывались золотым свечением, прогоняя лежащую на них тьму в отдаленные уголки. В тишине и одиночестве Гермиона находила что-то до ужаса правильное, будто её отдаление от всех являлось пресловутой нормой. Она пережила разрыв, который должен был оставить разрывающие осколки глубоко в сердце. Гермиона Грейнджер смогла пережить его, потому что не верила в страдания. Боль она воспринимала с возмущением и негодованием, отказываясь придавать ей значение. Но была ли на то весомая причина? Зная реакцию на произнесенные слова, она упрямо смотрела в глаза судьбе, напрочь запирая страх в кромешный чулан. — Гермиона, это безумие! Какая к черту поездка на раскопки в Египет?! Ты представляешь, насколько сейчас там опасно? — рыжеволосый мужчина разъяренно всплеснул руками, — я не могу так просто отпустить тебя одну в такие отвратительные условия. Гробницы, пыль и грязь, я не говорю уже о тех многовековых болячках! Ты же знаешь, как много денег я трачу на лечение твоей женской проблемы! Между прочим, это наше будущее, Гермиона. Продолжение нас. — Рон, это моя мечта! Как я могу отказаться от неё, имея в руках такой редкий шанс? — девушка грустно улыбнулась, глядя на загранпаспорт, в котором уже лежал билет. — Ты эгоистка, Гермиона Грейнджер, — мужчина громко выругался, устремляя мрачный взгляд на предмет воздыхания, — я согласился содержать тебя, взял ответственность за нашу будущую жизнь, и вот так ты ценишь мою заботу? — Отнюдь, Рон. Ты сам решил за меня, где мне работать, заставил отказаться от того, о чем я мечтала всю жизнь! Я не просила тебя делать этот выбор, но ты, видимо, решил сделать меня крайней... Звук пощечины повис в накаленном воздухе. — Так не делается, дорогая, — сухие губы мужчины подергивались от едва контролируемой злости, — предупреждаю в последний раз: либо я и наше будущее, либо ничего. Выбор за тобой. Горькая улыбка проскользнула на изящных губах девушки. — Либо ничего. В жизни отчаявшейся всезнайки не появился другой мужчина. У Гермионы не было времени на подобные размышления, когда все мысли кружились вокруг книг культуры Ближнего Востока и встреч с представителями археологических центров. Ослепительно чистое наполнение жизни она обрела именно там, где хотела - в своих исследованиях. Был ли внутри неё хаос чувств, состоящий из боли и сожаления о потери близкого человека? Первое время Гермиона ощущала постоянное присутствие свинцового утомления, которое иногда посещало её на работе, как будто карауля и поджидая того мгновения, когда девушка обратится к другим делам, чтобы потом толкнуть с головой в вязкую меланхолию. Но, с ироничным смехом и горьким привкусом прошедших разочарований, Грейнджер спасла давнишняя мечта, освободив англичанку из плена навязанных предубеждений. Пару месяцев она задавалась вопросом, почему чужой мотив не имеет над ней власть, не побуждает к действию вернуть все то, что было раньше. Всю свою жизнь в тех случаях, когда Гермиона считала правильным тот или иной вектор действия, желание следовать ему являлось автоматически. Почему она отказалась от Рона - будущего мужа, весьма своеобразного, но достаточно мужественного, в пользу разоблачений гробниц и спрятанных древних артефактов? Косвенно признавать собственную вину перед близким человеком, не ощущая при этом ничего, кроме холодного, глубочайшего безразличия - не в этом ли заключается сухое, как книжные страницы, сердце Гермионы Грейнджер? — Как жаль, что мы так быстро миновали Каир. Я бы с удовольствием посмаковал хваленный чай каркаде с кукурузными булочками вместо сна под верблюжьей шкуре. Гермиона оторвалась от наблюдений за поблескивающей водяной гладью, переводя прищуренный от яркого солнца глаза на мужчину средних лет, расположившегося с ней на одной подстилке. — Если хотите, я могу поделиться с Вами, — она легко улыбнулась незнакомцу, отмечая его очаровательно необычный акцент, — даже не спрашивайте, откуда они появились у меня. — И все же мне интересно узнать то, что Вы, непонятно под каким предлогом, не хотите говорить мне, — лукавый взгляд невольно скользнул по женскому лицу, но в следующую секунду отвернулся к созерцанию яркой позолоченной от солнца растительности. — Местным египтянам необычно видеть бледнолицых девушек с кучерявой копной на голове, именно поэтому на диковинок распространяется такая щедрость, — сказала девушка, принимая вертикальное положение, — Гермиона Грейнджер. — Антонин Долохов. У Вас красивое...диковинное имя, — мужчина оставил мягкий поцелуй на протянутой руке, не сводя с незнакомки пронзительного, но с легким веселым прищуром взгляда ониксовых глаз, — что ищете в пустынных просторах? Отдых? — Знания, — деловито поправила она, — я библиотекарь, работаю в Лондонской библиотеке. Что насчет Вас? — Библиотекарь в спартанских условиях? Вы шутите, — бархатный смех с отголосками хрипотцы раздался в природной тишине, — впервые встречаю настолько отчаянных девушек. Не обижайтесь, это комплимент. Что меня занесло в Ближний Восток? А, черт его знает, я путешественник и не имею зазубренных слов, чтобы описать конкретную цель своего пребывания тут. — Свобода творит человека - слышали такое? — Гермиона откусила ароматную булочку, едва зажмуриваясь от тягучего сладкого привкуса меда на языке. Долохов восхищенно оглянулся на неё, подмечая красоту чужого профиля. — Не против, если я возьму эти слова на вооружение? — Ничуть. Можете отбиваться ими от навязчивых вопросов столько, сколько хотите, — Гермиона повернулась в противоположную сторону, обращая все свое внимание на владельца судна, который громко объявил о скором прибытии в Луксор. — Вы вместе с теми джентльменами направляетесь в Долину Царей и Цариц? На фелуке слишком много инструментов. — Да, это что-то вроде отважившейся группы молодых археологов, в инвентаре которых находится библиотекарь с тоже немалым багажом, — медовые глаза Гермионы заискрились веселинками, — только знаний. Антонин ухмыльнулся. — Не знаю Ваших способностей, но думаю, что вместе Вы найдете какое-нибудь новое захоронение, — смольные волосы мужчины утонули в жарких лучах, создавая контраст со светлым небом. Гермиона кивнула в знак благодарности, предпочитая молчать о безумном плане, который она вынашивала долгое время. — Были когда-нибудь в Луксоре? — поинтересовался Долохов, вытирая любезно предложенной влажной салфеткой крошки с лица. — Нет, только если во снах или когда читаю книги о Древнем Египте. А Вы? — Однажды, когда был маленьким. Мы с отцом часто останавливались в этом городе, чтобы доставить груз по местным портам. Он был моряком, и, наверное, благодаря ему у меня появилась любовь к путешествиям, — мужчина задумчиво устремил взгляд вдаль, будто вспоминал утерянные в веренице прошлого моменты детства, — из России через жаркую Турцию, а оттуда напрямую по проливу Дарданеллы в Средиземное море... — Предполагаю, путь был очень долгим. Вы чистый русский? — Гермиона попыталась подобрать нужное слово, но собеседник быстро понял то, что она хотела донести ему. — Да. Чужой язык я тоже выучил из-за отца, — мужчина потер подбородок, замечая, что большинство на этом судне уже проснулось, — что ж, Гермиона, стоит подготовить вещи, я могу Вам помочь. Если хотите, ждите меня тут, я подойду со своими сумками. — Буду признательна, — девушка встала в полный рост, поправляя длинные хлопковые штаны от заломов. — Было приятно познакомиться, Гермиона. — Взаимно, — она дежурно улыбнулась крепкому мужчине, который по-доброму подмигнул молодой англичанке, — Антонин.

***

Гермиона задумчиво расчесывала влажные после душа волосы, попутно изучая лежащие на письменном столе бумаги и книги. Вот уже долгое время она была одержима идеей о местонахождении гробницы египетской царицы Нефертити, которая до сих пор скрывается в пелене таинственности и мрака. Гермиона все еще помнила барочный Берлин и величественный бюст, найденный немецкой археологической экспедицией в Амране в 1912 году, правильно освещаемый мягким выразительным светом ламп. Образ царицы прекрасно сохранился: взгляд устремлен вперед, выражение лица расслабленное, но уверенное, решительное и неустрашимое. И тот внутренний стержень, переданный на известняке, подчинял любого, кто осмелился смотреть ей прямо в глаза. Красота египетской девы была поразительно современна: высокие плавные скулы, четко очерченный изгиб носа и губ, утонченный, но сильный подбородок. Сражаясь с воспоминаниями, Гермиона никогда не могла побороть восхищенную дрожь внутри себя, когда мысленно возвращалась к образу - Гермиона Грейнджер с раскрытым ртом и возвышающаяся над этой картиной Нефертити. Несомненно, обнаружение этого бюста, ставшего одним из самых узнаваемых символов Древнего мира, способствовало повышению статуса египетской царицы в общественном сознании. К тому же, ни одна супруга фараона ни до, ни после неё не обладала таким высоким положением. Аменхотеп IV изображал Нефертити абсолютно во всех сооружениях Карнака. Её образ стал определяющей чертой искусства того периода и включался во все сцены, украшавшие стены дворцов и гробниц рядовых египтян. Тогда где же ты покоишься, о великая? Гермиона прикусила нижнюю губу, переворачивая пересохшие от восточной жары страницы дневника. Она долго думала над тем, что царица, вместе со своими поданными, могла находиться недалеко от гробницы Эхнатона (Аменхотепа), рядом с законным мужем и правителем, но любые археологические записи опровергали эту мысль. Также Гермиона не исключала идею, что усыпальница располагалась вместе с посмертными покоями Тутанхамона. Что привело её к такому умозаключению? После смерти Эхнатона, фараон-женщина правила около двух лет, и успела выдать замуж одну из дочерей - Анхесенпаатон за следующего правителя Нового Царства. Невероятная, непревзойденная в своем величии царица вдохновляла Гермиону поскорее найти любые вещи связанные с ней. Больше всего девушка боялась, что гробницы могли расхитить и украсть оттуда чертовски ценные и редкие артефакты, принадлежавшие знаменитой восемнадцатой династии. Она впервые чувствовала себя настолько хорошо, что не могла обратить внимание на любое обвинение в свой адрес. "Одержимая!" - о, пожалуй, выпью зеленого чая со льдом, в Луксоре стоит ужасная духота. От увлеченного разглядывания собственных набросков на бумаге, Гермиону отвлек стук в дверь гостиничного номера. — Мисс Грейнджер, через час мы отправляемся на верблюдах в Долину Царей! — голос мистера Ларссона незамедлительно оповестил её, давая девушке время на сборы. — Спасибо, мистер Ларссон! — в тон ответила она, пряча в кожаной сумке драгоценные рукописи собственных исследований.

***

Горячий воздух накаленных песков пустыни сжимал легкие в удушливом приступе. Покачивающимися движениями верблюдов археологи медленно, но верно направлялись в древние руины, которые были спрятаны между скалистых ущелий. Всю дорогу от животных пахло терпким запахом жженой травы и сладким молоком, а палящие лучи солнца только усиливали специфичный шлейф одногорбных созданий. Даже небольшие скачки, напоминающие соревнования, не принесли никому облегчение. Группа молодых мужчин неоднократно "подкатывали" к Гермионе с двусмысленными вопросами, ответ на которые заставлял их молча плестись за высоким верблюдом библиотекаря. Те, у кого уже был опыт общения с женщинами, только смеялись, но шутливо хвалили смельчаков за попытку очаровать неприступную даму, за что некоторые вспыльчивые особи мужского пола били тоненьким хлыстом животных насмехающихся наездников. И вот тогда начиналось веселье: верблюды ускорялись и остановить разгоряченных созданий было тяжело. Навязывалась новая гонка. Гермиона искреннее смеялась, ощущая напряженные, но гибкие мышцы спины верблюда под собой. В тропическом пустынном климате песчаных просторов смех превращался в красивый перелив эха, и эта особенность воодушевляла путешественников двигаться навстречу к мечтам, оставляя за собой пыль преодоленных преград. Они верили, что неукрощенные ущелья, хранящие в себе многовековую историю Египта, расступятся перед ними и позволят найти то, что никто еще не находил. И Гермиона тоже в это верила. — Коллеги, предлагаю привязать верблюдов вблизи валунов, — мистер Ларссон неуклюже слез с высокого животного, подцепляя за собой небольшую сумку с водой, — Гахиджи, расположите своей людей так, как считаете нужным. Мы пойдем через северную часть. Гермионе помогли слезть с животного и подать подвешенный к задней части седла рюкзак. — Взрывчатка у Сириуса? Я надеюсь, нам должно повезти. — Ты заточил края кирки? Да, эти шпатели однозначно хороши. — Гермиона, полагаю, Вы должны сделать нам прогноз, в каком направлении вести путь... Рутина и кипящая работа над достижением целей слились воедино. Пот, стуки молотков и запах зыбких песков окутал каждого присутствующего в этом месте. Местные египтяне переговаривались между собой, помогая педантичным англичанам разобраться с геологическим строением возвышающихся скал. В свою же очередь Гермиона вела дискуссию с мистером Ларссоном и Гахиджи, обсуждая возможное направление к неизведанным гробницам, спрятанных глубоко под ними.

***

— Черт возьми, я и не думал, что придется подрывать такую махину! Археологи напряженно разглядывали огромный ком твердой породы, по бокам которой ощущалось движение мертвецки холодного сквозняка. За валуном было пространство: края песчаника покрывала зловонная сырость, что говорило о присутствии большого количества влаги внутри. Гермиона вспомнила обрывки из книг открывателей гробниц: в усыпальницах часто выкапывали небольшие углубления для воды, чтобы грабители не могли проникнуть во внутрь места упокоения, а также для сбора мусора, который, по обычаю, появлялся из-за наводнений. Колодцы стали обязательным элементом при постройке царских могил со времен правления Тутмоса III, пятого фараона восемнадцатой династии. И это было большим подспорьем для раскопок. Они на верном пути. Невероятная усталость ходила вокруг людей хищным голодным зверем, желая вцепиться зубами в того, кто даст слабину. Гермиона точно помнила время на наручных часах, но не осознавала, как быстро отметка часовой стрелки оказалась на шести вечера. Вокруг стоял зловонный запах передержанной на палящем солнце воды, которую пили с великим удовольствием, не обращая внимание на странный привкус. Одежды мужчин пропитались невыносимым потом, но никто не заводил речи о гигиене. Грязные, но не сдающиеся, они упорно преодолевали препятствия, реагируя на сложности быстро и оперативно. И прямо сейчас мистер Ларссон решал, какое количество взрывчатого вещества понадобится для раздробления валуна, и как сделать так, чтобы окружавшие каменные стены не рухнули вместе с людьми. — Расположим взрывчатку под низ камня, чтобы не дай Бог булыжники повредили то, что находится внутри! — Будет сделано, сэр! Гермиона поспешно отошла в сторону, пытаясь унять волнующееся сердце. Поджилки дрожали от предвкушения, а голова кружилась от переизбытка чувств. Ей казалось, что она сражалась с непредсказуемой жестокостью собственного разума. Представая перед возможным открытием, Гермиона боялась, что пролитый на землю пот и даже темные следы на земле от плевков слюны были сделаны зря. Что, если за громадным комом восточной породы находится помещение-обманка? Или же шаткая конструкция, придуманная мудрыми египтянами, специально предназначавшаяся для жадных расхитителей? Ни то, ни другое не приносило облегчения. Все было одинаково опасным. Кто ничем не рискует, тот ничего не получает. Оглушительный взрыв раздался за её спиной. Поднятая столбом пыль осела на тонком слое слизистой носа, медленно перекочевывая по горлу в сдавленные от духоты легкие. Гермионе приходилось обороняться от собственных чувств, словно часть её самой превратилась в незнакомку, которую нужно было держать в состоянии онемения. Гулко бьющееся сердце выдавало неконтролируемое волнение, и бешеный ритм биения мешал сконцентрироваться на последствиях разрушения препятствия. — Там есть коридор! Гермиона с восхищением подбежала к открытому темноту тоннелю, из которого веяло запахом сырой земли. Через пробивающиеся лучи солнца она увидела углубляющийся коридор и ведущие к нему ступени, украшенные тонкими ручейками пещерного конденсата. Перед первым спуском девушка заметила внушительную яму, на дне которой покоились остатки залитой рабами воды. Это был колодец. — Внутри есть продолжение, необходимо спуститься глубже, — утвердительно сказала Гермиона, поворачиваясь к Гахиджи, — не могли бы Ваши люди закрепить несколько веревок в наиболее сухих частях камней для спуска и для поднятия сумок с инструментами? Я считаю, что ступени слишком хлипкие из-за влаги и они могут обрушится в любой момент. — Пожалуй, только этот способ подойдет нам. Проход слишком узкий, придется спускаться по одному, рисковать парой взрывчаток для увеличения дыры я не буду. Мистер Ларссон задумчиво кивнул девушке, оглядывая с таким же любопытством тянущийся в бездну мрак. Арабы незамедлительно подготовили механизм, бросая толстые путы веревок вниз тоннеля до первого столкновения их об твердую поверхность. Металл крепежей заискрился на охристых лучах уходящего солнца, поблескивая от ударов увесистых молотков. Текущий по смуглой коже пот безостановочно капал на песок, но такая мелочь не отвлекала мужчин от остервенелого вбивания колов в сопротивляющиеся египетские породы. Большинство находящихся в этом месте были очарованы соблазнительной мыслью о том, сколько загадок кроется в глубине пещеры. Казалось, что невидимые руки, тянущиеся из опасной дыры, зазывали их в свои таинственные объятия, пророча каждому головокружительный успех. И Гермиона почувствовала слабый запах победы, когда Гахиджи оповестил о готовности конструкции. — Солнце скоро сядет, ночью в этих местах холодно, поэтому можно вернуться на рассвете, чтобы спуститься вниз. — Господа, предлагаю спуститься только трем или четырем людям, чтобы оценить обстановку для наших дальнейших раскопок. Солнце почти на западе, и, ориентировочно, нам перепадает лишь около получаса до темноты. — Мистер Ларссон, я должна спуститься с Вами! — бойко воскликнула девушка, встревая в дискуссию между мужчинами. — Если это гробница, относящаяся к царским ветвям, то в них полно стел, которые я бы могла расшифровать к завтрашнему дню. Так мы сможем избежать неприятностей и выиграть больше времени для исследований. — Мисс Грейнджер, я не планировал продвигаться слишком глубоко, только оценить масштабы работы, — швед сделал слышный глоток воды, морщась от теплой жидкости во рту. — И все же я настаиваю. Вы, я и пара крепких коллег. — Что ж, давайте рискнем.

***

Первое, что их встретило в непроглядной темноте - затхлый запах сырости и мертвая тишина, в которой утопали звуки бьющихся об камни капель. Подол хлопковых брюк Гермионы качался от пещерных сквозняков в унисон летающей прохлады. Неизведанное ей чувство томилось в середине живота, вызывая волнительные спазмы от любой мысли, связанной с открытием неизвестной гробницы. Ведь если в воздухе есть движение, то должно быть место, откуда исходит вектор направления ветра. — Чувствуете? Воздух не стоит в этой части, — молодой светловолосый мужчина включил фонарик, подсвечивая их местонахождение, — там дальше продолжение коридора. Тут точно кто-то захоронен... на стенах много иероглифов. — У нас около двадцати минут, чтобы понять, как нам лучше поступить завтра, — мистер Ларссон неспеша продвинулся вперед, осторожно переступая лежащие на полу камни, — единогласное правило - ничего тут не трогайте, есть большая вероятность ловушек или других хитровыдуманных приемов. Люди согласно кивнули головой, с разочарованием глядя на лежащие сумки с инструментами. Группа археологов увлеченно осматривала возвышающиеся стены, стараясь не касаться их от излишнего любопытства. Гермиона почти что любовно следила за движением иероглифов, фотографируя их на профессиональный фотоаппарат. В голове упорно билась лишь одна ликующая мысль - она близка к своей мечте. То, ради чего Гермиона Грейнджер убивала остатки сна, времени и даже личной жизни теперь едва ли у её ног. Будоражащее ощущение идеальности собственных исследований привели девушку к тому, что она в шаге великому открытию. Идеально. — Черт! — Гермиона вздрогнула, когда услышала надрывный вопль бегущего человека из другой части коридора, — Бегите сукины дети! Она увидела, как за мужчиной тянулась большая черная волна жуков, под светом фонарей напоминавших ядовитых скорпионов. — Твою мать, быстро цепляйтесь за петли! — швед яростно прокричал вкопанной от неожиданности в виде опасных насекомых толпе. Скребущие звуки лапок скорпионов становились все громче и громче. В воздухе повис паникующий вопль, из-за которого в ушах нещадно застреляло. Страх и отвращение, как смрадный запах, окутал до тошноты сознание бегущей толпы. Гермиона незамедлительно ринулась в начало коридора, но кто-то неожиданно толкнул её в бок, из-за чего девушка потеряла равновесие и ударилась об песчаную стену. Механизмы сдвинулись под тяжестью чужого тела, и поверхность мгновенно провалилась под ней, забирая хрупкую фигуру в смольную темноту.