«...Но вы ведь явно играете по-крупному, Агнес.»
В бесконечной анфиладе безлюдных залов, тускло освещенных свечами, гуляли ледяные сквозняки. Решительные шаги с монотонным постукиванием низких каблуков сапог разносились по коридору. Король шёл от спальни кормилицы, где находились Сибилла и маленький принц — он не меньше матери переживал о состоянии сестры. Принцесса старалась не предаваться печали. Прибегая к свету, она вовсе не страшилась тьмы. Балдуин не обращал внимания на то, с каким любопытством оглядывались некоторые из встретившихся дворцовых слуг. Когда государь был в подобном расположении духа, все, словно муравьи, разбегались по сторонам. Юноша был мрачнее самой темной тучи и он всё не понимал, отчего так близко к сердцу принял сегодняшний случай. Да, дядя был прав, но что же это было? Злость из-за отказа подчинения? Уставу? Да черт с ним! Балдуин был озадачен, сбит с толку, и ему совсем не нравилось ощущение неопределенности.«Поступаешь ты раз за разом, точно как осёл! Кто она тебе, в конце концов? Вспылил, будто натворила что худого! Подумаешь, подняла бокал, и что с того?! Главное, что эти слова были искренними, а остальное... Тьфу! Пустяк! Позволил ты осуждать её, свою супругу, позорить и свою честь тоже! А ведь дал обет в Храме Господня, что отныне ей лишь нежных слов и клятв любви шептать!…»
Он замедлил шаг, подходя к приоткрытым дверям супруги. Юноша прибывал в легком недоумении: Верона ведь всегда закрывала двери в спальню. Эта, практически, едва заметная мелочь вызвала много вопросов в голове государя до тех пор, пока он не услышал знакомые голоса. Любопытство заставило его подойти ближе, а голоса за дверью стали громче. — Вы не оставили мне выбора, — оправдалась она, сомкнув руки в замок. — Ох, чего уж греха таить. Ваше глубокое уважение к моему сыну, монарху королевства, совсем кануло в лету. Себя жалея, с ума Вы сходите! Может Вы забыли, но межличностные отношения королевских особ хранятся в тайне. И если уж Вы произнесли здравицу с целью досадить Его Величеству… — Государь здесь не причём! — резко перебив её, Верона вскочила с кресла. Вовсе не страшась смотреть в глаза графине, девушка подошла к ней на расстоянии вытянутой руки. — Молчите! Не смейте впутывать его в этот конфликт! Нравится Вам или нет, но я здесь по воле наших с Балдуином отцов. Король Амальрик будто знал наперёд, что… Такие слова неслыханная дерзость! Они словно удар по лицу. По хромой репутации, говоря точнее. Агнес тут же вскидывает голову. Её пальцы против воли сжимаются в кулаки и она с трудом держит своё хладнокровное спокойствие. — Амальрик не знал практически ничего. — перехватила она, чуть повысив голос. — Он никогда не поступал правильно, отчего и приходится до сих пор стиснув зубы терпеть «плоды» его решений. Он не знал. И вы — не знаете. — приподняв тоненькие ровные ниточки бровей и неприятно кривя губы сообщила Агнес. — Ах, вот оно что… Бьюсь об заклад, что именно по Вашим «рекомендациям» мой дорогой супруг обходился со мной… по-свински. Чужеземка, что так легко достался трон о котором Вы, милая матушка, и не мечтали. Напоминает Марию, верно? Светлые глаза расширились от удивления, но уже в следующую секунду в них сверкала ярость. — …Нахальная Вы девчонка — всем известно, — рыкнула графиня. — Нет, Ваша гордость и зазнайство — всё к чертям! Все вы, византийцы, глупые и упрямые выродки… Округлое лицо женщины кривилось от злости. Горячий румянец разлился по лицу. Верона промолчала, пытаясь успокоить внутреннюю дрожь и волнующее море в груди. Единственное о чем сейчас жалел король-крестоносец, это то, что не предотвратил этот раздор намного раньше. От прошлого не отмыться, как бы он не старался. Оно будто въелось в его кожу, словно какая-то болезнь. Не терпя подобное отношение больше ни на минуту, юноша с силой толкнул дверь рукой, заставив вздрогнуть присутствующих и мигом обернуться на сторону звука. Широкими шагами, Балдуин спокойно вошел в покои королевы, встречаясь взглядами с удивленной матушкой. Агнес начала зеленеть от смешанных спектров чувств и особенно от такой досадной ситуации. — Ах, мой возлюбленный сын, ты вовремя! Жена-то твоя чего удумала, — притворно всхлипнув, пожаловалась женщина, — Совсем уважать старших перестала, бесстыдница! Какой позор! Верона, поджав губы в тонкую линию, с возмущенным взглядом полным злобы, будто прожигала в графине дыру. Да уж, эта женщина знала, как поступать в таких ситуациях. Ловкая актриса и интриганка. — Клевета!!! — опешила от подобной наглости Верона. — Какой ужас, — с сарказмом заметил Балдуин, спрятав руки за спиной. Неспешно пройдясь по будуару, молодой человек присел на резное кресло возле окна и, с особым вниманием глядел на женщин. — Вижу вы уже нашли «общий язык», — в ровном голосе крестоносца не прозвучало ни малейшего намёка на сожаление. — Как на счет всего остального, вроде тех «негласных правил»? — Государыня — чужеземка. Её незнание местных обычаев — наше допущение, и потому она легко может совершить неправильный поступок. — Я очень ценю, матушка, Ваше рвение помочь, но прошу Вас не в таком тоне и не при чужих. На нас все глазеют. — Пусть глазеют, коль есть глаза! — раздраженно отмахнулась она, повысив голос. — В конце концов, где же это хваленное христианское смирение?! А воспитание? Быть может вновь сошлёте это на культуру этих… этих…! Королева едва ли держала себя в руках, сжав челюсть. До последнего Верона всеми силами старалась особо не отвечать на нападки свекрови из уважения к супругу и из-за высокого статуса, ведь негоже королеве выступать в конфликтах, как уличная торгашка. Но эта женщина могла вывести из себя даже самых стойких. — …Вам лучше держать свою личную неприязнь к ромеям при себе, графиня, — процедила девушка, вздернув подбородок. Агнес уже открыла рот, намереваясь ответить, но король слушать дальше не желал. Приподняв руку, он остановил её: — Я услышал всё, что нужно было и всё прекрасно понял, — повелительным тоном начал он. — Но и Вы должны понять и принять одну простую вещь: Верона Комнина, моя дражайшая супруга, — на секунду оторвав взгляд от Агнес, переводя их на девушку. — и Ваша королева. И если не любить, так уважать её обязаны. Графиня де Куртене замерла, пытаясь осознать услышанное. Она повернулась к сыну с немым вопросом, а руки её подрагивали от волнения. Сообразив, что положение её становится, от минуты к минуте, всё более щекотливым, женщина засуетилась, пряча глаза в попытке скрыть полыхающую в них злость. — Не думала, что доживу до этого дня… Родной сын ставит жену выше матери своей. С этим словами, Агнес, подобрав тяжёлые полы дорогих одежд, вылетела вон из покоев королевы. Верона долго смотрела ей вслед. На периферии сознания крутилась мысль, что оскорблённая графиня все это так просто не оставит. Эта игра довольно осточертела, но оставаться на стороне, значит — быть проигравшим? Ужасное послевкусие этой не менее ужасной ссоры, приводило королеву в уныние. Стараясь как можно быстрее отвлечься, она растерянно осмотрелась, и взгляд её упал на юношу: танцующий теплый свет очерчивал его черты лица, движения рук и изящных пальцев, постукивающих по подлокотнику кресла… Он сидел неподвижно, видимо, наблюдая за ней, а она в свою очередь, не стесняясь, изучала его взглядом. Светлые волосы едва касающиеся плеч, впервые были странным образом убраны от лица. Шея его была открыта, потому при тусклом освещении свеч, на левой стороне был заметен рельеф грубых рубцов. Следы безжалостных битв и тяжелых тренировок, которых государь гордо называл «трофеями», оставили свои опечатки на всю жизнь. Вырез ночной рубахи Балдуина открывал часть его груди, линию ключиц и верхний контур натренированных мышц. Один только взгляд на его легкие одежды в такой холод вызывал дрожь по коже. Сколько же выносливости в этом юноше? Но её привлекло совершенно другое… Правая рука была совершенно здорова, а на левой, лучше освещённой, были заметны странные красноватые пятна начиная от пальцев и чуть выше кисти. Верона замечала их и раньше, но тогда они были меньше размером. Должно быть дело в резком похолодании? Верона занервничала, сглотнув подкативший к горлу ком, спешно поднимая глаза, которые скользнули к поясу государя. Вздохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, она решилась нарушить это затяжное неловкое молчание. — Ты ведь подслушивал, не так ли? — оторвав от него взгляд, спросила она. — Время позднее, что вас так всех тянет сюда? Девушка направилась в сторону кровати, попутно снимая с себя халат. Забравшись на постель, она принялась нервно взбивать подушки, раскладывая их для удобства. Довольно на сегодня драмы. Балдуин склонил голову набок. Молодой король был немного растерян от подобного наглого разглядывания, но не сказать, что был уж сильно против. — Я и подумать не мог, что ты была не одна, — спокойно ответил Балдуин. — Всего-то решил проведать свою женщину. Он проводил ее взглядом, изучая каждую линию ее стройного силуэта не менее внимательно, чем это делала она мгновением раньше. И одно было неясно: что он до сих пор здесь делает? Вот только государь чувствовал приближение бессонной ночи: Верона любительница долгих разговоров и он знал, что у неё уж точно найдётся о чем беседовать. Несколько минут Балдуин сидел не проронив ни слова. Ему очень хотелось понять, с каких пор чувства так легко и быстро стали овладевать им. Юноша стал замечать, как начал терять самообладание, позволяя себе то, чего раньше себе позволить бы не смог, и это его действительно тревожило. — Балдуин? — прошептала неуверенно Верона. Балдуин не обратил внимание, как впал в состояние отрешенности смотря в одну точку. Моргнув, он вновь встретился глазами со своей женой. — Извини, я немного увлекся размышлениями, — признался он. — Ты наверняка не в настроении... — грустно произнесла девушка. — Мне правда, правда очень жаль. — Я не виню тебя в этом, мой Ангел, — Балдуин встал с места, собираясь покинуть покои королевы. — Не беспокойся из-за моей матери, я все решу. К тому же уже поздно, тебе следовало бы отд… — Погоди! — резко прервала его Верона, сев прямее. — Имею ввиду, останься… со мной. Было заметно, как последние слова дались девушке с трудом. Её лицо пылало от стыда, она никогда не просила о подобном, а Балдуин, наслаждаясь этим мгновением, лукаво улыбнулся ей. Подойдя ближе, венценосец опустился на край кровати. Окинув ее взглядом, он уделил особое внимание крепко сцепленным в одеяло рукам, свидетельствовавших о волнении королевы. — Успокойся, душа моя, — чуть приблизившись к ней, прошептал он, заправляя аккуратно выбившуюся прядь темных волос за ушко. — Я не кусаюсь. — Балдуин… Сердце юной девушки с гулким стуком билось о ребра. Его чарующий голос и томный взгляд творили с ней что-то немыслимое, словно дурманящий разумом благовония. Этот молодой мужчина подозревал ли, знал о своем обаянии? Дар ли это, проклятие? Сочетать в себе коварство Локи, мужественность Ареса и чувственность Диониса? Балдуин, исследуя, медленно спустился кончиками пальцев по линии пунцовых щек и подбородка, остановившись на тонкой девичьей шее и ключицах. Верона взяв его руку, приложила сильнее к своему трепещущему сердцу. Время замерло и лишь треск камина разрывал эту вязкую тишину.«Одно ведь имя лишь твое — услада.»
— Так твое сердце реагирует на моё присутствие? — Мы не были так близки с тех пор… — тихо проговорила Верона, не отрывая зеленых глаз с юноши. — А я всё не могу привыкнуть к тебе… совершенно другому. — Оставь прошлое в прошлом, — ответил он. — А о твоём будущем позволь позаботиться мне. — взяв маленькую ладонь королевы, Балдуин коснулся губами тыльную сторону её дрожащей руки, шепча. — Я обязан тебе жизнью, моя маленькая девочка с ликом святой. Я готов отдать тебе своё сердце, душу, все без остатка. Только прошу, прикоснись ко мне, спой для меня, поклянись, что останешься со мной навсегда, и даже смерти не под силу будет разлучить нас. Такие искренние слова вдохновили Верону. Её изумрудные глаза наполнились слезами, а губы растянулись в робкой улыбке. Верона обвила его шею руками и, уткнувшись носиком в его щеку, проговорила: — Я поклялась тогда, у алтаря, всем своим естеством, душой, что буду с тобой в болезни и здравии, что буду твоей до самой смерти, и даже когда Господь призовет нас, я пойду за тобой. Потому что я — твоя. Да будет так. Балдуин обнял девушку крепче, прижав её к себе за талию. Король хотел запечатлеть этот прекраснейший момент: темная бархатная ночь, упоенная клятвами любви и невинная красота окружающая его. И когда Верона коснулась губами уголка рта крестоносца, Балдуин и вовсе напрочь забыл о намерениях держать себя в руках. Поймав взгляд любимой, он тут же накрыл ее губы своими. «Можно ли?», — промелькнуло в его голове в тотчас. Принимая целиком и полностью ответственность, Балдуин медленно, но в то же время уверенно шёл к своей цели, становясь по-мужски настойчивым. Его руки с жадностью исследовали податливое тело, зарываясь в густые темные кудри, играя с завязками на платье. Горячая, неукротимая страсть охватила их невинные тела, каждая клеточка которого содрогалась то от желания, то от дрожи. Его непреодолимо влекло к ней и все мысли отходили на второй, а то и на третий план. Постепенно переводя действие в горизонтальное положение, он обхватив ее бедра навис над ней. Балдуин мог похвастаться отличной выдержкой и самообладанием, редко когда покидавших его, но сейчас его бросало то в жар, то в холод, и эта такая долгожданная близость сводила его с ума. Вот она — его ангел, та, о которой он молился, воистину подарок небес. Верона, его верная супруга и добродетельная королева, готова была совершить грех с ним, ради него, для него… Да и грех ли это? Все так прозаично с точки зрения церковного учения, и так неповторимо и восхитительно с точки зрения влюбленных в друг друга людей, которые сошлись здесь и сейчас.