***
— Министерство пало. Министр магии убит. Они уже близко. Когда патронус растаял, свадебный шатер наполнился криками и хлопками аппарации, вспышками заклинаний, людьми в черных плащах и устрашающих масках. Гермиона выхватила взглядом из толпы собственную мечущуюся фигурку в красном вечернем платье. Она увидела, как та схватила за руки Гарри и Рона, аппарируя, и воспоминание растворилось.***
Они с Грейвсом оказались в холле Министерства Магии. Три человека перед ними смотрели в ужасе на фонтан с плитой, прижимающей своей многотонной тяжестью множество человеческих фигурок. — Это я под оборотным зельем, — пояснила она Грейвсу. — Мы должны были выкрасть из министерства один важный артефакт. — Это магглы. На положенном им месте, — глядя на скульптуру, произнесла голосом Гермионы женщина в полосатом костюме и всхлипнула. Воспоминание растворилось. Теперь они были в зале суда. Дементоры парили высоко над головами, и Гермиона чувствовала могильный холод, хотя это было всего лишь воспоминание. Грейвс ободряюще сжал ее ладонь. — Мэри Элизабет Кроткотт, — противным голосом вещала Амбридж, в своем мерзком неизменно-розовом костюме, сверху вниз взирая на дрожащую от страха женщину на стуле подсудимой. — У какой волшебницы или волшебника вы украли эту палочку? — Я… Я купила ее в лавке Олливандера, когда мне было одиннадцать. Она выбрала меня! — Вы лжете. Палочка может выбрать только волшебника, а вы никакая не волшебница! — Вы лжете, Долорес! Ступефай Гарри красной вспышкой ударил в грудь Амбридж, и та обмякла на своем импровизированном троне, потеряв сознание. Гермиона сорвала медальон с ее шеи. Подхватив онемевшую от страха миссис Кроткотт, они с Гарри и Роном кинулись на выход, а следом пугающей черной массой полетели не сдерживаемые более дементоры. — Это Гарри. Тот мальчик, который победит Темного лорда, — кивнула Гермиона в их спины. — Впечатляет. Как и министерские порядки будущего, — усмехнулся Грейвс, разглядывая патронуса-оленя, который резво расшвыривал дементоров, и воспоминание снова растворилось.***
Они оказались в гостиной Гриффиндора. За окнами стояла непроглядная ночь, на диване перед камином примостилась одинокая фигурка. Гермиона разглядывала себя, читающую книгу. — Я этого не помню, — произнесла задумчиво. — Наверно, случайно попало. Грейвс обошел Гермиону-воспоминание, рассматривая, потом наклонился к книге в ее руках. — Нет, не случайно. Взгляните, — он поднял глаза, в которых плескалось неприкрытое веселье, на настоящую Гермиону. Та тоже подошла к дивану и заглянула через плечо своей двойняшки, которая в это время устало зевнула и задумчиво провела пальцами по фотографии на странице. Обводя черты теперь уже знакомого лица. — Персиваль Грейвс. Вы слишком симпатичны для начальника аврората. И долго не прожили, опасная работа… — палец растерянно прошелся по датам жизни рядом с именем. Гермиона наклонилась ближе, чтобы вчитаться, и ахнула. — Сегодняшний день! — Уже вчерашний, сейчас почти час ночи. Да, Гермиона. Если бы не ваше появление в Нью-Йорке 1927-го года, Гриндевальд продолжил бы охоту и убил бы меня этим вечером. Похоже, вы действительно изменили прошлое и спасли мне жизнь. Уже дважды, — Грейвс встретился с ней взглядом. Она все еще не могла понять, что показалось ему столь смешным в этом ужасающем факте. — Теперь мы не узнаем, когда я умру. Но одно мы знаем точно — я вам понравился с первого взгляда. Прежде чем Гермиона смогла что-то ответить на его наглую фразу и самодовольную усмешку или хотя бы покраснеть, воспоминание растворилось, оставив только блестящие живым огнем глаза напротив нее, а потом сформировалось в другую картинку.***
Высокие потолки, каменный пол. И хрупкая фигурка девушки, обессиленно раскинувшейся на полу посреди зала, глотающей немые слезы. Совершенно сумасшедшая растрепанная черноволосая колдунья сидит на ней верхом и старательно вырезает буквы ножом на тонком предплечье, задавая одни и те же вопросы: «Где вы взяли меч Гриффиндора?! Что еще вы украли из моего хранилища?!» — Беллатриса Лестрейндж, — с ненавистью процедила Гермиона сквозь зубы, обходя мучительницу по кругу. — Так вот как это произошло… — задумчиво протянул Грейвс. Он присел на корточки над лежащей версией Гермионы, разглядывая буквы, вырезанные Беллатрисой. Воспоминание растворилось.***
Грейвс поднялся на ноги уже в полуразрушенном дворике перед Хогвартсом. Повсюду мелькали вспышки проклятий, вокруг лежали тела, не подающие признаков жизни. Много тел. Уродливый великан крушил дубинкой стену замка. Оборотень вгрызался в шею мертвой девушки, вскрик Гермионы-воспоминания и вспышка заклятия отбросили его в сторону. Гарри несся вперед, раскидывая в разные стороны Пожирателей и волшебных тварей, Рон и Гермиона уверенно прикрывали фланги. — Теперь я не удивляюсь вашим дуэльным навыкам, — Грейвс с интересом проводил взглядом ребят, которые ожесточенно прокладывали себе путь посреди битвы. — И не так я планировал впервые увидеть Хогвартс. Как на войне, — его взгляд растерянно обошел полуразрушенный замок. Воспоминание слегка изменилось — теперь светало. Посреди дворика стояли Гарри и Волдеморт, нацелив друг на друга палочки, между которыми бились ослепительные потоки энергии. Оба с трудом удерживали вырывающееся оружие в руках. — Это и была война. А это Волдеморт. Величайший темный маг двадцатого века, психопат, который все это устроил, — кивнула в сторону высокой худой фигуры Гермиона. Через секунду связь взорвалась и ударила по Волдеморту, палочка вылетела из его руки и приземлилась четко в ладонь Гарри. — А это — Бузинная палочка, самая мощная палочка в мире. В вашем времени она принадлежит Гриндевальду. Грейвс тихо чертыхнулся, переводя взгляд с палочки на разрушения и тела людей вокруг. Воспоминание опять изменилось.***
Еще два человека с трудом поместились в каморку. Гермиона-воспоминание завороженно разглядывала паутину заклятий, висящую над Вечным календарем. Настоящая Гермиона наклонилась ближе, оперлась на стол и тоже уставилась на эфемерный рисунок, жадно впитывая в себя, пока тот не исчез. Ее прошлая версия подняла со стола предмет и начала лихорадочно крутить металлические кольца. — Я поняла, что за артефакт попал мне в руки. Машина времени. И в этот момент я решила все исправить. Изменить историю, чтобы всего этого никогда не произошло. Убить зло в зачатке. Воспоминание изменилось. Гермиона стояла с поднятой палочкой в полутемной комнате перед младенцем, который лежал на груди умирающей женщины; рядом на полу спали сестры милосердия. — Лорда Волдеморта звали когда-то Том Реддл. Он — сын Меропы Гонт. Настоящей Меропы Гонт. Наследник Слизерина. Грейвс притянул к себе Гермиону, и она уткнулась в его грудь, увидев зеленую вспышку лишь краем глаза. Потом ее собственное тело, отброшенное заклятием, прижало к стене, а кольца, на которые от удара распался календарь, прокатились мимо ног наблюдателей. — И теперь я не могу вернуться назад, — чуть повернув лицо, Гермиона проводила печальным взглядом остатки артефакта.***
Воспоминание растворилось, когда они вынырнули из Омута. Грейвс притянул ее к себе, обнимая так же, как делал это в воспоминании. Небрежным взмахом руки отправил чашу в обратный полет. — Менять прошлое опасно, — вздохнул он, поглаживая Гермиону по растрепанным волосам. — Но мне ли жаловаться, мою жизнь вы изменили к лучшему. Вы сделали тяжелый выбор, но не корите себя. На вашем месте я поступил бы точно так же. Значит, Гриндевальд видел, откуда вы пришли, и теперь хочет ваши знания о будущем, чтобы победить? Гермиона молчаливо кивнула и подняла заплаканные глаза на этого всегда строгого и собранного мужчину, который был теперь так близко, что она слышала его равномерное сердцебиение. Могла почувствовать от него запах огневиски, смешанный с едва уловимым ароматом одеколона. Его рука мягко поглаживала по голове, а глаза смотрели с сочувствием и пониманием. Она ощущала горячее тело вплотную к своему. Перевела взгляд на его губы, плотно сжатые в линию. В следующую секунду остатки самоконтроля окончательно ее покинули, и она подалась вперед, прижимаясь губами к его губам. Секунду помедлив, Грейвс осторожно ответил на поцелуй, положил руку на ее затылок. Гермиона совершенно потерялась в ощущениях, все, что имело сейчас значение — его губы, перехватывающие ее, его язык, скользящий в рот, его пальцы в волосах. Дыхание моментально сбилось, а где-то внутри разгорелся целый пожар, срочно требующий выхода. Желая чувствовать все еще сильнее, еще ближе, она приподнялась и перекинула ногу через его бедра. Оказавшись сверху, зарылась пальцами в его черные волосы, нарушила некогда идеальную прическу. Очень быстро и этого стало мало — ей было просто физически необходимо прижаться к его голой коже. Ощутить руки, скользящие грубыми ладонями по ее обнаженному телу. Пальцы словно сами по себе начали расстегивать пуговицы на жилете. Практически утратив контроль над собой, она беспокойно ерзала у него на коленях, пытаясь придвинуться еще ближе. Он провел рукой по ее спине, заставляя выгибаться в пояснице от остроты ощущений под этим прикосновением, а потом внезапно взял за плечо и мягко отстранил. — Гермиона… Ты на самом деле этого не хочешь… — Хочу, — прошептала лихорадочно, скользя губами по его шее. — Давай просто отпразднуем, что мы живы? — она снова жадно прижалась к его губам. Какое-то время их языки играли друг с другом в пьяном поцелуе, потом Грейвс опять с явной неохотой разорвал контакт. — Нет. Я пытаюсь сказать, что я кое-что добавил в твое огневиски, чтобы ты расслабилась и стала разговорчивее. Если я еще и воспользуюсь сейчас твоим состоянием, ты меня потом не простишь, когда придешь в себя. Гермиона отстранилась, настороженно разглядывая его лицо. Потом внезапно хихикнула. — И ты называешь себя неблагородным человеком? Вообще-то, я хочу тебя уже давно, вне зависимости от того, что ты там мне подлил. И ты хочешь, я чувствую… — она демонстративно поерзала у него на коленях, ощущая сквозь ткань брюк упирающийся в бедро твердый член. — Тем не менее. Мы сможем обсудить это в другой день. А сейчас Гилли скромно выглядывает из-за двери, очевидно, чтобы сказать, что ужин готов. Не будем его задерживать. Гермиона, разочарованно вздохнув, коротко прижалась к его губам напоследок и поднялась на ноги. Больших усилий стоило отвлечься от мыслей о жизненно необходимом прямо здесь и сейчас сексе с этим мужчиной. Она обернулась к эльфу, пытаясь переключиться, пока за спиной Грейвс с досадой поправлял брюки. — Знаешь, в школе я боролась за права эльфов и хотела всех освободить, — задумчиво протянула она. — Потом поняла, что все не так просто в волшебном мире. А потом случилась война… Но я все равно считаю, что домовики заслуживают максимально уважительного отношения. — Гилли любит хозяина Персиваля и рад служить, — восхищенно воскликнул домовик, с интересом разглядывая девушку. — Буду рад служить и вам, мисс, если … — Пойдем в столовую, — прервал их Грейвс, справившийся со своим временно-затруднительным положением. — Гилли, подготовь пока для мисс Красную спальню.***
Столовая оказалась большим просторным помещением, со стенами, обшитыми панелями темного дерева, с белым мраморным камином, вычурной, но элегантной люстрой, низко свисающей над длинным массивным столом, который окружало множество стульев с гнутыми ножками и резными спинками. Вся мебель была выполнена в одних благородных темных оттенках, тяжелые бежевые портьеры из плотной ткани обрамляли высокие окна, в тон ей была исполнена обивка стульев. На стенах висели портреты незнакомых Гермионе людей из семейства Грейвсов. Она бросила случайный взгляд на окна и замерла — они выходили на противоположную сторону от той, с которой они вошли в особняк, и открывали вид на раскинувшийся внизу гигантский сад, залитый лунным светом. — Еще успеешь осмотреться. Прошу к столу, — Грейвс предупредительно отодвинул стул, и она послушно села. Тут же жадно пододвинула к себе блюдо с жареным цыпленком. Заметив насмешливый взгляд, демонстративно медленно отрезала себе кусок и переложила на тарелку, потом аккуратно начала разделывать ножом и вилкой. Все-таки она не дикарка какая, хотя и очень голодная. Грейвс опустился на место рядом, во главе стола. — Думаю, тебе безопасней будет остаться у меня, пока мы не решим проблему с твоим сломанным артефактом. Особняк хорошо защищен. В Нью-Йоркской квартире ты слишком легкая мишень, а сюда можно перемещаться камином из моего кабинета, я расширю доступ, — произнес он, принимаясь гораздо более элегантно, чем Гермиона, нарезать мясо в своей тарелке. — Спасибо, у вас мне действительно будет спокойнее, — отстраненно кивнула она, сконцентрировавшись на долгожданной еде. — Уже на вы? После того, что было пять минут назад? — с деланным удивлением переспросил Грейвс. Отправил кусок мяса в рот, бросив на Гермиону насмешливый взгляд из-под приподнятых черных бровей. Она покраснела. — Прости. У меня такие ситуации не каждый день. Тем более с начальником, — в наигранном стыде она прикрыла ладонью глаза, потом рассмеялась. Грейвс ответил тем же. Гермиона завороженно разглядывала его лицо, размышляя, что впервые видит его так откровенно и открыто смеющимся. — На работе, конечно, я жду субординации. И не надейся на поблажки. Ты официально мой сотрудник, пока не… пока не вернешься в свое время, — закончил он, внезапно став серьезным. — Нам нужно вернуть тебя обратно как можно быстрее, пока Гриндевальд до тебя не добрался. Гермиона тоже погрустнела и кивнула. — Я могу пользоваться твоим Омутом памяти? Я хотела бы изучить внимательнее чары, которые видела на календаре, чтобы восстановить их. — Конечно, — он кивнул. — Я тоже посмотрю на них, вдруг смогу чем-то помочь. Хотя я в чарах не особо силен. — Да, твоя фишка скорей Бомбарда Максима, — кивнула Гермиона, снова наслаждаясь его глубоким смехом. И все еще вспоминала его, когда сидела на кровати с красным балдахином в гостевой спальне и задумчиво поглаживала рубиновую подвеску перед тем, как снять ее на ночь. Тихий разочарованный вздох из соседней комнаты она, конечно, не услышала.