***
После ужина и алкоголя разморило, усталость последних двух дней навалилась разом. Гермиона только упала на кровать в спальне и бездумно уставилась в потолок, когда дверь скрипнула. Домовик, нерешительно топчущийся в проеме, привлек ее внимание. — Гилли? Я могу тебе чем-то помочь? — вежливо спросила она, приподнявшись на локтях на кровати. — Помочь Гилли? О, госпожа так добра… Нет, Гилли хотел предложить, если мисс угодно, он может приготовить ей ванну… — А здесь есть ванна? — мгновенно заинтересовалась Гермиона. — Да, конечно, в мастер-ванной. Гилли проводит, пойдемте! Долго она не колебалась — поработать с книгами можно и позже, сейчас еще только девять вечера. Взяла полотенце, пижаму и в сопровождении домовика прошла через холл второго этажа на другую сторону особняка — в эту закрытую дверь рядом с мастер-спальней она еще не заходила. Ванная имела целых два окна, прикрытых полупрозрачным тюлем, и была выполнена в темно-зеленых тонах. Комната казалась просто огромной, по размеру примерно как вся гостиная в квартире, которую Гермиона до вчерашнего дня снимала в Нью-Йорке. Прямо напротив входа в глубине эркера располагался туалетный столик с трельяжем, по бокам от которого находились два зеркала в пол. Перед каждым с потолка свисало по небольшому элегантному хрустальному светильнику. С правой стороны стояла овальная белоснежная ванна, отделанная снизу зелеными филенчатыми панелями, напротив по левой стороне уютно устроился мягкий диванчик, обитый светлой тканью с растительными мотивами, попадающими в цветовую гамму комнаты. Довершал все это великолепие пушистый бежевый ковер, устилавший пол. Пока Гермиона осматривалась, неуверенно сидя на самом краешке дивана, домовик включил воду, чтобы ванна набиралась, притащил несколько банок и бутылочек с солью и пеной на выбор. Наконец он оставил ее одну. Выбрав одну из бутылочек наугад, она плеснула немного голубой жидкости в воду. Пушистая пена шапкой выросла из-под струи воды, магические пузырьки радужными шариками полетели в разные стороны. Она завороженно наблюдала за этим великолепием. Раньше она любила понежиться в ванной старост в Хогвартсе, и волшебная пена была очень похожа на ту, что лилась из старинных латунных кранов в просторный каменный бассейн. Но с момента конца шестого курса, когда она последний раз ходила по замку в качестве старосты, ей такое удовольствие не выпадало. Раздевшись и аккуратно сложив вещи на диван, Гермиона заколола волосы наверх. Медленно погрузилась в горячую воду и замерла от удовольствия. Уставшие мышцы постепенно расслаблялись от тепла, а пузырьки приятно щекотали кожу. Волшебная пена не давала воде остывать, не лопалась, так что Гермиона потеряла счет времени и почти задремала, когда услышала скрип двери. Тут же настороженно повернула голову, мгновенно проснувшись. Но обнаружила в проеме всего лишь Грейвса. Все еще в той рубашке, в которой был на работе — явно не нашел еще времени, чтобы даже переодеться. — Извини, не хотел тебе мешать, — объяснился он. Отвел взгляд от плеч Гермионы, появившихся над водой, когда она приняла сидячее положение. — Перестал слышать тебя где-то час назад, решил проверить, все ли в порядке. А тебя нет в комнате и подвеска лежит на столе. Я забеспокоился, начал искать… — Я должна была предупредить, не подумала, — смутилась она. — Ничего, что я воспользовалась твоей ванной? Не смогла устоять. — Конечно, пользуйся, чем хочешь в этом доме. Кроме, пожалуй, пары книг в моем кабинете… — он развернулся к выходу. Гермиона неожиданно для себя окликнула его: — Персиваль… — неуверенно замолчала, не зная, что планирует ему сказать. И собирается ли вообще что-то говорить. Ей просто не хотелось, чтобы он уходил. Грейвс медленно обернулся от двери, оценил муки выбора на ее лице. Слов ему, к счастью, не потребовалось — он спокойно прочитал все, что она не могла произнести. Поколебавшись несколько секунд, не спеша подошел ближе, опустился на ковер рядом с ванной. Задумчиво вздохнув, провел рукой по влажной щеке, обвел скулы пальцами, мягко скользя по гладкой коже. Гермиона неосознанно подалась ближе к прикосновению. Его рука перешла на шею, крепко захватила чуть ниже затылка. Он притянул ее к себе, прижался губами к ее губам, пробуя на вкус медленно и чувственно. Гермиона моментально задохнулась от остроты ощущений, когда он уверенно захватил ее нижнюю губу, а языком прошелся по ней неспешным движением, проник в рот. Она ответила. Поначалу осторожно, но вскоре остатки самообладания растворились, когда каждое движение его губ начало вызывать жгучую волну где-то внутри, а воздуха перестало хватать для полноценного вдоха. Забралась мокрой рукой в его волосы, пропустила их сквозь пальцы. Грейвс едва касаясь прошелся по шее, очертил ключицы, вызвав дрожь нетерпения этими мучительно невесомыми поглаживаниями. Двинулся ниже, пальцы погрузились в пену, мягко обвели грудь. Гермиона, совершенно растворившись в ощущениях, приподнялась, чтобы ему было удобнее. Он тут же захватил появившийся над водой и моментально затвердевший не только от холода сосок, поиграл с ним. Сладкие мурашки побежали по коже. Без раздумий опустил руку под воду, прошелся по животу сверху вниз, не обратив совершенно никакого внимания на намокший рукав. Тут же воспользовался молчаливым приглашением, когда она неосознанно раздвинула ноги, скользнул пальцами по узкой полоске коротких волос на лобке, на гладкую кожу ниже, на секунду остановился. — Это так будет модно в девяностых? — усмехнулся ей в губы, поглаживая пальцами шелковистую кожу. — Ну… да. Я не имею понятия, как модно сейчас, — моментально смутилась она. Непроизвольно сдвинула ноги. — Ш-ш-ш. Мне нравится, — остановил он. Уверенно положил ладонь на колено, вновь отвел в сторону. Другой рукой под водой начал легонько поглаживать нежный бугорок. Эти деликатные движения моментально заставили позабыть о стеснительности. Она подалась ближе, рот приоткрылся от невольного стона удовольствия. Грейвс тут же воспользовался моментом, захватил ее нижнюю губу своими губами. — Пойдем в спальню, — настойчиво потянул вверх за локти. Она поднялась на ноги, перешагнула через край ванны, оперевшись мокрыми руками на широкие плечи, вцепилась пальцами в ткань рубашки. В следующую секунду воронка аппарации закрутила, и вот они уже приземлились на постель. Грейвс вжал в кровать всем своим весом, жадно впился в губы. Прошелся рукой по изгибам стройной фигуры, нетерпеливо скользя по мокрой коже. — Я думала, тут нельзя аппарировать, — простонала Гермиона. Она выгибалась под ним, непроизвольно дрожала от холодного воздуха, касающегося влажного тела обжигающими укусами. Грейвс перешел губами на шею, язык скользнул вдоль бешено пульсирующей жилки. Заколка упала с волос, они разметались по подушке каштановой волной. Гермиона начала лихорадочно расстегивать пуговицы его рубашки. Все, чего она желала — как можно скорее ощутить его голую кожу, под пальцами, на себе, вплотную. — Хозяйские привилегии, — пояснил он хриплым голосом, на секунду оторвавшись от своего занятия. Легким движением руки зажег свечи на комоде. Следующий жест заставил всю одежду моментально упасть на пол небрежной горкой. Гермиона тут же вцепилась пальцами в широкие плечи, прошлась ладонями по обнаженной спине, по напряженным мышцам под кожей. Хотелось максимально впитать в себя ощущения от сильного тела, от приятной тяжести, что придавила к постели. Коснулась губами его шеи, пробуя кожу на вкус, вдохнула пряный мужской аромат. Положив руку ей на живот, Грейвс что-то уверенно прошептал на латыни. Знакомо кольнуло контрацептивное заклятие. — Как хорошо, когда не надо искать палочку, — прошептала она. Нетерпеливо отвела бедро в сторону. Он тут же воспользовался безмолвным приглашением, прижался напряженным органом к горячему влажному входу. На секунду замер, впившись взглядом в лицо. Прическа растрепалась, темные волосы упали на лоб. Жадно ловя ее эмоции, медленно двинулся вперед. Гермиона вцепилась ногтями в его плечи, запрокинула голову назад. Она оказалась не в силах сдержать стон от пронзительных ощущений, от томительного чувства наполненности. Подождав пару секунд, он дал им обоим время привыкнуть, потом начал медленно двигаться. Уперся рукой на постель у ее плеча, другой поднял выше ее бедро, сильнее раскрывая для себя. Она закинула ногу к нему на поясницу. Гермиона совершенно потерялась во времени и пространстве. На краю сознания слышала стоны, но не осознавала, что они — ее собственные. Пальцы судорожно цеплялись за его спину, сжимаясь в такт движениям. Перестало существовать все, кроме горящих темным блеском голодных глаз напротив, от которых было невозможно отвести взгляда, которые топили в своей глубине. Он двигался все быстрее и несдержаннее, дыхание сбилось. Притягивал ближе, впиваясь пальцами в упругую плоть ягодиц. Невыносимый жар, взяв начало в животе, пополз по всему телу, поднялся к щекам. С каждым движением жгучие ощущения переполняли, мышцы непроизвольно сжимались внутри, плотнее обхватывали член. В какой-то момент приятные, но такие мучительные ощущения достигли предела. Внезапная вспышка заставила закрыть глаза, судорожно выгнуться под Грейвсом, задрожать от пронзительного удовольствия. Он в ответ только сильнее притянул к себе, вдавив пальцы в податливую плоть, продолжил двигаться, преодолевая сопротивление сжимающихся мышц. Через несколько секунд замер, вздрогнул, комкая простыни, прижал всем весом. Гермиона не замечала тяжесть его тела, лишь обняла, зарылась рукой в волосы. Немного придя в себя, перекатился на спину, откинулся на подушку рядом. Гермиона прижалась к его боку, устроилась на плече. Отдышавшись, он повернул к ней голову и, захватив подбородок пальцами, заставил посмотреть себе в глаза. — Почему такое удивление написано на твоем лице? — усмехнулся он. Но в то же время не сводил взгляда, настороженно ожидая ответа. — Понимаешь… — попыталась объяснить Гермиона, смутившись. Проклиная про себя его наблюдательность, даже в подобном состоянии. — Я никогда раньше… — его бровь удивленно поползла вверх, заставив еще больше стушеваться, — не кончала с мужчиной, — быстро завершила фразу, пока он не напридумывал себе чего-то лишнего. — А… — он расслабился и откинулся на подушку. — Я польщен. Неужели за семьдесят лет мужчины забыли, что надо делать? — Ну не то чтобы забыли… Наоборот, даже в журналах печатают, что и как. Просто почему-то не получалось раньше… — Значит, придется наверстывать упущенное, — он нахально усмехнулся, — сегодня я тебя из постели уже не выпущу. — Даже не собираюсь возражать, — фыркнула Гермиона и поудобнее устроилась у него на плече. Спустя пару часов, совершенно обессиленная, она уснула, завернувшись в одеяло. И уже не видела, как Грейвс настороженно прислушался к ее размеренному дыханию. Тихо встал с постели, бесшумно оделся. Оглядываясь и стараясь не произвести ни звука, вышел из спальни.***
Утром Гермиона проснулась первой. Некоторое время разглядывала мирно спящего рядом мужчину, чтобы убедиться, что события вчерашнего вечера были не сном. Села на постели, осмотрелась, оценивая спальню Грейвса, которой вчера по понятным причинам не уделила никакого внимания. Теперь ту освещал утренний свет, пробивающийся из-под неплотно прикрытых портьер, и позволял рассмотреть детали. Спокойные синие тона здесь доминировали. Стены покрывали шелковые обои с растительно-цветочными мотивами, пол устилал синий персидский ковер со сдержанными геометрическими узорами. Балдахин кровати и покрывало, небрежно валяющееся теперь на полу, были светло-бежевыми, в тон портьерам на окнах. Камин напротив кровати, с лаконичной графичной белой отделкой поверх черного камня, выглядел аскетично и по-мужски. Вся комната была пропитана духом своего хозяина — строгая, но элегантная, с интересными акцентами, в своем интерьере она идеально отражала внутренний мир этого человека. Рука Грейвса прошлась вдоль позвоночника, сверху вниз по голой спине, и Гермиона обернулась к нему: — Я тебя разбудила? — Не волнуйся, это привычка. Реагирую на любой шорох, — совсем не сонно усмехнулся он. Потом, впрочем, зевнул и провел рукой по лицу. — Тогда, наверно, мне будет лучше впредь спать у себя, — вздохнула Гермиона, поднимаясь. — Вчера у меня совершенно не было сил куда-то идти. — Восприму это как комплимент, — самодовольно усмехнулся Грейвс и тоже встал с кровати. — Завтрак и на работу? — Наверно, стоит сказать коллегам, что ты перевез меня в секретное место и разрешил пользоваться своим камином в кабинете в целях безопасности? Если я буду тихо появляться с утра из твоего кабинета, рано или поздно пойдут слухи. — Да, не хотелось бы, чтобы тебя осуждали за спиной за то, что добиваешься повышения через постель мерзкого начальника… Или чтобы кто-то еще из моего отдела попытался последовать твоему примеру. На эту фразу Гермиона возмущенно обернулась через плечо, раздумывая, чем из ближайших вещей запустить в нахала. Палочка, к большому сожалению, осталась в ванной. Грейвс, глядя на ее сердитое лицо, никак не вяжущееся с отсутствием одежды, не выдержал и расхохотался. Да так заразительно, что дальше злиться на него стало совершенно невозможно.***
К своим книгам в малом кабинете Гермиона добралась только вечером после ужина. Была пятница, впереди маячили выходные, которые можно спокойно посвятить научной работе, но приступить уже не терпелось — и так откладывала слишком долго. Подвинув омут памяти, принесенный из кабинета Грейвса, разложила книги на столе, решая, с какой начать. И тут мозг уловил какую-то неправильность. Она снова осмотрела все книги, пытаясь выяснить, что же не так. Не сразу, но все-таки поняла — не было книги, на которую возлагались самые большие надежды, исландского гримуара Гальдрбук. Нахмурившись, пересчитала книги — восемь штук, сколько она и вынесла из библиотеки. После некоторых размышлений вычислила лишнюю — «Продвинутые чары и заклинания». Она помнила, что держала ее в руках в библиотеке. Но, не найдя в ней ничего полезного, отложила первой в стопку на возврат, также как Гальдрбук — в стопку «с собой». Неужели она перепутала их и вернула исландский гримуар обратно? Ругая себя за оплошность, Гермиона вздохнула. Эти выходные придется работать с тем, что есть. А потом, если в имеющихся книгах не найдется нужных заклинаний, нужно снова выпрашивать пропуск у Грейвса, чтобы наведаться в библиотеку.