Полночь в 1927

      Тонкая рука в черной перчатке легла в широкую мужскую ладонь. Вторая рука так и норовила соскользнуть с гладкой, будто переливающейся, ткани пиджака, и Гермионе пришлось сжать пальцы, покрепче вцепиться в плечо. Она почувствовала, как его ладонь опустилась на спину, а потом соскользнула вниз, всего на дюйм. Со стороны это движение не было заметно, предназначалось только им двоим. Как и его слегка приподнятые в ухмылке уголки губ, как и ее прямолинейный взгляд в его темные глаза.       Он нажал рукой на ее поясницу, придвигая ближе. Гермиона попыталась расслабиться и просто двигаться вслед за Грейвсом, молчаливо проклиная себя за то, что даже не потренировалась. Несколько шагов спустя, когда она поймала ритм и даже не потопталась по начищенным до блеска дорогущим ботинкам, то наконец смогла немного расслабиться. Еще через минуту она уже откровенно наслаждалась тем, как уверенно ее вел мужчина, как плавно и грациозно он двигался. Она даже осмелилась с любопытством смотреть по сторонам на другие пары, кружащиеся рядом.       Мимо изящно проскользила мадам президент. В длинном богато украшенном фиолетовом платье и золотистом тюрбане на голове, она казалась маленькой и хрупкой в руках капитана сборной по квиддичу, который чуть ранее получил из ее рук министерскую награду за вклад в американский магический спорт. Грейвс тогда почти неслышно шепнул Гермионе, что это тот самый спортсмен, с которым Пиквери встречается последние полгода. Заинтересованный взгляд мадам президент тоже мазнул по Гермионе, а потом пара развернулась, и их отрезали другие танцующие. Гермиона снова перевела взгляд на Грейвса, тот, почувствовав ее движение, тоже повернулся к ней. Она вновь тонула в его чертовых глазах, как в первый раз, и время не помогало избавиться от этого наркотического воздействия.       Он сжал ее пальцы, задержав в своих на пару секунд после окончания музыки. Она сделала шаг назад и изобразила реверанс, не отрывая от него взгляда. Официальное открытие бала, к ее легкому разочарованию, завершилось, к следующему танцу присоединялись уже все министерские работники и остальные гости. Грейвс аккуратно подхватил ее под локоть и отвел в сторону. Они зацепили по бокалу с подноса курсирующего мимо официанта, но тут Грейвс придержал ее руку, не давая сделать глоток, и провел ладонью над бокалом. На пальце Гермиона разглядела кольцо, на секунду блеснувшее фиолетовым камнем.       — Детектор ядов, — пояснил он. — Все в порядке, можно пить.       — Ты знаешь, что это называется паранойей? — спросила Гермиона. Подняла на него взгляд, сделала глоток, глядя в глаза.       — Это называется разумной предосторожностью, — Грейвс проверил и свой напиток, только после этого тоже поднес ко рту. Тихо усмехнулся:       — Кажется, коллеги сейчас прожгут в тебе дырку удивленными взглядами. Ты не говорила, что идешь со мной?       — Только Тине. Ну и Томас сам догадался. Он вообще уже все понял про наши отношения, он деликатно побеседовал со мной об этом в субботу.       Гермиона беспокойно передернула плечами и будто ненароком обернулась. Джексон что-то яростно шептал на ухо скучающему Томасу; Тина рядом с ними поймала взгляд Гермионы и подняла палец вверх. Та нервно улыбнулась в ответ.       — Он всегда был сообразительным мальчиком, — отрешенно кивнул Грейвс. Его, казалось, совсем не трогала ситуация, он спокойным сосредоточенным взглядом скользил по толпе.       В следующую секунду вспышка сбоку ослепила. Гермиона подпрыгнула, резко разворачиваясь на каблуках. Грейвс, не выказав никаких эмоций, удержал ее за локоть, не дал потерять равновесие. Ее паникующий взгляд уперся в худого мужчину, что опускал слишком большой для него магический фотоаппарат. Рядом с репортером в воздухе плавал блокнот и прытко пишущая ручка, которые тут же подлетели к Грейвсу.       — Когда вы собираетесь объявить о помолвке, мистер Грейвс? — затараторил он, подскочив ближе. Наглая ручка настойчиво ткнулась в грудь начальника аврората, и он, поморщившись, отвел ее в сторону. — Кто же ваша красавица-невеста?       — И я рад вас видеть, мистер Келли, — отозвался Грейвс.       Его выражение лица стало пустым и бесстрастным, и только по сомкнувшейся на локте сильней необходимого хватке Гермиона понимала, как он себя сейчас сдерживает. Она вздохнула, с неприязнью разглядывая репортера — похоже, история с Ритой Скитер повторяет свой круг. Журналисты за семьдесят лет совсем не изменились.       — Очень сомневаюсь! Мне кажется, вы меня последнее время избегаете. Как насчет интервью, мистер Грейвс? Я еще не получил комментариев по поводу того, почему вы позволили уйти Гриндевальду во время последней, без сомнения блестящей, спецоперации аврората.       Прытко пишущая ручка тут же начала что-то строчить на бумаге. Грейвс одарил ее напряженным взглядом.       — Я полагаю, статью вы выпустите в любом случае, с моим участием или без него? — обреченно спросил он.       — Конечно! Но вы можете попытаться донести до людей свою точку зрения, — ехидно усмехнулся репортер.       — Хорошо. У вас пятнадцать минут, — вздохнул Грейвс. Келли тут же потянул его в сторону одного из боковых выходов. — Я скоро вернусь, — успел шепнуть он перед тем, как их с Гермионой отрезало друг от друга толпой.       Она только сейчас поняла, что нервно обхватила себя за локти, сжавшись в присутствии наглого журналиста, и буквально заставила себя расправить плечи. Нашла глазами в толпе коллег, двинулась к ним. Блондинка-сестра Тины первая заметила ее и развернулась со столь радостной улыбкой, что было странно, как ее губы не склеились от липкого сиропа.       — Ты выглядела потрясающе, Миа! — затараторила она. — Вы с Тинни выбрали просто шикарное платье. А как вы с Грейвсом смотрелись вместе — это нечто! Завтра все только об этом и будут говорить. Даже Пиквери со своим спортсменом на вашем фоне потерялись.       — Спасибо, Куинни, — смущенно протянула Гермиона, вспомнив наконец, как зовут девушку.       Эти слова, однако, были совсем не тем, что ее бы подбодрило. Только теперь она поняла, насколько опрометчиво было так привлекать к себе внимание на вечеринке. Неизвестно еще, что про них напишет журналист в завтрашних новостях.       — Грейвс тебя не убил? — улыбнулась Тина.       — Нет, ему вроде даже понравилось платье, — выдавила из себя Гермиона.       — Еще бы ему не понравилось, — влез Джексон. — Да он тебя чуть глазами не сожрал! Он хоть тебя не лапал?       — Как будто ты бы смог что-то с этим сделать, Джексон, — фыркнула Шэрон, которая только подошла к ним. Она смотрелась немного неуклюже в свободном блестящем сером платье-балахоне чуть ниже колена. — Да даже если бы он тебя решил облапать, ты бы послушно встал на колени и открыл рот…       — Фу, Шэрон, — брезгливо поморщила нос Куинни.       К счастью, объявили следующий танец, и накалившаяся было обстановка разрядилась. Томас подал руку Тине, и они плавно двинулись вбок. Гермиона успела только отметить, как хорошо они смотрятся вдвоем, оба высокие и худые. Вроде бы у Тины после их недавних приключений с Ньютом Скамандером, тем самым знаменитым во времени Гермионы магозоологом, что-то закрутилось. Но она не помнила ничего о его семье в будущем, поэтому не могла с уверенностью сказать, сложится ли у Тины с ним. Но Томас тоже казался для нее хорошей парой.       Кипящий от возмущения Джексон немного пришел в себя и, игнорируя Шэрон, настойчиво протянул руку Гермионе. Она приняла его приглашение, и парень тут же закружил ее в танце. На каблуках она оказалась примерно одного роста с ним; двигался он немного неуверенно и гораздо менее грациозно, чем Грейвс, но Гермиона все равно получала удовольствие — слишком долго она не бывала на подобных мероприятиях. Мимо неуклюже прогарцевали Шэрон с Дантосом, и Джексон подавился хохотом, нисколько не смущаясь сердитого взгляда Гермионы. «Хорошо хоть здесь мужчины не бегают от танцев, — отметила про себя она. — Наверно, одно из немногих развлечений этого времени, без телевидения и прочего».       Под конец парень разошелся так, что решил исполнить какой-то сложный элемент и закрутил Гермиону на месте. Она потеряла ориентацию в пространстве, а в следующий момент настойчивая рука захватила ее ладонь, а она нащупала скользкую ткань пиджака на том уровне, где раньше было плечо Джексона. Уперлась глазами в отложной белый воротничок на черном жилете, а нагло перехвативший ее Грейвс произнес над ухом:       — Спасибо, что развлек мою даму, Джексон.       Гермиона обернулась через плечо и кивнула парню. Тот растерянно смотрел на руку начальника на спине своей партнерши, пытаясь осознать столь резкую смену диспозиции. Он нервно проводил их взглядом, когда Грейвс утянул ее в сторону, но потом толпа отрезала их друг от друга.       — Интервью заняло чуть больше времени, чем я планировал, — раздраженно закатил глаза Грейвс. — Пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не запустить в этого типа как минимум Круциатусом. А потом отбирать его блокнот и редактировать записи самому. Буду надеяться, что он поленится переписывать все заново, чтобы избавиться от моих правок.       — Этот журналист считает себя бессмертным? — усмехнулась Гермиона понимающе. — Он просто не видел тебя в гневе.       — Видел. В начале нашего знакомства я его разок чуть по стенке не размазал. После этого вышла статья под названием: «Новые методы министерства — психопат во главе аврората». С тех пор стараюсь держать себя в руках. Имя им легион, этого убью — другие опишут его кончину в красках в свежей статье.       Гермиона вздохнула, опять не понимая, шутит он или нет. И даже пропустила момент, когда они оказались не одни.       — Ты нас не представишь, Перси? — мягко спросила неслышно подошедшая Пиквери. Сделала грациозный глоток шампанского из бокала. Гермиона перевела настороженный взгляд на темнокожую волшебницу в богатых одеждах.       — Конечно, Серафина. Это моя новая сотрудница, Миа Гонт. Тебя, я думаю, она уже знает. Мадам президент Серафина Пиквери, — представил он официально.       — Из тех самых Гонтов? Определенно, вкус тебе не изменяет, прелестная девочка, — улыбнулась она, откровенно разглядывая Гермиону и ее платье. Та не очень добросовестно попыталась изобразить вежливую улыбку в ответ. — Вы произвели фурор, дорогая. Отдел международных отношений только что обсуждал ваше эффектное появление перед самым началом торжественной части.       — Я не специально отвлек все внимание от тебя, Фина, и твоего капитана, — ухмыльнулся Грейвс. Но по его лицу Гермиона могла бы сказать, что он ни капли не жалеет о содеянном.       — Тебе всегда была свойственна некая театральность, а также пренебрежение правилами, Грейвс, — она демонстративно закатила глаза. — Я еще в Ильверморни удивлялась, почему именно тебя сделали префектом. Сложно было найти на всем нашем курсе другого человека, который бы нарушал столько школьных правил.       — И которого, заметь, на этом ни разу не ловили, — беспечно рассмеялся Грейвс. — Поэтому, учитывая мои оценки, все профессора считали меня пай-мальчиком.       — Может, потому и не ловили, что я, как второй префект, прикрывала тебя, — Серафина укоризненно улыбнулась и покачала головой. — А сколько книг ты перетаскал из библиотеки! Так до сих пор не поняла, как ты это проворачивал?       — Это были самые невинные из моих проступков. И некоторые вещи лучше не знать в подробностях.       Они переглянулись и засмеялись над чем-то, понятным только им двоим. Гермиона тянула губы в приторной улыбке, но какая-то смутная мысль крутилась в голове. Что-то беспокоило в этом разговоре, подсознательно царапало, некое ощущение дежавю. Они никогда раньше не разговаривали о школьных временах Грейвса, единственное, что он говорил о школе — недавнее упоминание о том, что играл в кводпот. Так почему же ей казалось, что нечто подобное она уже когда-то слышала?       — Зато теперь я просто образец добродетели. Все согласно букве закона! — отсмеявшись, продолжил он.       — Да, кстати об этом. Райли и его команде завтра надо смотаться на встречу с болельщиками в Вегас, а он совершенно об этом забыл и не отправил официального запроса на портал в отдел перемещений. Сейчас уже поздно подавать прошение, они минимум неделю возятся с бумагами. А разрешение от аврората вступает в силу мгновенно. Не мог бы ты…       — Само собой, никаких проблем, я все оформлю хоть прямо сейчас, — кивнул Грейвс. — Миа, сходи, пожалуйста, в мой кабинет. В правом нижнем ящике стола бланки, принеси пару. И мою ручку. Сразу отдадим разрешение капитану Красавчику.       Президент шутливо ударила Грейвса кулаком в плечо. Гермиона вздохнула недовольно, но кивнула и начала проталкиваться к выходу. Этот несносный мужчина не отключает свои начальственные замашки даже на празднике. На этот раз он хотя бы сказал «пожалуйста». Мог бы и сам сходить, раз хочет услужить подруге-президенту. На секунду она почувствовала укол ревности, когда вспомнила руку этой красивой женщины на плече Грейвса. И как весело они смеялись, вспоминая времена юности.       Что же так напрягло в этом разговоре? Помимо того, с какой нежностью ее Грейвс смотрел на эту женщину. Значит, они с ним однокурсники и школьные друзья, видимо, достаточно близкие. Ей об этом он также не рассказывал. Как и о чем-либо еще из своей жизни. Фактически, она знала о нем только то, что было напечатано в открытых источниках.              Я еще в Ильверморни удивлялась, что именно тебя сделали префектом.              Если Грейвс не рассказывал о своих школьных временах, почему ее не удивил тот факт, что он был префектом? Она как будто это откуда-то знала. Конечно, могла и догадаться — это, в принципе, было довольно очевидно, учитывая его колдовскую силу, его обширные знания и то, до какого высокого поста он дослужился. Наверняка уже в молодости он выделялся среди своих однокурсников.              Как вам не стыдно, господин префект!              Фраза появилась в голове из ниоткуда, будто обрывок полузабытого воспоминания. Гермиона сбилась с шага и нахмурилась. Она говорила эти слова? Но когда бы она могла такое сказать? И почему она помнит холодный металл значка с узлом-трилистником под своими пальцами?              Все профессора считали меня пай-мальчиком.              Это логично, если он хорошо учился. Также его ни разу не ловили на шалостях или нарушении правил. Глава аврората уже с молодости осторожен и продуман. Знал, как делать все, что хочет, и не попадаться. Гермиона никогда не понимала, что такого привлекательного в нарушении правил. Наверняка еще и веселился в процессе, примерно как Фред и Джордж, или же Сириус и другие Мародеры.              Я вовсе не тот пай-мальчик, которым меня считают профессора.              Гермиона даже остановилась на секунду, прежде чем войти в коридор, ведущий в аврорат. Он говорил ей это? Но когда? Почему она так смутно это вспоминает, как полустершийся из памяти сон?              А сколько книг ты перетаскал из библиотеки? Как ты это проворачивал?              Эти слова эхом отдавались в голове, пока она шла к кабинету Грейвса. Покрутила фразу так и эдак. Что-то в ней настораживало, но никак не понять, что именно. Нахмурившись, она остановилась перед его рабочим столом. В каком ящике, он сказал, находятся бланки? Она так отвлеклась по пути на свои мысли, что уже забыла. Кажется, в нижнем. Но вот в правом или в левом? Под столом и с одной, и с другой стороны были тумбы с выдвижными ящиками. Бумаг у начальника аврората имелось прилично, еще и шкаф за спиной…       «Можно посмотреть и там, и там» — решила Гермиона. Наклонилась к левой тумбе, рядом с которой стояла, и дернула нижний ящик. Тот не поддался и остался закрытым. «Вот же параноик, в своем собственном кабинете все на заклятия запирает», — вздохнула она про себя. Приподняв ткань платья на бедре, достала засунутую под резинку чулка палочку. Алохомора не сработала, как и еще пара других распространенных заклятий для отпирания замков.       Странно, что он послал ее за бумагой и не сказал, как открыть ящик. В глубине сознания появилась робкая мысль, что, может, стоит посмотреть в правой тумбочке, может, она ошиблась и ломится не туда? Но Гермиону уже захватил процесс, и взломать хитрую защиту стало делом чести. Вызвала диагностические чары и ухмыльнулась — это довольно редкое запирающее заклятие она знала. Быстро произнесла контрзаклинание, одним победным рывком выдвинула наконец сдавшийся ящик. И замерла, не веря своим глазам.       Прямо на нее смотрела знакомая книга, которую она уже держала однажды в руках. Та, из-за которой Гермиона потом перевернула всю библиотеку, но которая испарилась оттуда будто без следа. Она уже начала сомневаться, не привиделось ли ей. Ответ определенно был — нет. Ведь именно она лежала в запертом ящике стола Грейвса. Полустершееся название, проступающее рунами на серой потрепанной обложке, будто насмехалось над ней, ошарашенно глядящей на книгу. «Гальдрбук».       Меж страниц был вложен лист бумаги. В голове воцарилась звенящая пустота. Без единой мысли Гермиона аккуратно вытянула сложенный пополам листок и развернула его. На бумаге синей ручкой, схематично и неровно, будто в спешке, был зарисован узор всех центральных заклинаний ее машины времени, ее вечного календаря. От рун шли криво нарисованные сноски с названиями заклинаний. Самое центральное красовалось обведенным в кружок, и рядом дважды подчеркнутая надпись почерком Грейвса — «Гальдрбук!».       Чертов ублюдок. Гермиона задохнулась от этого внезапного осознания. В тот самый день, когда она принесла книги. В тот самый день, когда он как бы случайно пришел к ней в ванную, когда они впервые занялись любовью. Пока она потом спала, он восстановил все заклинания, проделал за ночь ту работу, на которую ей понадобилась вся последующая неделя.       «Я не силен в чарах. Помог бы, если бы умел». Как же, и она на это наивно купилась. Он мог восстановить все чары на календаре в тот же самый день, а вместо этого забрал книгу, в которой было центральное, единственное в своем роде, заклятие. Мерзавец манипулировал ей с самого начала! Сначала зачарованная подвеска с маячком, которую она наивно сочла за заботу. Потом книга. А потом…              Она сидит у него на коленях. Ее пальцы судорожно вцепляются в край парты. На фоне что-то бубнит профессор Биннс, а под спиной через тонкую ткань рубашки она чувствует металлический значок префекта. Его рука скользит под школьную юбку и отодвигает в сторону трусики.       — Я вовсе не тот пай-мальчик, которым меня считают профессора, — горячий шепот у уха. Рукава его школьной мантии становятся зелеными.              Вот как он нашел предателя и организовал свою блестящую операцию против Гриндевальда! Он использовал ее, залез в ее голову, в ее сны, хозяйничал там неизвестно сколько времени, вытаскивая информацию по кусочкам. Она расслабилась и смотрела ему в глаза без страха, считала, что ей больше нечего скрывать. Пока она думала, что у них отношения, пока влюблялась в него, он просто держал ее рядом для решения своих проблем. Для него это все было просто игрой, нарушением правил ради собственных эгоистичных целей.       Дрожащими руками Гермиона потянула книгу на себя. На дне ящика что-то звякнуло. Выложив гримуар на столешницу, опустила взгляд. Тот поймал золотистый отблеск — на дне пустого ящика лежало одно из колец вечного календаря. Мысли испуганно метались в голове — она не проверяла запчасти уже несколько дней, почти все то время, что работала с Омутом Памяти. Сейчас бездонная сумочка, где должны лежать детали, на время вечеринки была спрятана в верхний ящик ее офисного стола. Одной книги Грейвсу было мало — он хотел лишить ее любой возможности покинуть это время, любой возможности уйти из-под его контроля.       Она потянулась за золотистым кольцом, ощущая себя будто в каком-то тягучем жутком сне, когда от открытой двери донесся властный голос, который заставил подпрыгнуть от неожиданности.       — Я сказал «в правом ящике», Гермиона.       Он стоял, с виду расслабленно прислонившись плечом к дверному косяку, и изучал ее задумчивым взглядом. Его эмоции выдавало лишь то, как нервно он постукивал себя по бедру палочкой, зажатой в опущенной вниз руке. Не успела Гермиона среагировать, как палочка, в которую она судорожно вцепилась, легко выскользнула из захвата и приземлилась на его открытую ладонь. Едва она успела метнуться взглядом к камину сбоку, как на тот с глухим стуком опустилась кованая решетка. А потом Грейвс сделал шаг в кабинет, и дверь за ним сама по себе громко захлопнулась.