«Dies ist der Morgen danach Это утро следующего дня, Und meine Seele liegt brach И моя душа лежит разбитая. Dies ist der Morgen danach Это утро спустя, Ein neuer Tag beginnt Начинается новый день, Und meine Zeit verrinnt И моё время истекает…» — «Der Morgen danach», Lacrimosa
Гермиона нервно мерила шагами комнату. Грейвс исчез как дым. Оба Грейвса просто испарились, и никакие поисковые чары не дали результата. Даже когда Дамблдор немного пришел в себя, вытащил свою старую палочку из сейфа и тоже попробовал найти пропавших. Снейп принес бокал с каким-то дымящимся напитком, и пока он вместе с МакГонагалл хлопотал над директором, Гермиона ушла в свои комнаты. Надежда найти Грейвса здесь была довольно слабой и, естественно, не оправдалась. Она схватила со стола какую-то книгу и уткнулась в нее, пытаясь успокоиться. Но строчки прыгали перед глазами и расплывались, она не могла прочитать ни слова, пока через какое-то время не обнаружила, что держит книгу вверх ногами. Гермиона раздраженно отбросила от себя фолиант и нервно уставилась на бутылку с остатками виски, которая так заманчиво стояла на рабочем столе. Нет, это определенно не выход. Она тряхнула головой, чтобы сбросить с себя наваждение. Поднявшаяся внутри волна паники совершенно не хотела опадать. Где сейчас Грейвс, что происходит? Она не думала, что старшая версия причинит своей младшей какой-то физический вред, ведь по сути это был он сам. Но она не сомневалась в способностях темного Грейвса на ядовитое моральное воздействие. Речи этого змея-искусителя могли проникнуть в душу, вытащить наружу тайные желания и страхи. Определенно, хоть она и мало общалась с Салазаром Слизерином в чистом виде, но теперь отмечала присущий ему хищный желтоватый блеск в глазах старшего Грейвса, слышала знакомые гипнотизирующие нотки в голосе. Черт, она ведь чуть не отдалась ему тогда, в Нурменгарде, хотя и прекрасно понимала, кто он и чего добивается. И больших усилий стоило всадить в него нож, но зато какое удовлетворение это принесло! То, что она смогла это сделать, смогла побороть его влияние. И сегодня, в туалете, она вновь увидела этот блеск, вновь услышала этот голос, только на этот раз от своего Грейвса. Неужели процесс уже пошел? И неужели он не осознает, как эта змея обвивает его разум, берет верх над его сознанием? Гермиона в который раз прокляла себя за эту дурацкую идею с чертовым медальоном Слизерина. Никакой прирост силы не стоил подобного. Теперь снять его и разделить их практически невозможно, она прекрасно понимала, что сопротивление обоих будет колоссальным. И до чего могут договориться эти два таких похожих, но пока еще таких разных человека? Если рассуждать логически, на что она была сейчас почти не способна, то, чтобы петля времени замкнулась, они с Грейвсом должны вернуться обратно, в 1927-й. Скорее всего, Грейвс сотрет ей память, если они спокойно проживут вместе еще пятнадцать лет. А может быть, будет стирать и дальше, когда у нее будут появляться лишние вопросы. Уйти от него она не могла, и не только по причине клятвы — она не могла оставить его одного, не собиралась позволить ему превратиться в этого. Нет, она не даст этому случиться, сделает все, чтобы этого не произошло! Паника сворачивалась внутри змеиными кольцами, мешала дышать. Гермиона кинулась к своей бездонной сумочке и начала в ней лихорадочно рыться, проверяя, что вечный календарь все еще там. Обнаружив артефакт, вздохнула с облегчением, потом на куске пергамента нацарапала неровным почерком записку самой себе на случай, если ей сотрут память, и сунула в сумку. На ту наложила сильное охранное заклинание, чтобы внутрь залезть могла только она, и отбросила в сторону от себя. Вряд ли это остановит Грейвса, если он захочет заполучить артефакт, но хотя бы немного задержит. Она обессиленно упала в кресло, закрыв руками лицо. Щелчок дверного замка разбудил ее, и Гермиона подпрыгнула на месте, осознав, что задремала. За окном уже пробивались первые лучи солнца, озаряя комнату розоватым сиянием. Она ринулась к двери и распахнула ее, даже не подумав проверить, кто за ней. К своему облегчению обнаружила Грейвса, целого и невредимого. Тот внезапно пошатнулся и тяжело оперся о дверной косяк. Она в ужасе кинулась к нему, вытаскивая палочку, чтобы проверить, что произошло. А потом резкий запах алкоголя ударил в нос, и до нее дошло, что он здоров… только мертвецки пьян.***
— Какого черта ты вообще творишь? — сердито бросил Грейвс, порывисто шагая по пустому темному коридору Хогвартса. Он нервно оглянулся, хотя это было и излишне: его чары скрывали их обоих от всех, кто слабее или равен по силе. Если не брать в расчет временно выбывшего из строя Дамблдора, то ото всех в этом замке. — А то ты не догадался, — усмехнулся старший двойник. — Ты же понимаешь, что я вывожу тебя отсюда… — В обмен на информацию. Я же знаю, как ты мыслишь, забыл? — Как тут забудешь, — буркнул Грейвс и бросил взгляд искоса на до боли знакомое лицо, которое обычно видел только в зеркале. Наблюдать его со стороны было чертовски странно и даже чем-то неприятно. — Как насчет выпить? — спросил его спутник, когда они вышли на улицу и направились к антиаппарационному барьеру. — Боюсь, «Три метлы» уже закрылись, — Грейвс бросил взгляд на наручные часы. — Двенадцать ночи. — Забудь про «Три метлы», — только презрительно фыркнул в ответ. — Я устрою тебе нормальную экскурсию по злачным местам Лондона. Я уже немного осмотрелся в этом времени, мой нюх все еще при мне. — Что-то мне подсказывает, что я пожалею об этом, — вздохнул Грейвс, когда они прошли сквозь ворота, как сквозь дым, и вышли за пределы защитных чар замка. — Утром, определенно. Помнишь выпускной из Академии Аврората? — усмехнулся двойник, захватив его плечо. — Блядь, лучше бы нет, — успел обреченно ответить Грейвс, когда его утянуло в водоворот цветов скачка аппарации. Они оказались в темном переулке, и старший уверенно направился на выход, в сторону глухого шума ночной улицы. — Сохо? — очутившись среди суеты, Грейвс осмотрелся, пытаясь вычленить знакомые очертания зданий из современной обстановки. — Ага. Центр культурной жизни. Изобилие порно, проституток и наркотиков, — спокойно объявил его проводник, остановившись у заведения с белой неоновой вывеской. Из открытых нараспашку красных дверей доносилась странная громкая музыка. — Я еще не прочувствовал всю прелесть современной музыки, хотя так называемый рок вроде ничего. Но вот здесь бывает ретро, погружает в дух шестидесятых, которые я еще застал. А бывает и бурлеск, стилизация под 1920-е, это больше ты оценишь. Он легко повел рукой и прошел мимо шкафов-секьюрити в черных костюмах. Грейвс пожал плечами и двинулся следом. Вряд ли его в этой жизни еще можно было чем-то удивить. Минуту спустя он понял, что такое утверждение являлось чрезвычайно наивным. В демоническом розовом свечении на сцене крутились девушки в купальниках с белыми перьями. Те не прикрывали практически ничего, а куда крепились те самые перья, думать не хотелось. Если они пытались изобразить танцовщиц 1920-х, то явно забыли надеть одежду. От грохота, в котором Грейвс не сразу опознал музыку, закладывало уши. Остальная часть зала была погружена в полутьму, которую разрезали лишь мечущиеся тонкие разноцветные лучи; откуда-то из-за сцены шел пар, заволакивал густой дымкой людей в зале. Под этот грохот, похожий на барабаны, молодежь дергалась как в припадке. Видимо, это были какие-то современные виды танцев. И опять-таки, складывалось впечатление, что люди вокруг просто забыли одеться, столь короткие были на дамах полоски ткани, кои даже язык не поворачивался назвать платьями. Пока Грейвс шокировано крутился на месте, его спутник внимательно осмотрел толпу, потом прошел вперед и выцепил худенького мальчишку. Тот, также пританцовывая, уверенно пробирался через скопление людей. Наметанным взглядом Грейвс успел отметить, как тот, проходя мимо какого-то парня, сунул ему что-то, что держал в руке позади себя. После пары слов от старшего глаза мальчишки затуманились, к нему практически незаметно перекочевала купюра из руки второго Грейвса, а к тому — маленький пакетик. Потом он подхватил свою младшую версию под локоть и потянул к дальней части зала. По пути успел что-то шепнуть на ухо полуголой официантке, та согласно кивнула и испарилась. В дальнем конце зала располагались уютные мягкие розовые диванчики с круглыми столиками. Красные стены, отделанные золотыми металлическими элементами, подсвечивал приятный желтый свет. Мужчины разместились на одном из диванчиков, а быстро подлетевшая следом официантка обменяла бутылку виски и пару пустых бокалов со своего подноса на еще одну купюру. Когда она ушла, старший Грейвс опустил вокруг столика отвлекающие внимание и заглушающие чары. — Теперь можно и расслабиться, — фыркнул, откинувшись на спинку пухлого дивана. Грейвс недовольно потер уши, в которых начало звенеть в наступившей зачарованной тишине. Уперся взглядом в маленький пакетик с белыми кристаллами, который его спутник небрежно бросил прямо на стол. — Это похоже на… — Амфетамин, старый знакомый, — закончил за него второй. — Химическая формула немного изменилась, и теперь они называют его «скорость». Ну и, конечно, он уже давно вне закона. — Пожалуй, я ограничусь алкоголем, — поднял бровь Грейвс и притянул к себе бутылку виски. Его собеседник пожал плечами и вытряхнул из пакетика пару кристаллов, затем варварски раздавил их пустым бокалом. Грейвс наблюдал, как он, скрутив купюру трубочкой, втягивает порошок через нос, потом расслабленно откидывается головой на округлую спинку дивана. Он успел протянуть руку и придержать стол, который задрожал и пополз в сторону от выплеснувшейся магии. — Я и не знал, что со стороны это смотрится так жутко, — прокомментировал он, делая глоток виски из бокала. — Не боишься словить передоз от незнакомой дряни? — Мой организм сложно чем-то удивить. Ты же знаешь, какая у меня толерантность к веществам благодаря магии. К тому же я не один, — усмехнулся его собеседник, поднимая голову. — Ты меня откачаешь, если что. — Я бы на твоем месте не был в этом так уверен, — пробормотал Грейвс, опрокидывая в себя остатки виски. Тут же протянул руку за следующей порцией. — Говорить с самим собой — очень странный процесс, так что понадобится допинг, — усмехнулся, тоже пододвигая к себе бокал. — Много допинга. Грейвс разлил им виски и помолчал, гоняя пальцами свой бокал по полированной черной столешнице. Наконец собравшись с силами, заговорил. — Расскажи мне, что… —…Пошло не так? — закончил за него собеседник. — Это довольно сложно сказать, — медленно начал он. Расслабленно развалился на диванчике и закинул руку на спинку. — Текущих событий я почти не помню, видимо, сказываются особенности формирования временных линий. Например, я совершенно не помню, чтобы в прошлый раз со мной в будущее ходила Гермиона, поэтому ее появление здесь стало для меня сюрпризом. Но я уверен, что в какой-то момент я, или же мы вернулись обратно. И поначалу все было нормально. Я даже расслабился и обрадовался, решив, что будущее мне удастся переписать. Но я тогда не понимал самого главного, — он экспрессивно крутанул пальцем у своего виска. — Чего? — переспросил Грейвс, внимательно уставившись в его-свои глаза. Зрачки от наркотика уже расширились настолько, что почти перекрыли коричневую радужку, делая взгляд демонически-черным. — Что предначертанное не изменишь, — склонился к нему двойник, лихорадочно облизывая губы. — В смысле, не изменишь? — удивился Грейвс. — Гермиона вполне себе изменила будущее, убив Волдеморта. Что мы сейчас и наблюдаем, в этой реальности. — Ты же знаешь, как работает маховик времени? — Маховик не может изменить прошлое, поскольку случившееся — уже данность, — кивнул он. — Лишь добавляет новые переменные в уравнение, создавая временную петлю, но система остается в балансе. Однако этот артефакт работает как-то по-другому. Я сам накладывал чары, они сложнее, чем на маховике, и вызывают искажение материи пространства-времени. — Да, — согласился собеседник, нервно барабаня пальцами по столу. Грейвс задумчиво следил за этим бесконечным движением: потеря контроля под стимуляторами выглядела со стороны отвратительно, а за собой он такого, конечно же, не замечал. — Кратковременное искажение. Я потом долго изучал механизм работы этого артефакта. Он вырывает тебя из временного потока и создает некую область, в которой твои действия не предначертаны. Не предопределены. Если ты в этот момент сделаешь что-то, как-то изменишь окружающие условия, то вселенная изменится. Река времени пойдет по другому руслу. Но очень скоро она вновь станет потоком, который понесет тебя по инерции. Грейвс медленно покачал головой. — Но ведь… Абсолютно все наши действия не могут контролироваться или управляться кем-то извне. В каждый момент времени мы делаем выбор, который влияет на наше будущее. Мы выбираем из множества вариантов. — Они и не контролируются, дубина, — хохотнул двойник возбужденно. — Ничего, и я таким же был. Я объясню, — он предупредительно махнул рукой на возмущение Грейвса. — Как, думаешь, ты скакнул с помощью этого артефакта в будущее? Почему попал именно в эту версию, а не в какую-то другую? Если выборов существует множество? Грейвс задумался, нервно закусив губу, и сделал глоток виски, чтобы потянуть время для ответа. Но его старшая версия ответила за него. — Потому что на самом деле сделанный тобой выбор уже зафиксирован во временном потоке, — горячо прошептал он, склоняясь к себе-прошлому. — Все зафиксированные выборы создают цепочку событий, — он провел линию пальцем по столу, и Грейвс уставился на этот мутный отпечаток на полированной поверхности. — Цепочку, у которой есть одно начало и только один конец. А машина времени рвет эту цепочку посередине, встраиваясь в нее, и переплетает заново. Но, как только она встроилась, процесс завершится опять готовой цепочкой, но на этот раз другой. Понимаешь? Грейвс медленно кивнул, глядя на палец, косой линией перечеркнувший прямую. Осознание постепенно приходило к нему. — Значит, что бы я ни сделал сейчас, это в любом случае приведет меня к тебе? — Приведет тебя именно в эту точку. В это место, — старший указал на диванчик под собой. — Я, конечно, уже не помню, где мы сидели, когда я был тобой, но уверен, что на этом самом диване. Грейвс обессиленно закрыл лицо руками, оперевшись локтями на стол. Через пару минут, когда мысли в голове немного улеглись, он выпрямился, с отвращением взглянул вниз на розовый диванчик и задал следующий пришедший к нему вопрос. — Изменить будущее можно только в момент использования машины времени? Сколько длится искажение? — Может, несколько минут, а может — несколько часов, — пожал плечами он-будущий. — Как ты понимаешь, я не стал скакать по времени и менять цепочки, только чтобы это проверить. Не хватало еще создать здесь какую-нибудь аномалию или локальную черную дыру, если что-то пойдет не так… Грейвс не знал, что такое «черная дыра», и никакого желания узнавать не было, поэтому он просто опрокинул в себя очередной бокал виски. В голове уже шумело, но отчего-то осознавать временно-пространственные парадоксы становилось все легче. — И что же мне сделать, чтобы изменить будущее, но при этом не сделать его еще хуже? — риторически спросил он. — Ты, я вижу, вполне доволен жизнью… — Я не сильно расстроен тем, как все обернулось, — пожал плечами его собеседник. — В целом. У меня теперь даже Бузинная палочка снова есть. Но некоторые частности я бы изменил. — Например, смерть Гермионы, — догадался Грейвс. — И Серафины… — Да, — кивнул второй. — Я из кожи вон лез, чтобы они ничего не узнали. Но я ожидаемо облажался, и все случилось так, как случилось. — Но что мне сделать, чтобы это предотвратить? — нахмурился Грейвс. — Что-то неожиданное сразу после перемещения. Что-то, чего ты раньше не делал. Грейвс коснулся медальона сквозь рубашку. — Даже не думай, — резко прервал он-будущий. — И мысли подобной не допускай. Он убьет тебя раньше, чем твое желание снять медальон оформится. К тому же, боюсь, уже поздно… — В смысле, поздно? — переспросил Грейвс, убирая руку. — Как часто ты пользуешься умениями Слизерина? — поинтересовался у него двойник. — Постоянно, — пожал плечами Грейвс. — Я прохожу везде в Хогвартсе без паролей, притворившись им. В легилименции вообще не прерываюсь, постоянно прислушиваюсь, что думают окружающие. Даже поговорил с выпущенным тобой зверьком на парселтанге совсем недавно. — И провалы в памяти не беспокоят? — иронично поинтересовался собеседник, ехидно изучая его взглядом ненормально расширенных зрачков. — Странности, которых ты не можешь объяснить? — Иногда я не понимаю, о чем говорят окружающие. Будто выпал на какое-то время из разговора, — нахмурился он. — Я считал, что просто сильно задумался… — И Салазар давно не приходил побеседовать во снах… — протянул старший Грейвс. — Ладно, не парься, — внезапно махнул рукой. — Скоро это прекратится, когда он поймет, что слиться с тобой проще, чем подавить. Возможно, тебе даже понравятся изменения. Хотя о чем я говорю, определенно, они тебе понравятся, — усмехнулся он. — Спасибо, охуенно успокоил, — возмущенно фыркнул Грейвс. — Ты сказал мне, что моя голова уже не только моя, и просишь как? «Не париться»? — Это значит «расслабиться и получать удовольствие», — просветил его двойник. — С этим ты уже не сможешь ничего сделать. А вот с Гермионой — можешь. — И как же мне изменить ее будущее за несколько часов? — саркастически поинтересовался Грейвс. — Очень просто, — пожал плечами собеседник, вновь небрежно откидываясь на спинку дивана. — Сделай ей ребенка, например. Грейвс уставился на него ошарашенно. — Знаю, ты никогда не хотел детей из-за соображений безопасности, — кивнул он. — Но ты и жену не хотел, и как все обернулось… Ты достаточно силен, чтобы защитить их от всего. А если она родит и займется ребенком, ей будет не до твоих дел, и уйти от тебя будет сложнее, — продолжил он задумчиво, будто размышляя. — В сексе она тебе никогда не могла отказать. Всего-то и нужно, воспользоваться моментом и произнести вместо контрацептивного заклинания обратное. Она ничего не поймет, скажешь потом, что случайная осечка, влияние перемещения во времени. Да, так будет проще всего. — Я не могу так поступить, — отрезал Грейвс. — Против ее воли... Я обещал не предавать ее доверия. — Обещал, но не клялся же, — поднял бровь двойник, изучая его лицо. — Уж я-то знаю. — Нет. Я на подобное не пойду, — тихо произнес Грейвс. — Я — не ты. — Пока что, — хмыкнул старший. — Ну, как знаешь… Ее смерть будет на твоей совести, если ты ничего не исправишь. — Какая грубая манипуляция, — болезненно поморщился, придвигая к себе бутылку. — Но правдивая, — отсалютовал ему бокалом собеседник. — Забирай ее. Забирай и уходите отсюда, оставь меня и Геллерта в покое. Дамблдор уже, считай, мертвец. — Я не могу бросить все, — покачал головой Грейвс. — Гриндевальд получит власть и перебьет всех врагов. Всех моих новых друзей. — Они тебе не друзья, — поправил его второй. — Они тебя терпят, пока ты им нужен. — Все равно… Я не могу так поступить, ты же знаешь. Ты сам спас жизнь Грюму. И как так получилось, что друзьями внезапно стали вы с Гриндевальдом? — возмутился он. — Ты забыл, что он с тобой сделал? — Он забавный, — пожал плечами двойник. — Ты это поймешь, когда ненависть со временем пройдет. Поймешь, что на самом деле вы похожи. — Ушам своим не верю. Теперь я чувствую, что мне надо напиться, — пробормотал Грейвс, наливая полный стакан виски. — Как тогда, по окончании Академии. — Ну а я что говорил? — мягко улыбнулся второй Грейвс. — Еще бутылку?***
Ко времени возвращения в Нурменгард воздействие спидов уже прошло. Единственный их плюс по сравнению с алкоголем, а виски он выпил не так много, чтобы опьянеть. Грейвс наложил на себя бодрящее заклинание, дабы ликвидировать накатывающую усталость отходняка — видимо, поспать сегодня уже не получится. Он направился сообщить о прошедшей операции Гриндевальду, поскольку тот просил по возвращении сразу доложить об успехах этого мероприятия, к которому Геллерт отнесся со скепсисом. Однако в личной спальне его не оказалось. Пуста была также и его любимая панорамная гостиная. Где еще он может быть в четыре утра? Конечно, мог опять отправиться в какой-нибудь загул в Вену или Мюнхен, но стоило проверить все варианты. Чертыхаясь, Грейвс спустился на этаж ниже, к гостевым покоям, и направился к комнате Винды. Придется разбудить эту ведьмочку. Та была к Гриндевальду ближе всех остальных, если и она не знает, где ее хозяин, то не знает никто. Он поднял руку и постучал по темному дереву двери. С полминуты было тихо. Из-за множественных защитных чар, чье авторство не вызывало сомнений, Грейвс не мог понять, есть ли кто-либо внутри. Он уже собирался уходить, когда дверь внезапно чуть приоткрылась, а в проеме показалась Розье. Ее волосы, обычно аккуратно уложенные, сейчас были распущены и закрывали половину красивого лица темной волной. И небрежно спадали на плечо, которое выглядело очень… голым. Остальную часть тела скрывала собой дверь. — Извини, я не вовремя, — буркнул Грейвс, делая шаг назад. — Думал, ты можешь знать, где Геллерт. Винда изящно подняла бровь, затем обернулась через плечо и бросила куда-то в глубь комнаты: «Это Грейвс». С некоторым удивлением тот услышал голос Гриндевальда: «Ну что ж, пригласи его войти, не держи на пороге». Недовольно поморщившись, Винда посторонилась и открыла дверь шире. Грейвс прошел мимо нее в тускло освещенную свечами комнату, настороженно осматриваясь. На Розье не было практически ничего, кроме мужской рубашки, которой она прикрывалась спереди, удерживая одной рукой у груди. Взгляд остановился на разобранной постели, на которой сидел сам Гриндевальд, оперевшись спиной на деревянное изголовье кровати. Он лишь краем накинул простынь на нижнюю часть тела. Ткань почти сливалась с его белоснежной кожей, создавая еще большее ощущение наготы. — Хоть бы записку оставил, я бы не стал беспокоить… — съехидничал Грейвс, когда внезапно заметил еще одного человека, который стоял у открытого окна и задумчиво курил сигарету, глядя вдаль. Он поперхнулся словами, опознав в совершенно голом высоком худощавом парне Барти Крауча. — Не обращай внимания, — небрежно махнул Геллерт в сторону парня, который настолько погрузился в себя, что даже не заметил вошедшего. — Кажется, я пошатнул его картину мира, и мальчик теперь в состоянии то ли ахуя, то ли осознания бренности всего сущего. — Ты можешь, — саркастически протянул Грейвс, оглядывая ставшие теперь очевидными следы разврата в виде разбросанной одежды всех троих, сбившихся простыней и пустых бокалов, стоящих прямо на полу. Ему даже на секунду показалось, что он уловил пошлый мускусный запах, несмотря на открытое окно, у которого курил Барти. Он перевел взгляд на практически обнаженного Гриндевальда, чьи платиновые волосы были взъерошены еще сильнее обычного. — Наверно, утром поговорим, — добавил и попятился к двери. Он бы предпочел не становиться свидетелем подобных сцен, и вообще не знать, как развлекаются в замке его новые друзья. — Говори сейчас, что хотел, — нетерпеливо перебил Геллерт. — Я не знаю, во сколько теперь начнется мое утро. — План с кольцом удался, но на пятьдесят процентов, — поделился Грейвс, притормозив отступление. — Дамблдор получил свое проклятие, но добить его я не успел, поскольку появился молодой я на белом коне и спас старика, — он раздраженно поморщился. Геллерт вздохнул и взмахом руки призвал к себе пачку сигарет Крауча. — И то неплохо, — отозвался, прикуривая от возникшего в воздухе из ниоткуда магического огонька, который осветил его бледное лицо синеватым отблеском. — Хотя и минус Воскрешающий камень. Правда, он был довольно бесполезен. Палочку забрать удалось? — Нет, — качнул головой Грейвс. Он не был настолько глуп, чтобы рассказывать Геллерту о Бузинной палочке, которой стал хозяином, и которая теперь отправилась в скрытую кобуру на ноге. Подобного доверия к своему невольному сообщнику он не испытывал. — Не успел. — И сколько ему осталось? — Не больше года, по моим прикидкам. На этом пока все, — Грейвс пожал плечами и двинулся к двери. — Так быстро убегаешь… — остановил его задумчивый голос Гриндевальда, — не хочешь присоединиться? Грейвс медленно обернулся, осматривая комнату и почти голую женщину. Оценивающе окинул взглядом изгибы ее стройной фигуры, вполне различимые из-за импровизированного прикрытия в виде рубашки Гриндевальда. — Боюсь, это будет слишком. Хоть у Винды и есть в наличии целых три подходящих физиологических отверстия, но что-то мне уже заранее жалко девчонку, — ухмыльнулся он. Розье под его взглядом изогнула в презрительной усмешке искусанные губы, темно-красные в этом слабом освещении, и медленно отвела волосы с лица. — Женщины — не единственные, в кого можно вставлять член, — мягко ответил ему Гриндевальд, разглядывая со странным выражением лица. — Мужчинам это тоже весьма приятно. Спокойно затянулся сигаретой. На ее кончике ярко вспыхнул оранжевый огонек. Брови Грейвса сами собой поползли вверх, когда до него дошел этот намек. Он знал, конечно, что Геллерт бисексуален, но этот факт был где-то на краю сознания и не затрагивал мысли. Опыт Грейвса в сексе был довольно обширным, но включал в себя бесчисленную вереницу именно женщин: со счета он сбился уже к двадцати годам. В отношении мужчин, и тем более Гриндевальда, о подобном он никогда даже не задумывался. И, видимо, не только он: теперь ошеломленное состояние Барти становилось объяснимым. — Я… пожалуй… не готов к подобным экспериментам… — протянул он, отступая к двери. Впервые за последние годы, если не десятилетия, что-то смогло его смутить. — И не буду готов еще… лет пятьдесят… — Многое теряешь, — расслабленно усмехнулся Геллерт. Изящно выдохнул дым в сторону, не отводя от собеседника взгляда своих двухцветных глаз. Под ним почему-то моментально стало жарко, а в груди что-то сжалось. Видимо, действие амфетамина еще не прошло до конца, ничем иным подобная реакция организма быть не могла, решил Грейвс. — А как же твоя Катарина? — непонимающе нахмурился он, пытаясь немного прийти в себя от такого потрясения. Он за свою жизнь привык к моногамным отношениям, пускай и обычно довольно краткосрочным, если не считать пятнадцати лет брака. — Взаимовыгодное сотрудничество, — пожал голыми плечами Гриндевальд, и Грейвс с трудом отвел взгляд от влажной белой кожи, поблескивающей в свете свечей. — Я не лезу в ее жизнь, она — в мою. Винда медленно опустилась боком на кровать рядом с Геллертом, все еще придерживая его рубашку у груди, и грациозно нагнулась. Захватила пухлыми губами сигарету, зажатую его тонкими пальцами, и сделала затяжку. Картина была даже чем-то притягательна и вызывала ассоциации вовсе не с сигаретой. Геллерт, лениво наблюдая за ней плавающим взглядом, протянул руку и заправил прядь волос ей за ухо, открывая лицо. Прошелся тыльной стороной пальцев по ее шее, когда Винда плавно подняла голову и выдохнула дым прямо ему в рот. — Понятно, — буркнул Грейвс и нервно схватился за ручку двери. Во рту было сухо, а по шее медленно поднимался жар, сдавливая горло. Все это резко стало для него слишком. — Удачных тебе… развлечений… — он ломанулся наружу на максимальной скорости. — Мда, Грейвсу ты сломал мозг даже быстрее, чем Барти, — успел услышать насмешливый голос Винды, пока дверь закрывалась за спиной.