***
На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.
И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.
А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Всё бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди...
На заре она сладко так спит!
@ А.А.Фет
***
Как хорошо, что в марте к утру уже светает.
Пять часов уже, поди, я и не ложился! А Света тихонько и крепко спала у меня на коленях. Она мирно дремлет, а я медленно, задумчиво рисую узоры в её локонах. Пшеничных волнах, в которых был готов тонуть хоть каждый день…
У меня дома уж точно все спали ещё, возвращаться не хотелось совсем. Чувство стыда и тоски уже долго не покидает меня.
Вслушиваясь в размеренное дыхание спящей Светланы, я размышлял о словах Миши и его недавнем поведении.
Миха… Эх, Миха!
Человек прямолинейный, умный, только мысли вперёд всё бегут-бегут-бегут, и смысл искажается.
Лёгкое сопение сопровождало мирный сон моей лучшей подруги, реснички подрагивали и носик слегка морщился — может и снилось чего (?)
Лучи раннего утреннего солнца поспешили проникнуть в комнату поскорее, хотели разбудить Светика, а она не поддавалась — устала сильно.
Я не отрывался от поглаживания её волос, бесконечно всё думал о чём-то …
Тепло её мягких волн приятно грело, заставляя моё сердце биться, как барабанные партии Поручика.
В груди слегка давило и побаливало, от того, что я не спал уже много часов и не думал даже засыпать.
Было бы очень неловко тревожить сон Светы. А она спала… Если уже засыпала в девять вечера вчера, то спит давно и долго.
Сон она очень любила и ценила, быть может… Именно во сне все её тревоги забываются, печали улетучиваются и там ей всегда спокойней…
***
Признайтесь себе… Ведь случались в жизни с вами , когда-нибудь…
Гадкие, шокирующие, ужасающие неприятности!
Случались, конечно, конечно случались!
Наша жизнь не без сюрпризов, разное тебе поспешит преподнести сгоряча, не жалея и не предупреждая, ударив тебя
камнем по голове.
Но бывало ли так, что приводили они вас к невероятно хорошему исходу?
А со мной такое бывало…
Помнится, это было в прошлом году, то бишь
март 1996-го.
Конец месяца, школьные весенние каникулы моей лучшей подруги неумолимо быстро и стремительно близились к концу.
А погода, как и в этом году, не спешила вообще определяться со своим настроением. Но в тот день, когда я пригласил свою подругу на прогулку, с утречка пораньше было местами промозгло порою, но день вроде обещал тёплое сопровождение…
К чему это я? В общем… Ждал я Светика в нашем дворе. Грязновато после таявших снегов было, но ничего.
Моя подруга детства немножко задерживалась во время сборов, а между тем, ветерок обдавал мои руки сильно, я подмерзал.
Резвились дети в нашем дворе, а позади меня, на «лавочке сплетниц», у нашего подъезда сидели подружки-старушки.
Уже слышал я, выходя, как шептались эти престарелые змеи :
— Глядите, Князев Андрюша вышел!
—Небось свою соседку напротив ждёт, Светланку. Ой-ой-ой, ему жениться бы пора на девице с характером, дабы образумила и к порядку призвала, да хорошо воспитала бы мужа, будущего главу семьи. А он… Всю жизнь крутится вокруг да около этой инфантильной бездельницы! Вокруг этой малолетней разгильдяйки!
— Ухаживает, как за цветочком нежным, горе-ухажёр, нашёл принцесску, называется! Он ей в рот заглядывает, в клювик кладёт, пылинки сдувает! А вы подождите пару годков — мадемуазель Горошкина найдёт богатого студента, пристроится удобно и выгодно, да может и в Америку эту, уедут они на иномарке с ветерко-ом!
Шептания становились нарочито громче. Видимо, эти обиженные жизнью, несчастные дамы, хотели меня задеть по-чёрному… Всё-то им наши семьи покоя почему-то не давали. Каждый день, на одном и том же месте соберутся, и давай нас обсуждать и всех остальных жильцов нашего дома!
Я лишь резко развернулся, молча бросив на них самый свой
презренный взгляд, на который был только способен в жизни.
Эти ведьмы быстро умолкли, как одна, уставившись на меня в упор своими старыми глупыми глазами.
Наконец, тяжёлая и старая стальная дверь распахнулась…
Вижу я её перед собой…
Изящная, миниатюрная моя Света… В лёгком винтажном белом платье, ( понятия не имею, откуда она ещё достала такое) с «морским» воротничком. Полупрозрачное, и воздушное, как парус.
Головушку обрамляла шляпка с широкими полями, а на утончённых ножках красовались синие туфельки с элегантными атласными лентами.
В
лёгком сильном изумлении лицо моё вытянулось, а моя спутница лучезарно улыбалась.
Старухи пооткрывали рты, и с осуждением фыркали и качали головами. Мне было плевать на этих престарелых стерв.
Ведь в тот момент для меня существовала только она…
Я подошёл к ней навстречу, галантно предложив свою руку:
— Позвольте-с?, - «фирменно» выгнув одну бровь, с широкой хитрой и довольной улыбкой спросил я у своей спутницы разрешение.
— Конечно, месье Андре, конечно, - скромно хихикнула она в свою маленькую ладошку.
И вот путь наш начинается под руку.
Мы медленно, как пара из девятнадцатого столетия, двинулись вперёд, куда глаза глядят. Прогуливались мы не спеша, как кошки по дорожке, медленно и плавно переступая лужи.
Да, Светлана была прекрасна во всём, хоть тогда совсем не по погоде оделась…
Но, всё шло просто идеально, пока гуляли мы по окрестностям Купчино.
Мне сейчас будет очень трудно вспоминать все подробности последующих бесед во время нашей чудной “la promenade” *… Как выразилась в тот день Светик, да и не в этом суть…
Авантюра случилась потом… Да и какая была эта авантюра! На всю жизнь оставшуюся воспоминаний хватит, это точно!
Мы хотели сначала добраться до Финского залива, затем передумали… Песок этот, и ветер сильный задувал бы у воды.
Поколесив, как обычно, почти целый день по привычному и весьма измученному маршруту, по всему центру Питера, нами оперативно было принято решение отправиться в Юсуповский сад.
Я там сам почти и не бывал… А был ли до того момента вообще? Не помню совсем. А Света жаждала там побывать. Они тогда, в школе, закончили проходить произведение Достоевского, «Преступление и наказание.»
Автор романа её в миг очаровал слогом и сюжетами, а сам роман влюбил в себя Светлану без остатка.
Горошкиной очень не терпелось увидеть Юсуповский сад, что мелькал на страницах недавно прочитанного.
Как я могу ей отказать? Я очень хотел её сделать счастливой. Я всегда хочу сделать свою подругу детства
самой счастливой. Так что готов ходить хоть в магазины, хоть в сады, хоть плыть по Неве брасом, или забраться на шпиль Петропавловки.
Близился вечер, когда нашли мы сад и он впустил нас в свои владения.
Я был весьма приятно удивлён, смело шагнув в эту зелёную обитель, полную деревьев и цветов.
Светлана была в неистовом восторге.
Как ребёнок, она кружилась на месте в своём незатейливом танце, с любовью приветствуя все-все красоты многолетнего сада.
В сердце царства деревьев, расположился пруд с мягкими очертаниями берегов и тремя островками посередине.
Скромно, спрятав руки за спиной, я шёл рядом с бесконечно счастливой Светланой, что не переставала с чарующей улыбкой изучать просторы вокруг нас.
Несмотря на то, что сад и не был таким большим, как парки за городами, но обходили мы территорию довольно долго. Не могли совершенно оторваться от неземной красоты этого места.
Или же… Света не могла?
В саду Горошкина очень много и подробно рассказывала мне о «Преступлении и наказании», как глубоко и сильно этот роман её впечатлил, тронул и переменил даже немного.
Я с интересом слушал её, внимательно.
Слух ласкала невероятно грамотная и красивая речь, сопровождаемая сладким нежным голосом.
Я был не иначе, чем в раю, в райском саду, в окружении моего
ангела…
Вечерело. Посетители сада покидали волшебный уголок Петербурга, и мы собирались выходить, провожаемые розово-оранжевым закатом.
Тогда ветер и стал сильнее.
Белое лёгкое платьице совсем не согревало мою спутницу и я поспешил облачить её в свою новую кожаную куртку, которую в первый раз решил надеть.
Больше она не дрожала, как осиновый листик. Я был рад, что более она не мёрзла. Мы невольно держались за руку, я грел её тонкие ледяные пальчики своей ладонью.
Всё бы ничего… и всё бы было бы великолепно… Пока по пути обратно, шляпка Светина не улетела, пойманная ветром.
Не успела девушка ахнуть, как головной убор её уцепился за макушку деревца, у пруда.
— О-ох, Боже, Боже! Ай, ладно. Пойду без неё, ничего страшного, — пожала плечами моя подруга, грустно вздыхая.
Ну неееет, такое я оставить совершенно не мог просто так без внимания.
Я хоть и парень уже взрослый… По словам многих, просто … « с малолеткой возился» и был «старшим братом-переростком»…. Мне было плевать на приписываемые ко мне приставучие ярлыки, я любил и очень сильно люблю Свету во всех смыслах этого знаменитого слова.
Я любил в ней
всё : от злых в гневе гримас со сморщенным носиком до заливистого громкого смеха.
Чтобы ни случалось — мне было хорошо с ней всегда.
Учить читать, играть в кубики, куклы или прятки? Никогда не было в тягость, я всегда был рад провести время с крохотной Светой.
Помочь с уроками, советом, играть ей на гитаре, что-то напевая на любимом «англосаксонском», рисовать для неё мистические и сказочные картинки, выслушать всё-всё-всё и поделиться тем же в ответ — я был счастлив это делать всегда.
Слышать её ласковый голос, чувствовать весной аромат цветка жасмина от её неземных мягких локонов, видеть широкую улыбку на её личике, засматриваясь на играющие на щеках ямочки, будучи заворожённым её самым искренним смехом…
Не думал бы, что скажу такое… Но вот уже в такие моменты, я будто благословлен.
Я совсем не обманываюсь в иллюзиях и не преувеличиваю значимость того, что испытываю… Я действительно это чувствую.
Никогда… Никогда не думал, что резко, бесповоротно, во мне… мой самый близкий человек вызовет ранее невиданную и неслыханную бушующую страсть, ураган чувств… Чтобы сердце, в присутствии этого человека постоянно билось, будто оно готовилось к неизбежному побегу из грудной клетки.
Я парень взрослый, причём давно. Так почему же… Почему же она?
Почему? Почему такую бурю чувств я проношу в себе, просто находясь рядом с ней…
Вот такой ураган и пронёсся во мне, когда я внимательно смотрел на зацепившуюся за ветки шляпку.
Решение было принято незамедлительно — лезть на это чёртово дерево за ней.
— Сейчас достану её!, - героически произнеся эти многообещающие слова, я и в правду начал залезать.
— Андрей, совсем голову потерял, безумец?! Куда ж ты полез?! Чёрт с ней, с этой шляпой, пойдём домой, упадёшь же в пруд!, - моя милая сердцу подруга активно жестикулировала и беспокойно тараторила.
А я продолжал карабкаться, крикнув ей оттуда для спокойствия:
— Светик, всё под контролем, сейчас достану шляпу и… Оп, готово!
Горошкина стояла в самом низу, видя, как я с победной миной на лице улыбаюсь и машу ей этой шляпой в зажатой руке.
Только я собрался лезть обратно… Соскользнула нога, а дальше, как в кувырке… Всплеск воды, девичьи крики… Холод… Лютый холод…
Да, да, да… Из-за несчастной шляпки я полез на дерево и свалился в пруд. В конце питерского марта.
Подумайте небось, дурак я полный. С тех пор свой пыл и поубавил, не перестал быть менее романтичным, но перестал быть более рисковым. И научился Свету слушать.
И по деревьям больше не карабкался… И в пруды не падал.
Вернёмся, к тому вопросу… О счастливых неприятностях.
Я заболел сильно. Продуло, простудился. Кашлял, нос заложило, глаза слезились… И ногу сломал.
Любовь действительно ослепляет… Но вряд ли уж, окрыляет. Чего же тогда я не взлетел?!
Света очень долго корила себя и бесконечно извинялась передо мной…
Я и не думал никак совершенно на неё злиться или обижаться — как говорится: «Сам дурак, сам туда полез!»
А она… Как сама призналась, совестно себя чувствовала.
И вот… Неизвестно сколько я провалялся дома, безвылазно, но в тёплой постели.
Ребята были злы на меня презлы!
От этого не было легче… Но вот что было чудесно — после учёбы лучшая подруга моя всегда навещала.
Я её постоянно видел, и сердце моё необъятное наполнялось бесконечным греющим счастьем, и это тепло было способно меня исцелить от любой простуды.
Она приносила мне все лекарства, первые дни, когда мне было совсем отвратно, кормила горячим супом с ложечки. Мерила мне температуру, не давала скучать. Постоянно что-то рассказывала или читала вслух… Чаще всего это были стихи Фета или Гиппиус, иногда брала Маяковского или Блока с собой, смотря, какое настроение у неё было.
Но она уж точно скрасила мой больничный. И валяться простуженным с загипсованной ногой было уже совсем не тоскливо, и вовсе не страшно.
— Эх, Андрейка… Начихал бы на эту шляпу, да здоровенький бы песни красивые пел… А из-за меня ты теперь лежишь, больной и со сломанной ногой, от скуки умираешь и чувствуешь себя плохо… Это я, дура, виновата! Знала же, ветер будет сильный, на кой шляпу нацепила… О-о-ох! Мне так стыдно… Мне безумно стыдно за это… Я… Я не хотела, чтобы так случилось! Прости меня… Прошу, прости меня, Андрей, если сможешь… Прости меня… Прости… Мне так больно за тебя…, - неделя уже, как приходила и случился инцидент в Юсуповском саду.
Как и в прошлые разы, она сидела на коленях у моей постели, опустив голову на свисающее с кровати одеяло, и горько-горько просила у меня прощение… У меня сердце кровью обливалось, если честно.
— Подними голову, - тихо произнёс я свою просьбу.
Горошкина послушалась, медленно оторвалась от моего одеяла, и смотрела на меня заплаканными испуганными глазами.
— Я сделал это не ради шляпы, а ради
тебя. А ради тебя, я готов пойти точно на всё… Я был счастлив тебе помочь, вернуть дорогую тебе вещь, хоть и пришлось мне расплатиться ногой и здоровьем… Но я счастлив, когда счастлива ты, Светик-Семицветик, - подытожил я, накрыв своей ладонью её ручку.
Это было моё первое… Своеобразное и спонтанное… Своего рода,
признание ей в любви.
Успехом вряд ли оно увенчалось, не уверен я, что в моих словах прозвучал прямой смысл для неё.
Она смущённо заулыбалась, и этой улыбки мне было достаточно. Я с её «ответами на чувства», и прочим не хотел спешить. И всё равно мне, как она поняла мои слова и приняла.
Она встала с колен, отряхнув пыль с тёмно-синих джинс, и подойдя к изголовью моей кровати, потрепала меня по волосам, что очень-очень сильно меня смутило. Это был очень-очень неожиданный и приятный жест с её стороны.
Она продолжала улыбаться, её добрые глаза изучали мою растрёпанную, «веками нечёсанную» шевелюру, огромные синячища под заплывшими глазами и сопливый нос.
Гладила меня по волосам, с особой, как мне показалось на первый взгляд, теплотой смотря мне в глаза.
— Ты очень смелый, Князь, хочу заметить. Очень самоотверженный, и совершенно себя не жалеешь… Прошу, не совершай больше подобных авантюр, ради меня хотя бы, горе ты моё луковое…
***
Пока я с головой погружался в воспоминания годичной давности, глаза мои были прикрыты, я наверно, задремал в тот момент даже.
Светик всё спала ещё… Я лишь слегка улыбнулся в неподдельном умилении.
— Ну что за ребёнок…, - едва-едва прошептал я, убирая с век упавшие белокурые прядки.
Не знаю, какие ещё авантюры и приключения переживу я на своём веку, но вот такую мне однажды попасть пришлось… Вспоминаю только с улыбкой, только в счастье…
***
От женщин кругом голова…
Влюбись - хлопот не оберёшься
