(Не)зависимая переменная

У меня положение безвыходное, но я хоть брыкаться могу!

Льюис Кэрролл «Алиса в стране чудес»

Она стояла в тёмной комнате в круге тусклого света и так старательно вглядывалась в мрак перед собой, что глаза болели от напряжения. Тьма казалась абсолютно пустой, но Деспина буквально кожей чувствовала, как где-то там сгущалось нечто по-настоящему кошмарное, что собиралось не просто навредить ей — оно хотело её убить. Уничтожить. Не оставить ни единого доказательства того, что она вообще хоть когда-либо существовала. Её сердце стучало где-то в глотке, и девочка не смогла сдержаться: с силой ухватилась за собственное горло, надеясь, что хоть так сможет успокоить глупый, но такой важный орган. Она не понимала, что именно её пугает, но тревожилась так, что на лбу выступил холодный липкий пот. Деспина была уверена, что она никогда в жизни так сильно не боялась, как сейчас. Она пыталась нашарить в карманах палочку, но той нигде не было. Девочка попробовала наколдовать крохотный люмос* беспалочковой магией, однако ничего не получилось — темнота перед ней продолжала сгущаться, теперь уже будто обретая форму. Деспину душил ужас от всего происходящего, она была готова отключиться прямо здесь и сейчас, но не могла: глаза её по-прежнему оставались напряжённо распахнутыми и следили за пространством перед ней с небывалым упорством. Вдруг из тени раздалось громкое — «бум!» -, будто там упало что-то ощутимо тяжёлое, потом вдруг вспыхнул ослепительный свет и Деспина закричала так громко, как только способны были её голосовые связки, и она… … неожиданно проснулась в своей комнате. Рядом сидела белая от испуга Дафна и трясла её изо всех сил, звала по имени, но кровь так оглушительно стучала в висках Деспины, что она совершенно ничего не слышала. Она дышала как загнанный зверь, будто пробежала десять миль за минуту, да и сердце её вполне красноречиво пыталось выпрыгнуть из слишком тесной для него груди. Деспина была вся в поту, запутавшаяся в собственном одеяле, напуганная почти что до смерти и абсолютно сбитая с толку. — Деспина, давай же, приди в себя! — громко просила её Гринграсс. Она держала сокурсницу за плечи так крепко, что у той наверняка к утру появятся синяки на этих местах, но Бэгшот-Поттер того совершенно не замечала — она продолжала смотреть невидящим взором в пространство перед собой и плакать от ужаса. — Дафна, дай я попробую, — в задёрнутый балдахин заглянула Трейси и взобралась к девочкам. Она быстро подползла совсем близко к Деспине, пощёлкала пальцами у неё перед глазами и возле ушей, положила руки на свои подогнутые колени, будто собираясь с мыслями, а потом неожиданно для Дафны влепила Бэгшот-Поттер звучную пощёчину. Деспина ошалелым взглядом посмотрела на девочку перед собой, будто только-только её заметила, и отодвинулась назад так стремительно, что впечаталась в изголовье кровати. Наверняка, от удара ей стало больно, но девочка и виду не подала. — Ты чего творишь? — выпалила она. Ну, хорошо хоть, додумалась не пускать в ход все известные ей проклятия. Вот бы девчонки удивились — палочка-то лежала далеко. — Привожу тебя в чувство, пока ты не перебудила всё женское крыло своими криками. — Криками? — Деспина в неверии уставилась на сокурсниц. Она помнила только, что не могла дышать, что сердце стучало у неё почти в голове, и она совсем ничего не слышала, но кричать? Не было такого. — Ты орала как блажная, Бэгшот, — недовольно заявила Трейси. — Что тебе приснилось? — вмешалась Дафна. Она обеспокоенно заглядывала в лицо Деспины и нервно заламывала собственные пальцы. — Я… не помню, — ответила Бэгшот-Поттер, и девочки будто бы облегчённо перевели дух, но Деспина не смогла скрыть дрожи в собственном теле, потому что она слукавила: она прекрасно всё помнила. Непроглядную тьму, словно бы пульсирующую и исходящую самой настоящей ничем не разбавленной злобой, громкий стук и странное «плюх», словно на землю упал мешок с сырым мясом, а затем… Нет, она совершенно не хотела этого помнить, но видение словно выжглось на обратной стороне её век — истерзанное безжизненное тело Гарри, всё переломанное, в собственной алой крови, бездыханное. Брата словно пожевали и выплюнули, и Деспина не могла перестать трястись, так её напугал этот образ. Ей хотелось мысленно потянуться к Гарри, найти его светлую пульсирующую энергию и умиротворённо выдохнуть, понимая, что с братом всё хорошо, и в это время он безмятежно спит в своей постели в львиной башне, но из-за тревоги и присутствия девочек она никак не могла сосредоточиться и вновь и вновь распахивала глаза. — Ты точно в порядке? — спросила её Гринграсс. Будь они с Трейси чуть менее сонными и чуть более внимательными, заметили бы, как туда-сюда бегали глаза Деспины, но в темноте спальни девочки ничего не увидели. — Да, всё нормально, — очередной раз соврала Деспина. Ей нужна была тишина, жизненно необходимо было увериться, что Гарри в безопасности, а подруги совсем тому не способствовали. — Тогда я, пожалуй, лягу спать, — заявила Трейси, неуклюже выбираясь с чужой кровати. — Спокойной ночи. Деспина не ответила. Она снова прикрыла глаза в попытке сосредоточиться: мозг будто протестовал, не желая пускать её дальше, и от этого становилось ещё тревожнее. Вдруг на холодную покрытую мурашками ладонь опустилась маленькая тёплая рука. — Это был сон, Деспина. — Да, конечно. — Хочешь, я останусь с тобой? Дафна смотрела на неё с тревогой и пониманием, её кожа приятно грела, а дыхание было размеренным, что заставляло и саму Деспину постепенно успокаиваться. Ей нужно было остаться одной, но, глядя в участливые глаза Гринграсс, она никак не могла отрицательно махнуть головой. Она боялась вновь оказаться наедине с собственным кошмаром. — Ложись. Я возьму второе одеяло, — светловолосая макушка Дафны исчезла в задёрнутом балдахине и появилась спустя пару мгновений — в руках девочка держала своё тёплое пуховое одеяло в черном шелковом пододеяльнике. — Двигайся же, я тут не помещусь. Им потребовалось целых пять минут для того, чтобы с комфортом улечься: одеяло Деспины мешало Дафне, потому что постоянно оказывалось под её спиной или ногой, отчего девочке было неудобно, а ещё им обеим никак не удавалось комфортным образом уложить подушки, благо, Гринграсс не стала приносить свою собственную, иначе, кто-то из них попросту свалился бы с кровати. К счастью, подходящие позы были найдены, девочки обе совершенно неловко сложили руки на груди и уставились в потолок. Деспина ещё никогда не находилась в одной кровати с кем-то, помимо Батильды, оттого чувствовала себя не в своей тарелке. Дафна, судя по её каменно напряжённым плечам, ощущала то же самое. — Ну, — попыталась Гринграсс, — вот и всё. Улеглись. — Ага. Бэгшот-Поттер прямо кожей ощущала глупость этой затеи и уже начала было подумывать о том, как всё исправить, когда Дафна вдруг тихо поделилась: — Моя младшая сестрёнка часто приходила ко мне спать, когда ей снились кошмары. У Стори очень тонкая натура, она тревожится от криков и громких звуков. Но со мной ей всегда спокойно. — Сколько ей лет? — Девять исполнилось не так давно. Мы праздновали её день рождения в конце мая. — Здорово, наверное, быть старшей? Дафна легко передёрнула плечами. — Когда как. В основном, я просто переживаю за неё. Как она там без меня? Легко ли ей спится одной? Этим летом она прибегала в мои покои каждую ночь. Матушка ругалась, но Стори всё равно пробиралась ко мне тихонько, как мышка. Я так по ней скучаю, Деспина, ты себе не представляешь! А Деспина представляла, и ещё как! Она ощущала то же самое каждый раз, когда видела Гарри в своих снах, когда ненароком проскальзывала в его сознание и наблюдала, как тяжело жилось её брату, когда он не отзывался на её мысленные призывы! Даже сейчас! Она совсем не успела заметить, как привыкла ощущать Гарри где-то рядом, чувствовать, что поблизости размеренно пульсирует силой его магическое ядро, а сейчас… Она будто оказалась на публике абсолютно обнажённой, и никто не мог накинуть на её дрожащие плечи тёплую мантию. — Ты хорошая сестра, Даф, — с трудом выговорила Деспина. Ей снова становилось страшно, и горло в тисках сжала стальная рука Ужаса. — Ты тоже, Деспина, — тихо-тихо ответила сонная Дафна, повернулась на бок к Деспине лицом, закинула на неё свою тонкую молочно-белую руку и едва слышно засопела. Её мирное дыхание обжигало деспинину щёку, но девочка не шелохнулась: она глубоко вдохнула, выдохнула и сосредоточилась так сильно, как только смогла. Она потянулась своей длинной призрачной рукой вдоль коридора женского крыла подземелий, через слизеринскую гостиную, сквозь все переплетения подземных проходов, вверх по лестницам, выше и выше, прямо к гриффиндорской башне, мимо знаменитого портрета Полной Дамы, вверх по витиеватым лестницам мальчишеской башни, где под самой крышей располагалась комната Гарри. Невесомым касанием Деспина провела по лбу брата, убеждаясь, что вот он живой, целый и невредимый. Мирно спит в своей постели, значит, ей тоже можно успокоиться и постараться поспать ещё несколько часов. Уже перед тем, как вернуться в собственное сознание, Деспина, хмурясь, отметила, что одежда Гарри валялась на полу кое-как. А ещё его лоб блестел от пота, но этого девочка уже не увидела. Она огляделась вокруг, правда, увидела только плотный изумрудный балдахин. Из-за него доносилось глухое бормотание Милисенты, слева ей на ухо сопела Дафна, чья острая коленка даже сквозь два одеяла довольно ощутимо упиралась ей в бедро, но самой Деспине стало легко. Она тихо посмеялась над собственным глупым страхом и закрыла глаза. Ей понадобилось все две или три минуты для того, чтобы уснуть. Ей почудилось, что она только закрыла глаза и расслабила затёкшие плечи, как вдруг из-за балдахина донёсся громкий женский окрик: — Бэгшот-Поттер, подъём! Деспина подскочила, сбрасывая с себя руку Дафны и хватаясь за гудящую от усталости голову. Она словно бы совсем и не поспала, хотя, как оказалось, прошло целых шесть часов, за которые можно было бы дважды выспаться, но нет: в её глаза будто насыпали песка, голова казалась ватной, а мысли разбегались в разные стороны, как испуганная стайка корнуэльских пикси. — Деспина, быстрее! — снова донёсся крик. Сонное сознание Деспины с трудом определило, что громкий голос принадлежал Джемме Фарли, старосте факультета. — Можно потише, мы же пытаемся спать! — недовольно пробурчала со своей постели Трейси. — Можно было бы, Дэвис, если бы сам декан факультета не ждал в гостиной, пока Бэгшот-Поттер соизволит к нему выйти! — недовольно ответила Джемма и громко хлопнула в ладоши. — Давай же, Деспина! Профессор Снейп не будет долго тебя ждать. Он снимет защитные чары и пройдёт сюда лично. Деспину словно ушатом ледяной воды окатило. Её хотел видеть профессор Снейп? Что ему могло потребоваться от неё в такую рань? Да и который вообще час? Думать об этом времени не было: Деспина с трудом заставила себя подняться с постели, накинула на ночную рубашку домашнюю мантию, обула ноги в мягкие тапочки и вздёрнула подбородок. Джемме она не сказала ни слова, даже когда проходила мимо. Слишком отчётливо в памяти сидело то, что Фарли даже пальцем не пошевелила, когда Ивонна толкнула её, Деспину. — И тебе доброе утро, — буркнула Фарли, когда первокурсница прошла мимо. Идя по коридору, они обе молчали, но Джемма так пристально смотрела в затылок Деспины, что у той, казалось, на нём вот-вот должна была появиться дырка. И чего она так взъелась? Подумаешь, пришлось встать в самую рань, чтобы выполнить глупейшее поручение от декана, невелика потеря. Профессор Снейп и правда оказался в гостиной, собранный и серьёзный, будто его не с постели подняли, а вызвали с совещания у Министра Магии. Он окинул первокурсницу строгим взглядом, поджал и без того тонкие губы и махнул Деспине рукой, чтобы шла за ним. — Что-то случилось, профессор? — не удержалась от вопроса девочка. Хоть она и оставалась до ужаса сонной, до неё стало доходить, что всё происходящее не совсем нормально. — Сейчас сами мне и расскажете, что же случилось, — недовольно ответил мистер Снейп. Он нёсся по коридору так быстро, что развевающиеся полы его мантии едва не хлестали Деспину по щекам, девочке приходилось бежать, чтобы поспеть за преподавателем. Она почти сразу поняла, куда ведёт этот путь, потому что однажды она уже блуждала здесь в поисках нужной двери. Догадка оказалась неожиданной, как гром среди ясного неба, и совершенно верной — профессор Снейп привёл её к своему кабинету, оглянулся на мгновение, чтобы убедиться, что девочка следует прямо за ним, и распахнул дверь. На долгие пять или шесть секунд его высокое тело полностью загородило дверной проём, отчего Деспина совершенно не видела, что же скрывается в глубине кабинета, но потом фигура профессора пропала из виду, девочка напоролась взглядом на такие родные и тёплые карие глаза и тут же воскликнула, узнавая: — Гиппократ! — Мерлин милосердный, маленькая мисс, клянусь всеми знаниями, что есть в моей голове: если ты ещё хоть раз заставишь меня столько томиться, наколдую тебе метку призыва! — Но, Гиппократ, я не ждала твоего прибытия! — Деспина не удержалась и бросилась-таки в призывно открытые тёплые объятия старого друга. — Я получил твоё письмо. Полчаса назад вернулся из Румынии, а у дома кружил Велокс. Бедняга весь извёлся, ожидая меня. Мужчина прижал к себе тонкое девичье тело и обнял так трепетно, будто бы девочка была его дочерью, а не совершенно чужой по факту малышкой. Да вот только Деспина за эти десять лет стала ему по-настоящему родной, и, увидев этим утром письмо от неё, целитель одновременно и обрадовался, и ужаснулся так сильно, что тут же сломя голову бросился в очередное путешествие. Благо, профессор Дамблдор с пониманием отнёсся к просьбе мистера Сметвика и позволил тому пройти на территорию школы, чтобы побеседовать с первокурсницей Слизерина. Профессор Снейп, конечно, не обрадовался тому, что ему пришлось сопровождать неожиданного гостя, но говорить ничего не стал — всё же не стоило портить отношения с Главным Целителем больницы Святого Мунго. — Я так соскучилась! — выпалила Деспина, с удивлением понимая, что это абсолютная правда. Тоска по Гиппократу сидела где-то внутри неё все эти долгие полторы недели. — Я тоже, маленькая мисс, я тоже. Они оба так увлеклись друг другом, что совершенно не заметили недовольного взгляда со стороны. Профессор Снейп сложил руки на груди, недовольно вздохнул и буркнул: — Я так понимаю, мне стоило бы оставить вас наедине. Очень жаль, что школьные правила обязуют меня присутствовать при разговоре, потому я попросил бы перейти непосредственно к делу. У мисс Бэгшот-Поттер останется слишком мало времени для того, чтобы подготовить себя к завтраку. — О, конечно, мистер Снейп, вы абсолютно правы, — Гиппократ разжал свои крепкие объятия и присел перед Деспиной, чтобы их глаза были на одном уровне, а затем приподнял её левую руку. На тыльной стороне ладони по-прежнему оставалось довольно крупное красное пятно, но зато теперь кожа уже не шла трещинами и не кровоточила. Да и вообще рука её теперь уже почти не беспокоила, иногда лишь побаливала, но растопырник, к счастью, снимал это неприятное ощущение. — Почему ты не попросила мадам Помфри отправить мне письмо сразу же? Я бы уже давно справился с этим, — он засунул руку в карман и достал средних размеров колбу с зельем. — Или почему не взяла формулу с собой? Думаю, профессор Снейп не отказал бы тебе и сварил бы моё зелье для тебя. Профессор Снейп на это заявление фыркнул, но ничего не сказал. — Я просила мадам Помфри. Она сказала, что не собирается тревожить Главного Целителя из-за такой нелепой травмы, — Деспина с замиранием сердца следила за тем, как тонкие длинные пальцы Сметвика легко размазывают по её израненной руке прозрачное зелье, и как пятно исчезает прямо на глазах. Девочка с облегчением выдохнула. — Спасибо. — Прошу, если вдруг поранишься, не слушай никого, пиши мне, хорошо? А с мадам Помфри я переговорю. Деспине показалось, что глаза Гиппократа странно блеснули, но девочка постаралась об этом не думать. — А теперь, — целитель поднялся и уселся в стоящее рядом свободное кресло, взял обе руки Деспины в свои и подвёл её ближе к себе, — расскажи мне, что произошло на поле для квиддича. Девочка с опаской глянула из-за спины на декана своего факультета. Профессор по-прежнему стоял у входа и внимательно следил за людьми в своём кабинете. Похоже, он и правда не собирался уходить. Хотя, чего уж теперь скрываться, вся Магическая Британия (если не весь Магический Мир) знал о том, что Деспина являлась сестрой Гарри Поттера, его магическим близнецом, значит, можно было не скрывать её связи с братом. Или, наоборот, это как раз-таки и стоило держать в строжайшем секрете? Деспина посмотрела в тёплые глаза целителя и тихо сказала: — Я и сама не поняла. Она постаралась вспомнить все подробности прошедшего дня, от самого начала до конца, и рассказала про то, как испугалась за Гарри, как ей стало трудно дышать, как голову заполонили мысли, будто рой разъярённых пчёл, как её тело словно воспротивилось этому и отключилось. Она рассказала всё, втайне надеясь, что профессор Снейп окажется достаточно благонравным человеком для того, чтобы не рассказать никому о том, что здесь услышал. К тому же, преподаватель, казалось, крайне удивился тому факту, что между Деспиной и Гарри есть мысленная связь. При этих словах девочки он удивлённо распахнул глаза и едва слышно ахнул, но Деспина была слишком занята рассказом, чтобы отвлекаться и думать, что же именно так сильно удивило зельевара. — Как интересно всё поворачивается, — подвёл итог Гиппократ, когда Деспина закончила свой рассказ. Он осторожно притянул девочку ещё ближе к себе, взмахнул над нею рукой и задумчиво свёл брови к переносице. У Деспины возникло ощущение, будто по ней побежали десятки крошечных сороконожек. Пауков она не боялась, потому стояла спокойно, но оттого, что ощущение было таким странным, ей всё же захотелось скривиться. Девочка с трудом удержалась от этого. Благо, пытка длилась лишь пару мгновений, после которых Сметвик кивнул собственным мыслям, заглянул в её глаза и слабо улыбнулся. — Кажется, ваша связь с Гарри крепче, чем мы думали. Затем он посмотрел за спину первокурсницы на профессора Снейпа и совершенно серьёзным тоном сказал ему: — При всём уважении, профессор, я вынужден попросить вас удалиться. Дальнейшая часть беседы должна быть строго конфиденциальной. Или же вы можете принести ещё один Обет. — Вам не кажется, что вы требуете слишком много обетов из-за одной мисс Бэгшот-Поттер? — мистер Снейп вопросительно изогнул бровь. Его маскообразное лицо от этого движения как-то странно исказилось, но в остальном он по-прежнему держался ровно и гордо. И абсолютно точно он не собирался никуда уходить. — Это значит, вы отказываетесь? — Это значит, по правилам Школы Чародейства и Волшебства я обязан присутствовать при разговоре. — Хорошо, тогда я отправлюсь к директору и подам прошение забрать Деспину домой на сегодняшний день. Скажем, по семейным обстоятельствам. — В Хогвартсе подобное не принято. — Думаю, Министр Магии со мной согласится, что это отличная идея. Некоторым детям иногда бывает полезно оказаться в стенах родного дома. Гиппократ был спокоен, но Деспина буквально кожей ощущала исходящее от него нетерпение. Она и сама уже начинала переживать от того, что собирался сказать ей целитель, потому ей хотелось просто крикнуть собственному декану, чтобы просто вышел за дверь, но девочка молчала. — Будь по вашему, — кивнул, наконец, Северус. — Я вернусь через три минуты. Ровно. — Думаю, нам этого хватит, — согласился Сметвик. Профессор смерил его недовольным взглядом и вышел за дверь, привычно взмахнув полами мантии. — Времени мало, потому сразу к делу, — наклонился к Деспине Гиппократ. Он пробормотал тихое: «Квиетус*», — взмахнул волшебной палочкой, достанной из множества потайных карманов, и убрал её обратно. Деспина никогда раньше не слышала этого заклинания, но ей вдруг показалось, будто вокруг них образовалась невидимая стена. Возможно, конечно, это всё были игры её воображения, но теперь Сметвик стал говорить чуть громче, чем раньше: — То, что ты рассказала, это очень интересный феномен. Я за всё время своей практики такого не встречал, но читал о подобном. Скажи, твой аппетит со вчерашнего дня не изменился? — Я съела весь обед и ужин. Даже думала взять добавку, — удивлённо ответила ему Деспина, хоть она и не понимала, может ли это быть важным. — Так я и думал. А что со сном? — Приснился жуткий кошмар, — Деспина поёжилась от воспоминания. — А как насчёт Гарри? Ты чувствуешь его присутствие? Девочка на мгновение заколебалась. Раньше она ощущала присутствие Гарри каким-то отдалённым участком мозга, и совсем не обращала на это внимания. Теперь для того, чтобы коснуться тёплого сияния магического ядра брата, ей приходилось хорошенько сосредотачиваться и погружаться в собственное сознание. Это она и поведала целителю. — Хорошо, — Гиппократ кивнул и на несколько мгновений задумался. А Деспине хотелось закричать, что ничего не хорошо, потому что она совсем не ощущала себя собой, потому что все эти новые повадки её организма ей совершенно не нравились, потому что хотелось прямо сейчас прекратить это всё. А ещё потому что она, кажется, впервые в жизни дичайше желала позавтракать. В её животе звучно заурчало, и именно этот звук привлёк внимание Сметвика. Мужчина улыбнулся и достал из кармана шоколадную лягушку. — Держи. Тебе сейчас это только на пользу будет. Я полагаю, ты подключилась к Гарри. Деспина поперхнулась: — Подключилась? — Присоединилась, присосалась, установила ещё более крепкую связь, — терпеливо объяснил Сметвик. Он казался абсолютно спокойным, даже вечная морщинка между бровей — и та разгладилась. — Но как? Я ничего не делала. — Делала. Ты установила с ним связь. Сначала тем, что постоянно пробиралась к нему ещё из Годриковой Впадины. Затем ты открыла ему своё сознание в день вашей встречи, чтобы он мог общаться с тобой мысленно, как и ты с ним. Потом ты стала прислушиваться к нему, к его энергии, когда оказалась в чуждом Хогвартсе, где он был единственным островком спокойствия и, в какой-то степени, дома. А затем случился урок по полётам, где Гарри попал в беду. Если бы он слишком переживал, не смог бы мыслить здраво, потому ты на подсознательном уровне сделала то, на что была способна — забрала себе его эмоции и переживания. Они наложились на твоё собственное волнение, потому психика попросту не выдержала и отключилась. И ты вместе с ней. — Но… — Деспина открыла было рот, а потом поняла, что не может сформулировать ни одного вопроса. Всё услышанное звучало как самая настоящая околесица, но Гиппократ казался уверенным в своих словах, что доказывало — он прав. Не было ни единой причины не верить ему. Но возможность перетягивания себе чужих эмоций и чувств, пусть даже они принадлежали родному брату? Даже сам Мерлин не придумал бы такой ерунды! — Гиппократ, мне кажется, это звучит немного… — Удивительно? О, бесспорно! — Нет! Это звучит немного нелепо. Так ведь не бывает. Мужчина нахмурился и наклонился ближе к девочке. Его глаза как-то странно блестели в абсолютно тусклом свете кабинета. — Маленькая мисс, неужели, ты ещё чему-то удивляешься? Ты почти два года провела в теле другого человека, а потом сама Магия создала тебе собственный физический облик. Настоящей нелепостью было бы полное отсутствие связи между вами. А всё, что происходит сейчас — это вполне себе закономерность. — Но… — Деспина снова хотела поспорить, но поняла, что Сметвик прав. Гарри помогал ей выжить два с лишним года, теперь её существо, похоже, пыталось отплатить тем же. — Вот именно, — Гиппократ заметил её растерянное выражение лица и согласно кивнул. — Ты и сама это подозревала. Но не осмеливалась в это поверить. — Хорошо, допустим, ты прав, — слизеринка кивнула. — Как с этим справиться? Я не уверена, что готова и дальше плохо спать, много есть и постоянно нервничать. — Сейчас твоя психика натянута, как струна. Почти до звона. Но это пройдёт. Само. А для того, чтобы не подключаться к нему и дальше, тебе нужно абстрагироваться. Понять, что он отдельный человек, что вы с ним больше не в одном теле, что он справится сам. И ты тоже, Деспина, справишься сама. Твоё ядро сильнее, чем когда-либо, ты сможешь выжить. Перестань искать его, даже мысленно. Со временем тебя отпустят чужие эмоции, а твоё сознание научится не подключаться к Гарри каждый раз, когда случится какая-то беда. Гиппократ продолжал мягко держать в своих огромных для её крохотных ладошек руках кончики её пальцев, и Деспина ощущала к нему всё такую же, как и раньше, безусловную и всеобъемлющую любовь, но именно в тот момент, когда он закончил говорить, ей впервые в жизни не захотелось следовать совету целителя. Он же совершенно ничего не понимал! Как она могла не искать Гарри, если брат уже в первую же неделю в школе пытался найти приключений на свою не слишком-то крепкую тушку? Да если она перестанет за ним приглядывать, от Гарри тут же совсем ничего не останется! — Деспина, он справится, — сказал Сметвик. Он смотрел на неё пристально, и хоть девочка понимала, что целитель никогда не посмел бы пролезать в её сознание, ей вдруг стало не по себе. — А если нет? — А если нет, ты раздавишь пальцами один из сосудов, и я тут же примчусь, чтобы вам обоим помочь, — Гиппократ легко провёл указательным пальцем правой руки по крошечным колбочкам. — Даёшь слово? — Даю слово. Дверь за спиной Деспины распахнулась с оглушительным скрипом, профессор Снейп за нею казался мрачнее тучи, но ни девочка, ни целитель того совсем не заметили: слишком заняты были моментом абсолютного доверия друг к другу. Деспина знала, Гиппократ не врал. Она могла на него положиться и позволить ему взять в свои руки и её собственную судьбу, и судьбу брата. Гиппократ не мог её подвести. — Вам пора, целитель Сметвик. До завтрака осталось всего полчаса, мисс Бэгшот-Поттер может опоздать. К тому же, профессор Дамблдор хотел побеседовать с вами в своём кабинете, я вас провожу. Похоже, этим поручением Снейп был совершенно точно недоволен, но сделать ничего не мог. — Пиши мне почаще, ладно? Обо всём. Особенно обо всём подозрительном, — Гиппократ легко покосился на зельевара. — Хорошо. — Мисс Бэгшот-Поттер, госпожа Фарли проводит вас в комнату, — заявил Снейп, и Деспина могла поклясться, что профессор специально подключил к этому делу Джемму. Он наверняка догадался о том, что староста не очень-то жаловала Деспину, а сопровождать первокурсницу в её утренних похождениях — это для старшекурсницы было полнейшим унижением. Уже перед тем, как разминуться у самой двери в слизеринскую гостиную, Гиппократ нежно сжал ладонь Деспины своими крепкими пальцами. — Помни, что ты всегда можешь обратиться ко мне, хорошо? И не забывай веселиться. Сейчас в твоей жизни наступило самое прекрасное время, не упусти его. Деспина заворожено кивнула, крепко обняла Сметвика на прощание и шагнула в спрятанный от чужих глаз дверной проём, подгоняемая недовольной Фарли. — Глядите-ка, у нашей птички, оказывается, большие друзья, — буркнула Джемма, следуя за первокурсницей так скоро, что едва ли не наступала ей на пятки. — Не то, что у некоторых, да? — из-за спины бросила Бэгшот-Поттер и поспешила скрыться в своей комнате. Девочки уже поднялись и сонно перебирали мантии. Как оказалось, профессор Снейп слукавил — времени до завтрака оставалось ещё много, потому что подъём был лишь пару минут назад, и на секунду Деспина почувствовала такую злость по отношению к зельевару, что даже не услышала, как к ней подлетели Дафна и Трейси. — Что стряслось? — Что от тебя хотел декан? — Пожелать доброго утра, — недовольство в голосе Деспины было таким явным, что обе её подруги ещё сильнее заволновались: — Это из-за того, что случилось вчера? — Он собирается наказать Малфоя? — Что? — опомнилась Деспина. — Нет, Драко здесь совершенно ни при чём! — Тогда что произошло? Мы места себе не находили, — откровенно поделилась Дафна. Подруги, осоловевшие после сна, казались действительно напуганными, и Деспине, если уж на то пошло, не очень хотелось пугать их ещё больше тем, что она случайным образом «подключилась» к Гарри и забрала от него часть эмоций и привычек. Нет, это точно была не та информация, с которой стоило начинать новый день. Особенно после всех переживаний накануне. — Ничего не случилось, — Бэгшот-Поттер беспечно пожала плечами. — В Хогвартс прибыл Гиппократ. Он получил письмо и был очень обеспокоен моей травмой. В подтверждение своих слов она помахала в воздухе левой рукой, кожа на которой теперь была абсолютно чистой, без безобразного ожога. Дафна облегчённо выдохнула и прижала руку к груди: — А мы было подумали, что произошло что-то кошмарное! — Ты подумала! Я изначально говорила, что всё нормально, — храбрясь, заявила Трейси. — Чего? — Дафна от возмущения взвизгнула. — Да ты сама тут носилась из угла в угол! За её спиной недовольно хмурила брови разбуженная разговорами Пэнси. Теперь на её лице было семь бородавок вместо прежних восьми. На одно лишь мгновение Деспина отвлеклась от подруг и подумала, что будет скучать по молчаливой Паркинсон, когда сойдёт последняя бородавка. Наверное, ей стоило придумать условие для снятия проклятья посерьёзнее. — Ладно! Да, ты права, довольна?! — завопила вдруг Трейси. — Я трусиха, что теперь? А ты вообще спала в кровати Деспины! Дафна покраснела до самых кончиков ушей и вся сжалась, как от удара. Пэнси злорадно ухмыльнулась, что не предвещало ничего хорошего, Милисента, высунувшая голову из-за балдахина, сонными глазами окинула всю комнату, явно не понимая, что произошло, а Трейси лишь тяжело дышала. На её бледных щеках проступили красные пятна, крылья веснушчатого носа подрагивали, но девчонка всё равно упорно сжимала собственные кулаки, явно не собираясь отступать. Да, она была пугливой, но это не умаляло её решительности. — По-моему, это тебя не касается, — напряжённо заявила Дафна. — Касается, если ты насмехаешься надо мной. — Я не насмехалась. — Кажется, мы все сегодня встали не с той ноги. Девочки обернулись на Деспину: в глазах Дафны стояли слёзы, у Трейси — ужас от осознания, что теперь Милисента разболтает всей школе о маленькой слабости Гринграсс и Бэгшот-Поттер. — Давайте успокоимся и подготовимся к завтраку? Первой кивнула Дэвис. Она бросила последний взгляд на сокурсницу и отвернулась к своей постели — светлые волосы вихрем взметнулись вверх и плотной волной упали на торчащие через тонкую пижамную ткань лопатки. Дафна даже бровью не повела. Она была по-прежнему румяная, но теперь уже постепенно успокаивалась. — Прости за это, — сипло проговорила она. — Мы переволновались. — Не за что извиняться. Ты как? — Как гуакамоле. Такая же каша. Деспина совершенно не представляла, что такое гуакамоле, но подавленный вид Дафны дал понять, что лучше не спрашивать. Не сказав больше ни слова, Гринграсс повернулась и отошла к своей постели. Между ними пролегло всего несколько шагов, но у Деспины сложилось впечатление, что это расстояние исчислялось милями. Она как дурочка продолжала стоять у двери в комнату и не знала, что теперь делать: Дафна и Трейси поссорились из-за самой глупой глупости, какую только можно было придумать, она сама, Деспина, совершенно случайно подключилась к брату и крала его же собственные эмоции, отчего ей было паршиво, а сегодня, ко всему прочему, в расписании стояло занятие по астрологии, то есть, Деспине опять не суждено было вовремя лечь спать. Очевидно, сумасшедший вчерашний день совершенно не желал отпускать девочку, и перекинулся на следующий. Что ей оставалось делать? Бэгшот-Поттер понуро направилась к своей постели и стала собираться на завтрак, хоть до него и оставалось ещё около получаса. Заправляя кровать она заметила, что Дафна так и не забрала своё одеяло. Вряд-ли она его просто забыла, может, это означало, что сегодняшней ночью она планировала снова спать в постели подруги? Деспина не была уверена в своих чувствах по этому поводу, потому просто постелила одеяло Дафны поверх своего и накрыла пледом. Не хотелось ей, чтобы вездесущая Пэнси пронюхала и об этом. Она продолжала думать об утреннем разговоре с Гиппократом и своём дурацком, но таком страшном сне, до тех пор, пока не обнаружила, что осталась в комнате последней, а все остальные уже ушли на завтрак. Ни Дафна, ни Трейси не сочли нужным её подождать. Уже в гостиной выяснилось, что и Драко с Блейзом ушли вперёд, оставив Деспину в одиночестве. На пару мгновений осознание этого кольнуло болью где-то за грудиной, а потом вдруг сменилось неожиданной силы злостью: и они после этого ещё называли себя её друзьями? Девочка стиснула зубы и быстрым шагом двинулась в Большой зал. Она так сильно сосредоточилась на своём желании поскорее предъявить свои претензии Малфою и Забини, что даже не стала желать Гарри доброго утра. Однако, стоило только Деспине бросить на брата мимолётный взгляд по пути к своему столу, как девочка застыла на месте, словно сражённая ступефаем*. Гарри выглядел, мягко сказать, помятым. Он совершенно машинально жевал тост с джемом и арахисовой пастой, так рассеянно, что крошки градом сыпались на стол и его колени. Его волосы ещё больше обычного торчали в разные стороны, а глаза казались слегка воспалёнными. Что с ним стряслось? Чтобы узнать это, слизеринка постаралась пробраться в его сознание, и едва не задохнулась от возмущения — Гарри блокировал ей доступ! И без того разозлённая Деспина непреклонно подумала: «Ну уж нет! Не получится у тебя скрыть от меня то, что ты натворил!» — и с ещё большим усилием стала ломиться в разум брата. Гарри за гриффиндроским столом схватился за голову, внутри которой фейерверком взорвалась боль. Мальчик не удержался и всё же пустил сестру в собственные мысли, о чём он пожалел почти моментально. Деспина в неверии перевела взгляд с брата на его такого же сонного и рыжеволосого дружка, а затем уставилась на собственный стол. Драко и Блейз, будто догадываясь, что Бэгшот-Поттер уже в курсе всего случившегося, опасливо вжали головы в плечи, злобно косясь на Поттера, который первым же делом с утра, наверняка, побежал жаловаться сестре. Драко казался бледнее обычного, но выглядели оба вполне выспавшимися и довольными собой. Ну, конечно же, до тех пор, пока Деспина не оказалась прямо перед ними. — Что вы сделали?! — стараясь не повышать голоса, спросила она, хотя эмоциональность Гарри внутри неё так и подстрекала девочку зарычать. Мальчики переглянулись, старательно делая вид, что не понимают, отчего их подруга так зла. — Не подождали тебя? — предположил Забини и тут же ещё ниже склонил голову, потому что деспинин взгляд его пугал так, что даже поджилки тряслись. — Вы что, — Деспина тяжело дышала и ощущала, как потрескивают на кончиках пальцев невыпущенные проклятия, — совсем сдурели? Драко первым заметил, как опасно подрагивала левая рука девочки, и понял, что им с Забини, наверное, лучше раскаяться. Как можно скорее, потому что ходить, как Пэнси, с бородавками по всему лицу, он, наследник рода Малфой, уж точно не смог бы. Это же какой позор! — Деспина, послушай, да, мы поступили нехорошо… — Нехорошо? Вы сдали моего брата Филчу! Вы назначили ему магическую дуэль, и не пришли, как самые подлые трусы! — в её голосе слышалось что-то такое, отчего у сидящей неподалёку Мораг Макдугал встали дыбом крохотные волоски на руках. — Да, но он первый начал… — снова попытался оправдаться Драко. — Ещё одно слово, Малфой, и я прокляну твой род так, что вы все пожалеете, что вообще появились на этот свет, — прорычала Деспина, легко тряхнув рукой. Возможно, каким-то отдалённым участком своего сознания она и понимала, что, скорее всего, пожалеет о своих словах немногим позже, но сейчас, осознавая, что её брат едва не вылетел из школы по милости её сокурсников (в тот момент язык не поворачивался назвать их «друзьями») этой ночью, ей было абсолютно наплевать на любые приличия. Вот так легко из-за дурацкой детской глупости и ревности она могла в одночасье потерять всё, к чему так долго и упорно стремилась. Ребята пристыженно склонили головы, и в любой другой ситуации Деспина бы только посмеялась над ними из-за этого, но сейчас она не могла даже спокойно на них смотреть. — Я была о вас лучшего мнения, — твёрдо заявила она и демонстративно двинулась подальше от тех, кого считала своими близкими друзьями. Почти все за слизеринским столом внимательно наблюдали за тем, как стремительно движется невысокая фигурка Деспины к столу красно-золотых. В Большом зале воцарилась абсолютная тишина, когда девочка подошла к Гарри Поттеру и невозмутимо произнесла: — Прошу прощения? Могу я сесть рядом с братом? Слизеринцы с явным неодобрением переглядывались, некоторые гриффиндорцы в отвращении скривились, их староста — Перси Уизли — тут же стал подниматься с места, чтобы выгнать нахалку, когтевранцы заинтересованно выглядывали из-за тяжелых книг и длинных пергаментов, с которыми они не расставались даже за столом, а хаффлпаффцы, буквально стиснутые враждующими кланами с двух сторон, опасливо втягивали головы в плечи. Атмосфера накалилась настолько, что воздух едва не вибрировал. Одна только Деспина вполне спокойно уселась на место Рона, который в ужасе отскочил так резко, что почти свалился со скамьи, и принялась накладывать в новую чистую тарелку завтрак, потому что аппетит у неё разыгрался не на шутку. — Кхм… Деспина? — позвал её Гарри через минуту-другую. — На нас все смотрят. — Ты Гарри Поттер. На тебя и так всегда все смотрят. Она продолжала есть, подстёгиваемая злостью и эмоциональностью, которую перехватила от Гарри, наплевав на всё вокруг. Тем временем возмущённый Перси нёсся со всех ног, когда на полпути его остановил властный жест рукой: профессор Снейп махнул самому старшему из присутствующих в школе Уизли так, будто тот был нашкодившим щенком. Сам профессор по зельям стремительно пронёсся вдоль притихших школьников и остановился прямо за спиной своей ученицы в совершенно неподходящем для неё месте. — Мисс Бэгшот-Поттер, — отчеканил декан змеиного факультета, — как это понимать? Деспина лишь на пару мгновений оторвалась от тарелки, чтобы бросить на профессора невинный взгляд из-под полуопущенных век: — Что-то не так, профессор? Сидящая поблизости Парвати Патил схватилась за сердце, а Невилл Лонгботтом медленно сполз со скамьи на пол, настолько страшно ему было даже просто сидеть вблизи от мистера Снейпа. Сам декан Слизерина, однако, выглядел невозмутимо. Его выдавал лишь слегка подрагивающий от сдерживаемой ярости голос: — Я требую, чтобы вы немедленно вернулись за стол своего факультета и прекратили этот спектакль. — Прошу прощения, сэр, но я не могу выполнить вашу просьбу. Видите ли, уважаемые сокурсники портят мне аппетит, — так же невозмутимо заявила Деспина. К этому моменту уже все ученики поднялись со своих мест, чтобы получше разглядеть то, что творилось за гриффиндорским столом. Некоторые из самых младших даже встали на скамьи, а ребята постарше едва слышным шёпотом принялись делать ставки на то, кто же победит в этой битве характеров. — Мисс Бэгшот-Поттер, либо вы вернётесь к своему факультету, либо я буду вынужден вас наказать. — Прекрасно. Как скажете, профессор. Деспина отложила ложку. Медленно встала и расправила юбку. Повернулась к профессору Снейпу, склонила голову с выражением абсолютного раскаяния на лице, исполнила глубокий реверанс, а затем развернулась к мужчине спиной и ровным шагом двинулась к выходу из Большого зала. Два абсолютно одинаковых рыжих мальчика за гриффиндорским столом громко рассмеялись и захлопали её выходке, но девочке уже было не до этого. Она понимала, что теперь собственный факультет, скорее всего, и правда станет для неё самым настоящим логовом змей. И эта догадка подтвердилась уже через десять минут, когда первые ребята стали возвращаться с завтрака. Деспина бесстрашно сидела в гостиной, демонстрируя, что не собирается бояться гнева сокурсников. Она держалась ровно, даже когда один из старших ребят, Маркус Флинт, бросил в её сторону что-то грубое и похабное, подразумевающее некую связь Деспины с несколькими мальчишками из Гриффиндора. Затем Джемма Фарли со всей свойственной ей надменностью заявила, что Деспина может смело «валить» к своим красно-золотым, если уж ей они настолько нравятся. Дружок Маркуса, высокий и широкоплечий Харон Нотт, проходя мимо стола, за которым сидела Деспина, плюнул в её сторону, благо промахнулся. Это было единственное физическое приближение к Деспине. Все обходили её стороной, словно она была грязной и заразной. И даже самые близкие друзья, какими они считались ещё утром, не пришли к ней на помощь. Драко неприязненно скривился при одном только взгляде на неё. Блейз смотрел чуть теплее, но всё равно не решился подойти. И даже Теодор, такой всегда понимающий и приятный в общении, не сказал ни одного слова в поддержку. В месте, где Деспина должна была обрести свою вторую семью, она осталась совершенно одна. Возможно, это было даже к лучшему, потому что неукротимая злость на Драко и Блейза кипела внутри Деспины серной кислотой, пенилась и бурлила, грозя вот-вот вырваться наружу. Любые подколки от слизеринцев пролетали мимо ушей, потому что в голове сидело только то, что из-за этих двух остолопов её брат мог вылететь из школы. Разве можно было простить им это? На следующий день Деспина и Драко случайно столкнулись по пути на Историю Магии, и мальчик при этой встрече отскочил в сторону, извернувшись всем телом, лишь бы ни единой клеточкой не соприкоснуться с бывшей подругой, а ещё он так громко фыркнул, что звук этот отозвался эхом от каменных стен коридора. Невыспавшаяся после астрологии Деспина сделала вид, что совершенно ничего не заметила, хотя помимо безудержной злости на платиноволосого одногруппника у неё появилось какое-то иррациональное чувство обиды на Малфоя. Почему он до сих пор не попытался попросить у неё прощения? Теперь Деспина приходила на обед самой первой и уходила ещё до появления однокурсников в дверях. Ей совершенно не хотелось признавать собственное поражение, но и сесть за стол змеиного факультета как ни в чём не бывало она тоже не могла. А сидеть вместе с Гарри ей не позволял вечно ошивающийся поблизости профессор Снейп. Потому приходилось хватать что-то со стола, есть в проходе и быстро удаляться восвояси. От этого у девочки развилась назойливая боль в животе, благо, всё та же настойка растопырника только с меньшей концентрацией помогла с этим справиться. Когда один из всё тех же совершенно одинаковых Уизли заметил выходящую из Большого зала Деспину, держащую в рука кусок пирога, он в задумчивости обхватил пальцами собственный подбородок. А через пару часов, когда по-прежнему изнывающая от боли в животе и голода Деспина сидела на лужайке неподалёку от птичника и старательно сочиняла письмо Батильде, чтобы объяснить всё, что произошло за последние пару дней, её уединение вдруг нарушил тот же мальчишка, только теперь уже в компании близнеца. Они сели по обе стороны от неё абсолютно синхронно и ловко, будто тренировались этому не один час. И заговорили тоже синхронно, подхватывая слова друг-друга. — Привет. — Ты же сестра Гарри? — Деспина, правильно? — Это Фред. — А это Джордж. — Мы… — … братья Рона. — Ну, знаешь, рыжий такой… — … и всё время крутится рядом с Гарри. Они не замолкали, а у Деспины голова закружилась от того, что постоянно приходилось вертеть ею, чтобы посмотреть на того, кто говорил. Похоже, близнецы этим только наслаждались. — Мы, в общем, зачем пришли-то… — … пошли, кое-что тебе покажем. И точно так же резво, как появились, они подскочили с места, подняли за собой Деспину и повели её по извилистым хогвартским коридорам, ведущим в подземелья. Мальчишки продолжали переговариваться между собой и перешучиваться неустанно. Деспина же ещё не успела сказать ни единого слова: братья Уизли буквально не давали ей этого сделать. — Как так получилось, что вы с Гарри… — … не выглядите одинаково? — Нет, вы похожи, конечно… — … но как простые брат и сестра. — Не как близнецы. Только тогда Деспину осенило: вот ведь они — магические близнецы, прямо перед ней! И почему только раньше об этом совершенно не думала? Ей так интересно было знать, что ещё могут делать они с Гарри, но спросить было не у кого, а ведь Фред и Джордж всегда были рядом! — А вы тоже магические близнецы? — Деспина замерла на месте. Ребята тоже остановились и переглянулись. — Не, мы просто похожи очень! Слыхал, Джордж? — Да, Фред. На самом деле, он меня копирует. Фанат, что поделать? С этими словами они дали друг другу и пять и почти было продолжили идти, как возглас Деспины вновь заставил их притормозить: — Я серьёзно! Расскажите мне, что вы об этом знаете! Мальчишки вновь посмотрели друг другу в глаза. Деспина осознала, что в эти моменты они не просто смотрят на другого, скорее всего, они обмениваются собственными мыслями. — Вы можете это делать? Читать мысли друг друга? — Мы же не совсем… — … безнадёжные. Конечно, мы это можем! — И мы можем это обсудить… — … как только дойдём до места назначения. — Осталось совсем немного. — Но куда вы меня ведёте? Требую ответа! Мальчишки расхохотались, хватаясь друг за друга, махнули на неё рукой и пошли дальше. Деспину их поведение невообразимо оскорбило, но любопытство заткнуло уязвлённую гордость и подстегнуло её догонять обоих Уизли. Правда, ей действительно не пришлось слишком долго бежать, потому что уже за ближайшим поворотом ребята остановились. Они замерли перед большой картиной: на ней изображалось блюдо с фруктами. Натюрморт был такой величины, что Деспина не смогла бы дотянуться до верхнего края рамы, даже сев на плечи любому из долговязых близнецов. Слизеринка уже хотела очередной раз потребовать ответа, как один из мальчишек приложил указательный палец к губам и сказал ей: «Тс-с-с!» А затем он огляделся по сторонам и протянул руку к полотну. Дальнейшее Деспина не совсем поняла: похоже, рыжий своей рукой пощекотал нарисованную грушу? И что ещё удивительнее — груша захихикала! Деспина едва не рухнула на пол. Сколько же ещё тайн хранят в себе стены школы Чародейства и Волшебства? — Ты должна хранить в секрете то, что мы тебе сейчас покажем, ладно? — попросил один из близнецов, и Деспина неожиданно поняла, что кивнула. Тот из Уизли, что щекотал грушу, вновь протянул руку к фрукту, да только на его месте уже была выступающая вперёд дверная ручка. Полотно было лишь замаскированной дверью! За которой обнаружилось огромное помещение! Размерами оно походило на Большой зал с небольшими отличиями: вместо длинных факультетских столов с гербами факультетов, здесь были обычные ничем не примечательные столы, уставленные сотнями сверкающих в свете пламени кастрюль. В конце зала располагалась большущая печь — Деспина могла бы поместиться в ней в полный рост. Да даже оба Уизли могли бы поместиться в ней в полный рост! На настенных полках стояли целые сотни баночек с различными специями и ингредиентами, по углам были аккуратными кучами навалены мешки с картофелем и прочими овощами, а везде и всюду сновали одетые в полотенца с гербом Хогвартса домашние эльфы. Они чистили, резали, шинковали, варили, коптили, пекли. Причём делали это так быстро и искусно, что у Деспины голова закружилась. Впрочем, несколько эльфов всё же оставили свою тяжёлую работу и материализовались прямо перед студентами. — Что угодно господам? Спросил один из трёх невысоких существ. Его уши забавно дёргались в стороны при любом движении головой, а большие зелёные глаза почти не мигали. — Нам бы чего-нибудь перекусить… — … мы очень голодны. Спустя мгновение в руках мальчишек уже оказалось по полудюжине шоколадных кексов, по паре наливных красных яблок и по кубку с тыквенным соком. Деспине досталось песочное печенье и здоровый кусок пирога с почками. Когда один из эльфов протянул ей тыквенный сок, она рефлекторно отвернулась — другой эльф тут же подал ей молока. Близнецы по хозяйски расположились за одним из столов и принялись есть. Остолбеневшая Деспина с трудом заставила себя присесть рядом с ними. Она, конечно, понимала, что еда не появляется из ниоткуда, и кто-то должен её приготовить, но она никогда и помыслить не могла, что в Хогвартсе обитает столько домовых эльфов. Да их же здесь не меньше сотни! В это было невозможно поверить. — Мы нашли вход сюда в первый месяц учёбы на первом курсе. — И почти никому его не показывали, между прочим. — Даже братьям. — А почему мне решили показать? Мальчишки переглянулись. Их рыжие волосы в свете пламени из печи казались просто противозаконно огненными, а веснушки на абсолютно одинаковых белых лицах так и мерцали. Они, похоже, вновь перебрасывались мысленными репликами и отвечать совершенно не торопились, а Деспина и не подгоняла. Она всё ещё пыталась принять всё то, что произошло за последние пятнадцать минут. — Ты поставила на место Снейпа. — Мы не можем позволить тебе проиграть в этой битве. Деспина совсем не воспринимала всю ситуацию с собственным факультетом как битву. Скорее ей ощущалось, что это массовое помешательство, в котором она — человек, который опоздал на начало мероприятия на целую вечность. Иначе она никак не могла понять ненависть своих же сокурсников факультету брата, а ещё то, почему же ни один из уважаемых преподавателей не встал на её защиту. Неужели все они поддерживают это дурацкое разделение на касты, где всегда есть тот, кто на коне, и тот, кто хуже всех? Но сейчас все эти мысли отошли на задний план, потому что в руках у неё была желанная еда, а перед нею сидели два парнишки, которые буквально занимали всё окружающее пространство своими долговязыми фигурами и громкими голосами. Ребята по порядку рассказали ей всё, что знали о магических близнецах: как оказалось, они были похожи как две капли воды потому, что разделились из одного магического ядра, а Деспина и Гарри изначально сформировались в два разные. Из-за буквально общего изначально ядра ребята могли читать мысли друг друга (Деспина не призналась им, что они с Гарри тоже это проделывают), а ещё они очень часто испытывали одну боль на двоих: когда Фред свалился с метлы и сломал лодыжку, Джордж тоже хромал целую неделю, даже после того, как кости Фреда срослись. Всё это оказалось так удивительно, что Деспина совсем не заметила, как пролетело несколько часов до самого отбоя. Уходила девочка с абсолютно лёгким сердцем, ведь она осознала, что нашла ещё двух приятелей. И пусть они были во враждующем с её собственным факультете, ей стало на это наплевать — благодаря мальчикам она теперь могла быть сытой. Помимо близнецов Уизли, рядом с Бэгшот-Поттер странным образом всё чаще стала появляться назойливая Гермиона Грейнджер. Они оказались в паре на зельях, где вместе работали над составом для излечения фурункулов. Гермиона вечно пыталась влезть со своим: «Ты всё делаешь неправильно! Надо делать так!» — но Деспина её совсем не слушала. Она буквально всегда таскала с собой блокнот профессора Снейпа с его подсказками, потому точно знала, что в приготовлении зелий Гермиона ей ни разу не ровня. Сам декан змеиного факультета, кстати, лишь внимательно следил за действиями Деспины, когда замечал в её маленьких ручках собственное детище. Хоть за это спасибо, потому что во всём остальном, что касалось Бэгшот-Поттер, он вёл себя как полнейший дуралей. Яркий тому пример — всё та же надоедливая Гермиона. Гриффиндорка, по-видимому, решила, что, раз они обе достаточно умны, могли бы подружиться. Неслыханно! И здесь даже не было особого значения в том, что все в школе магии и волшебства презирали дружбу между факультетами, уж тем более между Гриффиндором и Слизерином. Нет, всё гораздо проще: это же была Гермиона Грейнджер! Дружить с ней? Да Деспина, порядком уже уставшая от вездесущей лохматой бестии, лучше бы прыгнула в объятия ядовитой тентакулы. Хотя ладно, одно преимущество в частом общении с Грейнджер всё же было — Деспина узнала от неё, что именно случилось после несостоявшейся дуэли Гарри и Драко. Вообще после того злополучного утра, когда Бэгшот-Поттер демонстративно отвернулась от собственных друзей и всего факультета, она редко думала о брате. Это удивительно, конечно, но девочку настолько сильно и глубоко поглотила её же собственная злость, что на всё прочее вокруг совершенно не осталось никаких ресурсов. Благодаря этому Деспина начала постепенно отключаться от брата, но из-за этого же она перестала справляться о его делах. Гарри, казалось, этот факт ни капли не огорчал, а измученная Деспина того даже не замечала. Однако неожиданный разговор с гриффиндорской заучкой эту ситуацию в корне изменил всего за несколько минут. Гермиона встретила Деспину возле библиотеки. Стоял поздний субботний вечер, Деспина вновь пропустила ужин в Большом зале, наслаждаясь лёгким чувством голода, которое теперь опять доставляло только удовольствие, а не неудобства, и просидела весь банкет в библиотеке в компании мадам Пинс. Благо, мадам оказалась достаточно воспитанной для того, чтобы не гнать молодых учеников на приёмы пищи против их воли. К сожалению, время ужина прошло, а вместе с ним и свободное время до отбоя. Библиотека закрывалась, а у Деспины было около получаса для того, чтобы добраться до подземелий и оказаться в своей постели до того, как придёт Джемма с ежевечерним обходом. За самым первым поворотом по коридору Деспина замерла. В считанных дюймах от неё точно так же застыла Гермиона, преградив собою проход. — Грейнджер, чего встала? — не удержалась Деспина. Она даже не заметила, что произнесла фамилию гриффиндорки в точности, как Драко. — Хотела с тобой поговорить, — Гермиона огляделась по сторонам. — Пошли за мной. Она повернулась спиной к слизеринке и пошла влево от пути, ведущего к лестницам. — Никуда я с тобой не пойду. — Пойдёшь. Мне нужно с тобой поговорить. Это касается Гарри. И не сказав больше но слова, Гермиона скрылась за очередным поворотом. Деспина не колебалась ни мгновения — всё же за эти дни, что она была полностью поглощена собой, Гарри мог натворить много всего, что ему бы вышло боком. От Гермионы можно было получить хоть какую-то информацию. Они оказались в темноте за массивной колонной, куда, похоже, давно уже никто не забредал: на полу хлопьями лежала пыль, а по углам расселились целые племена пауков. Гермиона, глядя на это, брезгливо скривилась и отодвинулась чуть дальше, чтобы точно не коснуться ни одной липкой паутины. Деспина хмыкнула и сложила руки на груди: — Боишься пауков? Забавно. — Не боюсь. Но и не люблю. Они мне неприятны. — М-м-м. Так что с Гарри? Скоро отбой, у меня нет времени. — Я полагаю, ты не знаешь, что случилось в понедельник ночью, верно? — Малфой и Забини вызвали Гарри на магическую дуэль, — Деспина стиснула кулаки, потому что просто воспоминания о поступке бывших друзей вновь всколыхнули океан злости внутри неё. — Да. И Гарри пришёл, но в условленном месте мы наткнулись только на Филча. — Мы? — Я знала, что Гарри и Рон затевают что-то противоправное. Потому пошла за ними, чтобы отговорить. А потом я не смогла вернуться в башню, потому что Полная дама куда-то ушла. — Интересно. И зачем ты мне это рассказываешь? Про Филча я знаю, потому и поругалась с сокурсниками. Гермиона нахмурилась и вздёрнула подбородок: — Если бы ты не перебивала меня, я бы давно уже закончила! Мы убегали от Филча и случайно забежали на третий этаж… — Но туда никому нельзя! Это опасно, так сказал сам Дамблдор! — Знаю! В общем, мы нашли там огромного трёхголового пса. Он что-то охранял. И, похоже, Гарри с Роном теперь пытаются выяснить, что именно. Поэтому я и решила всё тебе рассказать, может, у тебя получится их остановить. У Деспины в горле словно ком встал. Гарри не только почти вылетел из школы. Он едва не погиб той ночью. Её брат. Самый родной человек во вселенной, не считая Батильды. Штиль на океане злости внутри неё за одно лишь мгновение сменился таким диким штормом, что Деспина вдруг перестала видеть напуганное лицо Гермионы перед собой. В ушах её зазвенело, а в голове билась единственная мысль: это всё из-за Драко и Блейза. — Ты же поговоришь с ним? — словно из-за толстого стекла донёсся до неё голос Грэйнджер. — Да, спасибо, — отозвалась Бэгшот-Поттер, хотя, честно говоря, в этот момент она и вполовину не поняла, что именно ей сказала гриффиндорка. Деспина словно на автопилоте двинулась к гостиной собственного факультета. На половине пути к ней вернулась ясность сознания, но руки её всё равно периодически дрожали от едва сдерживаемой ярости. Она злилась на всех: на Малфоя и Забини за их глупую шутку, на Гарри за его совершенно необдуманные поступки, на Уизли за то, что всегда оказывался рядом с Гарри и никогда даже не пытался его остановить, на Гермиону за то, что молчала так долго. Слишком много злости для одной невысокой первокурсницы! Деспина молилась о том, чтобы спокойно добраться до постели. Ей совершенно точно не хотелось наслать на кого-то любое из своих проклятий просто за то, что бедняга оказался на её пути этим вечером. В гостиную она влетела так резво, что ребята, вяло поднимающиеся со своих мест, чтобы отправиться по комнатам, застыли и проводили её тонкую фигуру настороженными взглядами. Деспина этого не заметила. Она пыталась составить речь для Гарри, но придумать получалось лишь гневную тираду о его немыслимой глупости. В её мыслях проносились сотни эпитетов, которые могли бы объяснить его вселенскую недальновидность, но все из них казались Деспине слишком слабыми. Как ей было высказать простыми словами, насколько сильно Деспина переживала за брата? Это почти невозможно. Уже в комнате, едва взглянув на соседок и закрывшись от них тяжёлым изумрудным балдахином, девочка приняла решение подождать до утра и переговорить с Гарри с глазу на глаз. Ей необходимо было передохнуть, она только-только смогла отключиться от эмоциональности Гарри, потому переживать столько всего ей было физически трудно. Деспина тяжело вздохнула и постаралась расслабиться на мягкой постели. Несмотря на гудящую голову и напряжение буквально в каждой мышце, уснуть ей удалось довольно быстро. Правда, весь этот сон и пролетел как одно мгновение, а после себя оставил совершенно разбитое состояние. Как так получилось, что раньше она — Деспина — всегда такая уверенная в себе и целеустремленная девочка теперь едва переставляла собственные ноги по пути на кухню? Она не помнила, что именно видела во сне, но судя по ощущениям усталого тела, ей пришлось драться с сотней гриндилоу за одну лишь шоколадную лягушку, не иначе. А ещё Деспина опаздывала: ей хотелось успеть перехватить Гарри после завтрака, но она вышла слишком поздно, потому приходилось выбирать — либо отложить разговор с братом на потом, либо самой остаться голодной. Деспина выбрала первое. Правда потом, захваченная стремительным потоком учебного дня, она совершенно позабыла о своём намерении. Постепенно она привыкла к своему самовольному изгнанию. Походы на кухню вместо Большого зала стали чем-то само собой разумеющимся, косые взгляды сокурсников и их же кислые рожи приелись, противоборство между Гриффиндором и Слизерином вернулось на круги своя, а Деспина смирилась и сносила всё это… стоически. Компанию ей теперь составляли книги и вездесущие Уизли, одиночество скрашивали письма от Батти и, что удивительно, Гермиона, которая теперь всё меньше и меньше напрягала своим присутствием поблизости, а нехватка общения затыкалась пустой болтовнёй с призраками, вроде сэра Николаса. Всё встало на круги своя. Кроме того, что Деспина теперь вообще не видела Гарри. В Большом зале они не встречались, потому что девочка туда не ходила, а в свободное время перед отбоем Гарри теперь пропадал на поле для квиддича. Весть о том, что он получил метлу, так сильно задела Малфоя, что он буквально ядом исходил в гостиной Слизерина, правда, за пределы факультета он этого не вынес, слишком был горд. Вот и получалось, что даже Гарри оставил Деспину наедине с её собственным сознанием. Поначалу было действительно тяжело. Затем привычно. А на третьей неделе всего этого балагана Джемма Фарли, ехидничая, объявила Деспине, что её в своём кабинете ждёт декан. Староста с выражением облегчения на лице предположила, что Бэгшот-Поттер наконец-то исключат, за что получила несколько одобрительных смешков от мальчишек, но Деспина проигнорировала шпильку. Её совершенно не прельщала идея ещё одной заведомо провальной стычки с Джеммой. Провальной, потому что Джемму с её нападками не остановила бы даже Авада. Потому Деспина не ответила на колкость старосты. Вместо того она со всей присущей ей гордостью поднялась с кресла, в котором читала книгу по зельям, и двинулась к выходу. В голове у неё роем жужжали мысли о том, что же понадобилось от неё декану? Неужто ему надоело демонстративное отсутствие Деспины в Большом зале? Или, быть может, он хотел понять, почему девочка больше не общается ни с кем из собственного факультета? Нет, это точно вряд-ли, ведь профессор Снейп почти никогда не касался личных дел своих студентов. Тогда что же ему нужно? Дверь Деспине открыли почти мгновенно, будто декан ждал её у порога. Он окинул её внимательным взглядом и шагнул в сторону, пропуская девочку в тускло освещённое помещение. Глаза Деспины лишь через пару мгновений привыкли к этому свету, потому первокурсница не сразу заметила ещё одного мужчину в дальнем кресле. Тот был совершенно точно ей незнаком, но отчего-то у неё руки задрожали, так сильно захотелось подойти поближе к этому человеку. Его голова была абсолютно голой, а вот брови, наоборот, так густо торчали вперёд, что грозились зацепиться за ресницы. Абсолютно чёрные глаза окинули её внимательным взглядом, сухие губы, спрятавшиеся под жёсткими усами, терялись в густой бороде, но Деспина буквально кожей почувствовала — незнакомец почти невесомо ухмыльнулся. Она не знала, хорошо это или плохо. — Добрый вечер, — Деспина выверенным движением присела в реверансе. Она продолжала это делать даже после того, как Дафна сказала, что такое поведение позволялось лишь на светских приёмах. — Добрый ли он? — ответил мужчина. Голос его тягучим мёдом обволакивал слух девочки. — Почему так долго, мисс? Мы вас заждались, — укоризненно заметил профессор Снейп. — Прошу прощения, сэр. В следующий раз следует послать более расторопного гонца. Деспина даже не смотрела на декана своего факультета. Она никак не могла оторвать глаз от пока ещё неназванного мужчины. Было в нём что-то такое… притягивающее. Он держался ровно и гордо, словно был носителем какого-то высокого титула, а в глазах его что-то тёмное бугрилось и извивалось, Деспина была готова поклясться в этом. Тем не менее, она совершенно не боялась. Наоборот, ей хотелось разузнать всё о мужчине. — А дитя не из робкого десятка, — проговорил мужчина. Деспина на мгновение растерялась, потому что не поняла, похвалили её или же укорили. — О, вы в этом ещё убедитесь, профессор Брессетт, — а вот в голосе мистера Снейпа на долю секунды послышалось явное удовлетворение, но Деспина пропустила это мимо ушей — она всем сознанием ухватилась за новую фамилию, смакуя каждый слог. — Надеюсь, что так, — в раскатистом голосе послышались нотки смеха, но Деспина вдруг поняла, что это обман. Господин Брессетт был не из тех, кто смеётся. Его суровые кустистые брови могли взлететь лишь от удивления, но и это, похоже, происходило нечасто. — Мисс Бэгшот-Поттер, — обратился к ней декан. — Познакомьтесь, профессор Додд Брессетт. Он научит вас искусству малефики. Каждая клеточка её организма вдруг затрепетала от удивления, восторга и предвкушения. А ещё от страха, потому что то, что она читала о малефиках в библиотеке Поттер-мэнора, пугало её пуще историй о Волдеморте. Хотя, ладно, Волдеморта она не боялась, она его ненавидела. А вот мистер Брессетт пугал так же сильно, как и притягивал. Было в нём что-то… необычное. — Вы будете обучаться здесь. И это никоим образом не должно просочиться через стены моего кабинета. Я понятно изъясняюсь? — продолжил профессор Снейп. Теперь Деспина даже при очень большом желании не смогла бы понять выражение лица профессора. — Да, сэр. Когда приступим? — Не так скоро, дитя, — мистер Брессетт невесомо качнул головой. — Сначала я хочу знать, что ты уже умеешь. Деспина растерялась и взглянула на декана, словно ища в нём поддержки. Что она должна делать? Проклясть профессора Брессета? Или может самого Снейпа? Или ей стоит просто продемонстрировать, как она плетёт проклятия? А что, если всё это она делает неправильно? В библиотеке Поттер-мэнора не было ни одного учебника по малефике, она всему училась сама. — Что я должна сделать, сэр? — спросила она наконец. Профессор Брессетт фыркнул: — Продемонстрируй свои умения, дитя! Не просто же так Северус решил, что ты имеешь подобные моим способности, верно? Слизеринка решила, будь что будет, прикрыла глаза и представила себе магическое полотно Додда Брессетта. Она легко перебирала пальцами нити его ауры, старательно вплетая между ними собственное проклятие, которое уже однажды использовала на Драко и Пэнси. Ей стало не по себе от идеи проклясть мужчину чем-то посерьёзнее, хотя Деспина и чётко осознавала, что любой её наговор мистер Брессетт стряхнёт, как пылинку с плеча. На этот раз она действовала даже быстрее, чем тогда в столовой, потому что движения пальцев и мыслей уже стали привычными, но когда Деспина открыла глаза, ожидаемых бородавок на лице профессора Брессетта она не увидела. — Недурно, дитя. Но слишком слабо и медленно. Я разгадал и отразил твой замысел ещё в зачатке. Несмотря на это, смотрел он теперь с неким интересом. И именно этот факт помог Деспине сохранить невозмутимое выражение лица. Она почувствовала себя абсолютно бездарной, всю уверенность как ветром сдуло. Неужто она и правда думала, что сможет постичь такое сложное и тёмное искусство, как малефика? Желчный ком поднялся откуда-то из её желудка и подступил к горлу, но глаза Деспины остались сухими. Она не собиралась плакать перед этими людьми. Мистер Брессетт, казалось, видел её насквозь и словно бы наслаждался тем, как сильно девочка огорчилась. Или это просто Деспине так подумалось? В любом случае, через пару мучительных мгновений мужчина, глядя на слизеринку, обратился к профессору Снейпу: — Я буду её учить, Северус. Однако девочка и сама должна того хотеть. Теперь на неё посмотрел и декан, отчего Деспине сделалось ещё более некомфортно, но она всё же смогла выдавить: — Я очень хочу научиться! — В таком случае, вы придёте сюда завтра после ужина. И никому об этом не расскажете, — обьявил профессор Снейп. — Теперь же ступайте в свои комнаты. Всё произошло так быстро, что у Деспины в голове все мысли перепутались. Она буквально пару десятков минут назад спокойно читала в гостиной своего факультета, даже не предполагая, чем займёт себя будущим вечером, ведь все уроки на выходные были выполнены ещё этим утром, а теперь у неё появилось столь интересное занятие. Как удивительна жизнь! Деспину снедало любопытство, отчего она полночи не могла уснуть — попросту вертелась в постели с боку на бок, пытаясь утихомирить собственное сознание. Следующим же вечером задыхающаяся от нетерпения Деспина появилась перед мистером Брессеттом уже в половину седьмого. Вообще у всех ужин длился до семи, но Деспина решила не ждать ещё полчаса. Она на скорую руку перекусила, хотя от волнения аппетит испарился, и бегом помчалась к кабинету декана, благо от кухни там было рукой подать. — Как я погляжу, дитя очень хочет начать поскорее, — заметил мистер Брессетт, окинув её внимательным взглядом. — Это похвально. Он пропустил её в кабинет, закрыл дверь и наложил заглушающие и ещё какие-то чары, которых Деспина ещё не знала. Профессора Снейпа нигде не было видно, и почему-то слизеринку это взволновало. Словно рядом с деканом мистер Брессетт был ограничен в возможностях, а теперь ему ничего не мешало навредить своей маленькой подопечной. Деспина легко тряхнула головой, чтобы отогнать невесёлые мысли, и спокойно сказала: — Доброго вам вечера, профессор Брессетт. — Не зови меня так, — отрезал мужчина. — Я сотню раз говорил Северусу, что уже много лет не преподаю. Сказано это было таким тоном, что Деспина поняла: ей не хочется знать, что будет, если она вдруг ослушается. Она легко кивнула. — Прошу прощения, мистер Брессетт. Подобное не повторится более. Мужчина с совершенно суровым видом кивнул и прошёл вглубь помещения — в центре было свободное пространство, очевидно, специально расчищенное для занятий, потому что ещё вчера здесь стояли кресла, на которых сидели Снейп и Брессет. Мистер Додд остановился напротив Деспины и уставился на неё. Она никак не могла понять, что ей делать: пройти за ним, продемонстрировать свои умения или же просто ждать? По выражению лица её учителя ничего прочесть не получалось, а сама она никак не могла решиться даже на то, чтобы сделать крохотный шаг вперёд. Рядом с мистером Брессетом ей становилось не по себе. Словно бы он мог навредить ей одним лишь своим взглядом. И почему-то Деспина понимала — он может. Накануне при профессоре Снейпе она этого не замечала, потому что сосредоточилась на собственном декане и его таинственном интересе в том, чтобы обучить её. Но сейчас, стоя перед незнакомцем без какой-либо подходящей защиты, Деспина ощутила себя абсолютно беспомощной. — Когда ты впервые воспользовалась своей силой? — вопрос прозвучал неожиданно громко в почти мёртвой тишине кабинета. Заглушающие чары делали звуки ещё громче, ведь те не проникали за стены — а отталкивались от них, оставаясь внутри помещения. — Около восьми лет назад. Я подчинила себе гриндилоу, — подумав, ответила Деспина. — Это из того, что я отчётливо помню. Мамушка говаривала, что иногда находила пауков и мышей у моей кроватки. — Зачем тебе понадобился гриндилоу? — Мне просто захотелось контролировать его, и я поняла, что могу это сделать. Из-за проклятья он потом постоянно возвращался к нашему поместью, потому мамушке пришлось обратиться за помощью. Мистер Брессетт слушал внимательно, не выдавая свои мысли ни единым мускулом. Его кустистые брови нависали на глаза так, что в приглушённом свете свечей Деспина совсем не могла их разглядеть, отчего ей делалось ещё более некомфортно. — Я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь, — мужчина скрестил руки на груди. — Искусство малефики должно быть направлено на защиту. И никогда — на месть или праздные развлечения. Это первый урок, и я очень надеюсь, что ты хорошо усвоишь его, дитя. Именно с этого начались её занятия, и именно это их часть оказалась самой лёгкой. Мистер Брессет учил Деспину самоконтролю и вкрадчивости, наблюдательности и стремительности, мудрости и рассудительности. Он без конца повторял, что сказки о злых малефиках, проклинающих всех направо и налево, — лишь сказки, что настоящий малефик использует силу лишь во благо. Он заставлял её часами тренировать собственный самоконтроль, дабы предотвратить то, что случилось с Пэнси. Мистер Додд никак не прокомментировал эту выходку Деспины, но его сведённые к переносице лохматые брови красноречивее любых слов выразили недовольство. Деспине приходилось туго. Ради того, чтобы сохранить хорошую успеваемость на основных занятиях и хоть какой-то мало-мальский прогресс на уроках по малефике, ей приходилось жертвовать тем, что для неё было самым ценным — своим сном. Батильда всегда говорила ей, что здоровый сон никогда не повредит. Это была обратная сторона жизни с девяностолетней женщиной — ранние отбои и ранние подъемы были неотъемлемой частью воспитания Деспины на протяжении девяти с лишним лет. А теперь ей приходилось допоздна засиживаться за домашними заданиями, потому что три дня в неделю она тратила по три с лишним часа на мистера Брессетта. Да, он давал ей бесценные знания о проклятиях, учил распознавать ауру человека буквально по запаху, показывал, как защититься самой и защитить любого от чего угодно (даже от трансмогрифианской пытки!), но всё это стоило девочке бешеных усилий. Зато ей стало гораздо легче переносить своё одиночество. Теперь она всё время была занята для того, чтобы ощущать собственную тоску по друзьям. Да она и видела-то их теперь лишь на занятиях, потому что в гостиной за выполнением домашек у неё совсем не было времени даже глянуть по сторонам, иначе Деспина точно оказалась бы в отстающих. На третьей неделе этого безумного забега, за пару дней до Хэллоуина, Деспина вдруг осознала, что за всё это время она лишь пару раз перекинулась мыслями с Гарри. У него начались тренировки перед его первым в жизни матчем, а на уроки он тратил времени даже больше, чем сама Деспина, потому они совсем не виделись, а сил на болтовню к конце каждого дня попросту не оставалось ни у одного, ни у второй. Также стало ясно, что за это время, единственным человеком, с которым Деспина разговаривала во внеучебное время оказалась… Гермиона Грейнджер. Девочка неожиданно оказалась в библиотеке, где Деспина упорствовала над эссе по трансфигурации, и помогла слизеринке найти нужный фолиант без каких-либо просьб. Но больше всего Бэгшот-Поттер удивило даже не это, а то, что она сама совершенно спокойно восприняла нахождение Гермионы поблизости и её помощь. Да, Деспина продолжала считать, что вражда между факультетами — это абсолютная глупость, но сама она ещё опасалась общения с Грейнджер. Даже близнецы Уизли нравились ей больше. Однако теперь Гермиона уже не казалась такой уж надоедливой. Совсем не хотелось больше называть её заучкой. Деспина придерживалась мнения, что все эти перемены в ней случились из-за долго одиночества и усталости, но никак не из-за того, что Гермиона начала ей нравиться, нет. Из-за недосыпа Деспина нередко стала позволять себе оставаться слегка растрёпанной или появляться в мятой мантии. Да, ей это не нравилось, но приходилось выбирать между подходящим внешним видом и собственным здоровьем, потому она предпочитала иногда подольше задержаться в кровати, нежели привести себя в надлежащий вид. По этой же причине девочка частенько пропускала завтраки даже в уединении кухни, где её могли потревожить лишь домовики. Она почти совсем не ощущала голода, была вечно слаба настолько, что даже учебники казались непосильной ношей, и едва переставляла ноги. Когда на неё в подобном состоянии вечером наткнулся Блейз, он ошалело уставился на подругу и так и замер на месте, преградив ей проход. — Деспина, ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь неважно, — собственное имя из уст Забини прозвучало для неё странно, потому что мальчик всегда звал её по фамилии. Похоже, он и правда забеспокоился. — Да, спасибо, Блейз, — Бэгшот-Поттер мягко ему улыбнулась, и пошла дальше по направлению к своей комнате. Она только что закончила писать полутораметровую работу по зельеварению и единственное, чего ей хотелось — это лечь в свою кровать и забыться сладким сном до завтрашнего дня. Думать о том, что, возможно, этим вопросом Блейз надеялся вернуть былую дружбу, у неё попросту не было сил. В канун Хэллоуина она проснулась совершенно разбитой. По всему замку разносился аромат запечённой тыквы, и Деспина была вынуждена прикладывать титанические усилия для того, чтобы бороться с тошнотой. Она в очередной раз пропустила завтрак и, с трудом проглотив ком в горле, отправилась на сдвоенное занятие по Истории Магии, где ей удалось благополучно вздремнуть лишние полтора часа. Следующим занятием была травология вместе с гриффиондорцами, и Деспину обрадовала перспектива увидеть Гарри, но в коридоре она вновь позеленела от вездесущей тыквы. Как только другие могли существовать в этом аду? Она ненавидела Хэллоуин всей душой. На морозном октябрьском воздухе Деспине стало чуточку легче. К тому же, дополнительный сон на занятии сделал её гораздо более живой. Хоть в чём-то уроки по Истории Магии оказались полезны. В остальном же это была огромная прореха в знаниях всех студентов Хогвартса просто из-за того, что многоуважаемый директор, похоже, не считал этот предмет таким уж важным. Деспина с трудом, но всё же сумела смириться и с этим. А что ей оставалось? Она трижды пыталась уговорить Батильду занять место Бинса, и все три раза безуспешно. На выходе со двора, где уже не осталось ни одного слизеринца, Деспину, слишком отставшую от сокурсников, вдруг обогнала Гермиона, отчего-то ещё более растрёпанная, чем обычно. Да и вообще она была какая-то сама не своя. Её плечи словно бы подрагивали, и Деспина задалась вопросом: действительно ли это так, или ей просто показалось, что Грейнджер плачет? Вопрос этот так и остался без ответа. Следом за Гермионой едва плетущуюся Деспину стали нагонять и другие гриффиндорцы. Они на неё совсем не смотрели, не демонстративно, как слизеринцы, нет, а просто так — для них совершенно дела не было до сестры Мальчика-который-выжил. Не теперь, столько недель спустя после того, как она села за их стол на глазах всей школы. Это Деспину лишь радовало. Она остановилась на месте и стала выглядывать в нестройных рядах лохматую макушку брата. Он как и всегда обнаружился в компании Рона Уизли, но Деспине не хотелось тратить силы на неприязнь к рыжему, поэтому она лишь улыбнулась Гарри и махнула ему рукой. — Ты какая-то бледная. Всё в порядке? — спросил брат, подходя. Деспина пожала плечами: — Тыква. Ненавижу её, но в Хэллоуин без неё никуда. — Точно. А я и забыл. Хоть сегодня-то ты останешься в Большом зале? Будет праздничный ужин. — Я подумаю, — уклончиво ответила девочка. Больше месяца назад, когда близнецы Уизли показали ей путь на кухню, они взяли с неё обещание никому не раскрывать этой тайны, и Деспина прикладывала неимоверные усилия, чтобы скрыть всё от Гарри. Благо, теперь, когда они оба были так сильно заняты, с этим стало гораздо проще справляться. На протяжении всей травологии Деспина с трудом боролась с подступающей вновь сонливостью и не переставая думала о том, состоится ли сегодня занятие с мистером Брессеттом. Позавчера он сообщил ей, что не уверен, сможет ли прибыть накануне Хэллоуина. Узнать это предстояло самой Деспине сегодня во время ужина, когда профессор Снейп, как обычно, будет в Большом Зале, а она отправится в его кабинет. В прошлый раз мистер Брессетт отметил, что Деспина, в обучении новым навыкам, чересчур полагается на свою палочку. Он именно так и сказал: — Ты слишком больше значение придаёшь палочке! Это не она колдует, а ты! Дай палочку в руки магглу — и он выколет себе глаз, да и только! Сила внутри тебя, не внутри палочки, так почувствуй же её! Конечно, легко ему было говорить, он то уже всё это умел! А она, вообще-то, потратила годы для того, чтобы научиться плести проклятия без палочки. Да и то, это было совершенно безобидное проклятие бородавок! Если уж совсем честно, то, которое она наслала на продавца книг, тоже не было страшным или смертоносным. Оно меняло его внешний вид, но не генную структуру, оттого и не могло никак навредить его здоровью. Мистер Брессетт несколько недель назад отметил этот факт и принялся усердствовать над тем, чтобы Деспина научилась менять его жизненные нити без палочки. У неё и с палочкой-то это пока ещё с трудом получалось, а без палочки и вовсе ничего не выходило, ну как же он этого не понимал! Всё это оказалось гораздо сложнее, чем Деспина себе представляла. Ей приходилось изо всех сил напрягать собственное сознание, мысленно вопить указания нитям, чтобы они повиновались и перестроили свои стройные ряды. Но полотно жизни мистера Брессетта было таким же твёрдым, как и его полное согласных имя, как и он сам. Оно не сдавалось ни под какими предлогами. Деспина умоляла своё сознание сделать хоть что-то, хоть на толику сдвинуть вот ту тоненькую ниточку, отвечающую за зрение, чтобы мистер Брессетт хоть на пару мгновений перестал буравить её своими холодными ониксового цвета глазами, но нет, нить не слушалась без палочки, а её отобрал мистер Додд и возвращать, очевидно, не собирался. И как только у неё получалось это в детстве? Она же смогла призвать русалку в свои пять лет, почему сейчас она стала такой безнадёжной? И тут Деспину осенило. В пять лет у неё не было никаких толковых знаний о магии. Нет, всё, что у неё было — сияние её магического ядра, собственные руки и слова, в основном непонятные, из старых пыльных книжек. Теперь это казалось невозможным, но тогда ей хватило и этого малого набора для того, чтобы совершить ритуал призыва! Девочка расслабила затёкшие плечи и легко потрясла головой, чтобы скинуть с неё напряжение последних двух часов. Она представила, как заглядывает в самые глубины самой себя, ищет среди темноты сияющее магическое ядро и распахивает его настежь, позволяя магии спокойно течь наружу, наполнить собою каждую жилку и клеточку тела. На мгновение её сознание затуманилось настолько, что девочка почувствовала дуновение нежного летнего ветерка на собственных щеках, ощутила тёплую речную влагу на озябших от холода подземелий пальцах и щекотливое прикосновение овсяницы. Она будто вновь вернулась в то далёкое лето, проведённое на берегу реки в Годриковой Впадине, где всё было намного проще, где самой ей было в разы счастливее. Забытое уже воодушевление и лёгкость наполнили её душу. Деспина осознала, что может всё, с палочкой или без, она способна творить любую магию! И тогда у неё получилось. Совсем пока ещё немного, но она сумела затуманить зрение мистера Брессетта, что стало ясно по тому, как неожиданно его брови на четверть дюйма взлетели вверх, но Деспине, которая так часто в ожидании вглядывалась в это каменное лицо, этого было достаточно. — Неплохо. Но я сказал тебе обездвижить мои ноги, — голос мистера Брессетта ничем не выражал его удовлетворения проделанной Деспиной работой. — Да, но без глаз вы не сможете до меня дойти, — самодовольно заявила девочка. — Мне не нужны глаза, чтобы найти тебя, дитя. Я наказал обездвижить мои…. Он ещё не успел договорить, как его левая нога подогнулась, и мужчина грузно опустился на пол. В его взгляде лишь на миллисекунду проскочило удивление, а затем сменилось удовлетворением. — Так бы сразу, — мистер Додд махнул рукой, снимая действие обездвиживающего проклятия Деспины и поднимаясь на ноги. Даже спустя полтора дня воспоминание об этом успехе заставляло Деспину улыбаться. Это было только на пользу её скверному настроению. Она никогда не признавалась в этом ни мамушке, ин Гарри, но Деспина не любила Хэллоуин не только за тыквы. Да и тыквы не были ей так противны, как она сама говорила. Просто они сопровождали Хэллоуин, а этот день для Деспины никогда праздником не был. Ровно десять лет назад в этот день погибли их с Гарри родители, и Деспина изо всех сил старалась об этом не думать. Она знала, что Гарри этого не забыл, что он точно так же старался держаться ради неё, потому что подслушала это в его мыслях и сделала вид, что не делала этого. Но по итогу выходило так, что они оба скорбели, но делали это зачем-то поодиночке, хотя могли бы и помочь друг другу в их общем горе. Неужели они до сих пор не стали настолько близки, чтобы утешить друг друга? Деспина постаралась успокоить себя мыслью о том, что Гарри не нужна её жалость, Гарри нужна лишь её сила, но подействовало это слабо. Наверное, ей самой нужна была жалость Гарри. Но сказать об этом вслух она так и не решилась. Уже после окончания травологии направляющаяся вместе с братом в замок Деспина заметила, что так и не увидела Гермиону в теплице. Неужели первая ученица Гриффиндора в кои-то веки прогуляла занятие? Спрашивать девочка не стала, потому что не хотела демонстрировать собственный интерес, но уже в гостиной она услышала как сокрушалась Рангильда Бёрк, болтая с Мораг Макдугал: — Ты слышала? Гриффиндорская заучка спряталась в туалете в наших подземельях! Не место ей здесь, пусть убирается! Похоже, рыжий дурак Уизли обидел Гермиону, потому она убежала туда, где её точно не стали бы искать собственные сокурсники. Деспину эта мысль заинтересовала, но девочка не стала уделять ей слишком большое внимание — нужно было успеть сделать уроки до начала занятия с мистером Брессеттом. Собственные сокурсники смотрели на неё так, будто она и была львиной зубрилой, но Деспина того совсем не видела. Она решительно принялась делать домашнее задание по зельеварению, надеясь, что завтра профессор Снейп вновь отметит её работу. Почему-то похвала, не сказанная им напрямую, а ощущающаяся в его голосе была для слизеринки как бальзам на душу. Она удивлённо отмечала, что с замиранием сердца ждёт каждого занятия по зельеварению. Теперь, когда Драко и Блейз отвернулись от неё, Трейси испуганно озиралась по сторонам, когда оказывалась поблизости, а Дафна глядела на неё таким печальным взглядом, что где-то в груди больно кололо, зельеварение для Деспины стало настоящей отдушиной. И занятия по малефике с мистером Брессеттом, хоть он и хвалил её гораздо реже, чем даже мистер Снейп. Мистер Снейп, к слову, с момента начала деспининых занятий малефикой стал всё чаще приглядываться к ней. Деспина знала, что взгляд этот ей не мерещился, и что профессор зельеварения, похоже, вновь и вновь пытался незаметно пробраться в голову девочки. И было совершенно очевидно, что его крайне злило то, что сама слизеринка с лёгкостью пресекала эти его попытки. Когда сокурсники девочки стали медленно выходить на ужин, едва ли не подпрыгивающие от предвкушения предстоящего праздника, Деспина сбросила с себя задумчивость, отложила книги в сторону, собрала пергаменты и отнесла их в комнату. А затем, никем не замеченная, выскользнула в коридор и свернула к покоям декана. Она припозднилась, наверное, если мистер Брессетт всё же смог сегодня появиться в Хогвартсе, он уже заждался её, потому Деспина припустила бегом. За первым же поворотом девочка отметила, что витавший ранее удушливый запах тыквы, сменился теперь ароматом гнили и плесени, грязных носков и давно немытого общественного туалета. Её замутило ещё сильнее, чем раньше, но Деспина постаралась не думать о том, откуда только мог взяться этот запах и побежала дальше. К её несчастью, все старания оказались напрасными: дверь профессорского кабинета ей так никто и не открыл, хоть она и продолжала стучать целых пять минут. Очевидно, она зря потратила время и силы на то, чтобы прибежать сюда. Ну почему нельзя было предупредить её? Ведь она так надеялась сегодня ещё раз продемонстрировать то, чему так долго училась! Её глаза защипало и пришлось потратить немалую часть оставшихся у неё сил на то, чтобы не позволить себе одним лишь усилием воле разнести дверь в шепки. Но делать было нечего, Деспина развернулась и пошла обратно в сторону факультетской гостиной. Запах вдруг усилился, и стал таким резким, что у Деспины заслезились глаза. Она с трудом дышала через рот и думала, что же это могло быть? Вряд ли это одна из проказ Пивза, он бы не стал шалопайничать в такой близи от Кровавого Барона, но что это тогда? Ответ обнаружился за ближайшим поворотом: Деспина шагнула в него быстро, надеясь скрыться от вони в тишине собственной спальни, но так и замерла на месте, словно сражённая ступефаем. Прямо перед ней, всего ярдах, наверное, в пяти стояло нечто. У него были огромные руки и ноги, да и само оно ростом было под самый потолок, но голова его была крошечной и макушкой задевала твёрдый камень. Тело этого существа было покрыто мхом и грязью, кожа казалась серой в тусклом свете факелов. Деспина не поверила собственным глазам, потому не сразу поняла, что перед ней действительно находился самый настоящий горный тролль! Она настолько испугалась, что ноги будто приросли к полу, а в горле пересохло так, что оно всё словно бы слиплось. Дрожа от ужаса девочка шагнула назад и спряталась за стеной. Она была уверена, что тролль не видел её, потому что стоял к ней спиной, значит, у неё были все шансы убежать незамеченной, но она не знала, как пройти к выходу из подземелий другими путями, потому что каждый день они с сокурсниками ходили одним и тем же! Погодите-ка… сокурсники! Что, если кто-то вернётся с ужина пораньше? Тролль почти дошёл до гостиной, если кто-то появится, этому человеку точно несдобровать! А если это будет Драко? Или кто-то другой из тех, кто был ей небезразличен несмотря на глупую ссору? Нужно было что-то делать, причём быстро! Ещё даже не обдумав толком, что собирается сделать, Деспина выхватила волшебную палочку из потайного кармана, выскочила обратно в коридор и что есть мочи закричала: — Эй, ты, дурья башка! Тролль медленно развернулся и глянул на девочку недоумённо (если у его каменного лица могло быть хоть какое-то выражение). Он зарычал, пока ещё не громко, и издал хлюпающий звук. Языка троллей Деспина не знала, но она догадалась, что ему не понравилось её появление. — Ты меня ни за что не догонишь, дуралей! — вновь крикнула девочка, запуская в верзилу огонёк люмоса с кончика своей волшебной палочки, и кинулась бежать. Она бежала так стремительно, что каменные стены мелькали перед её глазами лишь смазанными серыми пятнами, слёзы ужаса стояли в её глазах, а дыхание тут же сбилось, но Деспина всё равно неслась вперёд быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Она слышала оглушительное шарканье гигантских подошв за своей спиной и низкий рёв тролля и никак не могла понять, почему не заметила этого раньше, когда был ещё хоть какой-то шанс улизнуть первее тролля и предупредить всех наверху об опасности. Девочка повернула в очередной поворот подземного лабиринта и оказалась перед невысокой дверью в женский туалет. Только сейчас она поняла, что сделала большой круг и до выхода из подземелий осталась всего пара проходов, но вести тролля за собой наверх? Деспина предположила, что если ей удастся спрятаться в туалете, тролль пройдёт мимо, и тогда она, обогнав его, сможет сбегать за помощью. Правда, сил у неё почти совсем не осталось, дыхание врывалось в грудь с хрипом, а перед глазами плясали разноцветные круги, но это её не остановило. Только когда за её спиной закрылась хлипкая деревянная дверь, а из-за неё отчётливо донеслись тяжёлые шаги тролля, Деспина осознала, какую глупость совершила. Она буквально не оставила себе путей отступления! Ну и почему только она такая дурёха?! Новая волна страха накрыла её с головой и слизеринка с силой прижала дрожащие руки к лицу, стараясь хоть как-то вернуть себе самообладание. — Деспина? Что ты делаешь? — донёсся у неё из-за спины гнусавый голос. Одновременно с этим голос Гарри в её голове завопил: «Деспина, я уже рядом, ничего не бойся!» «Нет! Ты можешь пострадать!» «И ты тоже!» — в словах Гарри слышались истерические нотки, но он, похоже, был настроен решительно. — Что случилось? — не унималась Гермиона. Деспина и забыла совсем, что Грейнджер спряталась в туалете в подземелье. И почему только дурака Уизли дернуло обидеть её именно сегодня? — Гермиона, прости. Кажется, я нас подставила, — отчаявшись, прошептала Деспина. У неё совсем не было идей, как спастись. Руки её безвольно повисли вдоль тела, ноги дрожали и грозились совсем подогнуться, а в голове билась мысль только о том, что сегодня она точно умрёт. — Да что стряслось-то? Что это за шум? И чем это пахнет? Запах стал совсем невыносимым, а шум, наоборот, вдруг прекратился и Деспина понадеялась, что тролль прошёл мимо. Но все её надежды рухнули, когда хлипенькая дверь разлетелась на щепки от всего лишь одного мощного удара. Девочки заорали от ужаса, когда тролль, пригнувшись, пролез в небольшой туалет. Волна паники, захлестнувшая Деспину при первом виде этого существа, вдруг словно ослабела, и девочка поняла, что вновь может мыслить ясно. Теперь она заметила тяжёлую дубину в одной из рук тролля, его абсолютно тупое выражение лица и то, что двигался он гораздо медленнее, чем ей показалось изначально. Страх сыграл с ней очень злую шутку, но теперь девочка готова была думать, как выбираться из всей этой кошмарной ситуации. Она подошла к застывшей в ужасе Гермионе и спрятала её за своей спиной, хотя это было бессмысленно — Грейнджер была выше Деспины, потому макушка её всё равно выглядывала из-за деспининой. Затем Деспина глубоко вздохнула, выдохнула и постаралась расслабить все мышцы собственного тела. Это получилось не сразу, потому что тролль наступал и уже поднимал дубину, чтобы убить их, но Деспина ощутила пульсирующее течение магии в собственных венах и с ликованием наложила на великана своё обездвиживающее проклятье. Тролль недоумённо замер. Его рука так и осталась поднятой в воздух, но дальше не двигалась, и существо этого явно не ожидало. — Гермиона, бежим, — слизеринка потянула было гриффиндорку за рукав мантии, но вдруг прямо над их головами со свистом рассекая воздух пронеслась тяжёлая дубина. Троллю удалось сбросить её проклятье, к тому же так быстро?! Как это возможно?! На раздумья не было ни времени, ни ресурса — им приходилось бегать из стороны в сторону, чтобы уклоняться от смертоносных ударов и щепок и обломков того, что эти удары ломали. Любой из них был предназначен для голов Деспины и Гермионы, и слизеринка едва справлялась с тем, чтобы не потерять сознание от ужаса. Когда в туалете остались лишь обломки кабинок и раковин, и спрятаться было уже негде, в дверном проёме показались две невысокие фигуры. — Помогите! — не своим голосом закричала Деспина, Гермиона присоединилась к ней спустя мгновение. Дальнейшие события для Деспины слились в один страшный миг: тролль нависал над ними с Гермионой гранитной скалой, и Деспина почти уже попрощалась с жизнью, когда его что-то отвлекло, он повернулся к девочкам спиной и Деспина вдруг поняла, что видит Гарри. А затем этот противный Рон Уизли, которого Деспина на дух не переносила, спас им жизни простым заклинанием левитации*. Он заколдовал дубину тролля, поднял её над его головой и резко опустил прямо на лысую макушку. Тролль зашатался, сделал один неровный шаг и с оглушительным грохотом упал на пол, ударившись так, что стены туалета ощутимо задрожали. Только когда пыль улеглась, Деспина осознала, что изо всех сил сжимает в своих руках тонкие плечи Гермионы и плачет. Грейнджер, отметив это, смущённо отпрянула и прочистила горло. — Он… мёртв? — спросила она. — Не думаю. Похоже, он без сознания, — Гарри долгим взглядом окинул огромное бугристое тело и взглянул на сестру. — Ты в порядке? Деспина не нашла в себе сил, чтобы ответить, потому просто кивнула. Хотя на самом деле, ни в каком порядке она не была, она была в ужасе, и скрыть это от Гарри ей не удалось, потому что брат в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние и прижал дрожащую фигурку сестры к себе так крепко, что та поняла: если ноги всё же подведут её, Гарри абсолютно точно сможет её удержать. В таком виде их всех и обнаружили ворвавшиеся в пыльное помещение профессор МакГонагалл, профессор Снейп и профессор Квиррелл. Последний при виде тролля испуганно отшатнулся, споткнулся, запутавшись в собственных ногах, и шлёпнулся на пол, схватившись за сердце. Профессор МакГонагалл взглядами метала молнии на Гарри и Рона. Она так плотно стискивала свои тонкие сухие губы, что те превратились в едва различимую белую линию. Деспина, ещё даже не отошедшая от пережитого ужаса, всего на секунду подумала, что уж теперь-то их точно исключат из школы. В том состоянии, в котором сейчас была профессор МакГонагалл, она наверняка их выгонит. — О чём, позвольте спросить, вы все думали? — в голосе гриффиндорского декана звучала такая холодная ярость, что у Деспины по спине мурашки побежали. — Вам немыслимо повезло, что вы остались живы. Почему вы не в спальнях? Профессор Снейп внимательным и очень долгим взглядом окинул Деспину. Девочке показалось, будто он проверял, есть ли у неё хоть какие-то повреждения. Судя по её собственным ощущениям, физически она пострадала мало — пара синяков и царапин, сбитые коленки да ободранные руки, а вот морально всё было гораздо хуже. У Деспины не было никаких сил на то, чтобы просто остаться стоять. Она опёрлась на Гарри и склонила голову. — Профессор МакГонагалл, они оказались здесь, потому что искали меня, — слабым голосом, но от того не менее уверенно сказала Гермиона. — Мисс Грейнджер, объяснитесь! Все ребята застыли в ожидании. Деспина рукой почувствовала, как сильно напрягся Гарри. Да и сама она даже дыхание задержала. — Я хотела посмотреть на настоящего горного тролля. Я читала о них и была уверена, что справлюсь с ним. Но я ошиблась. Если бы Деспина, Гарри и Рон не нашли меня, я была бы уже мертва, — Гермиона стояла прямая как палка. Вероятно, она буквально переступила через себя, чтобы защитить их всех. — Это было безумием так поступать, мисс Грейнджер. Я рассчитывала, что вы будете вести себя разумнее, — в голосе декана львиного факультета послышалась горечь. — Я отнимаю пять очков у Гриффиндора за ваше безрассудное поведение. Гермиона в полном расстройстве повесила голову. — Что до вас, товарищи, надеюсь, вы все осознаёте, как крупно вам сегодня повезло? Деспина не могла согласиться. У неё до сих пор от ужаса поджилки дрожали. — Не многие первокурсники могут вступить в схватку со взрослым горным троллем и одержать над ним победу, — продолжала профессор. — Пять очков присваиваются каждому из вас. За небывалое везение. Я проинформирую профессора Дамблдора о случившемся. Вы можете идти. Ребята, едва переставляя ноги, вышли из туалета. Гарри подхватил Деспину под руки, помогая ей двигаться, потому шли они медленно. И молча, ведь все никак не могли отойти от пережитого. Они едва не погибли этим вечером. Буквально! А теперь их отправили вернуться к прежней жизни так, будто ничего и не было. И как, скажите не милость, им всем стоило это сделать? У двери в слизеринскую гостиную ребята остановились. Только сейчас Деспина вдруг осознала, как, должно быть, интересно выглядела их компания со стороны: гриффиндорская заучка в мокрой и пыльной мантии и со спутанными мокрыми волосами, свисающими вдоль лица как макаронины, мальчик-который-выжил, тоже весь пыльный, да к тому же ещё и в троллевых соплях, рыжий оборванец с перепачканным лицом и порванной мантией и она, воспитанная аристократкой слизеринка, с которой сейчас стекали капли воды, и от которой пахло ничуть не лучше, чем от того самого тролля. Только тут все они, наверное, ощутили всю иррациональность происходящего. — Спасибо, что проводили, — Деспина мягко отделилась от брата и шагнула к стене. — Деспина? — тихо позвала её Гермиона. — Да? — Спасибо. Ты спасла мне жизнь сегодня. И вы оба, — девочка неуверенно улыбнулась. Она и правда почти совсем не пострадала, потому что инстинктивно Деспина прикрыла её своим телом. — Не за что, Гермиона. Только предлагаю больше в такие ситуации не попадать. Хотя бы стараться. — Договорились, — Грейнджер улыбнулась, неловко махнула ребятам рукой и двинулась к выходу из подземелий. — Ты точно в порядке? — уточнил Гарри. — Да, всё хорошо. Эй, Рон? — Да? — мальчик, вздрогнув, поднял глаза на слизеринку. — Спасибо за сегодня. Я этого не забуду. — Пожалуйста, — рыжий покраснел до самых кончиков ушей. — Я пойду спать, хорошо? До завтра, — Деспина ещё раз обняла брата на прощание, и, шепнув пароль, шагнула в слизеринскую гостиную. Где в абсолютной тишине собрался, похоже, весь факультет — десятки бледных детских и подростковых лиц устремились на вошедшую. На столах расположились блюда с разными яствами, но на них никто и не глядел, даже Крэбб с Гойлом. Несколько второкурсниц, которых Деспина толком не знала, окружали белую как привидение Трейси Дэвис, остальные же казались какими-то уж слишком серьезными. И все в ожидании смотрели на исцарапанную и полуживую от усталости Деспину. — Это правда? — первой на правах старосты заговорила Джемма Фарли. — Трейси утверждает, что ты увела горного тролля от гостиной. Деспина кивнула. Да, это был недальновидный поступок, но они все итак с ней не общаются, чего ей терять? Джемма выступила вперёд и медленно подошла к первокурснице вплотную. — Глупо, — сказала она. — Но доказывает твою верность факультету. С этими словами она протянула ей руку для рукопожатия и едва ощутимо мягко улыбнулась. У Деспины не было сил думать о том, что всё это значит, но то, что к ней почти сразу подскочила Дафна, а всё такая же белая Трейси оказалась по другую её руку, красноречивее любых слов говорило о том, что она заслужила всеобщее прощение. В подтверждение, девочки подхватили ей и повели к комнате, а Джемма шла впереди и приговаривала: — Расступитесь, не видите что-ли, что она едва живая? Завтра расспросите. Деспина слабо вздохнула и буквально вся отдалась в руки соседок по комнате. Она позволила им проводить себя в комнату, чтобы взять сменную одежду, а затем — в душ, чтобы смыть всю грязь и ужас этого вечера. На выходе из гостиной к ним присоединились три молчаливые тени, но никто на них не глядел. Только сама Деспина встретилась глазами с настороженным Драко. А потом снова позволила себе плыть по течению своего сознания, где ей думалось, что в коридорах поземелий всё ещё так же безопасно, как и во всём остальном замке, а до сих пор ощущавшаяся здесь вонь — лишь проделки вездесущего Пивза. Когда Дафна уложила чистенькую и вновь приятно пахнущую Деспину в постель, сил у той уже совсем не осталось. Последним, что она слышала перед тем, как окончательно уснуть, были тихие слова Гринграсс: — Глупая, зачем же ты так рисковала?