Вы не можете представить, как у вас захватит дух. В тот момент, как вас подбросят и вы прямо в море — бух!
Льюис Кэрролл «Алиса в стране чудес»
Всё перевернулось. Будто кто-то невидимый лёгким движением фантомных пальцев перемахнул песочные часы мира, и всё вдруг стало не таким, каким было прежде. Это ощутили, наверное, все, даже некоторые преподаватели. Теперь слизеринцы, которые раньше задирали подбородки вверх и бродили по мрачным и холодным подземельям как короли, оглядывались по сторонам и шарахались от каждого необоснованного шороха. Нет, никто из них так и не признался, что боится, но всё же, больше ни один студент змеиного факультета без компании из гостиной не выходил. Девчонки сбивались в стайки всегда и особенно — перед походом в туалетные и душевые комнаты. Мальчишки под совершенно глупыми предлогами искали компаньонов. Ещё теперь они словно бы все… сплотились. Свернулись в тугой змеиный ком, где каждый не пытался выпихнуть другого — наоборот, притягивал ближе к центру, к безопасности. После того, как профессор Дамблдор на глазах всей школы наказал слизеринцам отправляться в гостиную, то бишь — в подземелья, туда, где шастал огромный горный тролль, настроения в школе несколько изменились. В день Хэллоуина Деспина краем уха услышала, как испуганная хаффлпаффка с третьего курса шептала своей подружке: — Как хорошо, что никто из них не пострадал! Я так боялась. Их отправили прямо к троллю! И эта незнакомая девочка, наверное, даже и не представляла себе, насколько близка она была к тому, что негласно обдумывали все факультеты. Рейвенкловцы, обычно соблюдавшие строгий нейтралитет в войне между Гриффиндором и Слизерином, теперь с явной охотой делили со змеями занятия по астрологии, да и в библиотеке помогали отыскать нужные книги и свитки. Одна девочка даже приняла предложение на прогулку от Теренса Хиггса. Деспина не интересовалась, но поговаривали, что они начали встречаться. Хаффлпаффцы вдруг перестали пригибать головы, будто в ожидании атаки со змеиного стола. Они расправили плечи и вытянулись, стали больше смеяться и болтать, да и вообще теперь больше походили на нормальных детей. А Гриффиндор… ну, они хотя бы прекратили воротить носы. Да, сокурсники Деспины всё ещё оставались врагами сокурсникам её брата, но теперь им хотя бы сочувствовали. Что на этот счёт думала сама Деспина? Да ничего она не думала. Она полностью растворилась в самобичевании из-за собственной неудачи. Битва с троллем наложила на неё гораздо больший отпечаток, чем могли подумать все окружающие. Девочка неустанно прогоняла в голове все события минувшего вечера, пытаясь понять, почему же она вообще натворила столько глупых, совершенно дурацких действий? Зачем было уводить тролля за собой? Только истинные гриффиндорцы могли бы поступить так же, она должна была сначала обдумать, насколько это будет целесообразно. Но нет же, она очертя голову кинулась спасать людей, которые в это время совершенно спокойно ужинали в Большом зале! Нет, конечно, Трейси оказалась поблизости, и Деспина действительно уберегла её от опасности, но Дэвис забрела туда только лишь, потому что решила, что бойкот длился слишком долго, и отправилась к подруге просить прощения. Когда это выяснилось, всего на мгновение Деспине стало легче. Однако потом осознание собственной недальновидности вновь накрыло её с головой. — Вообще-то, мы бы очень скоро вернулись в гостиную, — осадила её Дафна. — Нас же директор туда отправил, забыла? Но Деспина, конечно же, не смогла бы это забыть, даже если бы очень хотела. Никто не смог бы. Слизеринцы крайне очевидно злились. Нужно было быть абсолютным слепцом, чтобы не заметить этого, но все преподаватели действительно будто бы ничего не видели. Один лишь Снейп казался мрачнее обычного, но это студентов не умаляло. Им не нужно было, чтобы декан зверствовал и снимал баллы с других факультетов, нет, они хотели справедливости. Но как добиться её — не представляли. Теперь каждый хоть немного разумный студент осознавал, что Слизерин засуживали, а профессор Снейп, за неимением других рычагов давления, пытался возместить это унижением студентов других факультетов. Правда, именно это некоторые слизеринцы принимали с одобрением. Например, надоедливые Блетчли и Флинт скалили кривые зубы каждый раз, когда слышали о новых взысканиях. Деспина их терпеть не могла. А ещё их дружка — Харона Нотта. Она не сразу догадалась, что это именно от него так часто прятался в библиотеке Теодор, но как только поняла, искренне посочувствовала сокурснику. Харон оказался настоящим ужасом в человеческом обличии. Он насылал проклятия на младших просто от скуки, дразнился, задирал девочек и без конца истязал младшего брата. Иногда, когда это происходило у всех на глазах, Деспина с искренним наслаждением представляла, как проклинает дурацкого Нотта-старшего, чтоб тот понял, что ему не дозволено делать что вздумается, но мистер Брессетт на вновь начавшихся дополнительных занятиях снова и снова повторял: «Никакой мести! Только лишь защита». Насчёт деспининой неудачи с троллем он высказался кратко: — Ты слишком рано попробовала свои силы. Ты к такому не была готова тогда, и всё ещё не готова сейчас. Это было неразумно. И Деспина не смогла решиться на то, чтобы сказать ему что-то против, потому что мужчина был прав. Она прекрасно это понимала. Правда, теперь у неё не появилось желание во что бы то ни стало добиться успехов в малефике, как случалось раньше, когда она терпела поражение в каком-либо деле. Напротив, после битвы с троллем ей никак не удавалось заставить себя приступить к занятиям с прежним рвением. Зачем стараться, если у неё всё равно ничего не получится в тот момент, когда это будет нужно сильнее всего? Деспина чувствовала себя паршиво и пыталась найти утешение в книгах (не в тех, которые хранились в библиотеке Хогвартса, а в паре маггловских, которые она привезла с собой из личных вещей отца, столько лет хранившихся в Поттер-мэноре), одиночестве и редкой переписке с мамушкой. Правда, после того, как до Батильды дошла весть о тролле, её свитки так и пестрили гневными размашистыми проклятиями в сторону Альбуса Дамблдора. Как он посмел подвергнуть тебя такой опасности? Вас всех! Я это так просто не оставлю, душа моя, у меня много знакомых в совете попечителей, они явно согласятся с тем, что это вопиющее преступление против целого факультета детей! Надеюсь, ты в порядке? Я могу немедленно забрать тебя домой! И почему мне пришлось узнавать об этом не от тебя, а от Сольвейг? Ты же обещала сообщать мне все новости! И это только малая часть того, что Деспина успела начитаться со дня Хэллоуина. Она готова была связать пальцы Рольфа и Таллботта узлом, чтобы только они не сообщили матери ещё что-то, что бы ей самой хотелось скрыть от мамушки, но делать этого естественно было нельзя. Потому она изо всех сил старалась успокоить Батильду и Сольви, постоянно напоминала Драко о том, чтобы тот не смел рассказывать ничего о случившемся своему отцу, да и Блейзу строго наказала держать язык за зубами. Почему она так старалась и защищала Дамблдора? Да она и сама бы не ответила на этот вопрос. Скорее всего, потому что перспектива нового директора пугала не хуже перспективы дальнейшего присутствия Дамблдора в школе. Что, если новый директор будет даже хуже нынешнего? Да и к тому же, весть о тролле в школе Чародейства и Волшебства донеслась до Министерства Магии даже быстрее, чем до Батильды — сам Министр Магии наказал провести в Хогвартсе тщательную проверку и доказать, действительно ли детям безопасно находиться в замке. Правда, никто не знал, когда именно начнётся эта проверка, но одной лишь мысли об этом хватало для того, чтобы понять — Дамблдору придётся начать хоть что-то делать. В остальном жизнь в Хогвартсе текла своим чередом: Деспина ходила на занятия вместе со всеми, снова ела в Большом зале, сидя между Драко и Блейзом и иногда болтала с Гарри перед сном. Правда, последнее случалось редко, потому что теперь Гарри тренировался ещё чаще и дольше, чем прежде, потому что близилась первая в его жизни игра. Про то, что мальчик-который-выжил стал ловцом львиной команды, до сих пор никто особо не знал, и это беспокоило Деспину: она не представляла, как отреагируют слизеринцы на то, что Поттер безнаказанно нарушил многовековые правила, а сама декан Гриффиндора ему в этом помогала. По-хорошему, стоило бы сообщить совету попечителей о гадком поведении профессора Макгонагалл, но Гарри был так рад, что Деспина не сумела этого сделать. Он чувствовал счастье настолько чистое и огромное, что даже ей оно случайно передавалось. Как она могла самостоятельно разрушить это? Первая игра между Слизерином и Гриффиндором с каждым днём становилась всё ближе, что буквально в воздухе чувствовалось: слизеринцы всё чаще горделиво припоминали гриффам, что те не выигрывали вот уже семь лет, и утверждали, что в этом году ничего не изменится. Гриффиндорская команда на эти заявления лишь загадочно ухмылялась, зная, что многое уже изменилось, но никто так и не проболтался. Деспина стоически переносила вечные вопросы: «И за кого будет болеть сестрёнка Золотого мальчика?» — отвечая лишь, что вообще не любит квиддич. Она и правда не любила этот вид спорта. В основном из-за полётов, ведь сама она ими так и не овладела. Драко как-то пообещал, что поможет ей научиться, но, похоже, забыл данное обещание за долгие недели бойкота. Теперь они, кстати, вновь начали общаться, но это казалось странным, потому что Деспина отвыкла от него и едва припоминала, как это — делиться с Малфоем своими мыслями и переживаниями, а сам Драко почему-то не начинал разговор первым. Может быть, ему было стыдно, а может — он не так уж и хотел возобновлять общение. Деспина не знала. Раньше она и представить себе не могла, что когда-то им с Драко будет не о чем разговаривать, но этот день неожиданно настал, а мир даже не рухнул. Со всем можно было смириться. Один только Блейз почти совсем не изменился: он по-прежнему трещал без умолку, много и невпопад шутил, звал Деспину по мамушкиной фамилии и пытался всех между собой примирить. Например, он вынудил Деспину взять их с Драко с собой в библиотеку, чтобы вместе подготовиться к занятию по защите от тёмных искусств. Наверное, Блейз надеялся, что Деспина не удержится и начнёт-таки с ними болтать, но нет. Девочка действительно упрямо читала целый час, а потом сообщила, что устала и скрылась в тёмных коридорах так быстро, что ребята даже понять ничего не успели. В другой раз Блейз вытащил Деспину и Драко на прогулку вокруг Хогвартса. Они шли молча, и неловкая атмосфера давила на всех троих так, что они вжимали головы в плечи. Хотя, может быть, именно это они делали из-за холода, потому что ноябрь в этом году выдался на редкость морозным. Накануне первой игры по квиддичу трава покрылась инеем, а некоторые неглубокие лужицы замёрзли, но это не помешало Блейзу вытащить друзей под открытое небо. — Так и будем молчать? — спросил он, когда первый круг вдоль территории Хогвартса был пройден. Ни Деспина, ни Драко ничего не сказали. — Отлично. Не знал, что я заделался в шуты. Или в няньки, — Блейз остановился. Ребятам пришлось тоже замереть и глянуть на него. Деспине стало жаль друга. Он был совсем не виноват в том, что происходило между ней и Драко. Блейз, напротив, вёл себя очень учтиво с того момента, как они помирились. Но это не означало, что Забини мог требовать чего угодно, и это требование будет выполнено. — Вы можете сколько угодно играть в молчанку, но прекратите меня терзать, ладно? — Блейз глянул на друзей с таким мученическим выражением лица, что у Деспины в груди что-то закололо. — Я понимаю, Бэгшот, мы вели себя плохо. Но, поверь, Драко отлично справляется с тем, чтобы наказать самого себя за эту оплошность. Не стоит тратить свои силы на добавку. С этими словами Забини развернулся на пятках и стремительно пошёл к замку, пока ошарашенные ребята так и смотрели ему в спину. Он сказал, что Драко наказывает себя? В самом деле? Что это значит? — Драко? Он стоял опустив голову так низко, что отросшие платиновые пряди падали на глаза, закрывая их. Плечи Малфоя мерно поднимались и опускались, но кулаки были так напряжены, что костяшки побелели. Деспина уже видела это раньше, так Драко делал лишь в моменты, когда его заставали врасплох. Таким образом он себя успокаивал, настраивался на мирное русло, чтобы не наболтать чего лишнего сгоряча. Этому его в детские годы научила Нарцисса, когда мистер Малфой так часто обрушивал на единственного сына свой гнев. — Драко, о чём он? Малфой сделал судорожный вздох и поджал губы, словно и не собирался отвечать, затем отвернулся, ещё раз глубоко вздохнул и сказал: — Он прав. Деспина молчала, ожидая, пока друг продолжит, но и он затих и сжался весь, словно каждое слово причиняло невыносимую боль. — В чём он прав, Драко? Он не хотел продолжать этот разговор. Не нужно было обладать способностью к легилименции, чтобы это понять — Драко отвернулся, сложил руки на груди и свёл светлые брови к переносице. Он явно давал понять, что на этот раз хочет оставить свои мысли и секреты при себе, но Деспину это не устраивало. Блейз сказал так, что было ясно — это касалось и её тоже, так почему она должна молча сносить то, что лучший (казалось бы) друг её обманывает? — Драко Малфой, если ты и дальше… — Ладно, — мгновенно прервал её монолог мальчик. — Твоя взяла. Они оба уже успели значительно продрогнуть на холодном воздухе, потому, наверное, Драко и решил с этим покончить: — Забини прав, нет необходимости тебе терзать меня своим молчанием, потому что я и сам отлично справляюсь с тем, чтобы вправить себе мозги. Деспина уже собралась было задать очередной вопрос, потому что она всё ещё не совсем понимала, что Драко имел ввиду, но мальчик не дал ей сказать и слова. — Я виноват, Деспина. Не нужно было подставлять Поттера. Он меня бесит, поэтому мне захотелось ему насолить, но я и не думал вовсе, что это так сильно тебя заденет. Нужно было сразу поговорить с тобой, тогда ты бы не оказалась в немилости у всего факультета, а ещё ты не… встретилась бы с троллем. Это было так глупо с твоей стороны! — Ты меня сейчас унизить решил что ли?! — Да нет же, дурында! Я пытаюсь объяснить, как сильно испугался за тебя! Ты могла погибнуть! И из-за чего? Из-за того, что хотела защитить от тролля тех людей, которые без раздумий вышвырнули тебя из своего круга? Ты уверена, что распределяющая шляпа верно назвала твой факультет? Может быть, она совсем не это хотела сказать? — Я заставила её, — Деспина хохотнула. — Один друг научил меня добиваться того, что хочу, любой ценой. — Какой молодец. Пусть ещё научит не лезть на рожон, когда это совершенно бессмысленно. — Тебя так задело, что я постаралась спасти твою шкурку? — Меня задело, что ты подвергла себя опасности! Ты даже не представляешь, что я почувствовал, когда понял, что ты в подземельях, там, где тролль! Меня успокаивала только мысль о том, что ты в факультетской гостиной, в безопасности, но нет же! Тебе понадобилось выйти в коридор, а там ты захотела стать героиней. А обо мне ты подумала? Что было бы со мной, если бы ты пострадала? Я не про царапины и синяки, что было бы со мной, если бы тролль тебя убил?! — По-моему, Драко, ты слишком много берёшь на себя. Всё с тобой было бы нормально. Ты много недель вполне счастливо жил без меня, справился бы и дальше. — То есть, вот так ты обо мне думаешь, да? — Малфой поджал губы и на мгновение задумался. Всё заходило слишком далеко. Они продолжали ссориться, хотя всё деспинино естество молило её не делать этого, потому что с Драко было в тысячу раз легче справляться с этой жизнью, чем без него. Даже несмотря на его вечные издевки над Гарри и постоянные замашки, перенятые от мистера Малфоя, с ним всё равно получалось гораздо лучше! А теперь она продолжала отталкивать от себя своего самого лучшего друга — из-за чего? Да она и сама не понимала! Вдруг деспинино лицо оказалось в кольце прохладных рук, а глаза Малфоя придвинулись так близко, что девочке потребовалась секунда, чтобы сфокусировать на них взгляд. — Я о тебе беспокоюсь, дуралейка. — Прекрати меня обзывать! — она вяло попыталась вырваться, но Драко держал крепко. — Заткнись и слушай: я готов был простить твою выходку за завтраком уже через неделю после того, как мы перестали общаться, потому что это оказалось даже забавным — я ещё никогда не видел крёстного в такой ярости. Но ты не появлялась в Большом зале больше. А в гостиной к тебе было не подойти, ведь ты буквально заперлась в своих книгах и свитках. И без тебя было до невозможного тяжело справляться, потому что ты уже стала моим вторым я за эти годы. Деспина вдруг ощутила, что её глаза увлажнились. И с каких пор её можно растрогать всего одной пламенной речью? — Когда я услышал про то, что ты спасла всех от тролля, я представил себе самое худшее, — продолжал Драко. — Мне в таких подробностях привиделось твоё изломанное тело, что до сих пор просыпаюсь от подобных кошмарных видений. И я понимаю, что частично виноват в этом. Если бы я всё же нашёл в себе силы помириться с тобой, ты бы не оказалась в подземельях в тот вечер, и всё было бы в порядке. Я никак не могу простить себе то, что был таким дураком. Он продолжал держать её лицо своими холодными ладонями, но говорить перестал, и теперь они просто уставились друг на друга, словно глаза могли сказать гораздо больше, чем языки. И Деспине на пару мгновений показалось, что она всё же увидела в серебристой глубине то дичайшее отчаяние, которое испытывал Драко, тот жуткий ужас от осознания, какой опасности она себя подвергла, и ту всеобъемлющую к ней любовь, что теплилась в его душе. Всего на секунду Деспине показалось, что именно сейчас в этот волнительный момент Драко её поцелует. Она не совсем представляла себе, как это происходит, потому что мамушка не поощряла проявление нежных чувств на публике, поэтому чаще всего просила её отвернуться. Но Деспина всё равно читала об этом, иногда краем глаза видела, а ещё часто воображала. И теперь, когда они были так близки, а их сердца — настолько призывно распахнуты, похоже, самым закономерным завершением стал бы поцелуй… — Ты покушаешься на мою честь? — съехидничал Драко, и Деспина не удержалась, собрала все свои силы, ткнула его пальцем под рёбра и залилась краской, как помидор. — И кто ещё покушается! Да видела бы тебя мамушка сейчас, сама лично отправила бы донос аврорам! — Я бы доказал, что ты первая ко мне полезла! — Ах, первая? А ну иди сюда! Она погналась за Драко так быстро, как только могли её короткие ноги, но Малфой, что было очевидно с самого начала, обладал более скорой реакцией и мог быстрее бегать, потому удрал на безопасное расстояние ещё до того, как Деспина успела сделать первый шаг. — Ты что, боишься меня, Малфой? — Я бы сказал иначе — опасаюсь. — Где бы это записать: Драко Малфой боится. Вот умора! — Деспина злорадно рассмеялась и глянула на друга с хищническим выражением лица. — Что же ты, подойди ближе, я не буду делать тебе больно. — Мне и тут, в общем-то, неплохо, — Драко несколько раз отрицательно махнул головой. Они носились друг за другом Мерлин знает, сколько времени, хохоча и перекрикиваясь какими-то нелепыми угрозами и обвинениями. В тот момент они были обычными детьми, которыми и являлись на самом деле, а не наследниками двух великих родов. И было так легко и счастливо просто быть с Драко, смеяться с ним, жмуриться от холодного ветра, ощущать его в волосах, а ещё чувствовать полную и всецелую свободу. Тролль в голове Деспины наконец расслабил свои огромные лапы, и отпустил её сознание хоть ненадолго. Спустя три или четыре десятка полных счастья минут двух друзей, слишком увлёкшихся друг другом, нашёл третий — удивлённый, но оттого не менее довольный собой Блейз. — Я понять не могу: война закончена, или всё же нет? — спросил он, наблюдая за тем, как Деспина нацеливает на Драко свою волшебную палочку, а тот верещит от искреннего ужаса. — Закончена, закончена! Деспина, ну же, убери палочку! — Драко прыгал из стороны в сторону, лишь бы его не задело заклятье, которое Деспина собиралась на него наслать. — Я даже не зна-а-аю, — протянула Деспина. А потом рассмеялась легко и весело, запрокинув голову и обнажив ровный ряд белых зубов, так, словно её ничего и не тревожило никогда. Мальчики залюбовались, ведь в последнее время им всем было совсем на до смеха. Когда только их жизни стали такими… напряжёнными? Откуда взялась эта неожиданная взрослость? Вряд ли хоть кто-то мог ответить на этот вопрос. — Пойдём? Я замёрз, — предложил Блейз. Нехотя, потому что стены Хогвартса сжимались вокруг и давили, потому что в подземельях теперь было небезопасно, а преподавательский состав явно был настроен недружелюбно, по отношению к змеиному факультету. Но возвращаться было нужно. И все трое, увы, прекрасно это осознавали. Они шли молча, глядя каждый себе под ноги, но уже гораздо ближе друг к другу. Говорить не хотелось, думать — тем более. Потому что Деспина могла размышлять лишь о завтрашней игре между Слизерином и Гриффиндором, и о том, как отреагируют ученики, когда увидят в составе команды красно-золотых первогодку, и что на этот счёт подумают Драко и Блейз, и каким образом ей самой суметь не поссориться вновь с однокурсниками. Вся беззаботность последнего часа схлынула, словно её и не было. В факультетской гостиной собрались, похоже, абсолютно все: первогодки кучками жались то тут, то там, внимательно слушая разговоры вокруг, ребята постарше вальяжно расселись по креслам и диванчикам, девчонки сбились в небольшие группы и над чем-то хихикали. Среди всеобщего гама яснее всех слышался голос Маркуса Флинта — он выкатывал грудь колесом, козырял прошлыми победами и без конца увещевал всех, что в этом году ничего не изменится, традиция будет соблюдена. Такое оживление среди обычно сдержанных слизеринцев ошеломляло, но было даже ожидаемо. Драко и Блейз незаметно отделились от Деспины и оказались среди мальчишек, где Крэбб восторженно ржал, открыв рот, а Гойл зачем-то хлопал в ладоши. Деспина же подошла к Трейси и Дафне, те держались в стороне, у самого коридора в женское крыло. — Где ты была? — Дэвис схватила подругу за руку. — Гуляла с Драко. Деспина вопросительно взглянула на Трейси, всё ещё крепко держащуюся за её запястье. — Что-то случилось? — Да! Ты должна это увидеть! Дафна несколько раз кивнула, подтверждая слова Трейси. Без лишних слов девочки повели Деспину по тёмному коридору вперёд, мимо множества закрытых дверей к самой последней — ведущей в их собственную спальню. Где в полном шоке сидела бледная и уже теперь привычно тихая Пэнси. Она держала в руке небольшое красивое бронзовое зеркальце и непрерывно разглядывала своё лицо… на котором теперь не было ни одной бородавки. — Они исчезли примерно с час назад, сразу после ужина. Ещё в Большом зале они были, а здесь — нет, — терпеливо объяснила Дафна. По звучанию её голоса нельзя было понять, обрадовало её снятие проклятья с Паркинсон, или нет. Деспина задумалась. — Ну, всё правильно, восемь бородавок — восемь недель молчания. Верно? — Трейси едва ли не подпрыгивала от воодушевления и своей гениальности. — Похоже на то. — Но может ли она теперь говорить? — вмешалась Милисента. Деспина даже не сразу её заметила, так сильно она удивилась неожиданному преображению Пэнси. — Не узнаем, пока она не попробует, — Дафна пожала плечами. — Так ведь, Деспина? — Скорее всего. — Скорее всего? А если нет? Бородавки выскочат вновь? И ей опять придётся молчать как минимум восемь недель? Да ты хоть представляешь, как ей было тяжело всё это время? — вскинулась Булстроуд. В запале она подскочила прямо к Деспине и нависла над ней раскрасневшейся горой. — О да, Милисента, я представляю, уж поверь. И отойди, пожалуйста, я не хочу быть оплёванной тобой. — Да ты…! — Да, я, — Деспина спокойно обошла возбуждённую сокурсницу и приблизилась к Пэнси. Девочка испуганно вытаращила глаза и вжалась в кровать. Скорее всего, она бы и балдахин распустила, не будь Деспина так близко. Было так непривычно вновь видеть её без плавающих бородавок, и Деспина с удивлением для себя отметила, что теперь Пэнси кажется даже… симпатичнее? Неужели это её чары так подействовали? Это вряд ли, конечно, но Паркинсон и правда стала чуть приятнее, чем была раньше. — Теперь я ничего не могу гарантировать, так что решать тебе, — сказала ей Деспина. — Но мне правда жаль, что заставила тебя так страдать. Она уже повернулась к Пэнси спиной и даже подошла к своей кровати, когда в абсолютной тишине комнаты раздалось тихое, шёпотом: — Мне не стоило так отвратительно себя вести. Я тоже сожалею. Все застыли в нерешительности. Похоже, здесь происходило нечто невообразимое — Пэнси Паркинсон просила прощения за своё поведение. Да о таком и подумать было невозможно! Трейси так сильно вытаращила глаза, что казалось, они вот-вот вывалятся из глазниц. А Дафна даже приоткрыла рот в удивлении. Одна лишь Деспина почти невозмутимо кивнула и сказала: — Принято. Но не надейся, я тебе его не отдам. И не нужно было даже объяснять, о ком говорит Бэгшот-Поттер. Все прекрасно понимали, что вся эта история завертелась из-за Драко. Пэнси открыла рот, набрала побольше воздуха, словно собиралась завести гневную тираду о том, что она думает о Деспине, но всё же выдохнула, склонила голову и обессиленно заметила: — Это не нам с тобой решать. Родители всё устроили за нас. Ты не сможешь пойти против их воли. — Это уже предоставь мне. Слова Деспины звучали гораздо увереннее, чем то, как она себя чувствовала. Она говорила так, будто собиралась тягаться с мистером Малфоем, вот ведь глупость! Но для неё ничего из всей этой ситуации ни на толику не было глупым — на кону стояла судьба Драко. И пусть они сейчас ссорятся чаще, чем когда-либо в жизни, он продолжает оставаться её самым близким другом хоть в магическом мире, хоть в маггловском. Позволить Люциусу распоряжаться сыном как какой-то дорогой вещью? Ну уж нет! Если придётся, Деспина уведёт Драко в Поттер-мэнор и будет скрывать его так долго, как понадобится. Наверняка мистер Паркинсон не простит такого оскорбления и разорвёт магический контракт Пэнси и Драко. «Здорово, — решила Деспина. — Я придумала план.» Но, конечно, это пока ещё был совсем не план, а она оставалась одиннадцатилетней девочкой, которая с ужасом представляла, что ничего у неё не получится, и её лучший и самый близкий друг будет вынужден всю свою жизнь после выпуска из школы провести в обществе не совсем умной, не то, чтобы красивой, лишь едва интересной и совершенно точно ему не подходящей Пэнси. Не очень радужная перспектива. Деспина всё ещё размышляла об этом, готовясь ко сну, когда в её мысли легко вмешался Гарри: «Ты ведь ещё не спишь?» «Нет. Как ты?» «Волнуюсь», — было ясно, что Гарри не говорил этого никому, но ему стало значительно легче после одного лишь безобидного слова. «Понимаю. Но ты справишься с этим. Не просто же так они сделали исключение из правил ради тебя.» Гарри в её голове смутился так сильно, что у самой Деспины щёки слегка порозовели. «Я знаю, тебе это не нравится…» «Да, потому что такое внимание к тебе — это нездоро́во. Так быть не должно. Они словно вмиг забыли о многовековых устоях и традициях. Но ученики об этом помнят, Гарри. И они будут возмущены.» «Я понимаю, Деспина, поверь! Я же не напрашивался в игроки. Профессор Макгонагалл сама всё устроила. И я прекрасно осознаю, что все будут злиться, особенно зме… слизеринцы. Но что я мог сделать? Отказаться? Меня и не спрашивали даже, просто перед фактом поставили.» «Знаю. И это бесит меня больше всего. Они не имели права так поступать с тобой. Кто-то точно сообщит об этом попечительскому совету, я даже боюсь представить, как себя поведёт в таком случае Люциус Малфой.» «Я его не боюсь.» «И зря. У него есть связи. Правда, Гарри, он очень влиятельный человек.» «Ну и что? Он не станет ничего мне делать на глазах всей школы. Да и ты не бойся, Деспина, если он захочет навредить тебе, ему придётся иметь дело со мной. А это ему же боком выйдет, поверь мне.» Деспина прыснула от такой смеси наглости, безрассудной уверенности в себе и глупости, но ей стало так тепло от мысли, что Гарри не даст её в обиду. Это ли не счастье? «Ладно, поговорим о чём-то более приятном. Квиддич? Насколько ты готов к игре?» Гарри с немыслимой быстротой и силой накрыла такая волна волнения, что у Деспины закружилась голова. Она и представить себе не могла, что чувствовал брат весь этот день. «Ничего себе, как ты это выносишь?» «Привык уже», — едва ли не стуча зубами, ответил Гарри. «Ты зря беспокоишься. Я видела, как ты летаешь. Это у тебя в крови. К тому же, мы оба знаем, что отец был отличным охотником. Он гордился бы тобой.» «Думаешь, мне стоит так думать после того, что мы прочитали в его дневнике?» Деспина и сама постоянно задавалась этим вопросом. Стоит ли им обоим по-прежнему испытывать безоговорочную любовь к отцу, если они теперь знали, что тот обижал слабых и был задирой? Но ведь он всё равно оставался их папой, верно? Несмотря ни на что. Да и к тому же, он не мог отвечать за свои детские шалости. А ещё Лили наверняка не связала бы свою жизнь с мерзавцем. Деспина так много думала об этом летом, что её начинало тошнить. «Не всем же быть идеальными. К тому же, он не был убийцей или вором. Он лишь задирал своего сокурсника. Мы даже имени его не знаем, может, тот мальчик вёл себя точно так же? Вы с Драко проходу друг другу не даёте, но это не значит, что вы ужасные люди и вас нельзя любить.» Гарри не ответил, лишь крепко задумался. Похоже, он о таком совершенно не задумывался, а вот Деспине теперь было легко высказывать свои мысли вслух. «К тому же, — продолжила девочка, — папа делал много добрых дел. Помнишь, он до самого конца учёбы защищал своего друга, которого звал Лунатиком? Хотела бы я узнать, кто это, и встретиться с ним. Мы могли бы расспросить его о папе и маме. Но этим займемся позже, сейчас у нас игра в квиддич. Расскажи, какие тебе дали установки? Что сказал Вуд? Он так много тебя тренировал, наверняка всё пройдёт успешно.» И Гарри принялся рассказывать и объяснять сложные схемы расстановки игроков и прочие тонкости, которых Деспина никогда не слышала. Поначалу она всё время путалась даже в игроках, потому что пока что ей были ясны лишь позиции ловца и вратаря, а всё остальное казалось лишь белибердой без смысла, но Гарри терпеливо объяснил ей устройство команды, обязанности каждого игрока, и то, как ему самому стоит контактировать с каждым. Он говорил о квиддиче с таким запалом, что Деспине и слова было не вставить, но ей нравилось. Да, она не любила эту игру, но она любила Гарри, потому её всё устраивало. За этими разговорами и брат и сестра незаметно для друг друга и самих себя уснули. Чтобы проснуться утром от громогласных криков близнецов Уизли. «Вставай, Гарри, пора на завтрак!» Деспина подскочила как ужаленная и огляделась вокруг. Из-за задёрнутого балдахина было ничего не видно, но она всё равно достаточно быстро поняла, что никаких близнецов рядом и быть не могло, она просто слишком сильно влезла в сознание Гарри прошлой ночью. Девочка пожелала брату доброго утра и постаралась выдворить его из своей головы, уж слишком вокруг Гарри было шумно. Сегодня все, не только Гарри, были в волнении: для Слизерина эта игра была не просто войной за кубок, нет, это было дело чести. Столько лет безоговорочных побед, они не могли просто так отдать это каким-то красно-золотым. Некоторые из ребят заходили слишком далеко в своей поддержке. Так, например, небезызвестный Майлз Блетчли пристал к Деспине с вопросом, за кого она будет болеть. Это было по дороге в Большой Зал, и шагающая рядом Дафна спокойно заметила: — Слишком много любопытства, Майлз. Не думаю, что твой отец обрадуется, если узнает о подобном. — Ты не посмеешь ему рассказать. — Я нет. А вот мой отец — вполне возможно. Блетчли сконфуженно замолчал и пошёл вперёд. Деспина в удивление глянула на обычно безобидную Дафну. — Это было жестоко. Откуда ты вообще это взяла? — Наши отцы сотрудничают по работе в Министерстве. Папа как-то упоминал, что мистер Блетчли крайне жесток, особенно к своим детям. С совершенно невозмутимым видом Дафна двинулась к своему месту за столом. Деспина села рядом, прямо напротив Драко и Блейза, и заметила, какое напряжённое молчание захватило всех её сокурсников. Некоторые из них то и дело поглядывали на неё, но лезть с расспросами больше никто не решился. К концу завтрака всеобщее волнение передалось и ей, и Деспина с удивлением заметила, что руки у неё мелко подрагивают. Ей очень хотелось поддержать Гарри, но, бросив на него единственный взгляд через весь зал, девочка поняла, что брат её так волнуется, что его чувства мигом захватят её полностью. Она не могла с точной уверенностью сказать, что готова к этому. Даже из-за слизеринского стола Деспина увидела, как Гермиона за столом красно-золотых уговаривает Гарри хоть что-то съесть, и испытала такую благодарность этой странной девочке. Деспина усердно размышляла над этим, и всё же решила забрать у Гарри некоторую часть его эмоций. Да, в прошлый раз ей из-за этого стало плохо, но зато сам Гарри смог справиться с эмоциональным напряжением. Девочка резонно решила, что сейчас брату трезвость ума важнее, чем её собственное состояние. Она с лёгкостью сосредоточилась и тут же схватилась за виски, не в силах справиться со всеми чувствами, что на неё нахлынули. — Деспина? Ты в порядке? — Драко подскочил на месте, едва не опрокинув кубок с тыквенным соком. — Да, всё хорошо, — выдавила Деспина. Голова у неё кружилась и ноги дрожали, хоть она и сидела, но благодарность, которую испытал Гарри в тот момент, стоила любых страданий. Благодаря ей брату удалось позавтракать и почти спокойно добраться до раздевалки на поле для квиддича. Деспина же к трибунам двигалась еле-еле. Ещё встав из-за стола в Большом зале, она схватилась за руку Дафны и не отпускала до сих пор, благо, Дафна не сказала ни слова — лишь пристально на неё глянула ещё тогда, сразу после завтрака. Деспина была ей благодарна всем своим сжавшимся от волнения и накатившей тошноты существом. Голова её кружилась, а сердце словно сжали в тиски, отчего дорога до из замка совершенно не отложилась в памяти, но Деспина всё равно старалась держаться прямо и гордо, так, чтобы ни один сокурсник не вздумал насмехаться над ней. А в том, что это произойдёт, стоит ей лишь на толику дать слабину, девочка была уверена. Как только ребята увидят на поле Гарри, многие захотят сделать ей самой больно просто за то, что она сестра Золотого мальчика. Она даже и помыслить боялась, что будет, если Слизерин не выиграет в этой игре. К началу игры стадион был забит битком, собралась вся школа. Преподавательский состав обособленно сидел на двух отдельных трибунах, каждому факультету была выделена своя, и студенты жались друг к другу в условиях повышенной тесноты. Все с нетерпением ждали начала игры, многие сетовали на то, что трибуны недостаточно высоки, и им всем не будет видно ровным счётом ни-че-го. Деспина, Драко, Блейз, Дафна, Трейси и Теодор расположились на самом верху, потому молчали, но даже с их мест было смутно видно высокие кольца. Краем глаза Деспина увидела на гриффиндорской трибуне огромное знамя со словами «Поттера в президенты» и второй раз за утро испытала небывалую благодарность к Гермионе. Очевидно, это именно девочка постаралась просто для того, чтобы поддержать Гарри. Из-за связи с братом, Деспина видела, что происходило в раздевалке, слышала речи капитана команды, затем слышала приветственные слова мадам Трюк, а потом — чувствовала ветер в волосах. Не своих, волосах Гарри, но всё равно ей стало так страшно, что пришлось присесть и с силой схватиться за скамью под собой, чтобы не завалиться назад. Гарри нашёл мгновение для того, чтобы выразить ей благодарность за её страдания, но Деспина ему не ответила — перед её внутренним взором далеко внизу зеленела земля, и слизеринка едва находила силы в том, чтобы не рухнуть вниз, хоть она и понимала, что падать ей некуда — меньше полуметра её отделяло от деревянного пола трибуны. Деспина совсем не следила за ходом игры. Комментарии Ли Джордана проходили мимо её ушей, глаз она по-прежнему не открывала, боясь полной дезориентации и следовавшей за этим тошноты, и даже по прикосновениям к напряжённой как струна Дафне нельзя было понять, что происходит на поле. Когда Гриффиндор забил первый гол, Деспина поняла это только по громогласному рёву с львиной трибуны и скорбному стону — с её собственной. Она порадовалась вместе с Гарри и посочувствовала вместе с сокурсниками, но на большее не была способна — тело сделалось ватными, а разум то и дело пропускал целые минуты мимо неё. Конечно, Деспина понимала, что так будет: волнение Гарри помноженное на её собственное составляло горючую смесь, которая вытягивала из неё все силы, но девочка стойко терпела, чтобы Гарри мог продолжать игру, ни о чём не тревожась. Как только в игре впервые мелькнул крошечный золотой снитч, Гарри наконец успокоился, и Деспина смогла распахнуть глаза. На неё накатил азарт брата, его воодушевление от холодного ветра в волосах. Гарри летел так стремительно, что глаз за ним не поспевал. Он появлялся то тут, то там, и наблюдавшие игру маги восторженно открывали рты, пытаясь за ним уследить. — Он же расшибётся, — в ужасе воскликнула Трейси. — И пусть, — буркнул Драко. Его совсем не радовала перспектива проигрыша, и Деспина постаралась простить ему это высказывание. Она поддерживала страх Дэвис. Теренс Хиггс и Гарри летели бок о бок, Гарри лишь не намного его опережал, и весь стадион затаил дыхание, гадая, кто же из них первым схватит маленький шарик с трепещущими крылышками. До заветного мяча оставалось совсем немного, когда Маркус Флинт стремительно влетел в Гарри на полной скорости. Деспина в приступе ярости вскочила с места и подняла левую руку в бездумном желании проклясть капитана сборной её же собственного факультета, но Драко схватил её маленький кулак и опустил вниз. — Не стоит оно того, — безэмоционально сказал Малфой. Несомненно, он был рад тому, что снитч теперь ускользнул от Гарри, и игра ещё не выиграна, но настолько опрометчивый поступок был слишком глуп даже для Флинта. Теперь в ворота Слизерина назначили штрафной бросок, потому весь факультет обозлился на своего же игрока. — Зачем только он это сделал? — ни к кому не обращаясь, спросила Трейси. — Он идиот. — выразила общую мысль Дафна. Всё завертелось как в водовороте: Гриффиндор забил очередной гол в пустые ворота Слизерина, собственные игроки бросали ненавистные взгляды на Флинта, бладжеры полетели в разные стороны, нагоняя всех без разбору, Гарри поднялся повыше, чтобы видеть всё поле, как вдруг один из бладжеров развернулся со своего курса и направился прямо к Гарри. Стремительный мяч просвистел в паре дюймов от его головы, а сам Поттер уклонился вниз, стараясь спастись, и Деспина, даже не забираясь в его голову, увидела, как сложно брату было выровнять метлу. Но ему всё же это удалось, и все гриффиндорцы взорвались восторженными криками. Но она тут же взбрыкнула вновь, словно хотела сбросить его с себя. Метла, а вместе с ней и Гарри беспорядочно металась в воздухе, вертелась из стороны в сторону, резко поворачивалась вокруг своей оси и накренялась. Пока этого ещё никто не заметил, всё внимание болельщиков было обращено на поле, где Слизеринцы сумели забить сначала один гол, а затем и второй, сразу после того, как Флинт нечестным приёмом вывел из игры Оливера Вуда. — Что-то не так с метлой Гарри, — тихо шепнула на ухо Деспине Дафна. Она стиснула руку подруги так сильно, что Бэгшот-Поттер перестала чувствовать собственные пальцы. — Вижу, — невесело ответила Деспина. Она попробовала забрать у Гарри его страх, но брат не боялся, он был всеми клеточками своего организма сосредоточен на том, как удержаться на метле. Древко металось, словно пытаясь вырваться из его рук, было очевидно, что кто-то заговаривал метлу, но кто и как? Деспина сосредоточилась и вспомнила всё, о чём ей когда-либо гооврил мистер Брессетт, рассредоточилась на молекулы и вгляделась в то, что осталось от метлы. Она никогда не представляла, что из себя значит поиск наложенных проклятий, но мистер Додд несколько раз упоминал об этом, и вот тогда, когда жизнь Гарри зависела от хлипенького деревка с прутиками Деспина впервые в жизни сумела угадать, в какой области стадиона находился маг, накладывавший проклятие на метлу её брата. Он находился среди профессоров и почётных гостей, где-то неподалёку от мистера Снейпа, и Деспине захотелось закричать декану, чтобы он огляделся вокруг и нашёл мерзавца, пытавшегося убить беззащитного ребенка. Но даже если бы мистер Снейп и услышал её крик, времени оставалось совсем мало — Гарри на одной лишь руке повис на всё ещё сопротивляющейся метле на огромной высоте над землёй. — Нужно с этим что-то сделать, он же разобьётся! — воскликнула Трейси. Все затаили дыхание, а Деспина выхватила палочку и наложила на брата арресто моментум*, чтобы он точно не разбился. После той совершенно дурацкой гонки с Драко на первом занятии по полётам, она потратила несколько часов на поиск заклинаний, которые смогли бы ей тогда помочь, потому сейчас могла быть уверена, что Гарри не разобьётся, лишь ушибётся немного. Она попыталась вспомнить ещё одни защитные чары, которым её когда-то учила мамушка, но то ли она сама плохо их запомнила, то ли мамушка научила неверно, в любом случае — у Деспины ничего не вышло. Она почти уже окончательно уверилась в том, что Гарри сейчас же свалится, как вдруг она взобрался на абсолютно спокойную и безжизненную метлу и стремительно помчался вперёд. Гриффиндорцы возликовали, весь стадион выдохнул с облегчением, Рангильда Бёрк разочарованно воскликнула: — Я надеялась забрать его череп! — Свой лучше побереги! — не удержавшись, крикнула ей Деспина. Рангильда одарила её ненавистных взглядом, но начинать открытую конфронтацию не решилась. Теперь Гарри стремглав нёсся за снитчем, бок о бок с Теренсом, и они летели под прямым углом с землёй, и все снова застыли, гадая, разобьются мальчики или всё же нет. В самый последний момент Теренс развернул метлу в сторону, а Гарри поравнялся с землёй и полетел в каком-то полуметре над нею. Под крики восторга и ужаса он встал на неустойчивое древко прямо на лету и поднялся в полный рост, вытянув руку вперёд. «Что ты творишь?!» — кричала ему Деспина. Он отмахнулся от её крика, как от назойливой мухи, и продолжил тянуться вперёд всем своим телом ровно до тех пор, пока не свалился с метлы, поддерживаемый лишь чарами Деспины, и не грохнулся на холодный песок, обеими руками схватившись за живот. — Гарри! — крикнула Деспина в момент его падения. — Поттер, — созвучно с Бэгшот-Поттер крикнул Блейз, но этого почти никто не заметил. Весь стадион вновь застыл, наблюдая за тем, как Мальчик-Который-Выжил, похоже, старался сдержать рвотные позывы. — Что он делает? — воскликнула Трейси. А через полминуты над всем стадионом разнёсся усиленный голос Ли Джордана: — ГАРРИ ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ! ГАРРИ ПОТТЕР ПОЛУЧАЕТ 150 ОЧКОВ ЗА ТО, ЧТО ПОЙМАЛ СНИТЧ! Всё дальнейшее слилось в одно сплошное безумие: гриффиндорцы скандировали фамилию Гарри, чествуя его победу, слизеринцы шептали проклятия в его адрес и бросали на обескураженную Деспину злобные взгляды, команда Гриффиндора несколько десятков раз подбросила в воздух счастливого от всего случившегося Гарри, болельщики покидали свои места с разными выражениями лиц, и одна лишь Деспина оставалась на месте, не отводя взгляда от брата. Она отмахнулась и от Трейси, предложившей вместе идти в замок, и от Дафны, и от Блейза с Драко. Нет, ей совершенно точно нужно было отправиться к собственному брату и настучать ему по голове за такое безрассудное поведение, потому девочка подождала, пока проход с трибуны станет посвободнее и кинулась вниз, всё время проверяя, где же находился Гарри. Его, как оказалось, даже не успевшего ещё переодеться из спортивной формы в обычную школьную одежду, увели в хижину Хагрида. Деспина мысленно поблагодарила за это решение Гермиону и кинулась туда же. — О чём ты только думал?! — даже не постучав, девочка ворвалась в дом лесничего, отыскала взглядом брата и в мгновение оказалась рядом с ним, обнимая и сжимая его так крепко, что у Гарри кости хрустнули. — Ты хоть осознаёшь, как сильно я за тебя испугалась?! Гарри под её руками всё ещё подрагивал от адреналина и восторга, но теперь, когда Деспина, испытывающая такой ужас, что и в голову ей влезать не нужно было, чтобы почувствовать его, была рядом, мальчику стало стыдно. — Прости, сестрёнка, я не хотел тебя пугать, — успокаивающе пробормотал он, поглаживая её по дрожащей спине между острыми лопатками. Деспина замерла. Тело её одновременно и расслабилось, потому что стало ясно, что уж теперь то брат точно в безопасности, и напряглось. «Что ты сказал?» Мальчик не понял, почему его сестра вдруг перешла на мысленный разговор, но всё же прикрыл глаза, чтобы окружающие ничего не заподозрили, и тоже мысленно ответил: «Я сказал, что не хотел тебя пугать. Прости.» «Нет, не это. Ты назвал меня «сестрёнкой». Раньше ты так не говорил.» В глазах Гарри явно читался вопрос и… смущение? Похоже, он и сам удивился не меньше Деспины. «Не знаю. Вырвалось. Я больше не буду так говорить, если тебе не нравится.» «Нет! Наоборот, мне понравилось.» «Хорошо.» Мальчик покрепче прижал невысокую фигурку сестры к себе и подумал о том, как благодарен судьбе: у него есть такая чудесная сестра, близкие друзья, а ещё сегодня он выиграл свою самую первую игру в квиддич! И чем только он заслужил такое счастье? — И кстати об этом! — Деспина подслушала его мысли и вновь вспылила. — Ты с ума сошёл?! Как тебе только в голову пришло встать на метлу после того, как она взбесилась?! — Вот и я о том же говорю! — присоединилась Гермиона. — Это был абсолютно опрометчивый поступок! — Но он принёс нам победу, — попытался вмешаться Рон. — Победа стоит жизни Гарри? Чудесно, — Деспина скривилась. Да, после происшествия с троллем она оттаяла к самому младшему из мальчиков Уизли, но иногда он продолжал её бесить просто неимоверно. — Погодите вы, я же не умер! — Гарри отступил на шаг и в защитном жесте выставил руки перед собой. — Ты был близок! — Умер бы, если бы я не наложила на тебя арресто моментум! — Арресто моментум? Это очень сложные чары, как тебе удалось? — Я тебе попозже расскажу, Гермиона. Сейчас я хочу услышать, как оправдается мой брат. — Да чего вы взбесились то? Я живой. И у меня снитч! — он поднял правую руку в которой действительно уютно примостился маленький золотой мячик. — Будь он проклят! Ради него ты готов был убиться! — Да нет же, Деспина. Наш отец был отличным охотником, помнишь? Думаю, ты была права, когда сказала, что квиддич у меня в крови. — Я такого не говорила, — Деспина наконец огляделась и только сейчас заметила притихшего в углу комнаты Хагрида. — Хагрид! Ну хоть ты то скажи ему, что он вёл себя глупо! — Я… э-э-э… ну… Может, чайку? — Я буду, — едва слышно проблеял Рон. — Ладно, с этим мы разберёмся позже. Что произошло с метлой? — Деспина с ненавистью посмотрела на Нимбус-2000 прислоненный к стенке неподалёку от входа. — Её заколдовал Снейп, — заявил Гарри, а Гермиона энергично закивала головой. — Нет. — Вот и я им говорю, глупости это, — лишь на мгновение вмешался Хагрид и вновь повернулся к огню, где грелся массивный чайник. — Деспина, но я видела его, — заявила Гермиона. Она рассказала о том, как увидела в бинокль, что мистер Снейп заговаривает метлу Гарри, затем побежала к нему под трибуну и подожгла его мантию, лишь бы привлечь внимание профессора. Её план удался и, возможно, это спасло Гарри жизнь. — Чепуха, — возмутился Хагрид, и Деспина почувствовала небывалую благодарность к огромному лесничему. — Зачем Снейпу делать такое? Гермиона, Гарри и Рон переглянулись между собой. Похоже, у них опять появился какой-то секрет даже от Деспины, потому что она не представляла, чем именно ребятам не нравился декан её факультета. — Я кое-что о нём узнал, — не слишком уверенно начал Гарри. — В хэллоуинскую ночь он пустил в замок тролля, чтобы отвлечь внимание всех, а сам пытался пройти мимо трёхголового пса. Пёс его укусил, поэтому Снейп хромал. А пёс, скорее всего, что-то охраняет, и Снейп пытался это украсть. Этого Деспина и правда не слышала, и ей стало обидно, что Гарри вновь не поделился с нею полной историей, но с другой стороны, она понимала — им обоим было не до этого. Она продолжала крайне тяжело переживать своё поражение в битве с троллем, а Гарри — грядущую игру в квиддич, потому, наверное, новые подробности гарриных приключений и остались для девочки тайными. — А вы откуда про Пушка разузнали? — неожиданно для всех ребят спросил Хагрид. Они поражённо замерли. Трёхголовое свирепое чудище, едва не сожравшее их просто за то, что забрели к нему, звалось «Пушком»? — Про Пушка? — сипло пробормотал первым обретший голос Рон. — Ну да. Это ж моя собачка. Купил её у одного… э-э… парнишки в прошлом году. А потом отдал его Дамблдору, чтобы он охранял… э-э… Зря я сказал. Хватит задавать вопросы! Это большой секрет! — Но Снейп пытался украсть эту вещь! — настаивал Гарри. — Ерунда! — отмахнулся Хагрид. — Снейп — преподаватель школы Хогвартс. — И что? Сегодня он пытался убить Гарри! — при этих словах Гермионы всё внутри Деспины взбунтовалось, но она молчала, не желая раскрывать свои способности перед Хагридом. — Я читала о подобном колдовстве: нужно смотреть прямо на объект. А Снейп смотрел на Гарри в упор и не мигал. — Послушайте, — Хагрид устало вздохнул и по очереди взглянул на каждого из ребят, — это всё полная чепуха. Не знаю, что стряслось с метлой Гарри, но Снейп в жизни бы не натворил подобного. Убить ученика, это ж надо выдумать! И вообще: вы лезете в то, что вас совершенно не касается, да! Забудьте про Пушка, и про то, что он охраняет, тоже забудьте! Это дело касается только Дамблдора да Николаса Фламеля… — Николаса Фламеля? — одновременно воскликнули все четверо ребят. — Зря я вам это сказал, — Хагрид то ли от злости на самого себя, то ли от смущения зарделся. — Очень даже зря… Больше он не произнёс ни слова, как ни пытались ребята вытянуть из него хоть что-то, великан лишь молча подавал им крепкий настоявшийся чёрный чай и каменно твёрдые овсяные лепёшки. И даже спустя полчаса лесничий по-прежнему упрямо молчал, поэтому ребята решили оставить его наедине со своей совестью. Уже на улице Рон тихо прошептал: — Всё ещё не могу поверить, что Снейп пытался тебя убить. — Это был не Снейп! — Деспина вскинулась. — Но кто тогда? Я же видела, как он колдовал. — Кто-то рядом с ним, но не Северус. Это точно! Гермиона и Рон переглянулись. Было ясно, что они совсем не поверили всего лишь словам Деспины, а доказательств, кроме как собственные мысли и ощущения, у неё никаких не было. «Гарри, поверь, это не Снейп! Я проследила магический след проклятия, он шёл не к Снейпу. Наоборот, Снейп словно отталкивал его, пытался снять!» «Уверена, что тебе не показалось?» Деспина не была уверена. Теперь вообще ни во что нельзя было верить на сто процентов, потому что, оказывается, стены Хогвартса полнились секретами, но брату она этого говорить не стала — лишь твёрдо кивнула и постаралась спрятать свои мысли так глубоко, как только могла, только бы Гарри не заметил. — Ладно, — Гарри кивнул. — А что насчёт Николаса Фламеля? — Звучит знакомо, но я никак не могу вспомнить, где слышала это имя, — Гермиона в задумчивости свела брови к переносице. — Я тоже слышала это имя. Но не помню, где. — Нам стоит поискать информацию об этом человеке, скорее всего, тогда мы узнаем, что именно охраняет пушок, — Гарри внимательным взглядом окинул друзей и сестру. Но сначала им всем стоило немного подкрепиться, а самому Гарри — принять душ и переодеться из спортивной формы. Уже у самого замка Деспина попрощалась с братом и отвлеклась на Трейси и Дафну, единственных, похоже, кого не слишком-то беспокоил проигрыш в квиддич. Девочки сидели на скамейке во внутреннем дворике, совершенно не обращая никакого внимания на всё, происходящее вокруг, и читали: Трейси «Историю Хогвартса», а Дафна — письмо, присланное её любимой младшей сестрой. — Ну что, факультет вновь меня ненавидит? — спросила их Бэгшот-Поттер. Девочки синхронно вздрогнули и посмотрели на неё с сомнением. — Не весь, — уклончиво ответила Дафна. — Лишь большая часть, — Трейси пожала плечами. — Но мы с тобой. — Это радует. Спасибо. А что насчёт Драко? — Он с нами не говорил, — Дафна тряхнула головой, отчего её светлые локоны заструились по плечам. — Зато Нотт-старший очень красноречиво отзывался о тебе и всей твоей семье. — Правда? Думаю, стоит пойти и послушать. — Может, не надо? Деспина, он того не стоит, — Трейси испуганно подскочила с места. — Не переживай, Трейси. Уж его бояться я не собираюсь. Надоело ей бояться. Злосчастного тролля, продолжающего терзать её едва ли не каждую ночь, высоты, которую так часто теперь видела благодаря Гарри и его полётам, потерять брата и мамушку. Хватит. Она не позволит оскорблять кого бы то ни было из своих близких. Особенно за то, что кто-то из них победил в честной схватке. В гостиной факультета яблоку негде было упасть, но как только Деспина вошла, воцарилась такая тишина, словно все сокурсники проглотили языки. Многие недружелюбные взгляды буравили её насквозь, специально стараясь сбить с толку, но девочка не страшилась этого. Они не заставят её стыдиться того, что её брат играет в квиддич лучше них. Не теперь, после того, как Гарри доказал, что заслужил своё право быть в команде. — Явилась, — хмыкнул Харон, завидев тонкую фигурку Бэгшот-Поттер на ступенях. — Лучше бы тебе вернуться к своему братишке. Так будет безопаснее для самой тебя. — И кого мне стоит опасаться? Тебя что ли? — бесстрашно спросила Деспина. После сегодняшней безумно волнительной игры она словно совершенно утратила способность тревожиться хоть из-за чего-то. Просто позабыла, что это такое, и теперь испытывала лишь холодную ярость по отношению к задиристому Харону Нотту, к бессовестному Маркусу Флинту, к приставучему Майлзу Блетчли и каждому, кто отворачивался от неё за деяния, к которым она не имела никакого отношения. — Меня особенно, дура. Возвращайся к козлу-братцу, пока цела. Долговязый Харон повернулся к Деспине всем корпусом, дёрнул плечами и сплюнул Деспине прямо под ноги. Некоторые девочки в ужасе распахнули глаза — ни один порядочный человек не смел нанести такое оскорбление девушке знатного рода. А Харон сотворил это, да ещё и при всём факультете. Все затаили дыхание, ожидая, что же теперь сделает Деспина. Она ловким движением выудила из кармана палочку и покрепче сжала в руке. — Проси прощения, Нотт. Не то хуже будет, — тихо и совершенно без каких-либо эмоций сказала она. За её левым плечом послышались сдавленные охи и несколько ругательств, но направлены они были не на Деспину, продолжающую сжимать палочку так крепко, что та грозилась переломиться, а на Драко и Блейза, упрямо пробиравшихся сквозь ряды однокурсников к Бэгшот-Поттер. Малфой оказался рядом быстрее, легко обхватил кулачок Деспины своей прохладной ладонью и тихо сказал ей на ухо: — Он не стоит того, Деспина. Пошли отсюда. Он попытался утянуть девочку в сторону, но та стояла упорно, не двинувшись ни на дюйм. — Правильно, беги, пока я тебе по заднице не надавал, — очередной раз съехидничал Харон. Деспина вырвала руку и вновь смерила Нотта-старшего яростным взглядом. — Проси прощения, или я сделаю тебе больно. — Ты? Да ты тощая, как лукотрус, сжать покрепче — поломаешься! — мальчишка зло рассмеялся прямо Деспине в лицо. Он возвышался над ней на целых две головы, но девочку это явно не заботило. Однажды мамушка сказала ей, что «чем больше шкаф, тем громче падает». Деспина собиралась проверить это утверждение. — Не стоило тебе этого говорить, Нотт, — сказал Драко, отходя. Уж он как никто знал, на что Деспина способна. Особенно в ярости. Харон на это заявление лишь ещё больше рассмеялся и угрожающе двинулся на Бэгшот-Поттер. Теодор попытался преградить брату дорогу, но тот попросту оттолкнул его, а сам уже почти протянул руку к ничем неприкрытой шее девочки, как вдруг замер. Все окружающие их слизеринцы с интересом наблюдали, как его глаза расширяются от ужаса и боли, а сам он грузно валится на холодный каменный пол. Харон закричал так громко, что некоторые даже уши зажали, но отчего? У него не было никаких видимых повреждений, хотя орал он так, будто ему кости выворачивали. — Деспина! Прекрати это! — попросил её Драко, оглядываясь по сторонам. — Все смотрят. Она знала это. Знала и наслаждалась всеобщим страхом, который ощущала буквально кожей. Пусть видят. Пусть знают, что никому не позволено трогать её. Пусть навсегда запомнят, что, хоть она и невысокая, сил проклясть любого из них хватит. Пусть даже думать не пытаются о том, чтобы задеть её или кого-то из её близких. — Проси прощения, — тихо сказала она. — Ну же, Деспина, прекрати! — это уже включилась Пэнси Паркинсон. Девочка держалась в стороне, потому что ещё крайне ясно помнила свои восемь недель молчания из-за восьми бородавок, но этот балаган нужно было прекратить. — Деспина, прошу тебя! — взмолился Теодор. Да, Харона он не любил, потому что тот постоянно издевался над ним и причинял боль, но он был ему братом, и слышать его крики было тяжело даже при том, что Харон это заслужил. — Пусть он просит прощения, — упрямо заявила Деспина. Она не осознавала, что вымещает всю свою злость за сегодняшний день на провинившемся товарище. Да, Харон вёл себя мерзко, но едва ли он заслужил пытки ломающимися костями — именно это проклятье вплела в его ауру Деспина. Она впервые в жизни почувствовала некую толику наслаждения лишь от того, что кто-то на её глазах испытывал боль, и страдание это причиняла её собственная рука. Всё её сознание заполонила слепая ярость на мальчишку и желание сделать ему ещё больнее. Харон свернулся клубком на каменном полу и плакал, кричал, бился головой, руками и ногами об пол, лишь бы это прекратилось. Он почти совсем ничего не слышал из-за этой боли, и уж тем более не мог сказать ни слова. — Прекрати сейчас же, — перед сфокусированным на скрючившемся полу человеке взглядом Деспины возникло бледное, но сосредоточенное лицо Дафны. — Ты убьёшь его! Ледяной голос Гринграсс словно окатил Деспину ушатом холодной воды, она лишь на мгновение застыла и тут же опустила палочку, которая, по сути, и не очень то ей была нужна. — Прости, пожалуйста, прости, только не трогай меня больше, — ныл Харон, захлёбываясь рыданиями. Деспина одарила его презрительным взглядом и оглядела всех вокруг — многие сокурсники опасливо отодвинулись на шаг или даже два назад. Даже Драко держался поодаль, одна лишь Дафна бесстрашно (или безрассудно) оставалась рядом. — Я не намерена впредь слушать в свою сторону незаслуженные оскорбления. Вам не нравится то, что мой брат в сборной Гриффиндора? Выскажите это профессору Макгонагалл, это она утвердила его кандидатуру и умаслила Дамблдора. Не хотите общаться с гриффиндорцами? Ваше право! Но я — буду, потому что, если вы ещё не заметили, эту дурацкую войну между факультетами поддерживают одни лишь преподаватели. Да и вам всем стоило бы уже обратить внимание на то, что Слизерин, благодаря глупым мифам и вашему идиотскому поведению, оказался в немилости у всей школы. Хотите и дальше оставаться изгоями в Хогвартсе — валяйте. Но тот, кто попытается оскорбить меня за мой же выбор, почувствует то, что испытал на себе Нотт-старший. Сказав это она развернулась на каблучках и двинулась в тёмный коридор женского крыла, к своей комнате, чтобы немного передохнуть перед обедом и написать письмо Батильде. Мысли в голове спутались в один большой шерстяной клубок, и, сидя над чистым пергаментом, Деспина не представляла, как их распутать, чтобы написать хоть одно связное и толковое предложение. «Здравствуй, мамушка, — начала она. — Сегодня я сильно разозлилась и едва не убила человека. А ещё постояла за себя. С чего бы начать рассказ?»