~ 🕷 ~
Вики оперлась спиной о широкое дерево. Не обращая внимания на проходящих мимо людей, скрываясь за мельтешащим потоком машин. Но даже с такого расстояния, она видела всё, что ей было нужно. Понимая, что Геральд был прав. Они были похожи, как две капли воды. Эта чокнутая задёрганная Фара и уверенная до наглости Фрея, с красными прядями у лица. После того, как Фара сбежала, а Люцифер отправился на её поиски, Вики колебалась всего лишь несколько минут. Она должна была быть уверена, что их догадки с Геральдом верны. И пусть с Мими поговорить ей так и не удалось, Вики точно знала, что перед тем, как подставить плечо Чернокрылке, она сама должна быть уверенна в том, что она видела. Она не сомневалась, что Геральд передал ей достоверные воспоминания, но она всё же хотела освежить свои собственные. Именно поэтому она стояла сейчас на другой стороне улицы, внимательно наблюдая за магазином, в котором работала Фрея. Ничего необычного, обычный день… С одной лишь разницей. Фрея больше не была какой-то там провидицей на Земле. Теперь она стала дочерью Мамона. Ещё одной. Пока ещё — живой и невредимой. И чем дольше Вики смотрела, тем больше ловила себя на мысли, что попади эта сестра на Небеса, они бы с Мими поладили. В движениях и повадках Фреи Вики сейчас так явно улавливала отголоски своей Чернокрылки. Даже то, как она чуть отклонившись назад встряхивала свои длинные волосы, было до нереального схоже с движениями Мими. А когда эта земная копия Мими ловким движением отправила в рот леденец на тонкой палочке, Вики и вовсе уверилась что эти двое — родственники. Вики неосознанно прикусила ноготь большого пальца. Знает ли Мими что их — двое? Смогла ли она спокойно поговорить со своим отцом? Но главным было даже не это. На днях домой должна была вернуться мать Мими… А Школа — не то место, где будут хранить чьи-то тайны. Над семьёй Мими нависла тёмная туча. Сердце Вики тревожно заныло. Чем бы не закончилась вся эта история, главное не дать Мими скатиться в бездну отчаяния. А для этого — для начала — неплохо бы было увидеться с той, за кого сейчас так болезненно переживало сердце. Вики отделилась от дерева, свернула в ближайшую подворотню, и призвала водоворот.~ 🕷 ~
Люцифер залпом осушил бокал глифта. Всего три встречи, а в его душе клокочет странный коктейль из чувств. Она опять довела его… Уже много лет он существовал в состоянии внутреннего спокойствия. Он почти поверил, что у него получилось стать таким же спокойным и невозмутимым, как его отец. Однако каждая встреча с этой странной особой, словно доказывала ему всю несостоятельность его верований. На Земле она заставила его потерять самообладание настолько, что он набросился на неё как какой-то сопливый подросток. Попав же на Небеса — она уже второй раз заставляла его едва сдерживаться, чтобы не свернуть ей шею. И спроси его сейчас хоть кто-то, чем именно вызвана его злость — он бы не смог ответить. Он злился на себя — за свою несдержанность. Он злился на неё — за её феноменальную перемену в характере. Он злился на всю эту дурацкую ситуацию, в которой она оказалась не просто человеком… Сестрой Мими. Дочерью Мамона. Но больше всего он злился на то, что она считала его самим Исчадием Ада, неся такую чушь, что единственным его желанием рядом с ней становилось намерение убить, лишь бы она заткнулась. И ещё этот её прихвостень… Без году неделя на Небесах — а уже обзавелась защитником. И не просто вшивым Бессмертным. Сын Серафима. Чем он её так привлёк? Рука Люцифера замерла на полпути, так и не донеся бокал до рта. Усилием воли он заглушил свой собственный внутренний монолог, дабы не озвучить даже самому себе логично напрашивающийся вывод. Это было уже слишком. Ему просто необходимо было с кем-то поговорить. И судя по ярко горящим факелам в коридорах, вернувшаяся во Дворец Нимуэ, была самым лучшим событием за весь сегодняшний день. Люцифер, швырнул бокал в камин и вышел из комнаты, точно зная, где он найдет Ангела.~ 🕷 ~
Они почтительно склонились в приветственном поклоне. Сатана внимательно посмотрел на Актона, произнося лишь одно слово. — Треугольник. Актон кивнул и тут же в пространстве кабинета Владыки развернулась иллюзия звёздного неба. Самаэль внимательно смотрел на расположение планет, перелистывая свои собственные воспоминания. — В этом году пять планет, как вы видите, расположились по одну сторону от Солнца в секторе с небольшим углом. Венера, Марс, Юпитер, Сатурн достигли созвездия Овна. Меркурий догоняет их на границе соседнего созвездия. Однако, Плутон, Уран и Нептун из-за своих циклов не успевают присоединиться к выше указанным планетам. Они зависли в Треугольнике, накрыв собой основные звёзды. Случай в высшей мере интересный и практически уникальный… — И в чём подвох? — Самаэль откинулся на спинку своего кресла. — Во-первых, в самом расположении вышеуказанных планет, а во-вторых — в самих планетах. Актон повернулся к своей карте, протянув руку к одной из планет. — Плутон. Одна из противоречивых фигур. Он даёт огромные возможности, меняет уровень жизни, несёт перемены… — А так же, планета, названная в честь бога подземного царства, несёт смерть, трансформацию и перерождение, — Самаэль смотрел прямо перед собой. — Верно! И при всём этом, позвольте вам напомнить, что Плутон — уничтожает всё старое и отжившее, приносит глобальную эволюцию, убивает пережитки. Эта планета является Великим хирургом, который удаляет всё, что мешает эволюции и развитию, давая нам всем глобальные возможности… — Дальше… — Уран. Уран ответственен за тайны Мироздания. Это символ просвещения и будущего. Планета, свободная от ограничений. Он тоже символизирует перемены, новый порядок… — Дальше… — Нептун. Нептун — это образы, это тайны, это интуиция. Тайные знания. Интуитивные знания. Возможность постичь непостижимое. Актон повернулся к Владыке и продолжил. — Три неоднозначные планеты, в треугольнике. Рядом. Именно поэтому, я считаю, что времена меняются, нас ждёт новый виток эволюции, нечто новое, возможность достичь иного уровня… — То есть вы считаете, что расположение планет является благоприятным? — Признаюсь честно, варианты возможны разные… Но! На данный момент даже при всей двойственности этих планет я не решусь прогнозировать глобальные катастрофы. На это должны быть и другие указания, но их нет. По крайней мере, пока… Случай уникальный и беспрецедентный. — Актон, вы уверены? В уникальности? Всё новое — хорошо забытое старое. — Уран — это внешнее действие, проявление перемен, неожиданность. Всё изменится, что-то точно произойдёт. Плутон — это глубинные изменения, именно тонкие глубинные внутренние силы которые приведут к глобальным трансформациям. Нептун — это оболочка всего вот этого… Самаэль едва уловимо поднял руку, заставляя Актона умолкнуть, наблюдая, как Владыка стремительно поднимается со своего места, подходя к его импровизированной карте. Самаэль легко провёл по карте рукой, меняя картину звёздного неба. — А теперь, вспомним историю, Актон… Похожее положение планет, помнится, явило нам чуму… — Верно, — Актон кивнул и указал на одну из фигур звёздного неба из прошлого, — VI век. Первое проявление чумы. Основное соединение — Сатурн и Юпитер в знаке Водолея, уравнивающем бедных и богатых, королей и рабов, счастливых и несчастных, ну и так далее. Одним словом — всех. Однако, если мы посмотрим дальше, мы увидим квадрат Плутона и Урана, уносящих мгновенно огромные массы людей, тысячи в день. И тут же рядом — Нептун… Актон провёл рукой, меняя карту. — Эпидемия тогда длилась почти тридцать лет. Из высших планет снова соединение Плутона и Урана в знаках, ответственных за большое смещение человеческих ресурсов. Дальше временное затишье… — Никогда такого не было и опять… — усмехнулся Самаэль. Актон откашлялся, продолжая рассказ. — XIV век… Мы наблюдаем тяжёлую квадратуру Урана, Сатурна, Плутона и Нептуна. Причём в данном пути Уран и Плутон аккурат располагаются в созвездии Овна… Но… Самаэль развернулся к Актону. — Из всего сказанного, я вижу, что все изменения носят негативный характер. Так на чём же основаны ваши столь радужные убеждения? — Со всем уважением, Владыка, хотя бы на том, что человечество победило чуму. Каждая из планет — двойственна. Её можно трактовать и как благо и как катастрофу. Однако на данный момент нет ни одной предпосылки к тому, что в мире возникнет катаклизм. На Земле нет смертоносных болезней, нет войн, а те, что идут — тщательно контролируются сторонами. На самих Небесах — период спокойствия. И в воздухе просто витает ожидание чего-то нового. Небеса и Ад уже давно не враги. Всё, что вы делаете — согласовывается мирным путём. И более того. Эти планеты не дошли ни до одного из влиятельных созвездий. Они — зависли на границе. Катастрофе просто не из чего материализоваться… Но самое важное то, что на сегодняшний день нет дополнительных указаний на нечто однозначно разрушительное. — Катастрофа наступает неожиданно, Актон. Всегда. Демон склонился в вежливом поклоне перед Самаэлем. — Раум… — взгляд тёмных глаз переключился на второго демона. — Если вы о глобальных катастрофах, то я их не вижу… — Нет, меня куда больше интересует другое. Серый туман? Раум вздрогнул. Наблюдая сейчас, как Самаэль аргументированно сбил весь радужный настрой Актона, демон понимал, что рассказать придется всё, даже то, что он видел весьма смутно и не очень отчётливо. С Самаэлем иначе было нельзя. Иначе — могло запросто стоить жизни. — Как вы знаете, прорицание — весьма неточный дар. Будущее никогда не раскрывается полной картинкой. Всегда — фрагментами. Всегда — разрозненными кусочками. И вычленить то, что действительно важно достаточно трудно… — Ближе к сути. — Я вижу вас и Шепфа. Несколько ваших встреч. Пять, возможно, шесть. И, судя по меняющемуся положению солнца, облаков и иных погодных явлений — это разные дни и разные встречи. Беседы ваши протекают мирно. Но видитесь вы достаточно регулярно. Я вижу вас и вашего сына. И мне кажется ваш сын пребывает в отчаянии. Я смутно вижу спину какого-то демона и рядом с ним дочь Мамона. Мими немного странно выглядит, но это точно она, а вот демона мне так и не удалось ни разу разглядеть. Я вижу вас, Шепфа и Нимуэ у здания, очертания которого скрыты туманом. Временами к этой картине добавляются Геральд и Виктория Уокер. Какое из этих видений правда — не в моей власти уловить. Но чаще всего… — Раум осёкся. — Продолжайте, — голос Владыки исключал любое неповиновение. — Чаще всего я вижу — серый туман. Словно где-то пылают огромные пожарища, а я стою в самом центре и в этом сером тумане, с летающими частицами пепла, я не вижу ничего… — Временные отрезки? — Один, может быть два месяца. Дальше — серый туман. В кабинете повисла тягостная тишина. Оба демона стояли склонив головы. Самаэль задумчиво смотрел на иллюзорное звёздное небо. Сотни обрывочных мыслей, сотни вариантов… Его разум перелистывал свои собственные картины. — В любом случае, на данный момент, ничего не предвещает катастроф. А ваш серый туман… Возможно, вы просто теряете свой дар, Раум? — Не исключено, — Раум согласно кивнул. — Ну что ж, продолжим проживать свою вечность. Но отвечая на ваш вопрос, Актон, — нет, никаких Ангелов на моём Торжестве. Что бы вам там не казалось. Лёгкий взмах руки дал понять, что оба свободны. Дверь кабинета бесшумно закрылась. Но мысли Самаэля были уже за пределами этих стен. Треугольник планет на границе галактики, покрытый серым туманом, требовал пристального внимания.~ 🕷 ~
Мелисса замерла у ступеней, что вели в её дом. В Аду была уже глубокая ночь, когда она неспешным шагом добралась до дверей особняка Мамона. Весь обратный путь домой Мелисса вспоминала своё прошлое. Первые шаги Мими. Первые слова. Первые крылья. Первый день, когда она не вернулась домой, уснув от усталости в дешёвой гостинице на Земле. Она никогда не жалела о своём выборе, сделанном ею двадцать лет назад. Ни единого дня. В какой-то момент, она поняла, что ей под силу всё. Она больше не молоденькая демоница. Она выросла и оперилась. Обрела вес, обрела власть. Она гордилась самой собой. Она уважала саму себя. И даже в те дни, когда малышка Мими плакала и сетовала на её отсутствие, Мелисса сжимала зубы и упорно продолжала идти вперёд. Потому что боролась — за себя саму. Потому что — хотела стать сильнее. Потому что полушутливый тон Мамона указывающий на то, что без него она всего лишь демон — ранил её куда больнее, чем она была готова признаться даже самой себе. А когда Мими возвела Мамона на свой личный пьедестал, Мелисса решила посоперничать за сердце ребёнка, избрав при этом весьма своеобразный путь. Сократив и без того короткое детство. Но в день, когда малышка Мими обняв её за шею своими тонкими ручками, произнесла: «Мамочка, ты самая лучшая»… Мелисса не забудет никогда. Понимая, что все её жертвы были не напрасны. Она смогла совместить и роль матери, и успешную карьеру. Отдавая себя целиком, растрачивая всё без остатка. Она гордилась, что Мими могла рассказать ей практически всё. Что все друзья Мими были известны и ей и Мамону. Что жизнь их дочери текла спокойной счастливой рекой. И даже в те тяжёлые для них обеих дни, когда она настояла на включении Мими в группу Люцифера… Мелисса практически сразу поняла что это — не путь Мими. Но она — продолжала настаивать. Не ради вредности или настырности. Она хотела научить дочь одному непреложному правилу: за каждый свой выбор надо бороться. Она хотела, чтобы выбор Мими был осознан. Чтобы она понимала свои цели и свои желания. Чтобы их противостояние было не просто шквалом эмоций, сделанных на зло… И Мими с честью выдержала это испытание и выучила этот урок. И Мелисса точно знала, что её дочь всегда имеет чёткий план и точно знает чего она хочет. Она смогла закалить внутри Мими этот стальной стержень, невидимый никому, но проявляющийся в те моменты, когда он особенно нужен. И Мелисса знала, что Мими способна найти компромисс, но никогда не поступится тем, что поставит лично её в заведомо ложные рамки. И это стоило того, чтобы своим примером, своим авторитетом научить своего ребёнка основам, пусть даже через боль и слёзы. То, во что выросла Мими… Мелисса никогда не лукавила, когда говорила, что Мими — лучшее, что она сделала в Аду. Мелисса бесшумной тенью вошла в свой дом. Сделав несколько шагов по лестнице, она устало опустилась на верхней ступени, обхватив свои колени руками. Она — прислушивалась. Пытаясь понять, что осталось сейчас в глубине её истерзанной души? Она уже не отвлекалась на глухую ноющую боль, что грозила раздавить её существо ещё днём. Она пыталась понять, что осталось в остатке, после шквала эмоций, после собственных откровений и горечи предательства. Мими смотрела на мать, стоя у подножия. Мелисса вернулась в гораздо более спокойном состоянии, чем уходила. И это давало Мими надежду на возможность спокойно поговорить. Без удушающей мяты и обжигающего холода. — Мама, — тихо позвала Мими и преодолела первую ступень. Мелисса подняла голову и всмотрелась в очертания дочери. В доме было сумрачно. Никто не рискнул убрать нанесенные ранее повреждения, осколки витражей, оставляя ветер гулять внутри помещений, приглушая свет факелов. Дом больше не дышал заботой и любовью. Он сейчас был также измотан и пуст как и душа самой Мелиссы. — Мими… Чернокрылка опустилась рядом с матерью, располагаясь на ступень ниже. Тёплая ладошка коснулась ледяных рук матери. — Ты же помнишь, мам, что значит моё имя? Мелисса кивнула. Ещё бы. — Мелисса и Мамон. Вы — как две половинки одного целого. Вы всё делаете вместе. Вы даже совершаете ошибки — одновременно. — Ошибки? — Мелисса непонимающе посмотрела на дочь. — Да, мама. Ошибки. Его ошибка почти разрушила вашу жизнь сейчас. Твоя ошибка — могла бы разрушить это всё гораздо раньше. Но он — не позволил. — Мими, ты не понимаешь, о чём говоришь. — Понимаю, мам. Я ведь тоже участник этих событий. И хоть я не переживала подобного, но я в состоянии понять каждого из вас. Я уважаю тебя. Я горжусь тобой. Тем, что ты моя мать. Девочка, которая прошла свой путь с самого низа до вершин власти. Я давно уже простила тебя. За твои опоздания. За твои «неприходы» домой, в те дни, когда ты обещала. Потому что ты достигла того, чего хотела. Взрослея, я равнялась на тебя. Ты — была моей путеводной звездой. Примером того, что нет предела нашим возможностям. Ты сторицей окупила каждое своё отсутствие. Ты подарила мне столько любви и заботы. Ты всегда была мне другом. А он… Он был тем, кто меня баловал, носил на руках и заставлял смеяться. Вы оба приложили массу усилий, чтобы сохранить самих себя и дать мне вырасти тем, кем я стала. Так неужели ты готова, мама? Готова сейчас одним махом перечеркнуть всё, что ты же создавала годами? Глаза Мими внимательно следили за матерью. Она заготовила иную речь. В которой было больше обвинительных нот, больше бескомпромиссности. Однако, увидев мать сейчас, Мими мгновенно перестроила свой план. — Мими, он не просто завел интрижку. Он создал — вторую семью. Дал родиться новым детям. Тебя не трогает то, что у твоего отца, помимо тебя, есть ещё две дочери? — Если бы ты поговорила с ним, ничего не доказывая, я бы так и продолжала оставаться единственным ребёнком Мамона. Но если быть честной, я рада, что я не одна… Мелисса судорожно вздохнула. Слова дочери ранили, принося осознание, что Мими — далеко не на её стороне. — Ты рада, что у твоего отца другая семья? — Да брось, мам! Там нет семьи. Там — одинокие дети. Выросшие в чужих семьях. Брошенные… Мелисса снова испытала ощутимый укол совести. — Пытаясь исправить ошибку, допущенную с тобой, он сломал жизни двум ни в чём неповинным детям. Вы оба в долгу перед ними. А дети… — Дети не виноваты, — глухо закончила Мелисса. В какой-то мере Мими была права. Соперницы давно уже нет. Мамон — детей не навещал. И никто бы никогда бы про них и не вспомнил бы, оставляя их прозябать на задворках своей судьбы, если бы не странное стечение обстоятельств, которое заставило их всех вскрыть столь хорошо замаскированные язвы своего прошлого. — Я всё понимаю, Мими, но простить… — Сможешь, мам. Потому что за все эти годы он уже миллион раз выпросил у тебя прощения. — Ты — его дочь. Ты так его защищаешь… — Я и твоя дочь тоже, мам. А ты учила меня, что за свой выбор всегда нужно бороться. — Я не хочу… — А вот от твоего желания уже ничего не зависит, мам. Посмотри на меня… Во мне две половины: ты и он. И люблю я вас обоих одинаково. И вы любите меня. Но позади этого светлого чувства стоит тень разрушенных судеб… — Он предал меня. — Он выбрал тебя когда-то. И выбирает до сих пор. Всегда. Каждый раз. Не щадя никого. Так почему ты отказываешь ему в праве быть понятым? — Я не смогу… — Чего? Простить? Дело не в прощении, мам. Дело в принятии. И — в твоём выборе. Сейчас — выбор за тобой. Постарайся не допустить ошибки… Мими поднялась, ласково коснулась лица матери своими ладонями и скрылась в темноте верхних этажей, оставляя Мелиссу сидеть на ступеньках, рассматривая ошмётки своей израненной души.~ 🕷 ~
Нимуэ изучала тёмное небо Ада, лёжа на огромном диване на террасе. Слабость отступила, но головная боль продолжала досаждать своими глухими волнами, мешая ей сосредоточиться и подумать. Доставленное днём письмо, сообщало о том, что Совет Попечителей сдвинул время. И её ждут на заседании не через месяц, а всего-то через какую-то неделю. Она — была не готова. Точнее, готова, но лишь наполовину. У неё не было чёткой структуры доклада, у неё не было информации о том, кто такие — эти самые Попечители. Двадцать существ, облеченных властью. Из двадцати она знала лишь одну. Катриону. Но остальные — оставались тёмными лошадками. Доклад должен был быть выстроен так, чтобы всем была видна полная картина. Но такими же понятливыми как Катриона могли оказаться не все. И надо бы точно понять, кто входит сейчас в состав Попечителей со стороны Небес. Вполне вероятно, что именно они могут быть настроены гораздо категоричнее, чем демоны. Хотя именно сейчас, пытаясь унять головную боль, Нимуэ малодушно помышляла о том, чтобы отправить Катрионе письмо, сославшись на страшную занятость и отказаться от всей этой затеи. Зачем она вообще на это согласилась? Как Люциферу и Кат удалось подбить её на всё это? И словно насмешка Судьбы на террасе раздался громкий голос Люцифера. — С возвращением, демонский Ангел! Нимуэ непроизвольно поморщилась, дожидаясь пока звук его голоса, перестанет отражаться в её голове, и вернёт благословенную тишину её измученным рецепторам. — Прекрати орать, Люцифер. Однако, тот, казалось, вообще её не слушал. Усевшись в её ногах, он даже не думал сбавлять тон. — Нимуэ, ты мне нужна. — Я всем нужна, чёрт бы вас всех побрал, — тихо прошептала она, и устало прикрыла глаза рукой. — Чего ты там шепчешь? Успела оценить новый купаж глифта? — Люцифер, не ори, будь ангелом… Люцифер внутренне передернулся, услышав её сравнение. — Дались вам всем эти ангелы! Тоже мне, честолюбивые святоши. — Люц… — Да ладно тебе, Нимуэ. Ты давно уже не ангел. Тебе уже даже демоницы в подметки не годятся. А ты всё туда же… — Люцифер, ты чего такой дерганный? — Нимуэ убрала руку с глаз, и посмотрела на сына Сатаны. — Я прошу тебя всего лишь не орать. Голова болит. — Очень хорошо, что болит, у меня она тоже, знаешь ли, не отдыхает. Особенно, стоит пообщаться с детьми древних существ, как жизнь теряет все краски. — Давай теперь будем тут сидеть и мериться, у кого больше болит голова, — Нимуэ оперлась рукой о спинку дивана, принимая вертикальное положение. — Я всё равно выиграю. Я, знаешь ли, прошла через руки Сатаны… — Тоже мне, достижение. Ты и сотой части не знаешь из того, на что способны руки моего отца. — Люцифер, не надо вымещать на мне свою злость на кого-то иного. Я тебе не девочка для битья, и ты это прекрасно знаешь, как никто иной, не надо меня злить! — Нимуэ повысила голос, снова морщась от боли, но уже из-за звука собственного голоса. — Слушай… — Без слушай. Если у тебя проблемы — их надо решать, а не выплёскивать своё негодование на весь мир, словно ты малолетка в пубертатном периоде. Ты взрослый демон, в конце концов! Нужна моя помощь — попроси. А ещё лучше, посиди тихо, иначе моя голова… — Да что с вами всеми происходит? Меркурий что ли прошёл два раза по одному и тому же ретроградному пути? Вы все как с цепи сорвались! — Кто — все? — голос Нимуэ обрёл ледяные ноты. — Да вы все! Вики, ты, Мими и её распрекрасная… Да ну вас… Люцифер стремительно поднялся и направился к выходу. — Тебе же помощь нужна была, Люцифер? — Нимуэ недоуменно смотрела ему в след. — Ты всё желание отбила с тобой разговаривать. Не ори, помолчи. Сиди тут одна, Снежная Королева, — Люцифер повернулся к Нимуэ и театрально развел руки. — Наслаждайся своей тишиной. Люцифер снова развернулся, встречаясь с недоуменным взглядом отца. — Твоя фурия в твоём распоряжении, — он обогнул Сатану и покинул террасу. — Люцифер! — Нимуэ сомневалась, что он её услышал. — В чём дело? — Самаэль сел рядом, внимательно осматривая своего ангела. — Не спрашивай, вообще не поняла что это было. Завтра разберусь, — она устало коснулась пальцами своих висков. — Тебя что-то беспокоит? — Самаэль протянул руку, привлекая её к себе и заменяя её пальцы на висках своими. — За исключением головной боли… — Совет. — И что не так? — Да всё вроде бы так. Но… Мне нужны некоторые данные о работе выпускных классов в Школе. Для полноты картинки и сравнительного анализа. Но я в Школе не училась. Я никого там не знаю. Придётся попросить Геральда оказать содействие, чтобы мне дали допуск к оценочным табелям и структурным схемам обучения. — Мой Ангел, Геральд тебе не нужен. — Но кроме него я никого не знаю, кто мог бы обеспечить мне доступ… Самаэль усмехнулся и ласково коснулся её подбородка, вынуждая её посмотреть прямо на него. — Да брось, Самаэль, — Нимуэ удивлённо смотрела в его мерцающие глаза. — Ты серьёзно? — Абсолютно. — По-моему, это лишнее. — Отнюдь, если это избавит моего Ангела от головной боли. Нимуэ продолжала всё так же недоверчиво рассматривать его лицо. — Пошли спать, мой Ангел. А завтра я лично позабочусь о том, чтобы ни одни школьные крылья не посмели отказать тебе в твоих просьбах. — И что ты хочешь взамен? — она хитро прищурилась. — Ничего, — он ласково погладил большим пальцем её щеку. — Твоё «ничего» обычно выходит мне боком, Самаэль… — Не в этот раз, мой Ангел. Не в этот раз. — Ладно. Запомни, ты сам это предложил, я тебя — не просила. Он мог быть сколь угодно обманчиво нежным и ласковым, однако она знала его суть. Дьявол всегда оставался Дьяволом, выбирая лишь то, что было выгодно ему самому.~ 🕷 ~
Фрея металась по кровати. Обрывочные видения разрывали сон своими яркими вспышками. Она снова видела себя. С серыми крыльями, в до ужаса странной одежде светлых тонов. Она шла по широкому коридору разговаривая с парнем, за спиной которого массивно возвышались белые крылья… Мелькнув, картинка тут же исчезла. Тело Фреи расслабилось, и на какое-то время мозг снова погрузился в здоровый глубокий сон. Но длился он недолго. Сознание осветила новая вспышка. Она стояла у огромной расщелины, по стенам которой стекало… Пламя? Скорее, что-то до боли похожее на лаву. Её спутник указывал вниз, словно вынуждая её туда прыгнуть. Он сошёл с ума? Она что, совсем больная, чтобы прыгать добровольно в потоки лавы? Картинка снова исчезла. Фрея свернулась калачиком, накрывая себя одеялом с головой, словно пытаясь укрыться от неизбежного. Она — внутри внушительной библиотеки. Стеллажи упираются прямо в потолок, и Фрея сомневалась, что у этого потолка есть конец. Она с удивлением осматривала помещение. Вокруг неё сновали странные существа с разноцветными крыльями: белыми, чёрными, серыми. В очередной раз повернув голову Фрея увидела стоящего перед ней демона. Очень похожего на того, кого она видела в своём видении у скалы, к которой вели тысячи ступенек. И Фрея словно замерла, впитывая в себя его образ, удивляясь таким ярким глазам, горящим оранжевым огнём. Демон коснулся её плеча… Но в видении она отпрянула от него, словно его прикосновение её обожгло. Однако, он снова протянул руку и что-то начал ей говорить… Фрея глухо застонала во сне. Оборванная картинка принесла немного облегчения, позволяя разуму снова провалиться в сон. И снова — ненадолго. Фрея шла в потоке существ, поднимаясь по каменным лестницам. Оказавшись в широком коридоре, так похожем на тот, что она уже проходила, но отличавшимся тёмными тонами, она увидела такую же статую, мимо которой она уже прошла. Видения пошли по кругу? Вроде бы нет. Место было похоже, но — иное… Несколько секунд темноты и снова новая картинка. Фрея увидела себя сидящей за партой. Обычной школьной партой. Рядом всё тот же парень с белыми крыльями. Оглядевшись, Фрея с удивлением обнаружила рядом с собой знакомого демона. Геральд, кажется. Он внимательно слушал, что она ему говорила, однако всё его существо выражало едва сдерживаемую злость. Она разозлила его своими словами? Видимо да, потому что в какой-то момент он резко наклонился к ней… Дальше Фрея уже ничего не смогла увидеть. Всё её тело пронзила острая боль, заставляя её выгнуться дугой на кровати и издать дикий нечеловеческий вопль. Фрея села на кровати, судорожно ощупывая себя руками. Ей показалось, что сквозь неё пропустили мощный электрический разряд. Последнее, что она помнила, это поворот своей головы и странную девушку с белыми волосами, стоящую в проёме двери и тянувшую к ней руку. — Чёртов дар, чтоб ему провалиться! — произнесла Фрея и три раза непроизвольно плюнула через левое плечо. — Я когда-нибудь высплюсь? Стоя под струями тёплого душа, пытаясь расслабиться и спасти остаток своей ночи, Фрея прокручивала в памяти увиденное. Понимая, что демон придёт. Тот, кого она видела на скале. Он придёт. Чтобы сделать её частью своего мира.~ 🕷 ~
Мелисса ещё долго сидела на ступенях своего дома. Этот дом словно вымер, утратив своё былое очарование. Свет факелов всё также глушился порывами ветра, в коридорах не мелькало даже тени слуг. Дом замер. Словно ожидая её вердикта. Словно время застыло до тех пор, пока внутри неё идёт её личная борьба с самой собой. В какой-то момент Мелисса поняла, что замёрзла. И в прямом и в переносном смысле. И — дико устала. Сил на сопротивление и внутреннюю борьбу уже не было. Это не может продолжаться вечно. Через пару часов её ждёт Департамент и огромное количество существ, которые зависят от неё. А она была не уверена, что сможет сейчас подняться. Отголоски разговоров, лица Мими, Катрионы, Мамона, сменяли друг друга словно картинки в калейдоскопе. Выматывая её ещё больше. В глубине дома послышалось недовольное ворчание, звук разлетающегося стекла и тихий скулеж Вишни. Хватит. Мелисса с трудом поднялась на ноги. Скулеж цербера заглушился тихим голосом Мими. Хватит. Не для того она берегла свой очаг, чтобы сейчас на его руинах любимец всей семьи резал себе лапы. Не для того она превращала этот дом в оплот уюта и любви, чтобы сейчас холодные сквозняки выдували со всех щелей то последнее, что у неё осталось. Мелисса с огромным трудом сделала шаг. Потом ещё один. Преодолевая последние ступени до второго этажа. Искореженное дерево двери их спальни сиротливо отражало лунный свет. Мелисса остановилась у закрытой двери кабинета. Медленно выдохнула, словно в последний раз спрашивая саму себя готова ли она. И с усилием нажала на ручку. Мамон повернулся, отрывая взгляд от камина и молчаливо оглядывая Мелиссу. Он почувствовал её, едва она переступила порог их дома. И как бы ему не хотелось сейчас в сотый раз произнести слово «прости», он молчал, понимая, что она готова озвучить ему своё решение. Мелисса смотрела. Подмечая и осунувшееся лицо своего демона. И боль, плескавшуюся в его глазах. Но они оба понимали, что прошлого уже не изменить. Искалеченное не восстановить. Умерших — не воскресить. Всё, что они могут — поднять голову, расправить плечи и принять на себя ответственность за свои решения, поступки и свои ошибки. Пришло время сделать выбор. Пришло время принять последствия. Пришло время. — И что мы будем теперь делать с… — голос Мелиссы звучал глухо. Она запнулась, но прочистила горло и продолжила. — Что мы будем делать с нашим будущим? Мамон вскинул голову, настороженно замерев. Он вглядывался в лицо своей демоницы, пытаясь понять не ослышался ли он. А потом, в два счета оказался рядом, прижимая к себе её холодное продрогшее тело. Его рука притянула её голову ближе к своей груди, ласково поглаживая растрепанные волосы. — Мы что-нибудь придумаем, Исса. Вместе — мы справимся. На какое-то время она просто замерла, отогреваясь в тепле его тела. Вслушиваясь в ягодный поток его энергии. Пытаясь понять, что она чувствует. И спустя какое-то время она почувствовала облегчение. Словно примиряясь со своим выбором. Принимая на себя часть ответственности за их совместные ошибки. Это — их прошлое. И его не изменить. Но они в состоянии сохранить своё будущее. Это не последний их разговор и не окончательный компромисс. Это просто выраженное обоими желание попробовать преодолеть завалы последствий вместе. Желание — попытаться. Глухие удары сердца Мамона успокаивали последние всполохи боли. До боли родной звук. До боли родное сердце. Мелисса неожиданно улыбнулась своим мыслям, а потом и тихонько рассмеялась. Мамон отстранил её, недоуменно всматриваясь в её лицо. — И всё же, даже среди всего этого ужаса, мы смогли сделать счастливой нашу дочь. — Это как? — он искренне не понимал, о чём она говорит. — Мими давно мечтала сменить декор в нашей спальне и ещё в паре комнат нашего дома. — Исса, — Мамон улыбнулся. — Мы — справимся, а она… да путь хоть весь дом перевернёт, лишь бы это принесло ей удовольствие. — Хорошо. Но пусть начнёт завтра. Мне надо выспаться. Мелисса отстранилась от Мамона. Последний раз окинула его взглядом и вышла из кабинета, оставляя демона один на один с его внутренним ощущением штиля после разрушительного шторма.