Heaven Has A Road But No One Walks It

      У него было достаточно учителей на протяжении всей жизни, чтобы знать, когда стоит отставить гордость в сторону и прислушаться к тем, кто компетентен. Обучаясь мастерству владения мечом и ритуалам духовного очищения, в первую очередь полагалось постичь мудрость теоретических знаний. Затем вдруг оказалось, что, чтобы быть странствующим заклинателем, нужно уметь и более приземленные вещи — например, строить укрытия от непогоды, отделять съедобные растения от ядовитых, чинить пришедшую в негодность обувь (по крайней мере так, чтобы можно было хотя бы дойти до ближайшего города за новой парой)…       Выдающиеся наставники и талантливые друзья, молодые и старые, благородного происхождения и просто бродяги без роду и племени — все они числились в списке его прошлых учителей, и к урокам каждого из них Сун Лань подходил с одинаковой, благоговейной, сосредоточенной решимостью.       Этот урок не станет исключением.       Не должен.       Обучаться чему-то новому всегда было своего рода вызовом — пугающим, изматывающим, а порой и болезненным. Чтобы кожа огрубела, сперва нужно натереть добрую толику мозолей, навыки не появляются просто так, мастерства можно достичь лишь с помощью упорной самоотдачи. Он знал это. Он не боялся вызова, не боялся предстоящей работы.       Совершенно точно он боялся не этого.       «Я могу научиться», — отчаянно убеждал он Синчэня, изо всех сил мечтая стереть с его лица то самое ужасающее выражение. «Я могу научиться», — сказал он и был уверен в том, что говорит. Он сможет, он научится делать все что угодно, все, что Синчэню нужно будет, чтоб он умел, — он станет таким, каким нужно Синчэню.       И сейчас он мог обучаться.       Содрогнувшись, Сун Лань на миг прикрыл глаза, медленно, бесшумно выдохнул и бросил последний взгляд на своего беспокойно спящего спутника — а затем ушел, чтоб повидаться с Сюэ Яном.

***

      Он понял это по его лицу, стоило Сун Ланю лишь войти в помещение — принудительная решимость смешалась с гневом, отвращением и чем-то еще, более низменным: с чем-то, что ему так и не удалось скрыть до конца. Сердце Сюэ Яна тут же ускорило свой ритм, он усмехнулся и встал, охваченный хищным голодом, совершенно точно не имеющим ничего общего с едой на подносе, который принес Сун Лань.       Блядь, наконец-то.       — Вечер добрый, красавчик. Пришел на свой первый урок? — он сделал шаг навстречу, одарив встревоженного даоса самой сладкой из всех своих улыбок. Сун Лань несчастно зыркнул в ответ.       После той памятной ночи он напрочь отказывался прикасаться к нему без острой необходимости: едва его одежда немного высохла, как Сун Лань решительно упаковал его в дочиста выстиранное нижнее белье и штаны, а потом даже раздобыл где-то кушак, чтобы запахнуть ханьфу так плотно, как это только возможно.       И, надо признать, это было совершенно невыносимым разочарованием, ведь больше всего на свете ему хотелось, чтоб его вновь швырнули на эту узкую койку и безжалостно выебли всю душу — а потом еще раз. И еще. И еще.       — Сначала ужин, — сказал Сун Лань, и это вовсе не было похоже на отрицание: весьма обнадеживающий прогресс. Он позволил себе улыбнуться еще слаще, вспышка предвкушения, подобно молнии, сверкнула в животе.       — Вот как? Сначала хочешь напихать мне в рот, да? — язвительно уточнил он, и на щеках Сун Ланя появился румянец, слабый совсем из-за мертвых капилляров, но Сюэ Ян все равно радостно засмеялся. Бесить Сун Ланя всегда было весело, но заставлять его буквально умирать от гнева и невыносимого стыда — намного веселей. Но Сюэ Ян усмирил свой оскал, стараясь пока что держаться в пределах ласковой усмешки. Он по-прежнему хотел — отчаянно нуждался кое в чем — и поэтому не мог себе позволить расстроить Сун Ланя так, чтобы тот вздумал снова уйти.       Он мог быть паинькой. Вообще-то он был паинькой всю неделю.       — Захватил лекарственный мешочек? — спросил он, меняя тему и тем самым отчасти предлагая перемирие, затем отступил назад и присел на край кровати.       Сун Лань какое-то время колебался, прежде чем очень неохотно, коротко кивнуть, и Сюэ Яну пришлось ощутимо прикусить язык, чтобы подавить безумную ухмылку. Итак, добрый и благочестивый даоши явился сюда подготовленным — значит, он решился.       Очередная, на сей раз куда более сильная волна голода прошлась по всему его телу.       — Итак, — произнес он, когда Сун Лань напряженно занял табуретку напротив и взял палочками кусок жареной курицы — возможно, ему лишь казалось, но после жалоб на невыносимо острый суп меню стало куда разнообразнее, и порой в нем даже появлялось мясо. — Ты и правда никого не трахал до меня?       Сун Лань бросил на него хмурый взгляд и сунул кусок курицы ему в рот с такой силой, что тот едва не подавился.       — Это не твое дело.       — Что означает «нет», — оскалился Сюэ Ян с полным ртом, и Сун Лань нахмурился еще сильней.       — Если не можешь сказать ничего путного, то лучше помалкивай.       Он пожал плечами, прожевывая еду.       — Слова не имеют ценности, куда проще будет показать, нежели рассказывать. И было бы весьма кстати знать, что ты уже умеешь. Но если слишком стесняешься, ничего страшного, выясним по ходу дела.       Очередная вспышка смущенного румянца.       — Несколько раз. Давным-давно. Но это были… не мужчины.       Он выдохнул смешок, покорно открыв рот, чтобы принять еще один кусочек, сунутый уже менее агрессивно. Дотошная выверенность движений почти разочаровывала.       — Ага, это, знаешь ли, довольно очевидно. Не переживай, — он подавил возмущение, растущее на глазах. — Это несложно. Я все покажу, ты быстро освоишься.       Пища была хорошей — более того, это было одно из самых лучших блюд, которые доставались ему с момента заточения: милый даоши даже приволок аккуратно нарезанное яблоко, чтобы умаслить его, — но он был слишком взвинчен, чтобы насладиться вкусом, поэтому проглатывал куски настолько быстро, насколько это вообще было возможно без риска подавиться. Он изголодался по совершенно другим вещам.       — Так, ладно, — он наконец дочиста облизался, и то, как взгляд Сун Ланя при этом замер на его губах, не укрылось от его внимания. О, может, этот увалень и делал вид, что не заинтересован и не желает, но Сюэ Яну было прекрасно известно, как выглядит мужик, когда его член в деле. — Лекарственный мешочек. Давай-ка посмотрим, что там есть.       На миг усомнившись, Сун Лань отставил поднос с пустыми мисками, и его борьба с собой была видна даже невооруженным глазом, затем выудил мешочек из своего кармана цянькун.       — Что ж, нам надо нечто вроде смазки. Здесь должно быть что-то, что он использовал для целебных мазей и бальзамов — ну и для всяких других целей, — его бесстыжая ухмылка, увы, была истрачена впустую, так как Сун Лань был слишком занят, изучая содержимое так, будто бы мог определить нужное.       — Ищи банку с гелем из морских водорослей, вдруг у него есть, можно будет использовать сразу. Или кору вяза… ну знаешь, типа той, что используется для создания роскошных причесок, — но придется ее чутка замочить в горячей воде, это будет дольше.       Он оскалился в очередной услужливой ухмылке, любезно делясь бесценными камушками собственной мудрости.       — Со слюной, конечно, тоже ничего, если надо по-быстрому, но ты ведь захочешь, чтоб ему было приятно, а значит, нужно нечто, что остается скользким гораздо дольше.       Сун Лань на короткий миг зажмурился, выглядя так, будто его вот-вот стошнит — вероятно, с таким же успехом они могли бы обсуждать предстоящую пытку, судя по опустошенному взгляду на чужом лице. Что было забавно, правда, — уморительно, можно сказать.       — Нашел кору баохуа, — неохотно констатировал Сун Лань. — Пойду за горячей водой. Все равно хочу первым делом вымыть тебя.       Сюэ Ян усилием воли затолкал горькую ухмылку обратно за ширму милой улыбки, старательно проглотив жгучую вспышку гнева. Как милосердно со стороны благородного даоши снизойти до того, чтоб выебать такое грязное, низменное животное, как он!       Но, несмотря на ощущение досады, терпение его тоже подходило к концу.       — Мог бы сразу принести, — отметил он, стараясь удерживать улыбку все такой же милой и покладистой.       Сун Лань бросил на него резкий взгляд, встав и схватив поднос с тарелками. На мгновение он словно бы оробел, но затем выровнялся, вновь натянув на себя совершенно отчужденный облик.       — Я не хотел давить.       Сюэ Ян уставился на него.       — Давить?.. Стой, ты что, думал, я откажу? — из его уст сорвался недоверчивый смешок. — Я всю неделю пытался убедить тебя снова трахнуть меня! Мне казалось, я довольно ясно давал это понять! Ты что, действительно настолько тупой?       — Я замечал, — Сун Лань выглядел отчасти раздраженно, а отчасти измученно. — Но я не хотел, чтобы… я не хотел, чтобы это выглядело как плата.       Сюэ Ян фыркнул, приложив все усилия, чтоб без рук соблазнительно выгнуться.       — Даочжан Сун, ты можешь трахать меня как захочешь и когда захочешь. Не то чтобы у меня сейчас была куча дел поинтересней, знаешь ли.       Еще одна неоспоримая вспышка румянца на его щеках, и Сун Лань, торопливо повернувшись, схватился за ручку двери, а тарелки на подносе принялись опасно позвякивать.       — Пойду за водой. Я… скоро вернусь, — выдавил он, тут же сбежав.       К счастью, отсутствовал он недолго — вернувшись, он принес другой поднос с привычной уже цитрусово-рисовой водой, полотенцами, плошкой с кипятком и с самым мучительно решительным выражением лица, словно у воина, марширующего на войну. Он расхохотался и встал, вновь облизывая пересохшие губы, тем самым растягивая время.       — Я бы разделся для тебя, даочжан Сун, но, боюсь, кое-кто слишком уж туго перевязал мне руку. Тебе придется самому распаковать меня — прямо как подарочек! Миленький подарочек только для тебя!       Сун Лань вздохнул, но все же потянулся к его поясу.       — Было бы куда проще, если бы ты молчал.       — Но как же мне тогда учить тебя? — выдохнул он, провел кончиком языка по зубам, всем телом подаваясь к его прикосновению и наблюдая, как лютый мертвец содрогается, отчаянно заставляя себя не отпрянуть.       «Будь паинькой», — напомнил он себе, прикусив язык. Сун Лань выглядел достаточно решительно, но если продолжить его провоцировать, то, вне сомнений, он возьмет и просто сбежит.       А это вовсе не то, к чему Сюэ Ян стремился.       Он позволил себе прикрыть глаза и просто насладиться прикосновениями крепких рук, методично снимающих с него одежду — по одной тряпке за раз, чтобы аккуратно сложить каждую. Сиплый выдох, сорвавшийся с губ после того, как Сун Лань принялся обтирать теплым влажным полотенцем его подрагивающую кожу, прозвучал куда более жалко, чем ему того хотелось.       Слишком медленно — не то чтобы ему так нравилось, но и не то чтобы было слишком уж паршиво. В тепле, вылизанный дочиста словно гребаный котенок, он прислушивался к тому, как чужие ладони отточенными движениями обрабатывали его спину и грудь, затем ниже вдоль его руки и по ногам. И вот, наконец, спустя короткую, полную сомнений паузу эти же руки прикоснулись и к уже возбужденному члену — сначала один раз, затем второй, и ему пришлось стиснуть челюсти изо всех сил, чтобы удержаться и позорно не кончить в ладонь Сун Ланю прямо здесь и прямо сейчас.       — Вот так хорошо, — прокомментировал он, затем отчаянно сглотнул, стараясь вернуть свой голос в более низкий, хриплый тон. — Сможешь так без полотенца, м?       Сун Лань лишь колко зыркнул в ответ — какая жалость, ну. Мытье задницы по сравнению с прошлым разом было куда менее жестким — зато куда более тщательным, теплое и влажное полотенце, то и дело трущееся о края его сфинктера, облегчало и в то же время усугубляло возбужденное состояние.       — Да ладно, хватит уже, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Я уже весь чистенький с головы до пят. Прекрати, бля, тянуть время.       Сун Лань выровнялся, бросил на него возмущенный взгляд, но полотенце все-таки убрал. А затем просто замер, изо всех сил пытаясь держать глаза при себе, едва ли не корчась, — но все тщетно.       Сюэ Ян раздраженно тряхнул головой, оскалив зубы.       — Даочжан Сун, даочжан Сун… Мне что, придется вести тебя за ручку через каждый этап процесса, или как? Мог бы хоть немного раздеться. Сомневаюсь, что тебе понравится отстирывать потом следы разнообразных физиологических жидкостей.       Его внутренности сжались, потому что на ужасающую, короткую долю секунды ему показалось, что Сун Лань просто развернется и выйдет за дверь, но тот сумел взять себя под контроль и рваными рывками принялся снимать с себя сначала пояс, затем ханьфу, оставаясь нагим до самых подштанников.       Сюэ Ян наблюдал с голодным интересом — он еще ни разу не видел конкретно это тело обнаженным с тех пор, как оно лежало на операционном столе под его собственными руками, слой за слоем накладывающими разнообразные заклинания на его душу и плоть. И если уж говорить о телах, то тело Сун Ланя было очень даже ничего — высокое, с развитой мускулатурой и красивой отметиной прямо напротив сердца, где Шуанхуа пронзил его насквозь, края которой словно бы кровоточили дымкой темной энергии подобно чернилам, просачивающимся сквозь слишком дешевую бумагу.       Бледное, но не серое, лишенное способности потеть или загрязняться так, как это свойственно телам живым, и без малейших следов гниения или разложения, свойственных телам мертвых: идеально точно пойманный и зафиксированный миг между жизнью и смертью.       Его личный шедевр.       — Очень хорошо, — он улыбнулся, и Сун Лань одарил его откровенно подозрительным взглядом.       — Что теперь? — спросил он в конце концов одеревеневшим голосом, всем своим видом демонстрируя готовность оказаться где угодно, но только не здесь. Вообще-то нервозность была ему к лицу. Куда лучше, чем привычный холод осуждения.       Сюэ Ян вновь по-дружески улыбнулся, затем откинулся спиной на кровать, устраиваясь максимально комфортно.       — А теперь хватай смазку и приступай к делу! Я расскажу, как растянуть задницу, не порвав ничего внутри, ведь как сделать это, порвав все нахуй, ты уже знаешь — между прочим, после прошлого раза сидеть было охренеть как больно!       Не то чтобы он жаловался, ведь оно того стоило, но Сун Ланю знать об этом не обязательно. И в самом деле, тот выглядел расстроенным, будто был готов вот-вот снова начать извиняться, но затем он сглотнул, решительно взял чашу с гелем и опасливо приблизился к кровати, словно бы боялся, что стоит лишь подойти — и Сюэ Ян покусает его.       Что он, к слову, с радостью и сделал бы, если бы мог предварительно убедить напряженного даоши не сбегать после этого с воплями на всю таверну. Может, позднее.       — Забирайся сюда, — проинструктировал он. — Хорошенечко смочи пальцы, чтоб они были скользкими, у тебя большие руки, думаю, будет лучше начать с одного пальца. Ну, по крайней мере, с ним. Не торопись, делай все размеренно. Ему это нравится.       — Смочить… пальцы? — повторил Сун Лань, словно дебил какой, и Сюэ Ян расхохотался, не в силах сдержаться.       — Да, даочжан Сун, пальцы! Что, ты хотел сразу пихать свой член, что ли? Я-то не против, но это по-прежнему будет больно. А мне казалось, ты хотел узнать, как сделать так, чтоб ему было приятно, разве нет?       Сун Лань судорожно зажмурился, словно бы готов был вот-вот расплакаться. Или проблеваться. Сюэ Ян без труда мог разглядеть очертания его вздыбившегося члена, выпирающего сквозь ткань штанов, — как бы его разум ни сопротивлялся, тело явно было готово к процессу.       — Давай, ну! — вызывающе оскалился он. — Ты ведь уже совал пальцы мне в раны и член — в задницу. Неужто сделать наоборот не сможешь? — он чуть помедлил, затем добавил. — Нет, ну лучше не совать хуй в мое разъебанное плечо. Не думаю, что это хоть как-то ускорит исцеление.       — Не мог бы ты просто заткнуться? — рявкнул Сун Лань, сквозь его голос прорвалось хриплое рычание лютого мертвеца, и этот звук, подобно удару кулаком в живот, обжег его внутренности, вынуждая собственный член болезненно дернуться.       — Конечно, — почти задыхаясь, согласился он. — Как скажешь. Не торопись.       Сун Лань несколько раз глубоко вдохнул, затем наконец-то сжал губы и нырнул пальцами в чашу с гелем, щедро зачерпывая вязкую жидкость. У него и правда были замечательные, большие, длинные пальцы… Сюэ Ян прикусил собственную губу, наблюдая голодным взглядом и отчаянно, почти до боли нуждаясь в том, чтобы эти пальцы немедленно оказались внутри него.       — Да, вот так. Так хорошо. Просто… Вставь их. Начни с одного. Давай же…       Он уперся пятками в матрас, широко разведя ноги в безмолвном приглашении. В таком беззащитном положении Сун Лань мог бы без труда причинить ему вред, сделать с ним все, что пожелает, — и от одной лишь мысли об этом пламя внутри разгорелось еще сильнее.       Отбросив все сомнения разом, Сун Лань нырнул ладонью меж чужих ягодиц, его скользкий палец протолкнулся внутрь, словно острие меча, и Сюэ Ян не выдержал, судорожно содрогнувшись и издав жалкий скулеж, подобно маленькому умирающему зверьку.       — Сука! Да, так хорошо. Продолжай, да, вот так, да, блядь…       У него были большие пальцы, и он продолжал — прошло так много времени с тех пор, как кто-нибудь прикасался к Сюэ Яну хоть как-то, не говоря уже о том, чтобы прикасаться так медленно и так осторожно.       Рука, силы которой хватило бы, чтоб без труда вырвать дерево с корнем из земли, мягко сжала его бедро, отводя его ногу вбок, чтоб не мешала, а на лице Сун Ланя возникло выражение абсолютной сосредоточенности. Сюэ Ян издал еще один жалкий стон, все его тело непроизвольно дернулось.       — Хо… ршо… — выдавил он. — Можешь чуть-чуть потянуть в сторону, раскрыть, чтоб… чтоб вставить еще один, ммм, да, бля…       — Вот так? — спросил Сун Лань, и, чтоб ему, теперь его брови были насмешливо приподняты, что свидетельствовало о том, что он прекрасно знает, какой эффект воспроизводят его экспериментально ввинчивающиеся движения пальцем. Он убьет его. Позже. Не сейчас. Точно не сейчас.       — Ага, — он хотел, чтоб его голос звучал буднично, и поначалу он так и звучал, постепенно сходя на пронзительный скулеж. — Вроде бы правильно. Ты быстро учи… нгх!       Он смял пальцами простыни, широко распахнув глаза вопреки собственной воле, ощущая, как этот ровный, грубоватый палец движется внутри, сгибаясь, толкаясь потираясь о стенки…       — Еще один… — выдохнул он. — Хочу больше. Ну же…       Со вторым пальцем стало куда лучше, его вход приятно растягивался, оставляя послевкусие сладкого жжения, отчего его тело содрогнулось: он был настолько жалок в собственной жажде прикосновений, что хватало и такой малости, чтобы заставить его сердце биться на пределах возможного, а его волосы — прилипнуть к шее со спины из-за выступившей испарины.       — Вот это место, — облизнув пересохшие губы, он старательно попытался выровнять собственный голос между попытками глотнуть воздуха. — Вот она, сладкая точка невозврата, к которой ты… должен стремиться. Бля, он тащится от этого, и если тебе хватит терпения, ты сможешь часами удерживать его на грани с помощью одних только пальцев, наблюдая, как он мечется от удовольствия… Согни пальцы. Больше, немножко силь… О, бля, вот так! Вот тут, я почти… ах… мнгх, бля! Охуен… но.       Он судорожно затрясся, его тело попыталось интуитивно сжаться в комок, но Сун Лань прижал его обратно свободной рукой, удерживая, и он не мог даже пошевелиться, беспомощно распятый под ним, с совершенно бесполезной, крепко привязанной к телу рукой.       Он даже не заметил громких стонов, вырывающихся из его глотки, до тех пор, пока Сун Лань не зажал его рот ладонью, затыкая, почти панически вглядываясь в его лицо.       — Умолкни!       У него и правда были большие ладони. Вероятно, он не собирался закрывать ему нос вместе со ртом — вероятно — но закрыл, перекрывая ему доступ к воздуху, и перед глазами Сюэ Яна возникла ярко белая пелена в миг, когда он не смог сделать столь необходимый ему вдох, высекая целые фейерверки на периферии его сознания. Он бы застонал еще громче, если бы смог.       Его веки затрепетали, яйца свело судорогой, недостаток воздуха обжигал его легкие, вынуждая пылать так же сильно, как пылали его внутренности и член. Спустя восхитительно долгий момент Сун Лань все же осознал, что Сюэ Ян не может дышать, и чуть сдвинул расслабленную ладонь вниз почти извиняющимся жестом — но не слишком далеко, готовый в любой момент вернуть ее на место.       Торопливо, глубоко вдыхая, Сюэ Ян поймал взглядом его взгляд, затем вскинул подбородок и, запрокидывая голову под этой крепкой ладонью, позволил ей соскользнуть на собственную глотку. Наполовину вызов, наполовину приглашение, — он заметил, как глаза Сун Ланя на миг расширились и как жадно он сглотнул.       Его рука замерла на мгновение, затем он вновь опустил ее чуть ниже аккурат на беззащитное горло, поначалу просто удерживая ее там, а затем позволяя пальцам сомкнуться поудобнее, слегка сжимая в захвате.       Сюэ Ян вновь издал совершенно жалкий всхлип, и пальцы Сун Ланя сжались сильнее, подпитываемые голодом в его взгляде. Вспышки черной тени начали растекаться из зрачков, смешиваясь с сияющей бронзой его глаз — глаз Сяо Синчэня, — заволакивая их тьмой, темной энергией, пробудившейся от похоти и жажды насилия. О, ему наверняка давно хотелось так сделать…       Достаточно убежденный такой реакцией, Сун Лань сжал руку сильнее, перекрывая кровоток и доступ воздуха, отчего Сюэ Ян ощутил, как его глаза вновь закрылись. Удушение снова расцвело в его голове восхитительными разноцветными вспышками, устойчивая, вполне комфортная боль сковала горло, несмотря на то, что Сун Лань, казалось, вспомнил и о пальцах в его заднице, продолжая слегка сгибать их внутри, тем самым вынуждая Сюэ Яна едва ли не подскакивать.       Он сосредоточился на них сильнее, разводя внутри ножницами, затем вновь толкаясь рывком внутрь и снова разводя ножницами — так методично и ровно, будто бы делал сраные заметки у себя в голове. Анализируя каждую непроизвольную дрожь, его беспомощную возню на потных простынях, позволяя вдохнуть совсем немного, прежде чем снова вдумчиво сжать глотку.       Он фиксировал его взглядом, который вполне сошел бы за беспристрастный и отстраненный, если бы не вспышки темной, звериной силы, пугающего стремления к грязным и жестоким вещам.       Прошла целая вечность с тех пор, как Сюэ Ян трахался с кем-то, кого не мог убить в любой момент, когда только захочется. С людьми, которых убивать было бы неразумно — да, как и с теми, кто не представлял опасности.       Но Сун Лань был могущественным лютым мертвецом, сильным настолько, что без труда мог бы разорвать его на куски голыми руками, если бы только захотел, — а сам он был увечным и связанным, неспособным отразить даже пощечину, если вдруг дойдет до драки.       Он не был тем, кого стоит бояться, тем, кто опасен.       И в сложившейся ситуации он точно не был тем, кто держит все под контролем.       Он был абсолютно беспомощным.       Пугающе ранимый звук попытался вырваться из его горла, но был подавлен твердой хваткой крепкой руки, прежде чем успел достичь губ, и он крепко зажмурился, принимая все едва ли не с радостью.       Какое блаженство — сбежать от всего этого дерьма, сдаться — парить на грани, понятия не имея, сожмет ли Сун Лань руку достаточно сильно, чтобы сломать его шею. Он льнул к ней, совершенно обезумевший от голода, подавался к этой крепкой, удушающей его ладони, к этим методично двигающимся внутри пальцам, раз за разом врезающимся в нужное место…       Мир потемнел и исчез, когда Сюэ Ян кончил — и кончил так сильно, что почти отключился.       «Как же больно дышать», — было первой осознанной мыслью, когда он вновь пришел в себя, жадно втягивая непомерно большие объемы воздуха в опустошенные легкие. Все его тело ныло и болело от длительной нехватки кислорода и столь интенсивного оргазма.       Охуенно.       — Ты в порядке? — уточнил Сун Лань, вглядываясь в его лицо почти обеспокоенно, отчего из его сжавшейся груди и все еще першащего горла вырвался надломленный смешок.       — Конечно! Хорошо, все хорошо. Можешь вставить, думаю, я уже достаточно подготовлен.       Он усмехнулся, смаргивая возникшую словно бы из ниоткуда пелену с глаз, и внезапно обнаружил, что его ресницы подозрительно влажные. Сун Лань выглядел совершенно не убежденно и вместе с тем встревоженно, но все же вынул пальцы и уставился на них так, словно только сейчас понял, что он ими делал. Сюэ Ян собирался было расхохотаться, но из его уст сорвалось лишь красиво надтреснутое карканье с оскаленными зубами.       — Возможно, с ним стоит делать это несколько полегче. Я не говорю, что ему не вкатит, но все же стоит поработать над аккуратностью и более медленным темпом.       Лицо Сун Ланя исказилось от ужаса, он тут же соскочил с кровати и отступил прочь — какая жалость. Сюэ Ян был бы не против еще одного раунда.       Он закрыл глаза и вновь опустил голову на подушку, наслаждаясь каждым вдохом, каждой вспышкой боли в грядущих синяках. Удовлетворенно-сонный и совершенно измотанный, он готов был вот-вот снова отключиться.       — Тебе бы стоило трахнуть меня сейчас, — промямлил он совершенно обыденным тоном спустя какое-то время и несмотря на отчаянный плеск воды: Сун Лань снова и снова продолжал мыть руки. — Увидишь, что дает смазка и качественная растяжка. Ну так, ради научного интереса.       — О, я возьму тебя, — отрезал Сун Лань раздраженным тоном, а когда Сюэ Ян восторженно распахнул глаза, высокий даоши уже стоял возле кровати с очередным влажным полотенцем в руках. — Но я же говорил, что, прежде чем прикоснуться, я должен вымыть тебя дочиста.       Что-то незнакомое сжалось в груди — возможно, из-за предшествующей нехватки воздуха, — и он яростно оскалился улыбкой, которая вовсе не была похожа на улыбку.       — Да, разумеется, не хочешь испачкаться. Эй, даочжан Сун, а тебе не приходило в голову, что если я самое отвратное животное на свете, а ты все-таки ебешь меня, то кем это делает тебя тогда, а?       Сун Лань вздрогнул, затем нахмурился.       — Ты же знаешь, это не… Это не потому.       Горло по-прежнему болело, но теперь внутри, словно бы там что-то застряло; он ухмыльнулся и повел плечами, нарочито небрежно, изо всех сил пытаясь изобразить на лице нечто вроде настоящей улыбки. Он все еще хотел этого, хотел чуточку больше, чем послать Сун Ланя в преисподнюю и пожелать ему остаться там навеки вечные.       — Да-да, хорошо. Как скажешь. Просто делай уже, что там тебе надо.       Сун Лань нахмурился, еще немного постоял вот так, но не услышав других колких реплик, все же наклонился и принялся оглаживать его теплым, влажным полотенцем, вытирая дочиста, ласково прикасаясь к мурашкам, то и дело пробегающим под кожей, тщательно убирая любые, даже самые мелкие признаки пота и спермы. И это было отчасти приятно, как бы ему ни хотелось обидеться.       — Если ты не хочешь… — как последний гавнюк начал было Сун Лань, и Сюэ Ян вскинулся, сверкнув очередной обозленной ухмылкой.       — Я же уже сказал, что можешь трахать меня где и как угодно, я не откажу. Ты собираешься закончить начатое или так и будешь стоять там всю ночь, размышляя над этим, а?       Сун Лань раздраженно качнул головой, но отложил влажное полотенце и вновь вернулся к постели с тем самым болезненным взглядом и выражением мучительной решимости.       — Может, изволишь снять штаны, а то провернуть это будет чутка сложней, — промурлыкал Сюэ Ян, и Сун Лань бросил на него очередной страдальческий взгляд, прежде чем все-таки снять штаны, сложить их и отставить в сторону, на аккуратную кипу одежды, как дотошный выблядок, совершенно не заинтересованный в постельных утехах.       «У него прелестный член», — старался взбодрить себя Сюэ Ян, и его собственный член тут же заинтересованно дернулся.       Он знал, что у Сун Ланя внушительные размеры, по тому, как в прошлый раз тот порвал его, но все же было приятно увидеть воочию его член: упругий и чуть изогнутый до самого живота, слишком бледный для такой степени возбуждения, полумертвая кровь придавала ему едва различимый оттенок кровоподтека. Внезапно Сюэ Ян поймал себя на том, что ему интересно, каков этот член на вкус.       Он встретился взглядом с глазами Сун Ланя и улыбнулся, обнаружив, что снова запросто может это сделать.       — Инструкции к этой штуке нужны, или сам справишься?       Почему-то румянец стал куда заметнее, когда Сун Лань обнажился полностью, откровенный оттенок розового разлился на его щеках и ушах, Сюэ Яну даже показалось, что он вот-вот спрячет лицо в ладони, словно пристыженный ребенок. Но Сун Лань осторожно опустился на краешек кровати.       — Есть что-то, о чем я должен знать? — спросил он, старательно пытаясь подражать своей привычной отстраненной интонации, но будучи столь обнаженным, до жалкого нервозным и откровенно возбужденным, едва ли он теперь звучал так убедительно, как раньше. Это было даже сносно вообще-то. Он мог бы даже привыкнуть к такому.       — Не особо, — Сюэ Ян усмехнулся чуть шире. — Всю работу по подготовке ты уже сделал. Считается, что поначалу нужно действовать медленно, а не вставлять до упора, но если захочешь оттрахать меня до крови, лично я тебя останавливать не стану.       Сун Лань поморщился, явно обеспокоенный.       — Я не хочу причинить тебе вред. Ты должен сказать, если… Если я сделаю что-то не так.       Вообще-то это даже мило. Сюэ Ян позволил собственной коварной ухмылке соскользнуть в подобие чего-то более мягкого.       — Да-да. Я же сказал, что помогу тебе сделать как надо, верно? — он вздохнул, откинулся обратно поудобнее, все еще жаркий и размякший от послеоргазменного удовлетворения. — Вперед. Развлекайся на всю. Я скажу, если вдруг ты облажаешься.       Сун Лань кивнул, но совать в него член все равно не спешил. Он протянул руку и медленно опустил ее на живот Сюэ Яну — он без труда ощутил, как она дрожит. Затем ладонь, чуть поглаживая, немного опустилась, но Сун Лань остановился, словно трус распоследний, и тут же скользнул ею вверх на грудь, уставившись так ошеломленно, словно поверить, что он ласкает тело Сюэ Яна, было куда сложней, чем поверить, что он трахал его собственными пальцами.       Сюэ Ян насмешливо фыркнул, но слишком уж мягко, будучи достаточно вялым, чтобы высмеивать кого-либо в полную силу.       — Так что это за хуйня с тобой и всякими штуками типа прикосновений?       Не то чтобы ему и правда было интересно, но вся ситуация была чертовски забавной. Легендарный Холодный снег и Замерзший Иней, до жалкого дотошный в собственной брезгливости.       — Тебя в детстве совратили или что?       Сун Лань встретился глазами с его взглядом и нахмурился, но руку не убрал, продолжая выводить ладонью небольшие круги — если бы он вжал ее с полной силой, то, вероятно, смог бы выдавить сердце через спину не только из его грудной клетки, но и сквозь матрас. Забавный способ умереть.       — Нет. Так… всегда было.       Он фыркнул и попытался слегка сменить положение, чтобы чужая рука оказалась хотя бы отчасти в нужном месте.       — Зря он тебя выбрал, конечно, ты того не стоишь. Ему нужно много прикосновений. Он любит обниматься. Можешь потискать соски, если хочешь, будет в самый раз, если что.       Сун Лань скривился, но добавил вторую ладонь, чтобы на пробу потереть большими пальцами оба соска одновременно — и это было приятно, очень даже приятно.       — О, я знаю, — ответил он, обнаглев настолько, чтобы говорить об этом самым несчастным тоном. — Я уже заметил.       Сюэ Ян не смог удержаться и рассмеялся, давление сильных рук, ощущающееся на груди, заставляло что-то внутри то и дело сжиматься и ворочаться.       — Как забавно выходит, разве нет? — его собственный голос прозвучал неожиданно странно. — Я хотел бы к нему прикоснуться, а ты хотел бы не прикасаться. И вот мы оба здесь: сошлись на самой худшей из всех возможных альтернатив!       Сун Лань бросил на него глубоко несчастный взгляд, а затем сжал соски чуть сильнее, вынуждая едва ли не захлебнуться вдохом и, закрыв глаза, выгнуть спину от наслаждения.       — Да, вот так, хорошо, так и правда хорошо, можешь оттянуть сильнее, если что…       — Я просто хочу, чтоб он был счастлив, — совершенно непростительно произнес Сун Лань, и Сюэ Ян ощутил, как все его уютное, мягкое настроение улетучилось в мгновение ока, снова оставив лишь нечто горькое, тяжелое и холодное.       — Ага, ну, тогда можешь начать с обучения тому, как все-таки правильно трахаться, — рявкнул он. — Хватит отлынивать, давай смазывай член. Помнится, в прошлый раз ты сунул его куда надо гораздо шустрее, а не медлил, как сегодня!       Сун Лань вздрогнул, отпуская соски, затем снова сверкнул суровым взглядом, но с этим было куда проще справиться, чем с теми оленьими глазами, полными сострадания и жалости.       — Давай, трахни меня уже наконец, — прошипел Сюэ Ян, подначивая, и оскалил зубы. — Он бы уже наверняка уснул, если бы ты так долго возился с ним.       Выяснилось, что гнев вполне может сработать в качестве спускового механизма, чтоб увести напряженного даоса в нужную сторону с тропы его запретных тем, — на его лицо вновь вернулась привычная хмурая мрачность. Сун Лань резко схватил его за ноги, развел их в стороны, чтобы удобнее расположиться между ними, и приподнял его бедра над постелью, чтобы выбрать наилучший угол проникновения.       — Вот так, блядь… Наконец-то…       Его голос растворился в очередном голодном мычании, когда крупная головка огромного члена начала протискиваться внутрь — приятно и неторопливо в этот раз. Но хоть он и был сейчас хорошенько смазан и растянут, чужие размеры все равно вызывали собой восхитительное жжение.       — Больно? — процедил Сун Лань сквозь стиснутые зубы с уморительной помесью гнева и беспокойства, что вызвало короткий смешок на выдохе.       — Да… — он приподнял собственные бедра так, чтобы чужой член скользнул чуть глубже. — Вот так, хорошо…       — Но ведь не должно болеть! — расстроился Сун Лань, тут же заколебавшись, будто собрался было отпрянуть, и Сюэ Ян немедленно попытался дотянуться до него привязанной рукой, чтобы хоть как-то задержать. Разумеется, дотянуться не получилось, так что вместо руки он использовал собственные лодыжки, сомкнув их за спиной Сун Ланя и тем самым удерживая того от побега.       — Эй, ну конечно, это будет чуть-чуть больно! Ты же огромный! Это же не плохо, — пояснил он, когда разочарование во взгляде Сун Ланя стало еще глубже. — Это хорошо. Это очень приятно. Просто вводи осторожней и медленней, если хочешь сделать все по правилам, можешь добавить еще смазки, если захочешь. Ты справляешься отлично, только не останавливайся.       Последние слова прозвучали как жалкий умоляющий скулеж, но, похоже, они достаточно убедили засранца, потому что он перестал тупить и вновь начал двигаться внутрь. Сюэ Ян откинулся головой на подушку и судорожно выдохнул, будто бы огромный размер этого великолепного члена постепенно, по мере своего проникновения выталкивал воздух из его легких.       — Хор-р-рошо. Ты молодец. Просто продол… ах!.. жай, глубже, можешь толкнуться сильнее… сильнее, больше…       Было не так уж много моментов, в которых можно облажаться после того, как уже сунул хуй непосредственно в задницу, и, похоже, даже до Сун Ланя дошло, что делать со своими частями тела в такой ситуации. Он немного вынул член, затем снова вставил, но несколько глубже, и Сюэ Ян вновь выдохнул стон, прикрыв глаза.       — Да, вот так хорошо, сделай так еще раз… Можешь сильнее. Толкнись бедрами.       Сопротивление и жжение от сухого члена были по-своему прекрасны, но надо сказать, что со смазкой было куда лучше: она обеспечивала непрерывное скольжение, позволяя твердому, будто скала, члену толкаться глубже в полную силу без болезненного трения, замедляющего процесс. Следующий толчок был такой силы, что его зубы щелкнули, а выдох из носа вырвался чуть громче, чем положено.       Было хорошо. Было охуеть как хорошо.       Темный гнев, глубинная похоть в глазах Сун Ланя, когда тот наконец-то взялся трахать его всерьез, по-настоящему, его габариты, сила…       — Блядь, какая трата… времени, — выдавил из себя Сюэ Ян, прогибаясь в спине и издавая громкое мычание на очередном толчке внутрь. — Надо было сделать это раньше! Почти восемь лет бок о бок, да, даочжан С-с-сун… Представь, сколько веселья мы упустили…       — Заткнись, — взрыкнул Сун Лань, и на его глотку вновь опустилась крепкая ладонь. Она сжалась недостаточно, чтоб лишить доступа к воздуху, но этого вполне хватило, чтоб удержать его от болтовни.       Что в принципе было неплохо, на самом-то деле. Он вновь закрыл глаза, полностью отдаваясь процессу, позволяя себе задыхаться до легкого головокружения, пока его зад безжалостно разбивал под себя лютый мертвец.       Он сильнее сжал ногами талию Сун Ланя, яростно утыкаясь пятками в его поясницу и отчасти ягодицу, чтоб заставить того толкаться еще глубже. Он ощутил, как тело меж бедер содрогнулось в таких объятиях, — то ли от возбуждения, то ли в качестве сопротивления, — но ему было плевать, сейчас это не имело никакого значения. Больше ничего не имело значения до тех пор, пока Сун Лань продолжал трахать его вот так, ритмично, методично, толкаясь так резко, словно желая разорвать его напополам.       Он чувствовал, как внутри снова нарастает нечто обжигающее и ледяное одновременно, обволакивая его внутренности, скапливаясь и пульсируя той самой сладкой точкой в его заднице, а затем, словно вспышкой света, пронзает его насквозь. Он издал странный задушенный вскрик, его тело конвульсивно содрогнулось, кончая снова, стенки его ануса принялись то и дело сжимать внутри чужой член. Сун Лань даже не замедлился.       Его тело размякло и дрожало после двух оргазмов сразу за столь короткий период, волосы облепили шею и лицо, Сюэ Ян попытался было втянуть хоть немного воздуха в легкие, но жесткие толчки внутри то и дело выталкивали этот воздух обратно.       Он не мог толком вдохнуть или пошевелиться. Он лежал распластанный под чужим телом, вжимаемый в потные, скомканные простыни толчок за толчком, его тело горело, а сознание туманилось.       Еще, еще и еще — слишком много.       Оказалось, что выносливость лютых мертвецов действительно ужасающая штука.       Он утратил счет времени, лишь смутно осознавал, что прошло его немало. Голова кружилась, тело, раскрытое, развороченное донельзя, дрожало, каждый миллиметр чувствительного нутра разрывался снова и снова — без остановки. Самая сладкая агония из всех возможных, блаженное ничто, никаких мыслей, никаких эмоций. Только ощущения.       Просто тело, которое используют.       Он чувствовал, как очередной оргазм приближается, болезненно медленно, то подступая, то снова безжалостно откатывая, — и старался ухватиться за него, чтобы оказаться на почти невыносимом пике удовольствия. Звук, который он издал, наконец поймав нужный момент, был похож на сломленный, жалкий, едва различимый скулеж.       Сквозь размытую пелену слез он едва мог различить лицо Сун Ланя над собой: чуть оскаленные зубы, напряженное и измученное выражение, будто бы кончить ему было куда сложней, чем начать.       — Ну же, — всхлипнул Сюэ Ян или, по крайней мере, попытался, когда хватка на его горле ослабла достаточно, чтоб позволить ему заговорить. — Ну же, давай, кончи в меня, заполни своей спермой, отпусти это, просто… отпусти…       Ему удалось достаточно вырваться из повязки, чтоб дотянуться пальцами до бедра Сун Ланя, и, похоже, неожиданное, ласковое прикосновение вдруг разом сняло все напряжение даоса — он поднатужился, зарычал, толкнулся глубоко, будто мечом пронзая кишки Сюэ Яна, и кончил.       Он не рухнул всем весом на его тело, продолжая удерживаться локтями по бокам от ребер Сюэ Яна, но в том месте, где он все же прижимался к нему, натиск веса был до восхитительного мощный, благодаря этому его выжатый досуха член был плотно зажат между их телами. Сюэ Ян бездумно позволил своей дрожащей руке продолжать гладить это крепкое бедро чуть выше, ближе к ягодице, трогательно лаская кожу. Он чувствовал дрожь под пальцами, но Сун Лань не требовал прекратить. Он просто весь замер, прикрыв глаза и сосредоточившись на выравнивании дыхания.       — Было очень хорошо, — наконец мягко произнес Сюэ Ян, потому что это и правда было хорошо.       Сун Лань открыл глаза — так близко, что его длинные волосы разметались по груди Сюэ Яна, вскользь щекоча место над ядром и по-прежнему возбужденные соски, — но взгляд его был непривычным и совершенно нечитаемым.       Позволив себе самому сделать еще несколько медленных, глубоких вдохов и глядя в ответ из-под полуопущенных ресниц, Сюэ Ян ласково, но целенаправленно огладил его бок еще раз.       — Можешь оставить дверь незапертой, когда уйдешь? — промурлыкал он, потому что сейчас или никогда. Многие согласились бы на все что угодно, застигнутые в этой сладкой послеоргазменной неге. Он, конечно, подозревал, что Сун Лань не из таких, но лучшего времени, чтобы узнать наверняка, может и не подвернуться. — Пожалуйста?       Сун Лань тут же отпрянул, нахмурившись, — Сюэ Ян попытался бы удержать его ногами, но конкретно сейчас они ощущались как переваренная лапша, поэтому просто безвольно раскинулись в стороны.       Из-за внезапной нехватки прикосновений его разом накрыло чувство холода и пустоты, что ощущалось как самая настоящая физиологическая агония.       — Нет, — бескомпромиссно заявил Сун Лань, и Сюэ Ян хрипло расхохотался.       — Что, — он изо всех сил старался уцепиться за мягкость и тепло, отчаянно отвергая возвращение прохладной горечи: только не сейчас, ну еще чуть-чуть, — боишься, что я сбегу? В последний раз, когда я попытался, некий заклинатель едва не снес мне голову. А ведь я даже до середины улицы еще не дошел!       — Я беспокоюсь не об этом, — голос Сунь Ланя вновь постепенно возвращался к привычному холодному тону, и все очарование псевдоединения исчезло, когда он оттащил его ноги за лодыжки в сторону, чтобы слезть с кровати. Будто бы он был незначительным препятствием, которое стоило преодолеть, отбросить в сторону, чтобы двигаться дальше.       — Думаешь, я причиню вред людям? — фыркнул он с толикой веселья, и нестерпимая горечь разлилась во рту. — Полагаешь, я смогу? В таком-то состоянии? Ты что, думаешь, я запинаю их до смерти в голень? Да даже этот мелкий старикашка Гу смог бы вырубить меня обыкновенной палкой, если бы захотел.       Сун Лань качнул головой и встал, намереваясь уйти, но прежде бросился к мыльной воде, чтобы поскорей смыть все отпечатки, связывающие его тело с чужим телом.       — Да ладно, — Сюэ Ян перекатился, чтоб иметь возможность соблазнительно смотреть прямо на него, изо всех сил пытаясь скрыть отчаяние и гнев в голосе, продолжая говорить мягко и ласково. — Даочжан Сун. Я не видел неба с тех пор, как ты запер меня здесь. Я всего лишь хочу сам выбирать себе еду, срать где-нибудь, где нет зрителей, — бля, да хотя бы просто помыться. Я ведь не так уж много прошу.       Сун Лань наполовину отвернулся, старательно отмываясь, но на долю секунды он словно бы засомневался в собственном решении.       — Это риск, который я не готов принять, — наконец сказал он, и Сюэ Яну захотелось кричать.       — Ты ебучий лицемер, — выплюнул он, неуклюже возвращая себя, слабого и дрожащего, в вертикальное положение, и вязкая жидкость тут же заструилась из его задницы. — Стоит тебе чего-то захотеть от меня, и ты сразу начинаешь так красиво заливать, что мы якобы друзья, а друзья должны заботиться друг о друге, — но как только ты добиваешься желаемого, я снова становлюсь сраным дерьмом, и вся чушь про друзей и заботу уже не в счет! Да ты готов был тащить меня из Куйчжоу в цепях! Ты привязал меня к свае в Юэяне, как собаку паршивую! Красиво пиздишь, как же… Но как доходит до дела… Мы ведь не спутники, верно? Мы и не были никогда спутниками. Я по-прежнему лишь узник для тебя.       Казалось, он все еще задыхается, но вовсе не в том приятном смысле, в каком это было раньше, горло сводило судорогой, а глаза жглись изнутри. Покрытое потом тело стремительно начало замерзать.       Сун Лань вздохнул, его плечи поникли. Он тряхнул головой, взял полотенце и направился вновь к постели, чтобы вытереть и его — притворяясь, словно ему не насрать на комфорт своего партнера. Сюэ Ян невольно задался вопросом о том, насколько большой кусок ему удастся вырвать зубами из чужого лица, если он — ну так, чисто теоретически — попытается это сделать.       — Я не могу позволить тебе шататься везде… без присмотра, — произнес Сун Лань. — Только не сейчас, когда ты настолько злой и нестабильный в своем эмоциональном состоянии. Но если пообещаешь не создавать проблем, я возьму тебя завтра с собой на короткую прогулку.       Он уставился в чужое лицо, тщетно выискивая признаки обмана, но Сун Лань выглядел таким же равнодушным, как и всегда.       — Хорошо, — ответил он сипло, едва не подпрыгнув, когда влажное полотенце прикоснулось к его бедненькому чувствительному члену. — Конечно, как скажешь. Я обещаю.       Сун Лань кивнул, отошел, чтобы отставить полотенце и начал одеваться. Сюэ Ян молча наблюдал за ним.       — Как насчет «спасибо»? — вызывающе бросил он спустя какое-то время. — Я вообще-то помог тебе, как и говорил.       Сун Лань раздраженно выдохнул и повернулся, чтобы посмотреть в ответ, вместе с тем плотно запахивая ханьфу и завязывая пояс так, словно и не было ничего.       — Спасибо, — произнес он. — Это было… информативно.       — О да, — он не смог удержаться от хриплого, измученного смешка. — Не сомневаюсь, так и было.       — Как твое плечо? — Сун Лань вновь подступил к кровати, глядя на него сверху вниз, и этот взгляд вполне можно было бы спутать с чем-то, крайне похожим на беспокойство.       Сюэ Ян повел плечами.       — В порядке. Почти зажило уже. Просто огрубело. Не парься, тебе пришлось бы потрудиться куда сильнее, чтобы снова его растревожить.       Очередной румянец на щеках, но в этот раз Сун Лань не выглядел разъяренным — а еще он не говорил, что такого больше не повторится.       — Помочь тебе одеться? — спросил он вместо этого. Истощение вдруг навалилось тяжелым грузом, и Сюэ Ян, словно бы лишившись всех костей сразу, позволил себе вновь откинуться на сбитые простыни, зевая.       — Не, я в порядке. Люблю спать голышом. Завтра разберемся.       Сун Лань выглядел явно обеспокоенным тем, как беспомощно он растянулся на потных, смятых и грязных простынях, но от комментариев все-таки удержался. Вместо этого он занялся уборкой, складывая полотенца и миски обратно на поднос, его плавные движения и едва различимый шум успокаивали. Сюэ Ян закрыл глаза и позволил себе парить в полудреме.       Дверь открылась, но, прежде чем она успела закрыться, Сюэ Ян успел ласково окликнуть:       — Даочжан Сун?..       Чужие шаги замерли, и он скривил губы в лукавой усмешке.       — Ты ведь знаешь, как наш благородный даочжан любит все раздавать направо-налево в порывах всеохватывающей щедрости?..       — И?       Он приподнял знатно отяжелевшую голову, открыл сонные глаза и широко усмехнулся.       — Тогда почему ты так уверен, что он будет счастливей, принимая, а не отдавая?..       Спустя несколько мгновений замешательства глаза Сун Ланя расширились от ужасающего, унизительного осознания, и Сюэ Ян не смог сдержаться от коварного хихиканья.       — О, ну не переживай ты так. Я и этому могу тебя научить. Это приятно. Вдруг тебе так понравится больше?       Дверь хлопнула куда громче, чем полагалось в столь позднее время, а затихающие вдали шаги казались уж слишком неустойчивыми.       В полной темноте, с приятно измученным, гудящим телом, с блаженным покоем в голове Сюэ Ян улыбнулся и наконец-то позволил себе уснуть.