у меня краш на сломленных персонажей, которых просто недолюбили или причинили им сильную боль, и из-за этого те стали злыми, но на самом деле они могут быть хорошими.
***
Библиотека.
Запах старых книг.
Аромат кофе.
По сути, именно эти три фактора можно было бы отнести к одному конкретному человеку, но это пока совсем другая история. Все места в библиотеке были заняты, кроме одного. Грейнджер всегда сидела за одним и тем же столиком. Менялась только компания вокруг неё. Написав заявку на запретную секцию, Драко разместился за столом, высматривая учеников.
Как же он заебался. Он недооценивал первые годы нахождения здесь. Но натура человека в том, чтобы начать ценить что-либо только после потери.
Почему именно я должен отвечать за погрешность отца?
Время летело незаметно. Из состояния покоя его вырвал женский голос. Его невозможно не узнать.
— Малфой, я попрошу тебя об одной просьбе?
— Ну-ка, удиви меня.
Она бы убила Малфоя, если бы не куча свидетелей. Её раздражало всё до мозга костей в нём. И какого хера он разговаривает с ней таким образом? Только от этой интонации захотелось придушить его.
— Библиотека создана для того, чтобы брать книги, либо чтобы читать их здесь.
— Если ты собралась читать мне «Историю Хогвартса», то проваливай в свою нору.
— Малфой, это моё место. Уйди отсюда.
С каждым словом её тон становился холоднее и грубее. И если Грейнджер прямо сейчас собирает крупицы своего самообладания воедино, то он с насмешкой снизу вверх разглядывает её.
Выводить её всегда было чем-то восхитительным.
— Упс, Грейнджер, а ты знаешь, что теперь это место стало моим?
— Что?
Он повернулся коленями к ней, нарочно задев её ноги, чтобы она сделала шаг назад. Чего она конечно же не сделала. Драко взял палочку, накарябав с помощью магии:
МаЛфОй
— А теперь, — её упрямство в глазах разъедало дырку в его лбу, — можешь не слишком красиво съебаться, избавив меня от твоего присутствия. В принципе, ты обычно так и делаешь.
— Чтобы ты подавился этим стулом, Малфой.
И он снова посмотрел вслед её спине, слушая мелодию, исходящую от чёрных каблуков.
Пусть она пока что ненавидит его, пусть это сжигает её дотла.
***
Какого быть влюблённым в человека, с которым не то что будущее, а настоящее перечёркнуто одной жирной чертой? Грейнджер знала это чувство. Она жила с ним, тщательно игнорируя. Наверное, именно так люди игнорируют свои хронические болезни.
Она каждый день игнорировала
его присутствие, чувствуя ломку каждой клеткой. Ведь так хочется повернуться, взглянуть без всякого стеснения, робости и... Вины? Вины за то, что ты вляпалась в это дерьмо.
Наверное, любой из вас сейчас подумал, что надо быть мазохистом, чтобы не перестать заниматься таким самокопанием и хранить верность тому, кому эта верность не нужна от слова совсем. Тогда считайте, что Грейнджер была мазохистом.
Её влечение можно было считать запретным. Только к запретным вещам можно было относиться в такой манере. Скрытно, потаённо.
Малфой будто специально всё чаще и чаще был у неё перед глазами. Она уже имела железный самоконтроль над собой, чтобы никаким мускулом лица не выражать свои эмоции во время его появления. Только никогда не любивший человек не смог бы понять это ожидание другого человека.
А как он будет выглядеть сегодня
Почему он каждый день в таком настроении?
Ненавидит ли он меня так сильно, как выражает это на публике?
С этими вопросами девушка засыпала практически каждую ночь.
***
Они снова пересеклись в этой чёртовой библиотеке. Сложно поверить, но Гермиона уже ненавидела это место. Практически половина читального зала была свободна, но он своей уверенной походкой двигался чётко по направлению к ней.
Мерлина ради, смени маршрут.
В её голове просто звенел каждый шаг слизеринца.
Подойдя к столу, он вопросительно приподнял брови, как бы делая вид, что он всё-таки спрашивает разрешение. И вот, она вроде улыбнулась так тепло, как никогда ему не улыбалась, но всё рассыпалось, когда от её улыбки не осталось и следа. Грейнджер ногой задвинула стул напротив, чуть ли не выплюнув:
— Занято, сядь за другой стол.
— Грейнджер, мои знания поглощаются лучше именно за этим столом.
Война взглядов длилась несколько секунд, но почему-то между ними всегда происходило столько вспышек и искр, что будь возможность, и кто-то из них бы загорелся безоговорочно.
— Прости, ничем не могу помочь.
Гордость. Та черта, которую не каждый может переступить. Думаю, многим знакомо это качество. Оно может накрыть с головой. Ты потеряешь контроль и забудешь об искренних чувствах. Хотя именно в таких ситуациях чувство гордости не даёт тебе опуститься, чтобы позволить другому размазать тебя по стенке из-за глупой вседозволенности.
А он же не понимал, что с ней не так. Малфой был уверен на все девяносто восемь процентов в том, что большинство девушек в этом заведении лично бы отодвинули ему стул, а потом бы ещё раздвинули ноги в чьём-либо присутствии.
Будем честны, это подогревало его интерес. Чем сложнее, тем интереснее. Да она, блять, должна быть благодарна, что он обращает на неё внимание.
Ему похуй, что этот цирк ради задания. Он не должен опозорить свою семью, как это сделал его отец. Им всем и так сполна хватает проблем.
Одним движением ему пришлось отодвинуть стул, заметив, как желваки гриффиндорки сомкнулись, и это заставило его позабавиться. Она не рада ему. Какая жалость.
— Что читаешь, Грейнджер?
— Книгу под названием… «Как заставить назойливого таракана покинуть твоё окружение».
— Как хорошо, что я не понимаю намёков.
Люди вокруг странно оглядывались на них, и Гермиона не могла не чувствовать на себе внимание чужих глаз. Не ей одной было интересно, что забыло само-его-высочество-Малфой около самой-её-заучки-грязнокровки-Грейнджер.
Не замечай его. Упорно смотри в книгу. Он уйдёт. Ему станет скучно.
Но она ошиблась. Ему не становилось скучно. Малфой облокотил щёку о руку, склонив голову, пока наблюдал за ней.
О да, он испытает её терпение. И спустя пять минут этой пытки ему это удалось. Девушка раздражённо закрыла книгу, на мгновение зажмурив глаза.
Он видит, как она растеряна. Она чувствует, как её щёки становятся пунцового цвета.
— Грейнджер, ты настолько обделена мужским вниманием, что тебя бросает в жар от моего взгляда?
— Что ты… — наверное, она начала свою речь немного громче положенного тона в библиотеке, поэтому ей пришлось осечься. — Что ты, мать твою, несёшь?
— Не знаю. Мне нравится выводить из себя заучек. Ты бы видела своё лицо, когда злишься.
Малфой пододвинул локти вперед, всё так же опираясь ими о стол, ожидая её реакции. Она, конечно же, отодвинулась на то же расстояние, следя за каждым его движением на уровне механизма.
— Прекрати это делать. На нас смотрят.
— Наверное, это должен говорить я, а не ты. Мало ли что подумают обо мне люди из
приличного общества.
Взгляд гриффиндорки слегка потупился. Да, эти намёки всегда резали по сердцу, как в первый раз. Это чувство не изменилось со второго курса, когда она впервые услышала в свой адрес это слово.
Грязнокровка.
Но тогда она ещё даже не догадывалась, что это слово будет клеймом на её теле до конца дней.
— Тебя никто не просил садиться сюда, Малфой.
— А тебя никто не просил выёбываться, Грейнджер. Наслаждайся этим обществом, пока есть возможность.
С лица парня не сходила эта ухмылка. Он чувствовал себя победителем. Ему нравилось видеть, как крепость из её самообладания рушится по одному кирпичику. И вот она уже сама на эмоциях слегка пододвинулась к столу, упираясь рёбрами в его край.
— Я лучше сдохну, чем буду наслаждаться обществом самовлюблённого нарцисса.
Он наклонился в своей манере к ней, подцепив своей ногой ножку её стула, заставив вжаться рёбрами в этот проклятый стол.
Выведи её на эмоции. Именно это является секретом каждой девушки.
Заставить чувствовать. Ему похуй, каким образом, потому что играть по правилам не его задача.
— Значит сдохнешь, Грейнджер.
Поверьте, её выражение лица стоило того, чтобы выплёвывать такой яд из своего рта. Она попыталась отодвинуть свой стул, но он не позволил.
Игра началась.
— Наверное, тебе скучно. Наверное, Паркинсон и всякое тебе подобное отродье занято. Но если ты сейчас же…
— Что ты сделаешь, а?
В её сознании вспыхнуло много вариантов идеального убийства. Гриффиндорка не сомневалась, что в её глазах это было написано.
— Правильно, Грейнджер, ты ничего не сделаешь.
Его голос заставлял терять голову. Если наркомана закрыть в комнате с запрещёнными веществами, то он получит тот же эффект. Но она в завязке, ей хочется уйти. Ей нужен воздух.
Резкое движение назад, и звук скрежета разнёсся по всей библиотеке, отчего Гермиона неловко поджала губы.
Ещё немного.
Нахами ему, уйди с гордо поднятой головой.
Малфой перехватывает её запястье в знак того, что разговор не закончен. И всё.
Сигнал потерян.
Абонент временно недоступен.
О Годрик, какие у него холодные руки. Она была уверена, что от её жара его кисть обдало тем же колющим чувством. Так она замерла на пять секунд, не отводя своего взгляда от его глаз. Ей казалось, что она выглядит как дура, загнанная в угол.
Да, она так и выглядела. Каждый её выдох кричит об одном.
Грейнджер, уходи оттуда. Он смеётся над тобой. Сейчас же!
Когда Гермиона поднесла свою руку, чтобы убрать его, то в дверях показались два мужских силуэта. Мерлин услышал её молитвы.
Как только Гарри и Рон вошли внутрь, Малфой обернулся на взгляд девушки, который был обращён куда-то за него. Можно считать, что он признал поражение. Ему пришлось отпустить её руку, но из-за стола так и не встал.
Грейнджер с улыбкой помахала им, будто бы несколько минут назад и не было этого разговора. Будто бы блондина здесь сейчас вообще не существовало.
Только Рональд так не считал.
Он обогнал Гарри, быстрее подходя к их столику, пока друг пытался успеть за ним. Рон облокотился руками о стол, посмотрев на Малфоя.
— Упс, какая случайность.
— Что здесь только что было? Гермиона?
— Рон, тише. Здесь люди.
— Мне плевать на этих людей. Малфой, ты что здесь забыл? — Поттер встал рядом с ним, пока что не решаясь влезать в этот разговор.
— Мне так жаль, я перепутал этот столик с общественным туалетом. Пойду перестрою маршрут.
Его спасли пять секунд, потому что Гарри резко схватил Уизли, сдержав этот порыв защитить свою… Лучшую подругу. Лишь потом они повернулись к ней самой.
— Гермиона…
— Какого хрена ты позволила ему сесть с тобой? — глаза Рона метали молнии. Слишком мягко назвать его чувства к Малфою ненавистью.
— Он сел, чтобы просто подразнить меня и вас. А вы, а быть точнее, — она ткнула пальцем в своего импульсивного друга, —
ты повелся! В очередной раз. Когда каждый из вас уже поймёт мои переживания?..
— Пообещай, что если вдруг он снова скажет… — Поттеру не дала договорить Гермиона.
— Обещаю, что если вдруг он снова скажет что-то оскорбительное обо мне, я сразу передам вам и вы поговорите с ним. Я уже даже наизусть выучила.
— Ну и славно, — они оба сели за столик рядом с ней, улыбнувшись.
— А теперь рассказывайте, как первый урок ЗоТИ?
Лучше бы она не спрашивала.
***
Малфой не мог спокойно уснуть уже около недели. Она прошла слишком спонтанно, бессмысленно. Только уроки легилименции со Снейпом приносили какой-то смысл. Он был таким же холодным и беспристрастным. Слизеринец был не удивлён, почему у него до сих пор не было даже женщины.
Бессонница — это лучшее время для размышлений. А нужна ли была ему самому девушка? Именно в том плане, когда она не на один раз. Он не был уверен в этом. Но он завидовал Блейзу.
Завидовал тому, что он всё-таки нашёл в Паркинсон то, что не нашёл сам. Каким бы гормональным подростком Драко ни был, он понимал, что на обоюдном желании именно «иметь» друг друга они не протянут. Малфой знал, что Паркинсон небезразлична Забини.
Слизеринец решил уступить. Да, он сам охуел со своего благодушия.
— Малфой.
От своих размышлений его отвлёк Блейз, который вернулся из душа быстрее обычного.
— Ну?
— Крэбб мне сказал, что ему сказал Гойл, а Гойлу сказала Даф, а Даф сказала Паркинсон, а Пар…
Малфой демонстративно сымитировал звуки храпа, отчего в него прилетела подушка, и тот чуть не поперхнулся перьями.
— Короче, половина Хогвартса знает о твоей сцене в библиотеке. У меня возникает вопрос.
— Интересно же, какой?
— Какого хуя?
— Информативно.
— Я серьезно. Малфой, прекращай это. Если ты хочешь пополнить свою коллекцию совращённых девственниц, то пополнять её подружкой Поттера не лучший вариант.
— Думаешь, они с Роном изобьют меня?
— Дружище, это ещё лучший исход этой ситуации.
Они издали одновременный смешок, но потом стало как-то не сильно смешно.
— Блейз, мне плевать на Грейнджер. Считай, что этого больше не повторится. Мне просто стало скучно.
— Ты не хочешь мне что-нибудь сказать? — мулат прищурился, ожидая ответа на свой вопрос.
— Хочу. Вали спать и не еби мне мозг.
— И тебе спокойной ночи, грубиян.
***
Грейнджер проснулась в три часа ночи от того, что её охватило неведомое чувство беспокойства. Она быстро села, облокотившись спиной о подушку, и поджала ноги к коленям, тяжело дыша. Девочки вокруг спали. Слава Мерлину, что хотя бы никто не будет свидетелем её паранойи.
Сделав глоток воды, Гермиона поставила стакан обратно на тумбу и уже хотела лечь, как одну из её стопок охватило яркое голубое свечение.
Какого черта?..
Пройдясь босиком до своего стеллажа, она достала нужную книгу. Это была та самая посылка, которую ей доставил неизвестный. Но она никогда не сталкивалась с тем, чтобы книга светилась посреди ночи.
Она села обратно на кровать и открыла книгу на рандомной странице. Свечение прекратилось, но на пергаменте начал проявляться рисунок, будто неизвестный взял перо и чернила, быстрыми рывками делая эскиз.
Это всё происходило словно в замедленной съёмке. Штрих за штрихом, изображения становилось чётче, и на последней детали она закрыла книгу, убрав её в сторону. Чувство беспокойства нахлынуло на неё новой волной.
Перед её глазами стоял странный шкаф тёмного цвета, покрытый резными узорами. Только в один момент на том пергаменте двери шкафа раскрылись, выпуская после себя черный дым, из которого вышла ведьма с бешеным взглядом и ужасными лохмотьями. Наверное, к лучшему, что она не узнала её лица.
