понял, что не только его разум, но и вся его плоть: руки и нервы и какая-то странная, не свойственная ему нежность, — всё ждет её
***
— Гермиона, смотри, да Кормак, видимо, запал на тебя! — Джинни выкрикнула это чуть ли не на всю лавку в Хогсмиде, отчего половина студентов обернулась на них, и Гермиона смущённо отвела взгляд. — С чего ты это взяла? — Он раздевает тебя глазами. Поверь мне, я это вижу. — Слава Мерлину, что этого не вижу я, — буркнул Гарри, пока Джи рядом с ним закатила глаза. — Слава Мерлину, что вас вообще не слышит Рон! — А причём здесь Рональд? — спросила Грейнджер. — Ну, для начала, — её друг прокашлялся, — Рон ненавидит Кормака. Они вдвоём будут участвовать в отборе на вратаря. А вдобавок к этому… — Рону наверняка нравишься ты! — его сестра чуть ли не выскочила из штанов после этой фразы. — Да по твоим словам от меня вся мужская половина без ума. — Конечно, ты такая красивая, так ещё и умная! — Гарри, не смущай… Мимо Поттера в этот момент прошла Чжоу, слегка задев его рукой, проведя по локтю, тихо мяукнув что-то вроде «Привет, Гарри» Она всегда так робко улыбалась ему. Только дурак мог не поверить, что её чувства к гриффиндорцу не изменились с пятого курса. — Привет, Чжоу. Лицо Гарри осенила улыбка, но Джиневра быстро толкнула его локтём в бок, выбивая из тела парня всех розовых единорогов и ангелочков. — Ты до сих пор сохнешь по ней? — Я... — Нет, Поттер, ты всё ещё сохнешь по этой предательнице? — Нет, просто я решил поздороватьс… — Да у тебя чуть рот не треснул от улыбки до ушей! — Слушай, Джи, я вообще не понимаю, почему тебя должны волновать мои улыбки. Давай ты будешь следить за Томасом, а то, по-моему, ты перепутала меня со своим парнем. Грейнджер просто стояла. Существовала. Она давно не видела перепалку Гарри и своей подруги. Она предполагала, что те двое испытывают что-то друг к другу. Но собственничество Джинни и вспыльчивость Поттера могли привести к глобальной катастрофе. — Ребят, подож… — Да, наверное, ты прав, Поттер! Встретимся вечером, Гермиона. Она успела лишь открыть рот, как Гарри её перебил. — Я тоже с тобой встречусь вечером. Всё-таки любовь реально может сделать неуравновешенным психопатом. Гермиона видела эту химию между Гарри и Джинни ещё со второго курса, когда они впервые встретились в Норе. Джи была просто в восторге от Избранного мальчика. Но почему-то их дороги всё никак не пересекались. Для девушки было безумным ударом по самолюбию, что Поттер выбрал не её, а Чжоу Чанг. Она не могла её терпеть всей душой. Это было тяжело не заметить. Грейнджер обернулась на громкий хохот мужской компании. В ней была мужская часть гриффиндорцев, в которую, конечно же, входил Маклагген. Он подмигнул ей, подозвав к себе движением руки, но девушка лишь в знак приветствия помахала ему ручкой и ушла в толпу. Кормак был не уродцем, ни в коем случае! Но то, каким банным листом к заднице он являлся, было просто не описать словами. Гермиона получала уже от него и письма, и конфеты. Упрямство гриффиндорца не знало границ. — Тебя спасти от назойливого поклонника? — Малфой вновь появился будто бы из ниоткуда, напугав девушку. — Мерлин, Малфой, не надо подкрадываться со спины! Нет, спасать меня не надо. — Правильно, может это первый и последний раз, когда кто-то из мужского пола видит в тебе девушку, а не ходячую библиотеку. Его лицо озарила ухмылка, и она перековеркала её. Ухмылка сразу же пропала, он посмотрел на неё с осуждением, будто бы ему не понравилось. Лицо Малфоя выглядело сегодня куда хуже, чем обычно. Оно было уставшим, синяки под глазами стали гораздо темнее. Спал ли он вообще эту ночь? На фоне бледного лица глаза парня казались ещё более ледяными. И это был очень ироничный эпитет, ведь его слова и тон обычно режут именно как лед. Он увидел её изучающий взгляд, который бегал по его лицу. Малфой не хотел, чтобы она даже думала спросить его о чём-то подобном. Он не хочел вспоминать, сколько круцио ему пришлось пережить в Мэноре, когда тётка обучала слизеринца этому заклинанию. Казалось, что адская боль застыла в выражении его лица. — Что с тобой? — Ты о чём? — бросил тот слишком небрежно. — Я не знаю. Ты выглядишь болезненным. — У меня аллергия на слишком любопытных гриффиндорок с длинным носом. То ли она осмелела, то ли реально испытала внутреннее беспокойство за него, но Гермиона коснулась его лба, в ужасе раскрыв глаза ещё больше. — Мерлин, да у тебя жар! — Может ты ещё и до мадам Помфри меня проводишь? — Прекрати капризничать. Тебе нужна помощь лекаря. — Грейнджер, заруби себе на носу, — он наклонился, убавив громкость своего тона, — то, что я начал иногда уделять тебе внимание в плане нескольких диалогов не значит, что я нуждаюсь в твоей заботе. Если у тебя недержание, то советую найти своих щенков и быть мамочкой с ними. Она поджала губы, не зная, что и ответить. Её всю сковало от боли и яда, который слизеринец выплеснул на неё. — Я просто хотела… — Прекращай, Грейнджер. Удаляющиеся шаги Малфоя звоном отдавались в ушах, смешиваясь с учащённым сердцебиением и её тяжёлым дыханием. Это сводило Гермиону с ума. Она, как всегда, осталась проигравшей. Пусть Грейнджер не видела его лица, оскорблённым взглядом сверля мужскую спину, но чувствовала — он был доволен собой. Он снова прошёлся по ней ногами, сровняв с землей. Она не позволит эмоциональным качелям вновь разбить её душу на маленькие осколки. И люди совсем не меняются, они такие же.***
Грейнджер была права. Ему нужно к Помфри. Ему срочно надо лечиться, а желательно было начать это лечение со своей головы. Малфой всё никак не мог смириться с тем, что теперь метка была на его руке. Парень начал рассматривать варианты того, как от неё избавиться. Первое. Перерезать себе руку нахуй до мяса, чтобы избавиться от черного пигмента под кожей. Но нет, не подходит. Скорее всего, он просто умрёт в луже собственной крови. Хотя кому дело до его смерти? Если только Нарциссе, которая и то была слишком сильно обеспокоена своим мужем. Второе. Попытаться как-то отвязать себя от своего Лорда. Но он знал только один способ — смерть Того-Чьё-Имя-Нельзя-Называть. Если уж Поттеру это пока не удалось, то Малфою оставалось просто ждать его героическую задницу. Третье… Третьего он не придумал. Наверное, под третьим подразумевается смирение. Ведь как-то он смирился, когда на пятом курсе это чудовище жило через стенку от него самого. Тогда Драко только начал увлекаться зельями, но его руки тряслись, как только он слышал шипящее движение змеи. Все колбы разбивались, когда он терял самообладание. Именно тогда Северус начал обучать его окклюменции. Ему нужно было учиться самообладанию, иначе Малфой бы свихнулся в первые же дни появления нового соседа в Мэноре. Именно так родной дом превратился в собственный личный ад. Ему было страшно. Очень. Он ненавидел слышать женских слёз, особенно когда это была его мать.***
Я рассказал о Грейнджер ещё на первом курсе. Меня бесила эта девчонка до мозга костей. Магглорождённая, которая сразу прошлась по моей голове, став первой на курсе. Я признавал, что любой чистокровный позавидовал бы её желанию заставить магию течь по своим венам. Но с какого, простите меня, хера, я задумывался об этом? Я намекал на себя? Моя кровь была магической на все 105%. Мне просто не хотелось бегать за ней и догонять её. И я сильно получал за это. Отец так сильно вдавливал в моё сознание свою бесценность, что я задумывался о том, правда ли это. Потом на втором курсе эта, чёрт подери её, Грейнджер умудрилась опозорить меня в первую же тренировку по квиддичу. Я был так горд собой за то, что поступил в команду следом за Поттером. Чувствовал, что теперь мы наравне. Тогда я ещё даже не предполагал, что это отец выкупил моё место новыми метлами. Я тщетно верил, что это моя заслуга, что меня наконец-то заметили. Уизли кричал в тот момент какую-то не заслуживающую внимания ерунду, а вот Грейнджер… Эта лохматая идиотка… Она… — Зато никто из команды Гриффиндора не покупал себе места — всех игроков взяли за талант! Клянусь Салазаром, в тот момент я готов был её убить! Её черные глаза так и впивались в мои, а нос был высокомерно вздёрнут вверх. Все позади меня рассмеялись, а я чувствовал себя растоптанным. Она прошлась по моему самолюбию и ждала реакции. — Твоего мнения никто не спрашивал, вонючая грязнокровка. Я точно понял, что она знала значение этого выражения. Её детское лицо исказило такое выражение, будто бы я плюнул ей в лицо. И я бы плюнул, но… Её губы. Они начали подрагивать. Стоп, я действительно обидел её? — Да как ты… ешь слизней! — Рон мгновенно вступился за свою подругу. Если бы не его сломанная палочка, то моё лицо бы слилось с формой факультета. Грейнджер сразу же обеспокоенно вместе с Поттером начали помогать Уизли. Она так боялась за него. Сидя на уроке трансфигурации, я оторвался от агрессивной записи в дневнике. Мой взгляд сразу же устремился вперёд. Она сидела прямо передо мной на предпоследней парте. В моей голове возник вопрос. Я не смог понять, откуда он взялся, но то, с какой силой он укоренился, заставлял напрячься. Она бы смогла когда-то так бояться за меня? Я мазнул взглядом по её волосам. Если бы я не знал, что это Грейнджер, я бы сказал, что у этой девушки и вправду львиная грива. У неё были изящные плечи, которые скрывались под тонкой чёрной мантией, а спина как всегда была прямой. Я видел… Нет, я знал. Я был уверен, что она видела тогда меня в Хогсмиде, около той самой лавки «Горбин и Бэркес». Грейнджер знала, зачем я тогда пошёл в это злополучное место, но она не сказала ни слова своим дружкам. Будь иначе, они бы растерзали меня первее, чем я сам себя. Зачем она это сделала? Из мыслей меня выбил звонок с урока. Гриффиндорка куда-то торопилась, и в этой спешке из её рук вывалилась тетрадка с конспектами. На подсознательном уровне я сразу наклонился около её ног, крепко ухватившись пальцами за обложку тетрадки, и посмотрел на её обладательницу. Она была застигнута врасплох и замерла с раскрытой рукой около груди, глядя на меня так, будто видит впервые. Я ухмыльнулся её наивности и протянул тетрадку, склонив голову. Прежде чем она что-то ответила, я резко развернулся, уверенно зашагав прочь из класса. Блять. Зачем я посмотрел на её колготки.***
Она точно вызывала в его разбитом сознании интерес. Грейнджер являлась чем-то светлым, ярким и непринуждённым в его жизни. Мама рассказывала парню в детстве, что тьма всегда тянется к свету, как и свет ко тьме. Только это объясняло то, почему Малфой всегда засматривался на её сияющую улыбку, широко распахнутые карие глаза. Самое главное, что он ненавидел в себе за такие моменты слабости — это срыв на хрупкую маленькую девушку. Он понимал, что она не заслуживала того, какой шквал мог вылиться из его рта, но Малфой отчитывал её. Отчитывал за то, что она привлекает его внимание. Раздражался от того, как она смотрела на него, хотя всё знала. Ненавидел из-за того, что, как ни крути, она вряд ли бы выбрала когда-то его вместо вислого. Её голос раздался позади спины парня. Они не виделись ровно два дня. Гермиона считала. — Малфой? Тот нервно повернулся, вопросительно посмотрев на неё. Сегодня она выглядела по-иному. На её лице присутствовали намеки макияжа. Тёмные брови были уложены, ресницы стали ещё длиннее обычного, а губы привлекали мягким вишнёвым оттенком. Мысль о том, что Гермиона готовилась специально для встречи с ним, заставила позабавить его внутреннее я. — Малфой. Ты зачем разгуливаешь на Астрономической? Холодно, если ты не заметила. — Заметила. Конечно ты, блять, заметила. Её плечи укрывала только тонкая чёрная мантия, и она подошла, так же облокотившись о перила. Дать мантию. Не дать мантию. Дать. Не дать. Он раздражённо снял со своих плеч эту часть гардероба, положив на её плечи, и осмотрел. — Знаешь ли, я не хочу, чтобы потом список моих грехов пополнился тем, что из-за меня у Грейнджер воспалились лёгкие. Ты же не переживёшь, если пропустишь какую-то лекцию. Девушка улыбнулась. Она пыталась скрыть своё внутреннее волнение, но бабочки в животе начали упрямо и настойчиво биться о стенки живота, когда его пальцы коснулись оголённой шеи, чтобы укрыть её от холода. Такой, вроде бы, обыкновенный жест вежливости, но от него этот жест становился в разы более важным. — Как ты тут оказалась, Грейнджер? Гарри посмотрел через карту, что ты околачиваешься здесь уже второй час, а я решила убедиться в этом и составить тебе компанию, потому что понимаю и вижу, что тебе болезненно плохо и… — Здесь спокойно и никто не трогает. Я хотела побыть здесь одна. — Если ты думаешь, что после этого намёка я уйду, то ты шибко ошибаешься, Грейнджер, — он снова съязвил. Он не умел разговаривать с ней. Даже сам парень понимал, что его нападки выглядят странными. От кого ты хочешь защититься? — Малфой, поверь, если бы я хотела, чтобы ты ушел, то твои пятки уже бы сверкали по этой лестнице. — Грейнджер, поверь, если бы я… — Мерлин, да заткнись ты уже! И на удивление, он заткнулся. Она так эмоционально сказала это, что он не смог продолжить свою мысль. Гермиона спокойно посмотрела на него, словно запускала анализ в своей голове. От её глаз ничего не могло уйти. Ни впалые глаза, скулы, ни ещё более бледная кожа, но когда она обратила внимание на его лёгкую щетину, она усмехнулась, уставив взгляд на открытое небо. — Что это тебя позабавило? — ещё несколько секунд девушка молчала, но потом сказала, не отрываясь от нового объекта внимания. — У тебя начала расти щетина. За собой это предполагает, что ты взрослеешь. Но отбиваешься ты от меня всё так же, как ребенок. А я ведь даже ещё не успела сказать ничего плохого в твою сторону. — Может быть, я просто не хочу, чтобы ты стояла рядом со мной? — Хочешь, чтобы я ушла? Этот вопрос зарезал в ушах. Она была спокойна, но он ощутил какое-то… Разочарование в её словах? — Мне всё равно. Желваки заходили, когда Малфой выдавил из себя этот ответ, а волосы Грейнджер раздражённо взметнулись, когда она в одно мгновение оказалась ближе, а её палец ткнулся в его грудь. — Нет, тебе не всё равно. Я не понимаю, что ты пытаешься выжать из себя? Малфой, таким, как ты, просто банально на человеческом уровне нужна помощь! Только слепой не заметит, что ты выглядишь так, будто спишь с дементором! Он отрешённо смотрел на неё, закрываясь стенами окклюменции. Ей не должно быть дела до него. Его раздражало, что как раз-таки именно ей и было дело. Ни Паркинсон, ни сёстрам Гринграсс, а подружке Поттера, которая должна ненавидеть его. Он бы ненавидел себя на её месте. — Я объясню специально для тебя, — он схватил её за палец, а потом перехватил за запястье, — что твоё любопытство — это твоя самая главная проблема. Ты везде пытаешься засунуть свой нос, думая, что твоя помощь кому-то сдалась. Но я не Поттер и точно не Уизли, мне не нужна ни одна из твоих подачек. — Тебе хочется, чтобы с тобой был кто-то рядом, даже несмотря на то, что ты будешь отталкивать его, — она рассмеялась. — Мерлин! Да ты эгоист, которому хочется, чтобы тебя кто-то заслужил! — Слишком много знаешь? — Слишком много вижу. Он замолчал, сжимая всё так же её запястье, напряжённо глядя на Грейнджер. И она снова сказала. — Если ты сейчас захочешь, я уйду. До него дошло. Она предлагала ему свою помощь. Она хотела, чтобы ему стало легче, потому что видела его насквозь. Почему-то от неё сквозило уверенностью, которая передавалась ему через касания. Она бы никогда не сказала что-то своим дружкам, она бы никогда не выдала его секретов. Важны те люди, которые приходят даже тогда, когда их не просят. — Останься, Грейнджер. Больше не нужно было ничего говорить.