Не лги мне

нет ничего нежнее, чем играть с чьими-то руками… это звучит так глупо, но поглаживание ладоней, переплетение пальцев и сжатие рук друг друга… это как разговор, который никто другой не может услышать

***

Обстановка в ту ночь на Астрономической башне не давала Грейнджер покоя и в последующие дни. Возможно, Малфой уже и забыл про этот случай. Он так и не подошёл к гриффиндорке после того инцидента, она бы даже назвала это откровением. Ведь, как ей показалось, они наконец-то пришли хоть к какому-то знаменателю в этих сложных отн… С каких пор девушка начала называть их обоюдные оскорбления отношениями? То, как они расставались, можно было добавить в топ-5 самых нелепых ситуаций в её жизни. Малфой не предупредил Грейнджер о своих «манерах». Он сразу решил, что проводит её до башни, но она разрушила идиллию его плана, задав наиглупейшее: — Стоп, а зачем ты пошёл со мной? Это заставило слизеринца остановиться и посмотреть на неё как на самое тупое создание в этом мире. Слово за слово, и они снова начали спорить. Он сказал, что может и не идти, раз её что-то не устраивает. Она сказала, что просто спросила, а ему просто нужен повод, чтобы прицепиться к неё. Он сказал, что она может просто помолчать. Она сказала, что… Нет, она ничего не сказала. Драко слегка толкнул её, тронув за талию, оставив на несколько секунд ладонь покоиться на этом участке, а потом отдёрнул руку, будто бы задумался. Остановившись около двери с портретом Полной Дамы, они вдвоём неловко посмотрели друг на друга. Непонимание того, что нужно сказать друг другу, сковало их тела. Они не являлись друзьями, не являлись влюблённой парой. Что им нужно сказать друг другу? Это молчание прервала Гермиона. — Ам… Я пойду, Малфой. — А… Да… Давай, иди. — Спокойной. — Ночи, — он перебил её неестественно быстро, не дав договорить. — Ночи, — всё равно повторила, улыбнувшись. И он улыбнулся в ответ. Не знал, зачем и почему, но то, как она склонила голову, улыбнувшись так, будто бы эта улыбка предназначается только ему, заставила встрепенуться всему живому внутри. А потом умереть. Ничего не может быть. Каким бы ублюдком он ни был, он не посмеет приблизиться к Грейнджер, пока на его плечах лежит груз в виде задания. Но, чёрт подери его душу, судьба будто бы бросала ему вызов каждый раз. Малфой никогда не обращал внимания на улыбку Грейнджер, на количество веснушек на её переносице, улыбку и тёплые глаза. Бред. Невозможно. Только не сейчас.

***

Причина, по которой мне так нравится засиживаться допоздна, заключается в том, что в промежутках с часа до пяти утра мир спокоен. Никто и ничего от меня не ждёт. Я мог бы пялиться на свою стену в течение четырёх часов, и не было бы никаких последствий. Здесь так тихо и спокойно. Мне нравится это. Сделав такую короткую запись в дневнике, он закрыл его. Малфою посоветовал личный врач высказывать свои мысли в эту корку с жёлтыми листьями. Он не был уверен в этой идее, но бумага всё стерпит. Делать всё равно больше нечего.

***

Был воскресный вечер в Хогсмиде. Осенняя обстановка очень нравилась Гермионе. Они всегда с Джинни бродили по магазинам, выбирая одежду на новый сезон. И Грейнджер никогда не изменяла своему вкусу. Её взгляд сразу же падал на раздел со свитерами, которые мягко прилегали к телу, словно облепляя его второй кожей. Пока она мерила один за другим, её подруга не переставала морщиться. — Этот желтит твою кожу, а этот какой-то блеклый… Фу, тут вообще нитки торчат! — Да тебе всё не так! У меня уже волосы начали магнититься от того, сколько я перемерила! — брюнетка недовольно пригладила свои волосы, смотрясь в зеркало. — Вроде бы неплохой цвет. Бордовый мне к лицу, так ведь? — Hot девушки носят не свитера, а, — указала на себя, прокрутившись, — красивые и милые водолазочки и платья. — Hot девушки пьют большое количество кофе, выполняют домашнее задание и в запой читают трилогию за день, а ещё обязательно носят такие свитера. — Ладно, этот свитер ещё ничего. Его укороченный фасон подчёркивает твою талию. Но мы ещё не выбрали тебе новое платье. Так, я пойду принесу новую партию, а ты примерь это, — она всучила её короткое приталенное платье и сразу удалилась. — Ну и ну, — пробормотала Гермиона. Сняв с себя свитер и брюки, она вновь оглядела своё тело. Девушка не то чтобы была недовольна им. Она считала себя не слишком фигуристой. Неловко проведя по своим округлостям, Грейнджер оценивающе нахмурилась. Зато она была… Умной и благородной. Самое главное — это внутренний мир человека! Надев на себя платье, которое ей передала Джинни, она улыбнулась. Оно было бы просто прекрасным, если бы прикрывало хотя бы колени. Подчёркивало хрупкость её плеч, плавный переход к талии, а потом такой же к округлым бёдрам, оставляя обзор на ноги, низ которых был закрыт чулками в гриффиндорской расцветке. Ей нравился этот образ. Но она никак не могла продвинуть молнию на спине. Гермиона приоткрыла шторку, услышав до этого вблизи голос подруги, и проговорила: — Джинни, помоги, пожалуйста, с застёжкой. Она не поддаётся. Малфой ждал Паркинсон около соседней кабинки, не подозревая, что рядом будет Грейнджер. Он замер около её шторки, увидев, как она встала спиной к нему, что-то пролепетав про Джинни и застёжку. Его взгляд сразу же впился в открытую спину, начиная от поясницы. Она была такая… Холодные пальцы коснулись молнии, ухватившись за лапку. А потом другой рукой он коснулся стрелки на платье, которая находилась на её нежной талии. Ощутив это касание, Грейнджер вздрогнула, обернувшись. Малфой сразу подтолкнул её на шаг вперёд, чтобы скрыться за ширмой. От него пахло сигаретами. Это казалось смешным. Драко Малфой. Аристократ. Чистокровный наследник. Ненавистник магглорождённых. Сигарета. Что-то не сходилось. Система где-то дала сбой. Она увидела отражение его сосредоточенного лица в зеркале, когда Гермиона коснулась его руки, убирая её со своего тела. Но он упрямо не поддавался, только сильнее сжимая пальцы. — Грейнджер, не мешай. — Что, прости?! — Прощаю. Одним плавным движением Драко справился с застёжкой, положив руки на плечи. Они были несвойственно нежными, когда касались её кожи. Особенно оголенных участков. Пальцы слизеринца скользнули по шее, собирая её непослушные локоны, раскладывая их на лопатках девушки. Я бы никогда не поверил в их мягкость, не прикоснись к ним сам. Эта мысль так ярко вспыхнула в сознании, что Малфой приподнял свой взгляд на отражение и сразу врезался в ошеломлённый взгляд гриффиндорки. Её щёки разрумянились от слишком близкого контакта с ним. Такого никогда раньше не было. Грейнджер молчит только в крайних ситуациях, когда она чего-то не понимает. Она молчала. Он молчал. — Я просила помочь мне Джинни. — Надо было оставить тебя с голой спиной, чтобы на тебя пялилось полмагазина. — Да тут даже никого не было! — Это у тебя просто глаза на заднице. Она вспыхнула, резко обернувшись к нему. Вздёрнутый нос гриффиндорки позабавил его, и он усмехнулся, встретившись с её глазами снова. — Хочешь что-то сказать? — Ох, ты даже не представляешь, сколько я хочу тебе сказать. — Да-да, Грейнджер, какой я обаятельный, харизматичный, лучш… — Гермиона, ну как тебе платье? — голос Джинни перебил его, и они оба замерли. Они в заднице. — Джинни, оно классное, я его беру! — Так дай мне посмотреть, — девушка уже хотела отдёрнуть шторку, но Малфой вцепился в неё, кричащими глазами впившись в Грейнджер. — Я… Я голая. Я сейчас переоденусь и покажу в спальне. Иди пока на кассу, — послышались шаги. Она ушла. Гермиона и Драко вздохнули, и он отпустил шторку. — Рядом с тобой меня преследуют одни неприятности, Грейнджер. — Ты сам залез сюда и ещё обвиняешь меня? — Да! — Тогда проваливай отсюда! Когда он уже снова схватился за эту треклятую занавеску, рядом с ней раздался голос Пэнси. — Драко, ты где? — Блять… — он тихо прошептал, а Грейнджер ухмыльнулась, сложив руки на груди. Джинни что-то сказала однокурснице, и та ушла в противоположную сторону. — Всё, Грейнджер, надеюсь, сейчас я спокойно выйду. Твоя застёжка мне слишком дорого обходится. Малфой сделал уверенный шаг вперёд и врезался в Уизлетту. Она смотрела на него так, будто всё это время знала, что он был там. — Я перепутал кабинки. — Неужели? Ты перепутал и тебе так понравилась возможность, что ты остался с Гермионой, пока она была там голая? Да, Гермиона? — Джинни сделала акцент на имени, вгоняя девушку в ещё большую краску. — Она не была голая, рыжая. Не беспокойся. Я просто застегнул ей платье. — А мне кажется, что ты хотел расстегнуть. Посмотри, что ты сделал с моей девочкой. Она указала на Грейнджер. Девушка стояла с пунцовыми щеками и наблюдала за этой сценой, нервно трогая кромку платья. Малфой ухмыльнулся, от чего кулаки Грейнджер сжались. — Со мной всё нормально. Я просто попала в неловкую ситуацию. — Малфой, а я тебя искала! — Паркинсон пошла к нему, и Драко направился к ней. Джинни вошла в кабинку, задёрнув шторку. Она уже ненавидела это место. — А теперь, Гермиона Джин Грейнджер, ты расскажешь мне всё, что у тебя происходит. Иначе я оставлю тебя здесь голой. — Мерлина ради, ничего такого! Давай поговорим об этом в Трёх Мётлах. У неё всё равно не было выбора.

***

— ТЕБЯ ОБЛАПАЛ ДРАКО МАЛФОЙ! ААААА! — ДЖИННИ, МЕРЛИНОВЫ НОСКИ! ТИШЕ! Она резко прокашлялась, благо, в пабе уже никого практически не было, а тем, кто был, не было до этого никакого дела. — Но знаешь, что я скажу тебе. — Ну? — Гарри убьёт сначала его, а потом он придёт к тебе и… — Понятно, не продолжай. — Я не шучу… — Ты же ему не скажешь. — Конечно, не скажу. — Джинни, это было утверждение. Если я узнаю, то оторву голову сначала тебе, а потом… — Понятно, не продолжай. Переваривая информацию около пятнадцати минут, они молча пили чай, понимая, что это полный пиздец. У Грейнджер всё ещё приятно обжигало шею в тех местах, где его пальцы касались её кожи. Она не понимала, от чего тепло её тела повышается. Чай гриффиндорка больше не трогала. — И что ты будешь делать? — А я что-то должна делать? — Гермиона, мы на шестом курсе. Мы влюбляемся, разбиваем себе сердца, пробуем что-то новое. Если Малфой зашёл к тебе в кабинку, а не к своей подружке, то это значит… Это что-то значит! Поэтому… Гарри, Рон! — они ввалились в паб после поздней тренировки по квиддичу. От каждого из парней всё ещё пахло гелем для душа. — Ого, мы поглядим, вы тут ограбили бедную мадам. Как её зовут? — Поттер вопросительно посмотрел на друга, и тот пожал плечами. — Не ограбили, а потратили свои личные галлеончики, — Гермиона покрутила пальцем, мальчики улыбнулись, а потом началось то, от чего Грейнджер захотелось спать. — Сегодня я отбил двенадцать ударов по воротам, а вот Кормак… — Рональд! — синхронно сказали девочки, и все дружно рассмеялись.

***

Грейнджер всегда ходила в позднее время в библиотеку, дабы избежать большого количества студентов. Ей не нравился шёпот, который бесконечно отвлекал от книг. Помимо школьного репертуара, девушку завлёк роман Джейн Остин «Гордость и Предубеждение». Она прекрасно знала, что авторы художественных произведений порой переносили характеры реальных людей на бумагу, делая их прототипами своих героев. Так любимые жёны превращались в своеобразный женский идеал в произведениях мужей; так мудрые наставники писателей становились учителями главных героев в романах и... Но ведь читатель, не зная, кем вдохновлялся автор, так погружается в историю, что находит в ней людей из своей жизни, будто создаёт собственный прототип героя. Так кого же Гермиона видела в строках, посвящённому мистеру Дарси? Мистер Дарси владеет имением, его богатство позволяет ему ставить себя выше других и неуважительно вести себя по отношению к людям с более низким социальным статусом и уровнем дохода. Он язвителен, неприлично прямолинеен и горд, но при этом может быть и приятным собеседником, если сам этого захочет. По отношению к Элизабет Беннет большую часть романа мужчина ведёт себя отвратительно: грубо, предвзято и надменно. Даже внезапно вспыхнувшая в нём любовь к ней не может погасить его язвительности. Наоборот, он как будто стремится побольнее её дёрнуть за косичку уколоть. Малфой. Она подумала о нём. Нет, она не считает, что в нём когда-то может вспыхнуть та любовь, о которой пишут в книгах и о которой так мечтают девочки в детстве. Не забываем, что мы присутствуем в суровых реалиях. Может, и Драко когда-то послушает Грейнджер и перестанет вести себя как напыщенный индюк?.. Отбросит свою гордость и ненависть, чтобы сделать для неё что-то важное. Сидя за своим любимым столиком, который был варварским образом помечен Малфоем, Гермиона взахлеб увлеклась чтением, с замиранием сердца представляя, как происходит развитие событий в книге. Она признавала, что пряталась от реальности в страницах любимых историй.

«Она жаждала узнать, что в этот момент происходит у него на душе, как он о ней думает и сохранил ли к ней, вопреки всему, нежное чувство».

Сердцебиение ускорилось. Она не могла повлиять на это. Дверь за её спиной с хлопком закрылась. Кто-то вошёл в библиотеку. Но зачем? Осталось сорок минут до отбоя. Обернувшись, Гермиона поджала губы, скорее отворачиваясь. Малфой облокотился на ручку двери, прожигая взглядом макушку гриффиндорки. Он выглядел… Обозлённым? Чему ты удивляешься? Будто бы забыла, с кем имеешь дело. Она, честно, пыталась читать. Но шаги за её спиной отзывались эхом в ушах. Он со скрипом отодвинул стул, сев напротив неё. Только наивный дурак подумал бы, что Драко пришёл сюда читать. Да он бы даже не смог сложить слоги в одно слово. Парень так напился в компании Блейза и Нотта, что лишь за попытку дойти до библиотеки ему должны были вручить орден славы. Но Грейнджер даже не подняла на него своих глаз. Своих глубоких и до безумия притягивающих глаз. Это раздражало. Нет, блять, это выводило нахуй из себя. Он пришёл сюда, чтобы она отвлекла его, как это всегда могла сделать магически своим присутствием. Но чёртова зазнайка даже не смотрела на него! Ноздри Гермионы практически сразу же пробил запах огневиски, и что-то ей подсказывало, что это явно не признак счастья. Малфой выхватил книжку из её рук, закрыл и откинул в сторону какого-то стеллажа. — Какого… Ты что себе позволяешь? — она не успела среагировать, но стоило ей поднять свои глаза, как он сразу устроил с ней дуэль. Гермиона была готова проиграть, лишь бы не испытывать этого. То жар, то холод. Так нельзя. Это неправильно. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, Грейнджер, а не в эту рухлядь. — Будь добр и объясни, с какой стати я должна тратить свою энергию на тебя? — На кого угодно, но лишь бы не на меня? Подсядь сюда сейчас любой другой, ты бы начала строить из себя мать Терезу. — Никто другой не будет выбрасывать мою любимую книгу, а ты вдобавок пьян и начинаешь буянить, — Гермиона так буркнула это, что он сжал губы, чтобы не улыбнуться. Твою мать, она чертовски мила, особенно после литра огневиски. — Я не пьян. Я вполне адекватно себя веду. Мне просто скучно, я шёл мимо и увидел тебя здесь и… — И решил не упускать возможности поиздеваться надо мной, так? — Именно так. Они сидели вдвоём в пустой библиотеке. Если бы только кто-то из них знал или предполагал, почему их каждый раз будто бы что-то свыше подталкивает друг к другу, то оба бы избегали этого. Но анекдот в том, что как бы ты ни прятался от того, к кому тянет, твои ноги и глаза всё равно ведут к нему. Этому нет объяснения, и это что-то внегалактическое. — Из-за чего ты так много выпил, Малфой? — её голос робко разбил оглушительную тишину, заставив его начать от нервов сминать руки. Он всегда так делал, когда начинал беспокоиться. И Драко правда не хотел делиться с ней этим, но язык не слушал его разум. — Сегодня была первая тренировка по квиддичу, — Малфой сделал тяжелую паузу, не отрывая глаз от красного дерева, из которого был сделан этот стол, — и меня отказались брать, как бы я ни просил мадам Трюк взять меня. Они взяли этого… Этого ёбанного Харпера, Грейнджер. Потому что со мной не хотят иметь дело после того, как посадили отца и как я подрался на поле с Поттером и Уизли. Ясно? Он сжал руки в кулаки, сгоряча рассказывая об этом всём. Его душила обида. Она обвила его шею, будто Нагайна, и сжимала. Это было унижение. Малфоя даже не допустили до испытательных, хотя он пытался всё объяснить. Ему нужно было это место. Квиддич был единственным, что могло его отвлечь. Физическая боль, чтобы пренебрегать моральной. Он чувствовал, как ногти впиваются во внутреннюю сторону ладони. Грейнджер молчала. Конечно, сейчас она посмеётся над ним и расскажет своим дружкам. Нахуй я вообще ей рассказал. А потом что-то маленькое и тёплое разжало его кулаки, крепко взяв в свою хватку. Из оцепенения его вывел голос. — Без тебя игра со слизеринцами не будет иметь того вкуса победы, который мог бы быть. Харпер не конкурент Гарри. Она поддержала его? Она сейчас пыталась сказать, что он лучше него? Парень ощутил, как его охватило некое тепло, которое обволакивало внутренности. Не было больше Нагайны, которая душила шею. Грейнджер справилась с ней, лишь сказав своим нежным голосом, что он лучший ловец на их факультете. Она имела в виду именно это. Руки неосознанно позволили ей поглаживать его, играться с ними. Только не трогать её. Не позволять своему ослабевшему разуму допустить это чувство. У тебя есть Пэнси, Дафна, от которых можно это получить. Но. Лишь бы не это но. Драко никогда не испытывал такой нежности от кого-то другого. А она всё продолжала. — Они убедятся в своём поражении, когда новый ловец не сможет удержать Гарри даже спустя пять минут. — Поттеру разрешили выйти на поле? — Да. — Избранный мальчик. Я совсем забыл об этом. — Хочешь… Хочешь помочь мне научиться летать на метле? — Что? — Хочешь помочь мне научиться летать на метле? Нет, ему не послышалось. Она серьёзно предлагала ему это. Её пальцы прекратили вырисовывать на его тыльной стороне ладони замысловатые узоры. — Почему ты не попросишь Поттера или Уизли? — Почему ты всё усложняешь? Вопрос на вопрос. Туше, Грейнджер. Но действительно, почему он всё усложнял? Грейнджер предлагала ему это потому, что хотела, чтобы он ощутил превосходство над её друзьями. Пусть и таким способом, но у неё получилось. В его пьяном омуте только и крутилась мысль о том, что она предпочла его кандидатуру. Тон, с которым она попросила его об этом. Слишком неуверенный и робкий. Грейнджер не уверена? — Если у меня будет свободное время, я дам тебе знать, — она улыбнулась своей ещё более опьяняющей улыбкой, чем запах из его рта. Завтра Малфой проклянет себя за то, что сделал, а Грейнджер себя за то, что позволила ему сделать это. Парень сжал её руки, переплетая пальцы. Он крайне нуждался в этом. Если она отвергнет его, то он больше никогда не подойдёт к ней. Она не отвергла. Посмотри на них со стороны, и ты бы подумал, что они влюблены друг в друга. Именно так каждый был прижат к краю стола. Между ними всегда будет что-то стоять. Но её руки так трепетно отвечали на его касания, что Малфой не мог остановить эйфорию, которая растекалась по его крови.

Нежность.

Забота.

Трепет.

Эти прикосновения были как разговор, который никто другой не сможет услышать.