Похоже, я проиграл вам, месье Джозеф.

      По мнению Эзопа, эта тряпка на нём смотрелась отвратительно. Вертясь перед этим несчастным зеркалом, бальзамировщик который раз шёпотом выругался, смотря на эти облегающие брюки. Ладно, пускай он с горем пополам принял тот факт, что облегающая вещь действительно ему шла, но в комфорте в них он себя не чувствовал, хотя бы потому, что такую вещь он надел впервые. Эзоп даже представил себя девицей, которой прислуги затягивают корсет в попытках придать юному измученному телу красивую талию. <<И всё-таки, этот никому не нужный бал вызывает столько проблем...>>       Устало выдохнув, парень принялся снимать костюм. Пальцы ловко скользили по позолоченным пуговицам манжета, освобождая тело от сковывающей от свободных движений ткани. Когда дело дошло до шёлковой накидки на плече, у бальзамировщика в голове что-то щёлкнуло. Последний раз взглянув на себя в зеркало, он понял, что его дискомфорт заключается в сковывании движений, а именно в пуговицах, которые как раз таки и застёгивались очень туго, и, значит, их можно просто перешить. В конце концов, тут опытной швеёй быть и не надо, ведь в многолетнем опыте бальзамирования и не такое надо было делать.        Помнится, как-то одна зажиточная дама лежала на столе Эзопа, в "ожидании" завершения её похоронного образа, а платье, что принёс её непутёвый сыночек, было явно не по её фигуре, поэтому пришлось немного попотеть, чтобы перешить это недоразумение и наконец одеть несчастный труп женщины. Если бы дух этой барышни видел эту сцену, она бы умерла во второй раз, потому что при жизни она была весьма щепетильной, хотя нет, она была о-о-о-чень щепетильной, и платья у неё всегда были строго по её размеру и строго одно на один день, и все, кто с ней был знаком, ни разу не видели её в повторяющемся наряде. Эзоп же никогда не понимал этих модников, потому что у него самого всегда было всего два образа: серый повседневный костюм и серый повседневный костюм с фартуком для работы.       "Если позориться — то позориться до конца", — очень мотивирует, правда, дорогой читатель? Так вот с таким лозунгом Карл приступил отрезать нитки, к которым пришиты пуговицы, заодно мысленно планируя свои действия на балу. Немного отдавшись ребячеству, Эзоп представил, будто он только зайдя в зал проведения мероприятия, сразил всех присутствующих наповал своим образом, а самое главное — увидел злость и зависть Джозефа и поставил его на место. Такая глупая мысль у парня ещё никогда не появлялась, что даже стало стыдно за неё, но потом неожиданно сам себе саркастически улыбнулся. Хотя заставить испытывать Джозефа что-то подобное было бы действительно неплохо, но всё же это не в стиле Эзопа, в стиле Эзопа сделать так, чтобы человек сам себя довёл до такого.

***

                                

      На весь этот быт ушло примерно двадцать минут, и вот долгожданная примерка. После того, как пуговицы были перешиты, костюм действительно стал свободнее, и, довольный своим успехом, бальзамировщик стал аккуратно стягивать уже усовершенствованный наряд, переодеваясь в свой родной серый пиджак с брюками.       Повесив на тремпель готовый атрибут к предстоящему празднику, Эзоп с облегчением плюхнулся на свою постель, и, прикрыв веки, стал думать ни о чём. На самом деле заняться в особняке практически нечем, по мнению Карла, поэтому, кроме матчей и лежания днями, смотря в потолок, больше дел не было. Конечно, он при желании мог найти хоть какое-то развлечение, но особняк как будто нейтрализует подобное желание, заставляя задуматься о другом, о таком как "вечность", что здесь будет сопровождать тебя. Возможно даже, он и наоборот заботится о тебе, заставляя думать о другом, чтобы всё придуманное тобой развлеченье осталось на какой-то другой, особый промежуток этой вечности.       Поразмыслив о насущном, Эзоп пришёл к выводу, что на самом деле то, в чём он сейчас погряз, — это всё по вине его легкомыслия, и если бы он себя вовремя остановил, то сейчас не валялся без дела в этой комнате. Если так визуально представить, то в данный момент Эзоп мог бы заниматься своими рутинными делами у себя дома, бальзамируя трупов. И так до конца своих дней... Но даже так можно найти и плюсы новой жизни, например такие как: бессмертие, новые знакомства, новые возможности. Хотя вот тут можно поспорить, ведь бессмертие тоже может быть до поры до времени, а новые знакомства — это вообще стресс и главный страх нашего героя. В общем и целом, об этом можно говорить без конца, поэтому вернёмся же к настоящему времени.       Бальзамировщик решил убрать все лишние и навязчивые мысли и пойти всё же пройтись. Выйдя за дверь, он направился к выходу из коридора мужского крыла, построив маршрут на общую гостиную. На удивление, дошёл он быстро, и что больше удивило, так это то, что в таком обычно оживлённом месте не было никого. Если в помещении нет надоедливых живых — жизнь удалась, и можно спокойно посидеть одному, и как раз на кофейном столике лежал новый выпуск газет. — Давно я газет не читал, что там хоть в мире творится? — взяв одну газету из стопки, Эзоп уселся на рядом стоящий диван, раскрыв с громким шелестом вестник. Быстро пробежавшись глазами по строкам, парень искал что-то интересное, но первая страница, как всегда, была о политике, которая его никогда не интересовала. <<Открытие нового музея искусств...>> <<Новая забастовка граждан против введения новых изменений в законе...>> <<Загадочные пропажи людей...>>       На последнем заголовке Эзоп решил остановиться, потому что фотографии, прикреплённые к статье, уж очень заинтересовали. Присмотревшись к одной из фотографий, бальзамировщик с немым шоком узнал себя. Немного сместив взгляд в сторону, на следующую фотографию, он узнал Илая. Оказалось, что Илай и Эзоп с одного города, так и что больше всего удивило, так это то, что бальзамировщика кто-то ищет. Карл тут же начал вспоминать, с кем он хорошо когда-либо был знаком, и кому бы понадобилось его искать, пока мысленные поиски не прервали чьи-то приближающиеся шаги. Инстинктивно развернувшись в сторону, откуда идёт звук, тут же открылась и загадочная личность по имени Илай Кларк. Какое прекрасное совпадение. — Ой, так ты здесь... Я искал тебя, а ты тут, оказывается, — пророк неловко улыбнулся и, подойдя к тому же дивану, где сидел Эзоп, примостился недалеко от него. — Я чего то искал тебя, мне нужна была синяя краска, ты же бальзамировщик, я подумал, у тебя она есть. — М, понятно, — сухо отозвался сероволосый. — Так у тебя есть? — Да, но просто смотря для чего тебе она нужна. — Для ткани, мне нужно нарисовать узор на месте брака, чтобы не видно было. — Ах, так для ткани... Боюсь, она не подойдёт. — Ну ладно, тогда извини за беспокойство, — только Илай собрался уходить, как он обратил внимание на стопку новых газет, и по примеру Эзопа тоже решил взять почитать. — Скукотень, маразм, о, а это было в прошлом выпуске, и... — долистав до предпоследней страницы, остановился. — И ещё раз маразм! Стоп, а это что? — парень вновь остановился и опять на той же статье, где остановился Эзоп. Карл заметил, как пророк неожиданно поник. С лица исчезла привычная полуулыбка, и появилась озадаченность. — Тебя ищут, — тихо произнёс Эзоп, указывая пальцем на фотографию товарища. — Когда у живых есть тот, кто о них беспокоится, они радуются, почему ты не радуешься? — У меня нет того, кому я был бы нужен. — Тогда я не понимаю, почему объявление о твоём розыске в газете. — Я тоже, — выдавив из себя грустную улыбку, он повернулся в сторону бальзамировщика, который тоже смотрел на него. — Но зато тебя кто-то ищет. — Да я тоже не знаю, кому я нужен был. Я всегда работал один, я мало с кем общался... Но я искренне не понимаю, ты же совсем не такой, как я, почему же ты думаешь, что ты никому не нужен? — Эзопа, на самом деле, действительно заинтересовало, почему же этот пророк так мыслит, сколько он его знает, он всегда был гиперобщительный, а сейчас еле выдавливает улыбку. — Нет, на самом деле, у меня есть одна более-менее подходящая догадка, кто это может быть... — И кто же это?       Илай сжал губы и замолчал. — Я предполагаю, что это моя бывшая невеста. — А... Почему бывшая? — неуверенно спросил Эзоп. — Потому что она предала меня, — парень опустил голову и, молча настраиваясь на продолжение истории, потирал пальцы. — Я, будучи бедным пророком, пообещал ей красивую свадьбу, а я по жизни всегда был неудачником, что мог только гадать и давать предсказания, которые никому не нужны. Она говорила, что даже так всё равно меня любит и готова прожить со мной всю свою жизнь даже в таком положении. И тут мне приходит приглашение в особняк за исполнением мечты. И тут я наконец обрадовался, что судьба наконец преподнесла мне подарок, и, обговорив свои действия с Гертрудой, я отправился  в путь. Последние её слова я запомнил на всю жизнь: "Я дождусь тебя, пускай хоть пройдёт целых сто лет, но я всё равно останусь твоей невестой." В итоге, я не вернулся, и уже спустя месяц в газете появилась счастливая статья о "громкой свадьбе местного чиновника и простой девушки", — после того, как Илай закончил повествование, он замолчал и ненадолго ушёл в свои мысли, а потом так же неожиданно, с новыми силами стал привычно улыбаться. — Но ведь жизнь на этом не кончается, ведь так?— резко поднявшись с насиженного места, пророк приостановился сзади Эзопа и, слегка наклонившись вперёд через спинку дивана, спросил. — Ты же пойдёшь на праздник? Ты обещал. — Ты уже говорил... — Да ладно, я просто переспросил. До встречи! — напоследок попрощавшись, Илай хотел дружески взять за плечо Эзопа, но рука застыла почти у цели, и, всё-таки сдавшись, пророк ушёл.