Похоже, я проиграл вам, месье Джозеф.

      Все представления о роскошном балу тут же провалились: вместо огромного зала с золотыми узорами на стенах и блестящего паркета было помещение чуть поменьше размерами, но зато присутствовали белоснежные статуи древнегреческих богов и высокий потолок, на самом верху которого находилась неимоверно красивая роспись какого-то момента из мифологии той же древней Греции. По некоторым обвалившимся частям можно было понять, что сей художественный шедевр относится к веку так восемнадцатому, но при этом то, что он сохранился в таком состоянии, —поразительно, если учесть, что сейчас идёт начало двадцатого века. Также в глаза сразу бросались античные вазы самых различных форм, а свежие цветы в них при смешении ароматов давали очень дурманящий запах, что вмиг вскружил голову.       Что уж не скажешь и про народ в самом помещении: нежные, словно распустившиеся пионы, дамы и элегантные господа. Зал можно было с лёгкостью назвать настоящей оранжереей, а всех людей, находящихся здесь, — экзотическими цветами. Стоит выделить ещё один значительный плюс, так это то, что все костюмы у выживших и охотников абсолютно непохожие друг на друга, и рассматривать каждый из них одно удовольствие!       Но было кое-что, что мешало насладиться праздником, а именно —Эзоп, который зажался в дверном проёме и не осмелился входить. Причина сего поведения была проста — в зале куча народа и живых. Конечно, у него не настолько всё серьёзно, что он прям готов в обморок упасть при виде этой толпы, но всё равно дискомфорт присутствовал, да ещё какой. Долго стоять выжившему не пришлось, ибо его заметил Илай, что спойкойно подошёл к товарищу. — Чего ты тут стоишь? Что-то случилось? — пророк растерянно глядел на бальзамировщика и сразу стал искать признаки такого его состояния. — Нет, всё в порядке, просто я... Не очень люблю большие скопления людей... Я сейчас найду место, где их поменьше, и зайду, не переживай... — Так ты, оказывается, боишься толпы? Прости, я не знал... Мне теперь стало стыдно, что я тебя сюда позвал... Тебя проводить до твоей комнаты? — Кларк чуть приблизился, помогая придержать дверь. — Нет-нет, я зайду и составлю тебе компанию, я же обещал. — Ты уверен? Если тебе плохо, ты не обязан... — Я сказал, что пойду! Чего непонятного я сказал? — Карл перебил друга, чуть повысив голос, и смело вошёл внутрь.       Илай лишь пожал плечами и повёл за собой Эзопа к пустому месту за коллонами, заодно проходя мимо дворецкого, что разносил бокалы шампанского. Придя в задуманное место, оба парня сначала молча разглядывали присутствующих, а потом, когда их взгляды встретились, пророк улыбнулся и протянул руку со своим бокалом к бальзамировщику, тот сделал то же самое, и тонкое стекло зазвенело, отзываясь эхом по всему залу. Кларк резким движением поднёс бокал с содержимым ко рту и выпил залпом. Сероволосый лишь удивлённо вскинул брови и принялся за свой напиток. Сделав один небольшой глоток, Эзоп поперхнулся, потому что шампанское, как ему показалось, было очень крепким. В попытках откашляться он заодно поглядывал на товарища, что, судя по всему, чувствовал себя замечательно и уже помогал тому, похлопывая по спине. — Ты не переносишь алкоголь? — Илай легонько поддерживал бальзомировщика за плечи, пока тот не перестал содрогаться. — Как вы вообще это пьёте? Оно слишком крепкое! — "Крепкое"? Ха-ха, по началу все так говорят, потом привыкаешь, — фоновая классическая мелодия в зале сменилась на вальс Фредерика Шопена, и в середине тут же начали собираться пары. — Ого, вальс уже так скоро... Может, потанцуем? Ты умеешь? — Я давно не танцевал... Не знаю, помню ли я, как учила мама, но давай попробуем, — пророк снова улыбнулся и подал свою руку другу. Ладонь Эзопа уже почти легла в ладонь Илая, как он приостановился. — Я знаю только мужскую партию... — Хорошо, как скажешь. — И... Не прижимайся ко мне слишком близко... Прости, если это прозвучало грубо... — О? Да, хорошо, буду не сильно близко, — выживший немного оторопел, но снова вернул прежнюю улыбку и повёл свою "даму" в место, где не так много пар.       Тем временем уже всеми знакомая компания охотников, состоящая из Мэри, Мичико и Джозефа, что-то увлечённо обсуждали, как первая отвлеклась кровавая королева. — Ой, смотрите, мы так заговорились, что не услышали начала вальса! Смотрите, сколько парочек собралось. — И в правду, в этот раз больше, чем в прошлый. Смотрите, даже Маргарита в этот раз решилась станцевать с Джокером, — Мичико прикрылась веером, ища взгядом ещё необычные дуэты. — Прошу заметить, что танцуют в основном одни выжившие, охотники не ведутся на поводу своих чувств. — Ой, месье Джозеф, кто бы говорил! А ты прям все праздники такой глубокомысленный! — Мэри с издёвкой хихикнула, прикрыв ладонью ухмылку. Настроение королевы быстро поменялось, и, заметив незаинтерисованный вид приятеля, переключилась на Мичико, загадочно поглядывая на неё. — Вы только гляньте, как новичок быстро набирает обороты, уже с пророком в танце закружился. — И в правду, — в голове леди сверкнула гениальная мысль. Девушка спрятала левую руку за спину, а правую протянула гейше, слегка наклонившись перед ней. — Прекрасная мадемуазель, позволите пригласить Вас на танец? — Пф, что за распущеность, Ваше Высочество? — Джозеф саркастически ухмыльнулся, специально подобрав провоцирующее прозвище, но его проигнориловали, и Мэри, дождавшись согласия Мичико, ушла танцевать, оставив фотографа одного.       Бывший граф старательно делал вид, будто происходящее его совсем не интересовало, но то, как он "беспалевно" глазеет на развлекающихся Эзопа и Илая, уже, по-моему, заметили все.

***

      Оказалось, что терпение охотника не вечно, и, выпив залпом очередной бокал шампанского, чуть-чуть ослабил затянутое на шее жабо, пошёл на поиски приключений, плюс, будучи уже под воздействием алкоголя, найти их будет легче. Настал черёд Джозефа "взорвать танцпол", а для этого нужен второй человек, и выбор пал на скромно стоящую возле вазы с цветами девушку по имени Вера Наир из отряда выживших. — Bonsoir Mademoiselle Vera, vous êtes incroyablement belle aujourd'hui, vous ne voulez pas danser avec moi?*¹ — залепетав на родном языке, фотограф льстил девушке, постепенно подходя к ней ближе и ближе. Парфюмер немного смутилась, но тут же поддалась сладким речам охотника и прильнула к нему в готовности начать танец. —  Avec plaisir Monsieur Joseph.*²       Пара вмиг оказалась в самом центре зала, утопая в звуках живой мелодии. Девушка непрерывно смотрела в глубокие голубые глаза мужчины, так же не прекращая ими восхищаться, казалось, что ещё чуть-чуть, и Вера будет заморожена, насколько они чудились ледяными. Джозеф, естественно, заметил неприличный интерес к его очам партнёрши по танцу, это всё выглядело слишком интимно. Будь фотограф сейчас моложе, он мог с лёгкостью без угрызения совести завести девушку в безлюдное место и отдаться любовным утехам, но сейчас уже не то время и возраст. Чтобы не соблазнять лишний раз невинную деву, он решил отвернуться и разыскать нашумевшую пару Илая и Эзопа, и как только объект был обнаружен, взору предстал видок, как эти двое пытались танцевать, но получалось у них нелепо, отчего фотограф прыснул. Долго выжившие не продержались и разошлись, потому что пророк случайно наступил своему другу на ногу, отчего тот отскочил и скрылся за коллонами, а Илай пошёл за ним — а-ля комедия. Тут охотник не сдержался и негромко засмеялся.       С последнего вальса прошло уже пару мелодий и четыре бокала вина. Джозеф с виду был трезв как стёклышко, но в голове он уже был "стёкл как трезвышко", и это позволило ему смело уйти из компании охотников за дверь. Очутившись за пределами душного помещения, фотограф сделал глубокий вдох и неспеша пошёл прямо по коридору, как позади снова послышался громкий скрип. — Джозеф, подожди, пожалуйста, — услышав знакомый голос, мужчина решил всё же обернуться. — Ты сейчас не занят? — Что ты хочешь? — пошатываясь, промямлил охотник. — Ты не мог бы показать мне, где здесь находится "тайная комната"? — Чего? Проводить до дома? — Нет, "тайная комната" на третьем этаже где находится? Ты можешь показать? — громче повторился Эзоп, внимательно наблюдая за самим Джозефом, который старательно делает вид абсолютно вменяемого, чтоб тот не грохнулся. — У нас нет никакой "тайной комнаты", откуда ты вообще это взял? — неожиданно Дезольнье будто протрезвел и на полном серьёзе задал вопрос. — Хотя знаешь, давай-ка в следующий раз, ты пьян... — охотник не допустил ухода бальзамировщика, схватив того за запястье, а затем ловко развернул того к себе лицом. — Ну уж нет, показывай это твоё предполагаемое место. За меня не переживай, я уже почти трезв! — Да больно ты мне сдался... Ладно, идём, — эдакий Сусанин повёл графа за собой, и тот то и дело спотыкался, а потом возмущался, мол: "почему здесь такие ровные полы?! Убиться же можно!", и на каждой подобной его фразе Эзоп лишь закатывал глаза. Шаг за шагом они миновали этаж охотников, и вот перед глазами уже кабинет хозяйки особняка, и сейчас только оставалось молиться, чтобы её не было на месте, и она не услышала стук каблуков Джозефа, иначе могут возникнуть проблемы.       Бальзамировщик шикнул, давая команду "тихо", и осторожно повёл фотографа мимо кабинета, заворачивая в ближайший коридор. Джозеф снова отвлёкся на какую-то из многочисленных картин и запнулся на ровном месте, и, чтобы не упасть лицом, опрокинулся назад готовясь падать, но это недоразумение остановил выживший, схватив голубоглазого за жилет. — Я уже сто раз пожалел, что не оставил тебя там! — процедил сквозь зубы Карл, ещё сильнее сжимая ткань на охотнике. — Прошу, не злись, душа моя, я больше не буду! — Эзоп отпустил несчастного пьяницу, когда тот уже был устойчив, и продолжил идти. Через две минуты они были уже на месте. Книжная полка, что ожидаемо, так же стояла, как и тогда. — Скажи, за ней та самая тайная комната? — Это простая книжная полка, за ней ничего нет. Она действительно стоит здесь просто так, — чуть возмутился Джозеф, взгянув на расстерянного Эзопа, который активно искал подвохи. — Очевидно же, что она тут не просто так! Сам погляди: пустой коридор и посреди него "ничем не примечательная полка"! Это, по крайней мере, банально. — Я тысячу раз повторяться не буду, здесь НЕТ никакой тайной комнаты, идиотушка! Но если ты так хочешь побывать в подобном месте, могу тебе показать, куда иногда приходят обиталели этого поместья, — у бальзамировщика снова вернулся прежний интерес, и Дезольнье, всё прочитав на его лице, повёл того дальше по коридору, и, дойдя до упора, свернул налево, и вот уже видна дверь. Фотограф быстрым шагом подошёл к двери первый, открыв её перед приятелем, приглашая войти внутрь. — Прошу Вас, — Эзоп неуверенно зашёл и сразу начал искать глазами источник света, как единственное свечение, исходящее сзади из коридора, что хоть как-то помогало сориентироваться в новом пространстве, резко погасло после закрытия двери. — Джозеф, ты где? — выживший, постепенно привыкая к темноте, всё ещё пытался что-то увидеть, как почувствовал холодные руки у себя на талии. — Я здесь. — Что это за место и где свет? — Вуаля, — так же неожиданно, как и погас, появился свет. Теперь в руках фотографа была керосиновая лампа, и теперь была возможность разглядеть само помещение: оно было наполнено большими кучами старых вещей, которые стояли в больших слоях пыли и паутины, лишь некоторые из них были неаккуратно застеленны простынями, а также фортепиано, что стояло в правом углу. — Это склад с вещами прошлых обитателей особняка.        Парень осторожно провёл рукой по когда-то кому-то принадлежащему пыльному зеркалу в резной раме. На самом деле здесь было ещё много мебели и её фурнитуры, и каждую хотелось разглядеть и пощупать. Разглядывая в отражении зеркала хлам сзади, сероволосый встретился со взглядом голубых глаз Джозефа, который, как ему показалось, так по-родному и тепло улыбался. Немного опешив, Эзоп отвёл взгляд в сторону окна, рядом с которым стоял стол. На столе лежала какая-то книга. Подойдя к ней и раскрыв её, оказалось, что это был альбом с фотографиями и записями. На фотографиях были совершенно не знакомые бальзамировщику люди, точнее выжившие, сюдя по пуговицам вместо глаз, которые стояли все вместе. — Это вещи всех этих выживших. Когда-то они все здесь жили и учавствовали в матчах. — Что с ними случилось? — А вот об этом точно никто не знает. Говорят, их лишила жизни сама хозяйка из-за нарушения правил, а кто-то говорит, что они смогли сбежать, но версия с нарушениями правил мне больше кажется правдивой, потому что раньше правила были слишком жестоки. Вот, — граф указал пальцем на фото. —Например, эта девушка, её звали Жаклин*³, была убита хозяйкой за то, что влюбилась и пыталась сбежать с охотником. В тот же день, когда они пытались сбежать, оба были убиты. Раньше были запрещены подобные отношения, а сейчас же к этому стали относиться лояльнее. — Вот как... То есть все они мертвы? — К сожалению. Среди них были действительно сильные соперники. Сколько себя помню, не мог многих выиграть тогда. — Понятно, — Эзоп отошёл от стола и направился к фортепиано. Подвинув стул к инструменту, тот, выровняв осанку, сел и стал разглядывать клавиши. — Ты умеешь играть? — Когда-то, когда мама ещё была жива, я играл ей. Интересно, я уже разучился? — размяв фаланги пальцев, он приостановился перед началом, настраиваясь на игру. И, сделав глубокий вдох, резко появились первые звуки мелодии, плавно перетекая в спокойную и мелодичную. Джозефа передёрнуло, когда он услышал до боли знакомый "Турецкий марш".       В то время "Турецкий марш" Вольфганга Амадея Моцарта был очень популярен и был слышен на каждом балу и в каждом доме, но не это заставило фотографа застыть в оцепенении, а то, что тогда же его брат-близнец Клод играл это для него. Его маленькие пальцы двигались по клавишам так же уверенно и быстро, из-за чего музыка немного фальшивила, но всё равно так радовала и завораживала.       Охотник стоял, не двигаясь до самого конца, а когда же бальзамировщик закончил, он закрыл крышку фортепиано и взглянул на Дезольнье. Состояние Джозефа его напугало, ведь тот никак не реагировал и продолжал смотреть на человека напротив. — Эй, всё в порядке? Ты выглядишь не... — Эзоп запнулся, заметив, как по щеке "одного из самых жестоких охотников" сползала слеза. Тут парень замолчал. Он был в большом недоумении, он не знал, что нужно сейчас делать или не делать. Всё было натянуто. Руки немного задрожали, и на лбу появилась влага. Ощущение, что фотограф сейчас на него набросится, не покидало, поэтому сероволосый медленно и осторожно передвигался в сторону двери, чтобы в случае чего сразу бежать, но мужчина повернулся за ним, но уже с натянутой улыбкой, скрывающей горечь скорби и обиды. — Ты очень хорошо сыграл, браво.