Огни юга

На следующее утро Белус и Хуг привели по пятёрке крепких парней. Первый — натренированных, хорошо вооружённых и вымуштрованных, второй — юных, пройдошливых и лихих, как он сам. — Разделяемся на пары. Каждая будет исследовать своё направление и оставлять на развилках метки в виде рун. По ним вас отыщут, если вы не вернётесь к месту сбора вечером. Возьмите с собой достаточно еды и воды. Будьте внимательны и осторожны. Здесь могут водиться демоны, — раздавал перед выходом последние указания Николас. — Известно ли об этих катакомбах Лучезарным, точно сказать нельзя. Повстанцы разошлись каждый в свою сторону. Только Гвидион остался в большом зале. Несмотря на негодование товарищей Охотник взял себе в пару Герду. Они продолжили исследовать тоннели по карте. — Всё-таки не стоило злить авалорцев. Их раздражение было почти осязаемым, — заговорила Герда, когда они оказались наедине. — Переживут. Я доверяю тебе больше, чем им. Да и устал от того, что мне дышат в спину и указывают, что делать. — Но я бесполезна в бою! — переживала она. — Я пересёк весь Мунгард в компании целителя, который только лечил мои раны и готовил еду. Силы у меня достаточно, а дружеского совета и поддержки не хватает, — объяснил он. На самом деле Николас боялся, что Герда выдаст свой дар. Непонятно, как повстанцы отреагируют на это, посему лучше не бросать её одну в их обществе. — Там что-то есть, — Герда указала глазами в темноту коридора. Он и сам заметил мерцающую демоническую ауру. Слабенькая. Николас велел Герде подождать, а сам потянулся за мечом и выступил вперёд. Послышалась усиленная эхом возня, фырчанье и треск ткани. Охотник нагнулся и осветил факелом нишу с тайником. Внутри лежали мешки. Из одного сыпался овёс, а рядом стоял белый лис. — Можешь выходить! — позвал Герду Николас. Она нагнала его и загнула через плечо. — Это же Гилли Ду! — Вряд ли он прошёл бы за нами весь остров. К тому же, у него всего один хвост, — усомнился Охотник. Лис, будто поняв его слова, разделил свой хвост на девять частей, выпрыгнул из ниши и приветственно тявкнул. — Я недооценил его любовь к салу, — ошарашенно хмыкнул Николас. Гилли Ду бросился натирать его сапоги своей шкурой. — Мужчины! Дело не в сале. Он хочет стать твоим питомцем, — потешалась Герда. Охотник грозно глянул на лиса. Тот повернул голову набок, изображая недоумение. — Нашим, — Николас притянул Герду к себе и поцеловал в макушку. — Раз ты хочешь, то пускай идёт с нами. Только надо будет научить его, как себя вести в приличном обществе. — Вот ты и научишь, — засмеялась Герда и приложила палец к его губам, чтобы остановить поток поцелуев. — Это твой друг детства, тебе он дарит цветы и за тобой ходит хвостом. А у меня даже домашних животных приструнить характера не хватает. Я могу только раскормить его до состояния шерстяного шарика. — В здешних условиях — вряд ли. И на меня у тебя характера вполне хватает, — развеселился он следом за ней. Лис снова радостно тявкнул и полез к Николасу на колени. Хитрюга! Проблем с ним не оберёшься, но чего не сделаешь ради любви? Втроём они двинулись дальше. Выбранная Николасом дорога вела к центру лабиринта. Развилок встречалось великое множество. Даже сверяясь с картой, они постоянно сбивались с пути. Впрочем, нашёлся хороший ориентир. Если они шли в правильном направлении, то Гилли Ду находил очередной тайник. Похоже, осведомители Жерарда наведывались сюда часто, раз здесь хранилось столько свежих припасов. Возле очередной развилки Гилли Ду замер и зарычал. Николас прислушался. — Кто-то поёт, — шепнула ему на ухо Герда. Звонкие женские голоса тянули ноту за нотой, без слов. Это и есть оракул? Николас с любопытством подался вперёд. Пение пропало. Они обошли несколько коридоров и вернулись обратно. Едва уловимые голоса слышались только в этом месте. Охотник сверился с картой. — Здесь должно что-то быть, но как туда попасть, не понятно. Отойди, я проверю, есть ли пустоты в стенах. Герда вместе с лисом отступили к дальнему проходу. Николас воздел руки и принялся испускать ветроволны. Они будто натыкались на идущие в разных направлениях течения и вихрились. Николас постучал костяшками пальцев по стене. Пение усиливалось и давило на уши так, что голову вело. Может, разбить стену? Или он устроит обвал, если будет вести себя неосмотрительно? Из носа стекла капля крови. Снова приступ? Николас глотнул лекарство Сайлуса из фляги, вытер лицо и обернулся к Герде. — Смотри, здесь знак Компании, — она осветила факелом стену, возле которой стояла. Охотник потрогал его. С этого места голоса были не слышны, и печать не отзывалась на прикосновения. — Попробуй теперь ты. Прислушайся к чутью, к аурам. Прощупай мыслечтением. Заодно потренируешься и сбросишь излишки энергии, — предложил Николас. Герда зажмурилась, выровняла дыхание и опустила подбородок на грудь. Её аура вспыхнула, во все стороны поползли тонкие голубые мысленити. — Мне… мне кажется, нам туда, — указала она в противоположную сторону от той, где искал Николас. — Ступай за чутьём. Я буду смотреть, чтобы ты не наткнулась на стену. Не открывая глаз, Герда осторожно шагала и проверяла пространство впереди себя ладонями. Она то шла вперёд, то разворачивалась и возвращалась. Наконец, они замерли на том же месте, откуда начинали. — Ничего не выходит, прости! — сдалась Герда и открыла глаза. — Не страшно. Мы здесь для того, чтобы освободить пленника. Тайны Компании вряд ли нам помогут, — успокоил её Охотник. Герда снова зажмурилась и направилась в тоннель, который не хотел её отпускать. — Я… я что-то вижу. Ауры, расплывчатые. Николас едва поспевал за ней, хотя шагал намного шире. — Люди или демоны? Полукровки, как Риана и Мидрир? — тараторила она. Настроение Герды мгновенно изменилось от неуверенности до лихорадочного возбуждения. Что-то не так! Нужно увести её отсюда. Охотник протянул к ней руку, но Герда упорхнула, как бабочка. — Нет, они другие, живые и неживые — по двое в одном. Словно искусственно созданные. — Гомункулы? — удивился Николас. До войны в Эскендерии книжники вели опыты по созданию искусственной жизни, но после осады от их работы ничего не осталось. — Нет. Когда-то они были живыми, а потом из них вырезали что-то ненужное и сделали идеальными. Вот же глупость! — Герда лихорадочно засмеялась. — В природе нет ничего лишнего, а идеальна только смерть. Она всех делает одинаковыми — холодными и безвольными. Они так страдают! Эта песня — их плач по утраченной свободе. Герда бежала, но говорила спокойно, не сбиваясь с дыхания. Они куда-то свернули, ещё и ещё. Николас потерял направление. — Нет, не так. Двое в одном. Они связаны путами, что вырастают из обрезанных и оплетают непостижимых. Это место питает путы, превращает их в кандалы. Подлинные пленники здесь! Те, кого ты должен освободить, здесь! Они ждут тебя! Она до боли вцепилась в запястье Николаса. Теперь он и сам видел таинственные путы — голубые нити мыслесвязи. Они мерцали до рези в глазах, мощные, словно цепи. Они намертво сковывали Охотника с Гердой. Он замер. Кровь стучала в ушах, сердце рвалось из груди, прошиб холодный пот. — Сёстры зовут меня! Я должна быть с ними. Я не я, я часть их, мы одно целое. Меня уже нет. — Герда! — закричал Николас. Факел мигнул и погас. Она засмеялась, и все звуки исчезли, даже её дыхание. Аура растворилась в темноте. Когда немного отпустило, он попытался зажечь факел. Руки дрожали, кресало соскальзывало с кремня, не высекая искры. Раз, второй, только на третий удалось распалить огонь. Лис тоже пропал. — Герда! Охотник побежал по коридору. Не нужно было ходить одним, не нужно было искать секреты Компании. Почему он не подумал, что Герде угрожает опасность? Её бабку ведь чудом спасли из этого жуткого оракула. Герда унаследовала её дар и тоже может стать его частью. Тогда она исчезнет из мира живых, и отыскать её смогут лишь слепые вёльвы. Что же делать?! Выколоть себе глаза? Может, слепой, как горевестницы, он найдёт путь к Норнам? Нет, это навеянные паникой мысли. Нужно успокоиться. Затушив факел, Николас зажмурился и выровнял дыхание, представляя то, что видела Герда. Неживые-немёртвые существа два в одном. Нет, только темнота. Хотя… Вот оно! Мысленити, которые связывали его с Гердой, истончились, но не исчезли. Надо следовать за ними. Николас шёл, то и дело натыкаясь на стены и спотыкаясь о камни. Казалось, дороге нет конца. Нити всё тянулись и тянулись, будто он распускал шарф. Ход начал сужаться, потолок нависал всё ниже, заставляя уже ползти на коленях. Руки натолкнулись на груду камней. Завал. До самого потолка. Нить пронзала его, наливаясь ярким голубым свечением. Значит, Герда жива. Нужно раскопать завал и вызволить её. Охотник убирал камни руками и даром, стараясь не вызвать нового обвала. Сколько часов провозился, и сам не знал. Вода во фляге закончилась, мучила жажда. Наконец показался просвет. Николас протиснулся сквозь него и кубарём скатился на пол огромного зала. Герда стояла к нему спиной. Нагая, она щупала носком воду в подземном озере. Изнутри его словно озаряли огни Червоточины. Поверхность переливалась пурпурным, зелёным и синим цветами, на глубине кружили тени огромных акул. Николас различал слова их песни: — Иди к нам. Мы так долго тебя ждали. Ты часть нас, с тобой мы станем целыми. Мы будем знать всё, и Мрак не одолеет нас. Иди же, нам так больно и одиноко без тебя. Нет! Если Герда прыгнет в воду, акулы съедят её! Изо рта не вырывалось ни звука. Николас распластался на полу и не мог даже пошевелиться. Как в кошмарном сне, вязком и тупом. Поднялась огромная волна и смыла Герду. Нет, она не могла утонуть! Он ведь столько ради неё преодолел, он не может её потерять! Герда всплыла на поверхность. Она дрейфовала на спине. Веки сомкнуты, лицо безмятежное, как во сне. Акулы кружили вокруг неё посолонь, плавно поднимаясь на поверхность, пока не вынырнули. Это же люди! Тощие, лысые, с мягкими женскими чертами и глазами на всё лицо. Груди плоские, в шрамах. Создания вели вокруг Герды хоровод и смотрели ввысь. — Он зде-е-есь! — эхом прокатилось по залу. В этот раз голос был другим, нечеловеческим. И доносился он не от изуродованных женщин, а сверху. Грудь сдавливала такая паника, что даже вздохнуть не получалось. Николас с трудом поднял взгляд. Под потолком клубилась стальная дымка. Снова полыхнули нити — не мыслесвязь с Гердой, а зелёные и бирюзовые. Они тянулись из воды к сизому облаку и натужно скрипели. — Зде-е-есь! В седой дымке стали различимы призрачные лица: цветущей зрелой женщины с толстыми косами и сухой карги со спутанными седыми колтунами. — Вечерний Всадник, мы так долго ждали тебя! — звали головы. — Мы тебе не чужие, мы столько для тебя сделали! Ты забыл про нас, неблагодарный? Нас пленили, над нашими пророчицами надругались. Людишки считают, что мы нужны, только чтобы служить оружием в их войне, следить за их врагом и предсказывать будущее. Они ещё хуже Мрака! Они не представляют, что мы значим для мира и как скажется на нём наше пленение. Ты должен нас спасти. Наши злоключения, все несчастья мира — твоя вина! Так это и есть чудо Жерарда? Лишённые человечности Норны и скованные силой оракула божества? Чудовищно и противоестественно, как и всё, что создавал вождь Компании. — Я не знаю, как вас спасти, но обещаю, что буду искать способ. Отпустите Герду, — вернулся к Николасу голос. Оцепенение отпустило. Охотник подползу к краю берега и протянул к ней руки. — Глупец! Её держит оракул. Ты такой же пленник, как мы, — выкрикнули головы. Мыслепуты, которые помогли отыскать Герду, потянули его в воду. На самое дно. Тысячи тысяч голосов страждущих разрывали уши: — Спаси нас! Освободи! Ты должен! Сокруши врага! Возведи законного наследника на престол! Восстанови справедливость! Иначе весь мир погибнет! Мы хотим жить! Они кричали, они смотрели тысячами красных глаз, тысячи рук тянулись к нему. — Помоги! Ты обязан! Каждый звал к себе и молил о спасении. Ладони повсюду. Ничего не видно, кроме их движения. Николас закричал, исторгая из груди весь воздух. Чужие пальцы впивались в кожу, тело растягивали, словно на дыбе. Хрустели кости, рвалась плоть. Больно! Как же ужасно больно, будто всё существование стало пыткой. И не осталось в мире ничего, кроме предсмертной агонии. — Морти! Морти! — звала Герда. Её лицо стало единственным светлым пятном во тьме. Вот она — нить, что связывала Николаса с людьми и тянула обратно в Дольний мир. Он ещё жив, они оба живы. Нужно проснуться, чтобы бороться. Николас протянул к Герде руку. Перед глазами светлело, обстановка обретала очертания, боль пропадала, тело расслаблялось. Он лежал на лавке в своей келье, вокруг толпились люди. — Что с ним? Он очнулся? — перешёптывались они. — Разойдитесь! Ему нужен воздух! — попыталась перекричать их Риана. Толпа зашевелилась. Мидрир вытолкал всех за порог. Остались только Герда, Гвидион и ши-полукровки. — Что стряслось? — спросил Николас, смаргивая муть. В голове потихоньку прояснялось, даже говорить получалось более-менее внятно. — Я прощупывала ходы даром, а потом начался обвал. Ты схватил меня и ветропрыгнул сюда. После этого с тобой случился припадок, — встревоженно поведала Герда. — Ты кричал и бился в судорогах. Мне с трудом удалось тебя успокоить, — добавила Риана. — Как часто повторяются эти приступы? Неужели всё произошедшее было лишь сном? — В Урсалии он чуть не надорвался из-за переутомления. Наверное, не восстановился до сих пор для ветропрыжков, — оправдывалась за него Герда. — Угу, он постоянно тёр виски, как при головной боли, — заметил Мидрир. Николас пощупал ладонью грудь — амулет Кишно пропал. Значит, присутствующие видят его ауру и отмалчиваться не удастся. — Ты хочешь меня осмотреть? — спросил он у целительницы. — Тогда сделай это без свидетелей. — Ты ведь потом мне всё расскажешь? — нахмурилась Герда. — Обязательно. Это ерунда, честно! — он выдавил из себя самую бодрую улыбку, на которую был способен. Она вздохнула и направилась к выходу следом за Мидриром. Николас стянул с себя рубашку и только тогда заметил, что Гвидион пристально следит за ним. — Я уже предупреждал, что мы поможем тебе только, если ты не будешь ничего скрывать. Не хочу выбивать из тебя признание потом, — объяснил он. Когда Охотник остался в одном исподнем, Риана принялась водить над ним руками, изучая прорехи в ауре. Его оболочка наверняка в плачевном состоянии: истончившаяся, дырявая, как решето, разбухшая от постоянного испускания энергии. Целительница тяжело вздохнула и отстранилась, словно самые её плохие предчувствия оправдались. — У тебя… болезнь дара, — вынесла она приговор до тошноты трагично. — Я знаю. Уже давно. Сколько мне осталось? — Год… от силы. Ты очень истощён. В таком состоянии даром пользоваться нельзя. Ничего нельзя. Можно только отдыхать и хорошо питаться, — ответила Риана через силу. — Хотя бы на то, чтобы спасти пленника и жениться, моего запаса прочности хватит? Она вопросительно глянула на Гвидиона. — Мы тоже знали. Ты унаследовал болезнь от деда, — подхватил разговор тот. — Он, кстати, нашёл лекарство в Долине Агарти и дожил до… до своей казни. — Наслышан. Но в Долине моя болезнь усилилась. Что бы ни нашёл дед, этого там больше нет, — развёл руками Николас. — Я повидал множество целителей, испробовал тысячи средств. Ничего не помогло. Мне надоело бояться. Я готов к смерти. — А Герда готова? — с вызовом спросила Риана. — Ты не представляешь, что значит остаться молодой вдовой, обречённой на одиночество до самой смерти. Если любишь её, не заставляй проходить через это. Или хотя бы скажи ей правду! — Нет! Тогда её любовь превратится в жалость. Я этого не вынесу. Свадьба необходима для её безопасности. Как мою вдову, Герду никто не тронет, — яростно замотал головой Николас. — Какая глупость! — напустилась на него целительница. — Мы и так будем её защищать. И люди из Компании, если они действительно тебе верные друзья, тоже. — Ты не понимаешь! — перебил её Охотник. Гвидион положил ладонь ему на плечо, призывая успокоиться. — Есть один способ, который ты не пробовал, — видя, что ничего не добьётся, сменила тему Риана. — Правда, он очень рискованный. — Говори! Если нужно что-то достать с риском для жизни, я всегда готов… — Нет. Это… операция. Обычно её применяют для тех, чей дар стал неуправляемым. Или для помутившихся рассудком мертвошёптов. Но её можно использовать и для лечения болезни дара. В глазницу над глазом вставляется длинный острый нож. С помощью ударов молотком по его рукояти разбивается кость, лезвие проникает в мозг и разделяет лобные доли. Николас поморщился, представляя жуткую процедуру. — И что, болезнь после этого пройдёт? — Пропадут способности, а следовательно, причина болезни, — объяснила Риана. — То есть я надорвусь? Перестану видеть Горний мир? — Это ещё не всё. После операции многие становятся вялыми, податливыми, неспособными испытывать эмоции. Иногда люди даже делаются безучастными ко всему и не могут самостоятельно о себе позаботиться. — То есть я могу стать идиотом и пускать слюни себе в воротник до конца жизни?! — брови Николаса взметнулись кверху. — Думаешь, что для Герды быть женой калеки лучше, чем вдовой? — Спроси у неё сам, — предложил Гвидион. — Нет! И вы тоже ничего не скажете, пока я не приму решение. Никто и ничто не должны на него влиять. — Хорошо, только не тяни. Твоё время на исходе, — предупредила Риана. — А я попрошу Мойеса достать нож нужной формы. В коридоре послышались шаги. Ветхий полог отвернулся, и в келью заглянул перепачканный в пыли Белус. — Ну что, скоро вы? У нас дело горит, пока вы с припадочным возитесь! — Со мной всё в порядке, не стоит беспокойства, — огрызнулся Николас. Правильно, когда он придумывал план спасения Лесли, добывал карту и разыскивал вход в катакомбы, то его терпели. А стоило показать слабость, как его тут же перестали уважать. Нужно собраться, выбросить всё постороннее из головы и сосредоточиться на миссии. Николас спешно натянул на себя одежду и позвал: — Можете докладывать. Первым вошёл Белус, за ним Мидрир, Хуг и Джодок. — По тому тоннелю, что ты показал, мы добрались до крепости, где держат пленника, — начал первый, забыв о недовольстве. — Только там завалы, нам едва удалось протиснуться. Чтобы двигаться быстро, придётся их расчистить. Ход вывел в погреб на кухне. Она близко к подземелью Рейвенгарда, где содержатся особо опасные заключённые. — Как вы это поняли? Вы выходили на поверхность? Вас никто не заметил? — забеспокоился Николас. — Нет, мы только выглянули и вернулись. Один из моих людей, старина Тэдверс, узнал место. Ему приходилось там бывать ещё до свержения короля, — ответил Белус. — Только охраны там до демонов плешивых. Такими скудными силами мы в темницу не пробьёмся. Людей Хуга брать в расчёт не стоит. Дразнят они Лучезарных хорошо, но бойцы из них никакие. — Мои парни, по крайней мере, умеют головой думать, а не только оружием бряцать! — сузив глаза, прошипел Хуг. Видимо, дружбы и взаимопонимания им достигнуть не удалось. — Успокойтесь! Забыли, чему учит Кодекс Сумеречников? Каждому дару найдётся достойное применение. Мы сильны настолько, насколько сплочены. Не лишайте нас хотя бы этого преимущества, — осадил их Николас. Вряд ли они знали Кодекс, но речь их отрезвила. — Гейрт и Мойес придумают, как отвлечь охрану. От Хуга требуется, чтобы на Левегар основные силы Лучезарных оставались в городе, — продолжил он, не давая им продолжить перепалку. — У нас всё готово! — отрапортовал Хуг. — Хорошо. Завтра вплотную займёмся завалами. Можете быть свободны, — велел Николас. Присутствующие неловко переглянулись. — Ты точно выдержишь? — подозрительно спросил Джодок. — Если свалишься в припадке в разгар миссии, то мы всё провалим. Другого шанса на успех у нас не будет. — Точно. Того, что вызвало припадок, больше не случится. А если случится, то даю приказ добить меня и уносить ноги. — Но… — встрял Мидрир. Николас упреждающе поднял руку: — Это необходимая мера. Таково моё решение, как командира. Ступайте! В комнате остались только друзья, остальные разошлись по выбранным кельям и залам. За полог заглянула Герда и прижалась к Николасу, вслушиваясь в ровный ритм его сердца. Стало намного спокойнее. Вот бы во всём мире существовали только они одни. И не было ни войны, ни болезни, вообще ничего, что могло их разлучить. — Всё хорошо? Ты ведь поправишься? — шёпотом спрашивала она. Огромные серые глаза заглядывали прямо в душу. Как же Герда похожа на своего деда, врать которому не мог никто во всём Мунгарде. Но сейчас сказать правду было немыслимо. Она бросится утешать его и уговаривать на чудовищную операцию, заверяя, что будет заботиться о нём, что бы ни случилось. Если восхищение в её взгляде заменит жалость, это убьёт его куда быстрее, чем сжимающая виски болезнь. — Конечно! Отосплюсь и буду, как новенький, — он погладил её по щеке. — Прости, что напугал. Риана с Гвидионом посмотрели на него с укором. Игнорируя их, Николас усадил Герду рядом с собой. — А сама как? — Испугалась немного. Гилли Ду остался под обвалом. Я про него совсем забыла. Как думаешь, он выжил? — ответила она. — Я почти ничего не помню, но очень надеюсь снова увидеть его хитрую морду, — Николас слабо улыбнулся. — Завтра мы с Рианой выдвинемся к Динаc Эмрис, чтобы попасть в Хрустальный грот в канун Левегара. Пускай Герда пойдёт с нами, — прервал их разговор Гвидион. — Если она понравится духу, то будет легче его уговорить. — Точно справитесь без нас? — выгнула бровь Риана, глядя на брата. — Прослежу, как и всегда. Ты же знаешь, — заверил её Мидрир. — Поэтому и беспокоюсь. Долгий утомительный день закончился.