Огни юга

Ночью Герда спала очень чутко, то и дело проверяя, рядом ли Николас, жив ли. Утром, когда он медитировал перед зеркалом, она наблюдала из-под полуопущенных век, притворяясь спящей. Казалось, что внутри стального листа клубились неясные образы: тощие лысые существа со шрамами на груди и косматые головы без туловищ. Лицо Николаса скрывала овальная маска с тремя красными царапинами, как от когтей. И из её прорезей выглядывал кто-то жуткий — не человек и не демон. Таинственный Хозяин Масок. Но вот Николас стал самим собой и поднялся с пола. Стоило ему нарисовать на зеркале углём руну «перт», как все чудовища исчезли. Какой же странный сон приходит, когда ты уже наполовину бодрствуешь! Утром Николас проводил Герду, Гвидиона и Риану вместе с охраной к ходу, который вёл за стену. Он был самым широким и расчищенным. Похоже, за ним тщательно следили. Учитывая удобное расположение, не оставалось сомнений, что это делали люди из Компании. Троицу сопровождала пара молчаливых крепышей Джодока. Один шёл впереди, проверяя все опасности, второй прикрывал тыл. Молчали. То ли Гвидион с Рианой не хотели разговаривать при посторонних, то ли слишком погрузились в свои мысли. Герда тоже не горела желанием вести лёгкую беседу. В ушах звучали обрывки разговоров, которых она раньше не слышала. Когда Герда возвращалась в мыслях к началу обвала, то не припоминала ни одной чёткой детали. Мучила тревога, будто её лишили чего-то важного. Могли ли ей стереть память или изменить её? Николас ветроплав. Он не умел воздействовать на разум, как она не умела ветропрыгать, а только направлять его прыжки. Это мог сделать Лучезарный. Интересно, они все мыслечтецы или, наоборот, все мыслечтецы — Голубые Капюшоны? И Герда одна одинёшенька оказалась среди повстанцев. Спрашивать нельзя. Если они испытывают враждебность к мыслечтецам, то лучше себя не выдавать. Вопреки всему очень хотелось остаться с Николасом и быть счастливой. Любовь забралась в самое сердце и растеклась по жилам вместе с кровью. Такая трепетная — за неё можно отдать что угодно: жизнь, душу, саму свою суть. Пускай даже это глупо и неправильно. Оставалось надеяться, что ответное чувство не обернётся обманом. Ведь в каждом взгляде Николаса, жесте, нечаянном прикосновении было столько тепла, что казалось, оно способно растопить даже ледяные шапки Полночьгорья. — Выход близко, — передний охранник осветил факелом вздымающуюся к потолку лестницу. — Передохнём здесь, поедим и выспимся, — Гвидион указал на небольшой зал в боковом проходе. — Выходить на поверхность лучше в темноте, чтобы к рассвету добраться до Динас Эмрис. Пускай эти места обезлюдели, но не стоит терять бдительности. Враги повсюду. Остальные не стали спорить — шли весь день и едва не валились с ног от усталости. По лестнице они поднялись, когда на улице уже сгустились сумерки. Скрипнул отворяемый люк, в лицо дохнул свежий воздух. После долгого пребывания под землёй он пьянил не хуже крепкой сливовицы, аж голова шла кругом. Они оказались среди камней в тёмной дубовой роще. Лес был наполнен шорохами и запахами. В траве стрекотали цикады, ухала вдалеке сова. Темнота под звёздами и луной не казалась такой кромешной, как в катакомбах. Несмотря на опасность, всё внутри радовалось свободе. Охранники внимательно прислушивались и смотрели по сторонам. Шагали бодро, словно ветер восстанавливал их силы, как и Герде. Или их гнал страх. — Как вы думаете, получится освободить пленника? — устала она от молчания. — Не могу перестать волноваться, ведь там так опасно. — Своими переживаниями мы никому не поможем, — глухо ответил Гвидион. — Нужно верить и молиться. Герда приложила ладони к груди. Она верила, но тревогу унять не получалось. Перед глазами проносились страшные картины. Конечно, мрачные мысли только ухудшали и без того безнадёжную ситуацию. Нет, Николас останется жив, что бы ни произошло. Он сильный, он даже с павшим богом справился. Что ему какая-то тюрьма! — Я тебя понимаю, — положила на ей плечо ладонь Риана. — Когда прощалась с мужем, сердце сжималось. Я будто чувствовала, что он не вернётся. До сих пор вспоминаю наши последние объятия и наш последний поцелуй. Но вернись я назад, всё равно не удержала бы его. Долг перед Сумеречниками стоял на первом месте. Никто не мог отказаться, даже если знал, что идёт на смерть. Герда отвернулась голову и закусила нижнюю губу в задумчивости. Николас ведь тоже знал и не рвался на эту миссию, считая её самоубийственной и бесполезной. Но отказать своим землякам не отважился. Нельзя его за это винить. — У вас всё будет по-другому, — целительница схватила её за подбородок и заставила смотреть ей в глаза. — Нам всем нужно постараться ради светлого будущего. Думай о том, на что ты можешь повлиять. А о том, как прошла миссия, мы узнаем всего через пару дней. — Что от меня требуется? — Герда перевела взгляд на Гвидиона. — Мы встретимся с духом. Тебе ведь приходилось с ними сталкиваться? Они строги, но справедливы. Если вести себя почтительно и не нарушать правила, они помогут даже в безнадёжной ситуации, как ваша. Предыдущие встречи с духами заканчивались скверно: Ягиня заразила её родное местечко лихорадкой, хранитель замка Ильзар едва не проглотил её кота Шквала, сам Шквал растворился во вспышке, защищая её от демонических лошадей-ненниров, а Небесный Пастух взял её в заложницы и угрожал Николасу. Какие же, интересно, правила она нарушила, чтобы так им досадить? — За этого духа я ручаюсь, — видимо, прочитав сомнение на лице Герды, продолжил наставник. — Она моя давняя знакомая. Я попробую уговорить её благословить ваш союз. Но прежде чем согласиться, она захочет убедиться в чистоте ваших намерений. Ты должна отвечать ей предельно честно. — Но… Николас же просил никому не рассказывать про свой дар! Что же делать? — Не переживай. Ты будешь разговаривать с ней без свидетелей и дальше неё ни одно твоё слово не уйдёт. Обещаю! Герда кивнула. Если она хочет помочь Николасу, то нужно верить. Вскоре они вышли к холмам, покрытым пышными дубравами. Внизу журчала речушка. Путники двигались вдоль её русла. Перед самым рассветом они добрались к спрятанному за тисовыми зарослями и камнями гроту. — Ждите здесь. Можете разбить лагерь, — велел наставник охранникам. Остальные спустились к гроту. Целительница достала из вещевого мешка просторную льняную рубаху. — Надень. В этом ты должна будешь зайти в воду, — сказала она Герде. — Я всё проверю, а потом позову вас, — сообщил Гвидион, прежде чем скрыться под тёмными сводами пещеры. Тонкая рубаха доходила Герде до середины икр. Ночи на острове были почти такие же сырые, как в родном Белоземье, и она зябко ёжилась. Босые ноги сводило от близости к холодной воде. — Потерпи. Надо привыкнуть, — улыбнулась Риана. — Я не позволю тебе заболеть. — Заходите! — позвал Гвидион. Они вошли внутрь. Своды грота покрывали кристаллы хрусталя. Они сверкали разными оттенками: голубым, жёлтым, зелёным. Свет факела отражался от них настолько ярко, что рябило в глазах. Девушки осторожно шагали по узкому каменному берегу подземного озера. Вода в нём была такая же прозрачная, как самые чистые кристаллы. Гвидион стоял у вырезанного в противоположной от входа стене алтаря. Он представлял собой цилиндрический стол, украшенный геометрическим орнаментом — круг, в его секторах три спирали и вписанные друг в друга треугольники посередине. Гвидион вынул из рукава сосуд и вылил его содержимое на алтарь. Воздух пропитался свинцовым запахом, вязкая багровая жидкость потекла по желобкам в озеро. Это кровь? Ягиня рассказывала, как отец Герды поил её кровью животных, на которых он охотился, чтобы поддерживать в ней силы. Видимо, такие жертвоприношения нужны для всех богов и духов. Попадая в воду, капли крови превращались в алые лилии. Со дна поднимались круги, течения усиливались и сталкивались, закручиваясь в водоворот. В глубине мелькнула большая тень. От ощущения потусторонней силы по спине побежали мурашки. Впрочем, ни до Ягини, ни даже до Небесного Пастуха она не дотягивала. Ничего, как-нибудь всё обойдётся. Из водоворота вынырнула стройная женщина. Её бледная кожа отлива жемчужным блеском. По плечам струились каштановые волосы. Полупрозрачная, словно сотканная их хрустальных вод одежда стекала по телу волнами складок. Внимательным взглядом дух обвёл гостей. Хризолитовые глаза уставились на Герду, придирчиво изучая её ауру, а может, что-то другое, недоступное даже одарённым. — Кто вы? Зачем тревожите меня? — спросила она чарующим, мелодичным голосом. — Леди Нимуэ, вы не узнаёте меня? — усмехнулся Гвидион по-особому печально и нежно. Она медленно перевела взгляд на наставника. Жемчужная кожа на лбу слегка наморщилась, словно по воде прошла рябь. — Гвидион? Время тебя не пощадило, — её тонких фарфоровых губ коснулась мягкая улыбка. — Не жалеешь, что ушёл? — Не было и дня, чтобы я не думал о вас, моя леди, — в его речах появилась галантность. — Но я не жалею ни о чём. Для простого человека я и так видел непозволительно много лет. Если мы не чувствуем бег времени, то не живём по-настоящему. — Память стала тебя подводить — ты повторяешься. — Всего лишь доказываю, что изменилась во мне только внешность. И… я рад вас проведать. — Ох, не надо. Я не забыла твоё умение соблазнять речами. Лучше говори прямо, что тебя привело ко мне. Никогда не поверю, что это визит вежливости. — А вы остались столь же проницательной, — ничуть не смутился наставник. — Знаю, у нас счастья не вышло, смертная доля не соединяется с бессмертной. Но, уповая на ваше великодушие, я прошу вас благословить молодую пару, которая осталась без родителей. Нимуэ снова оценивающе изучила Герду. — А где жених? — Он занят… — замялся Гвидион. — Освобождает нашего короля и возвращает ему власть. Он славный воин и достойный человек. Я обучал его с детства и готов поручиться за него. — Политика, война и долг? — недовольно прищурилась Нимуэ. — Они всегда для человеческих мужчин на первом месте. А что же остаётся бедным женщинам? Ждать у окна, медленно умирая от тревоги и тоски? Думаешь, такой человек будет ей хорошим мужем? — В нашем мире иначе нельзя. Он сражается за всех, в том числе за вас! Чтобы сюда не пришли Лучезарные с огнём и мечом. Или хуже того, не заразили вас Мраком, от которого пали уже многие, — распалился Гвидион, глядя на неё с негодованием. — Что ты знаешь о Мраке? Он питает силы, облегчает страдание, заполняет пустоту нашего вечного одиночества. А что делаете вы? Пленяете нас оковами долга. Калечите, чтобы мы не могли огрызнуться. Сосёте силу. Вынуждаете делать противоестественные вещи. Вы не понимаете ни нашей природы, ни сути нашего мира, а мните себя повелителями. Волшебство так не работает. То, что вы считаете могуществом, всего лишь безжизненное искажение истины. — Вы остались столь же несгибаемы, как раньше, — мгновенно успокоился Гвидион и опустил глаза. — Но я надеялся, что вы меня услышите. Эти дети родились уже после войны. На них нет вины, они просто пытаются наладить свои жизни. Неужели вы настолько ожесточились, что не дадите им ни шанса на счастье? Раньше, в пору моей юности, вы не были такой жестокой. — Хорошо! Шанс я им дам. Только ответь, зачем ему эта свадьба? Пускай отдаёт свою жизнь за вас, если вам всем так хочется. Свадьба для этого не нужна. — Не будьте циничной, вам не идёт. Они просто любят друг друга и хотят соединить свои судьбы. В каждой даже самой тяжёлой и полной лишений жизни должно быть хоть немного счастья. Сейчас вы можете подарить его одним своим словом. — Ты не знаешь истинной цены слов, иначе не разбрасывался бы ими так легкомысленно. Ладно, твоя взяла. Я благословлю этих детей, если они оба покажут себя достойными. — О большем я не прошу! — Гвидион поклонился необычайно низко для своего возраста и статуса. Риана с Гердой повторили за ним. — Мы оставим вас наедине. — Он шепнул Герде: — Ты должна войти в воду. На вопросы отвечай искренне. Нимуэ чувствует ложь так же остро, как ты — ауры. Герда кивнула. Хорошо, что это не первая её встреча с духом. По крайней мере, она знала, чего ожидать. Гвидион и Риана покинули грот. Герда пощупала носком воду. Ледяная, аж пальцы сводит. Накрыло ощущением, будто она всё это уже делала, и результат её ужаснул. Герда тряхнула головой, отгоняя наваждение. Отступать нельзя — будет только хуже. Она спустилась в озеро по каменистому дну. Ступать приходилось очень осторожно, чтобы не поранить зябнущие ноги. Забравшись по пояс, Герда замерла. Нимуэ приблизилась к ней и коснулась пальцами её висков. — Представься, дитя. — Я Герда Мрия из Волынцов в Белоземье близ Дикой Пущи. Мой отец Гедымин служил там лесником. — Ухаживал за Лесной Хозяйкой, пока она не погубила его, — снисходительно улыбнулась Нимуэ. Её глаза сверкали не хуже хрусталя на потолке. Гвидион был прав, ей не солжёшь, она читает в душах. — Ягиню поразил Мрак, но Соколу Ясно Солнышко удалось разогнать тучи над лесом. Вы ведь не в обиде за это? — Нет. Ягиня предала наши законы и поплатилась за это. Не останови вы её, наш мир летел бы в бездну с… немного большей скоростью. А что же твой жених? Раз его нет, тебе придётся отвечать за вас обоих. — Его имя Николас Комри… — Тот самый Комри? — Нимуэ широко распахнула глаза. — Ты знаешь, насколько скверная у семьи твоего избранника карма? Род Комри очень древний. Даже если его представители были не хуже остальных людей, то за долгие века за ними всё равно накопилось столько грехов, что их тяжесть наверняка сломает последнюю живую ветвь. — Это не пугает. Я готова быть с ним и в радости, и в горе, делить все невзгоды на двоих, — решительно заявила Герда. — Ох, милое дитя! Ты даже не представляешь, какой опасности себя подвергаешь. Твоему избраннику будут вредить все, кто затаил обиду на его род. Проще всего заставить человека страдать — мучить его близких. Лучше ему всю жизнь оставаться в одиночестве. — Нет! Когда мне было восемь, за мной пришёл Предвестник Мрака. Мы с Николасом тогда едва познакомились, но он спас меня. Позже мне много раз приходилось сталкиваться с разными опасностями. Они меня не пугают. — Похоже, ты настроена решительно. Только не обожгись. Я встретила Гвидиона, когда он проходил испытание. Ему велели достать со дна моего озера чёрную жемчужину. Он зачаровал охранявших её змей игрой на круте. Его мелодия была настолько искренней и нежной, что покорила даже моё холодное сердце. Я отдала ему жемчужину, а он пообещал вернуться, как только его посвятят в орден. И я поверила ему. — Гвидион вас обманул и не вернулся? — удивилась Герда. — Нет, слово он сдержал. Честь и гордость для него превыше всего. Я напоила его живой водой, которая бьёт из ключа на дне моего озера, а после привела в край вечной молодости. Там мы прожили пару сотен лет, наслаждаясь чувствами друг к другу. Он играл на круте и сочинял баллады о любви и рыцарской доблести. Но когда вторых стало намного больше первых, я поняла, что он тоскует. Я спросила его напрямик, и Гвидион признался, что устал от бесконечного повторения и вечной жизни. Уверял, что сердце его никогда не будет принадлежать другой женщине, но молил отпустить к людям. Я предупреждала, что если он уйдёт, то вернуться не сможет. Хотя стареть он будет куда медленней, чем обычные люди, но в конце концов смерть догонит его, ведь живая вода не действует в Дольнем мире. — И вы… вы его отпустили? — она с лёгкостью представляла себя на месте Нимуэ и чувствовала пропитавшую её горечь. — Если любишь по-настоящему, то не станешь удерживать избранника силой. Пускай даже он разобьёт тебе сердце. Я даже клятву его не приняла, но… он всё равно хранил мне верность, пока я чахла здесь от тоски. Жаль, что мы не можем соединиться, как люди, чтобы получить ещё один шанс в следующей жизни. — Мне тоже жаль. Однако Гвидион стал мудрым наставником и воспитал много великих героев. Пускай это и слабое утешение, но вы можете им гордиться. — Милое дитя, ты очень добра, — Нимуэ погладила её по щеке. — Я дам вам шанс, которого не было у нас с Гвидионом. Но перед свадьбой твой избранник должен будет открыть тебе душу и рассказать всё о женщинах, с которыми он встречался до тебя. Если после этого твоё решение не переменится, пускай Гвидион готовит свадьбу. Я благословлю вас вместо ваших безвременно ушедших родителей. — Благодарю, — Герда поклонилась, хотя делать это в воде было неудобно. — Обещаю, вы не пожалеете о своём решении. — Главное, чтобы не пожалела ты сама, — сказала Нимуэ напоследок и нырнула обратно в озеро. Герда поспешила на улицу. От холода уже зуб на зуб не попадал. Риана встретила её у выхода, помогла снять мокрую рубашку и принялась растирать полотенцем, пропитанным согревающим зельем. Кожу начало колоть, тело наливалось жаром изнутри. Герда оделась. Целительница проводила её к костру. Там Герду закутали в одеяло и плащи и вручили кружку с горячим отваром. — Ну, как? Получилось? — с надеждой спросил Гвидион, как только её челюсти перестали клацать. — Вроде бы. Но Нимуэ поставила условие. Морти оно не понравится, — призналась Герда. — Он должен рассказать мне о женщинах, которые были у него до меня. Все, даже охранники посмотрели на неё с сочувствием. *** После прощания с Гердой, Николас взялся руководить расчисткой ходов. Жуткие видения он от себя гнал. К вечеру перед приходом Гейрта работы закончились. Он принёс стопку голубых плащей, точь-в-точь как у Лучезарных, для завтрашней миссии. План обсуждали в келье Николаса. Присутствовали только Мидрир, Хуг и Джодок с Белусом. Чем меньше людей посвящены в детали, тем меньше шанс, что кто-то взболтнёт врагу. — Мой человек Кайден устроился на кухне поварёнком, — сообщил Гейрт. — Ты что, привлекаешь детей? — недовольно вскинул бровь Джодок. — Совсем свихнулся? — Он только выглядит, как ребёнок, а на самом деле старше Хуга будет. Очень ценный товарищ, — ничуть не смутился тот. — Моейс достал для него редкий яд элапедай. Без вкуса и запаха, не оставляет следов. Действует быстро. Кайден подсыплет элапедай в пищу охранников перед вашим приходом. Люк погреба и дверь оставят открытыми. От неё идите по длинному коридору налево, потом спуститесь по лестнице, и вы в темнице. В какой келье томится наш пленник, выяснить не удалось. Не медлите. Лучезарные могут нагрянуть в любой момент. — Мои парни устроят в городе такой переполох, что все сбегутся туда. Никто Рейвенгард проверять не станет, — заверил их Хуг. — И всё же иного шанса освободить пленника у нас не будет. Лучезарные либо перевезут его туда, куда мы не сможем добраться, либо тайно казнят, — предупредил Гейрт. — Если уже не казнили, — хмыкнул Белус. — Давайте не будем о плохом накануне миссии, — запротестовал Николас. Мидрир разлил по кружкам эль, вручил каждому и сказал: — За успех! — За удачу! — хором ответили остальные. Они чокнулись и выпили залпом. Только на удачу завтра и можно рассчитывать. С утра повстанцы вычистили из ходов остатки мусора. К вечеру уже прибыли к выходу в кухонный погреб за пузатыми бочками. Пробравшись через них, все десять участников миссии натянули на запылённую одежду голубые плащи и надвинули капюшоны поглубже, чтобы скрыть лица. Сверху раздавались шорохи. Видно, кухню до сих пор не освободили. Нервы натянулись до предела, каждая минута ожидания длилась вечность. Парни нетерпеливо сопели Николасу в спину. Он на цыпочках подошёл к люку. Зазвенела кастрюля. Три удара коротких, один длинный — условленный сигнал. Торопливые шаги. Скрип двери. Николас махнул рукой и первым подтянулся наверх. Кайден не сплоховал: закопчённая кухня, уставленная медными чанами и кастрюлями, пустовала. Николас прокрался к двери и заглянул в щель. Ауры едва тлели, шлейф цветных оболочек таял — Лучезарные, отведавшие элапедая, засыпали навсегда. Убедившись в безопасности, Охотник выскользнул в коридор. Мидрир остался следить у двери. Его нюх, слух и зрение были самыми острыми. Даже скрытых амулетами Кишно врагов он мог почуять за милю. Самый лучший караульный. Остальные бунтовщики последовали за предводителем. Бесшумно, словно тени, он спешили по длинному узкому коридору. Показалась ещё одна дверь, возле которой, опёршись на стену, неподвижно сидели два охранника. Их веки были плотно смежены, а грудь не вздымалась. Джодок снял ключ с пояса одного из них и провернул в замке. Ещё два повстанца остались сторожить коридор и дверь. Освещая путь позаимствованным со стены факелом, Николас принялся спускаться по разбитой лестнице. Внизу возле своих мисок лежали собаки. Они даже не шелохнулись на звук приближающихся шагов. В темнице было сумрачно и пахло гниющей соломой. Факелы горели только у самых первых келий. Почему не чувствуется даже блёклых аур неодарённых? Заключённых ведь не кормили ядом. Ещё одна пара стражников развалилась на полу возле деревянных лавок. Николас заглянул в ближайшую зарешоченную келью. Пусто, напротив — тоже, и в соседних так же. Лучезарные не церемонились с осуждёнными: либо отправляли на каторжные работы, либо казнили. Неужели здесь никого нет? Почему тогда столько охраны? В узком коридоре идеальное место для засады: если загнать неприятеля в тупик, тот не спасётся. Всё-таки безумная затея — освобождать короля, которого давно никто не видел, и неизвестно, жив он или нет. Николас упрямо шагал вглубь и заглядывал в каждую келью. — Может, хватит? — тронул его за локоть Белус. — Нужно проверить всё, раз уж мы зашли так далеко, — возразил Николас. Кельи всё тянулись вдоль стен, а подземелье никак не заканчивалось. Говорили, что оно, как и катакомбы, тоже раньше принадлежало ши. Они содержали здесь своих многочисленных пленников. Всё больше повстанцев оставались караулить темницу. Следом шагали только Белус и Джодок с ключами. Темнице эхом раскатилось грозное рычание. — Это сигнал. Нас заметили! — предупредил остальных Белус. Оставалось ещё пара келий. В последней кто-то был. Николас смутно ощущал его блёклую, прохудившуюся ауру-паутину. Она манила, как преследовавший его призрак. — Уходим! — Джодок схватил Николаса за руку. Нет, они почти у цели! Охотник вырвал у него ключи и суматошно принялся открывать. С третьего раза проржавевший замок жалостливо скрипнул, и решётка отворилась. — Ваше Величество, это вы? — позвал Николас. Кто-то зашевелился в углу на лавке, но подняться не смог. Николас осветил факелом его бледное, измождённое лицо. Одет в мешковатый тюремный балахон. Редкие седые волосы свисали с головы жидкими пучками. — Кто здесь? — щурясь блёклыми глазами, спросил пленник. Его голос звучал глухо и надломлено. Во рту не хватало половины зубов. Охотник убрал факел от его лица. — Мы ваши верные слуги, Ваше Величество. Мы заберём вас отсюда. — Малыш Ники?! — оглушительно громко выкрикнул он, а потом забормотал едва слышно: — Оставь меня, я слаб, я обездвижен, я мёртв. Рычание делалось всё громче и отчаянней. В конце коридора уже слышались голоса: — Кто вы? Что происходит?! Похоже, Лучезарные обнаружили повстанцев. — Малыш Ники? — заглянул в келью Джодок. — Мы чего-то не знаем? — Без разницы. Бежим! — торопил их Белус. — Похоже, он не может ходить, — догадался Николас и подхватил короля на руки. Тот и весил-то всего ничего. — Уверен, что это наш человек? Если мы будем тащить его на себе, то точно погибнем! — перепугался Белус. — Я ветропрыгну вместе с ним. Волна от моего дара оглушит мыслечтецов. Постарайтесь прорваться в катакомбы и не забудьте завалить вход камнями, когда будете уходить, — предупредил их Николас. Джодок снова вцепился ему в локоть. — С ума сошёл? В прошлый раз ты еле очухался! — Я готов рискнуть. Бегите! — Безумец! — сплюнул Джодок и выскочил в коридор следом за Белусом. — Это же колдуны! Нас атакуют колдуны! Все к бою! — слышались вдалеке приказы и топот сапог. Звенело оружие, повсюду тянулись мысленити. Николас зажмурился, отрешаясь от всех звуков. Перед мысленным взором вырисовывалась прохладная келья за ветхим матерчатым пологом. Воздух гудел, закручиваясь воронкой. От неё катили мощные волны и нещадно разрывали хрупкие серебристые мыслесети. Темницу огласили вопли боли. Пускай повстанцы сбегут через катакомбы и выживут. Пускай Мидрир спасётся! Маленькая диверсия — единственное, чем можно им сейчас помочь. В вихре образовался проход. Охотник шагнул в него и заскользил по крутым пространственным горкам. Когда трясло на виражах, король стонал едва слышно. Жаль его, но иначе нельзя. Лишь бы воронка распахнулась в катакомбах, а не посреди оживлённой улицы. Впереди образовался проход. Николас выбрался из него и оказался во мраке подземной кельи. Своды затряслись. Сверху откололось несколько камней, но по счастью, они никого не задели. За трепещущим пологом плясали огни, слышались тревожные возгласы. — Малыш Ники… — прошептал король и снова застонал. Охотник уложил его на застеленную тюфяком лавку. Король вцепился в его руку и прохрипел: — Не… уходи. Я ждал так долго. Вот же! Джодок слышал это детское прозвище, а возможно, и остальные. Теперь вопросов не оберёшься. Что делать? Продолжать врать? Впрочем, это сейчас неважно. — Я позову целителя и вернусь. Николас выскользнул из его хватки и выскочил за порог, чтобы король снова не позвал, раздирая его сердце жалостью. В коридорах суетились люди. Пахло огнём и кровью. Трещали факелы. Раненых волокли в пещерные залы. То и дело раздавались крики. Что происходит? Николас потерянно бродил меж людьми, как тень между теней, пока не натолкнулся на знакомое лицо. — Мастер Моейс, позовите целителя! — велел он, схватив контрабандиста за локоть. Тот развернулся к нему и оббежал с ног до головы оценивающим взглядом. — Миссия завершена? Пленник здесь? Вы ранены? Остальные живы? — нахмурился он. В голове вертелась несуразица: «Да. Нет. Не знаю». Николас провёл рукой по лицу — на пальцах осталась кровь. Видимо, капала из носа. — Нас заметили. Парни прорываются обратно к катакомбам, а я ветропрыгнул с пленником. Он в плохом состоянии. Нужен целитель. А у вас что стряслось? Они направились в главный зал, где толпилось особенно много народу. — Люди Хуга натолкнулись на облаву. Кажется, кого-то из наших раскололи, — с сожалением поделился Мойес. — Гейрт с Хугом остались наверху. Спасают всех, кого могут. Очень много раненых. Николас тяжело вздохнул. Это только начало. Дальше противостояние усилится, жертв будет не счесть. Хоть бы Герда с Гвидионом и Рианой спокойно вернулись из грота. Хоть бы Мидрир и остальные сбежали от Лучезарных. На лавках и в альковах главного зала укладывали пострадавших. Дюжина, больше не вмещалось. Между ними суетилось несколько целителей. Они обрабатывали раны и подносили лечебные зелья. Мойес остановил самого зрелого и прилично одетого из них. — Ангус, у нас новоприбывший, тяжёлый. Целитель бросил на него измождённый взгляд и кивнул. Втроём они проследовали в келью Николаса. Король распластался на лавке и смотрел в потолок пустым взглядом. Стоило Николасу выйти на свет горящего на стене факела, как Лесли скосил на него глаза и измученно выдохнул: — Малыш Ники! Живой! Скажи… скажи, что это не сон! Мойес и Ангус удивлённо обернулись на Охотника. Тот проигнорировал их взгляды. — Я привёл целителя. Он поможет вам. Теперь вы среди друзей. Ангус приступил к осмотру. Николас с Моейсом направились к выходу. — Не уходи… — простонал король. — Не уходи… как ушёл Утренний Всадник. — Я не оставлю вас. Просто подожду в коридоре, — успокоил его Охотник и спешно ступил за порог. Контрабандист последовал за ним. — Ничего не хочешь сказать, малыш Ники? — шёпотом спросил Мойес. — Ты внук Утреннего Всадника? Отвечай! Тот пожал плечами, не реагируя на его выпад. — Ну, конечно! Понятно, как тебе удалось вскрыть тайник. Гвидион с Мидриром знают? Они решили всё скрыть? Так вот почему тебя назначили командиром! Кому ты сохранишь верность? Землякам и своему королю или беженцам и их вождю из Норикии? — Моейс схватил Николаса за ворот и придвинул лицо так близко, что отвести взгляд не получалось. — Мы столькими из-за тебя пожертвовали! А скольким пожертвовал мессир Лесли ради твоей демоновой семейки! Николас оттолкнул его и процедил сквозь зубы: — Пленника жаждали освободить вы сами. Моя семья отдала за этот остров и орден столько жизней, что вам и за тысячу лет не расплатиться. Не смейте меня упрекать! Может, я чем-то обязан Гвидиону, Мидриру, Риане и даже мессиру Лесли. Но точно не вам, которые отвергли и призирали моего отца, пока он был жив. Мойес недовольно фыркнул. Николас вернулся к своей келье. Из неё как раз выглянул Ангус. — Можете заходить, я закончил, — сказал он, вытирая руки. — Палачи хорошо над ним поработали. Порезали и сломали позвоночник. Если бы его привели ко мне лет на десять раньше, когда это только случилось, я попытался бы что-то сделать. Но сейчас ему уже не помочь. Он не сможет ходить, одна рука пока работает, а вторая уже отнимается. — Так что же, он навсегда останется калекой?! — Не думаю, что он протянет долго. Мы можем только напоить его маковым молоком, чтобы отвлечь от боли. А теперь извините, мне нужно спешить к тем, кому я ещё могу помочь. Он направился обратно в главный зал. — Попроси, чтобы пленник назвал своего преемника, — сказал Моейс, выглядывая из-за угла. — Надо думать о будущем. — Не указывай мне. Распорядись лучше, чтобы его помыли, покормили и напоили. И принесите дров для очага. Тут слишком зябко. Охотник шагнул за полог. Король снова безучастно уставился в потолок. Николас вспоминал, каким видел его шестнадцать лет назад на Площади наказаний Ловонида. Ровесник отца, немного ниже его ростом, хрупкого телосложения. Точёное лицо обрамляли смольные кудри, горели доброй усмешкой синие глаза. Двигался Лесли с изяществом, держа прямую осанку, как все знатные особы. Носил ладно скроенный, но неприметный серый костюм. В памятный день король закрыл восьмилетнего Николаса от гневного взгляда Белого Палача. За это и поплатился. Лорд Веломри уничтожал всех, кто был дорог Охотнику: родителей, сестру с братом, слуг и даже… Лесли. Наивно полагать, что Белого Палача остановит такая мелочь, как собственная кровь. Может, нужно отказаться от традиционной церемонии и бежать? Перед авалорцами он свой долг выполнил, но чутьё подсказывало, что его не отпустят. Да и как бросить Лесли? — Ники, — вывел его из задумчивости тихий зов. Охотник подошёл к королю и опустился перед ним на колени. — Ты останешься? Он вымученно улыбнулся: — Пока вы во мне нуждаетесь. — Мы будем нуждаться в тебе всегда. Целитель сказал, что я безнадёжен? Лучезарные… они ничего не спрашивали. Хотели показать, что будет с теми, кто бросит им вызов. Я старался держаться до последнего, как учил твой дед. Он бы смог. Николас поморщился. Дед добровольно сдался в плен, но его заключение не продлилось долго. На позорном суде Голубых Капюшонов он сознался в мерзостях, которые никогда не совершал. А после он взошёл на костёр на Площади наказаний с развязанными руками. — Я оказался позорно слаб и… сломался, — продолжал изливать душу Лесли. — Долгие годы меня заставляли влачить жалкое существование. Они показались мне вечностью! — Не всё потеряно. Мы можем обратиться к нетрадиционным средствам. Я несколько лет провёл на дальнем востоке. Там куда лучше понимают работу тела. Если не отчаиваться… Лесли приложил указательный палец здоровой левой руки к его губам и заставил замолчать. — Хватит продлять мою агонию. Выслушай меня. Твой дед… он был моей опорой. Если бы он попросил, я отдал бы ему корону. Я не хотел отпускать его в Астальшир Мур, где он собирался сдаться Лучезарным. Я не представлял, как буду справляться с властью без него. Тогда лорд Комри пообещал, что мне надо продержаться только до прихода Вечернего Всадника. Истинного короля, который восстановит связь времён и спасёт наш гибнущий мир. Нет! Всё, что угодно, только не это! Как будто ему и так мало забот. — Этим королём должен стать ты, Николас. Я понял это, когда впервые заглянул в твои бездонные детские глаза, так похожие на глаза Утреннего Всадника. — Ваше Величество, я не могу. Я одарённый, беженец и офицер Компании «Норн». Мои притязания на трон не примут ни простолюдины, ни знать, ни, тем более, Лучезарные. Я не происхожу из династии Хассийцев-Майери, во мне нет священной крови. — Как думаешь, почему наследник рода Комри всегда становился побратимом короля? Почему мой отец назначил моим опекуном не кого-то из придворных, а не слишком популярного при дворе маршала Сумеречников? Почему твой дед не смог отказать? У первого короля Авалора, в честь которого тебя назвали, было двое сыновей-близнецов. Старший из них, Фергюс, унаследовал престол. Младший, Джордж, стал предводителем Сумеречников, первым Утренним Всадником. Перед расставанием братья пообещали друг другу, что ни они, ни их потомки не забудут о кровном родстве и будут защищать друг друга. Джордж отправился в поход против огненных духов, захвативших Терракотовую башню на юге Мунгарда. Там он пал, сразив Великого дракона Ашану. За это его прозвали Драконоборцем, а его сын основал род Комри. Младшую ветвь династии Хассийцев-Майери. — Словам никто не поверит, — пытался возражать Николас настолько мягко, насколько только мог. — В усыпальнице королей на краю цитадели Безликого есть доказательства, — ответил Лесли. — Спрашивай всё, что пожелаешь. Не бойся, ты меня не расстроишь. — Это правда, что вы ведёте свой род от Безликого? — Ты тоже. Поэтому наша династия и считается священной. Безликий был отцом первого Николаса, дедом Фергюса и Джорджа, — подтвердил король. Охотник заглянул в вещевой мешок и вынул «Книгу тайн». Древний фолиант, окованный серебряными скобами, Николас обнаружил в подземной библиотеке Эскендерии. По легенде прочесть её мог только сам автор — Безликий. — Не могли бы вы открыть? — он протянул книгу Лесли. — Если хватит сил, — король положил пальцы на края обложки, но отвернуть её не смог. — Прости, видимо, на это я уже не способен. Охотник забрал у него книгу и изучил обложку. Оттуда с укоризной смотрели ворон и сокол. Сова и кот продолжали спать. Значит, Лесли не тот, кто нужен. Может, и здесь обман? Король не потомок Безликого. Впрочем, Финист и Ноэль, пробудившие двух птиц, тоже ими не были. По крайней мере, Финист точно не был. Николас поднатужился, засопел и сам попытался открыть книгу. Ни в какую! Аж зубы свело. — Видите, даже я не могу. Дело не в немощи, — поймав на себе ошарашенный взгляд Лесли, объяснил Охотник. В чём тут дело? Если идти посолонь, следующей должна проснуться сова и только потом кот — символ Безликого. Значит, Лесли может попытать счастья потом. — Большую часть могущества Безликого, его дар унаследовала младшая ветвь, то есть твоя, — продолжил король, видя, что Николас погрузился в раздумья. — Мы же разменяли всё на власть и роскошь. За это и поплатились. Охотник скосил взгляд на зеркало, но в нём отражался лишь он сам. Ни следа зловещей маски. Очередной обман или правда, в которую не хотелось верить? Если второе, то Сумеречники были правы. Дед не жертвовал собой ради других, а спасал свою семью. Скольких людей он подставил! Простака Ойсина Фейна, отца Ноэля, последнего Архимагистра. Своего верного ученика Микаша, ныне Белого Палача. Повелла, мужа Рианы, погибшего в Астальшир Мур. И множество других обездоленных в этой жуткой войне. Но имеет ли Николас право его осуждать? — Прошу, прими мою корону и трон! Ты станешь великим правителем, намного лучшим, чем был я. У тебя получится… вернуть мир на наши земли, — Лесли умоляюще протянул к нему руку. — Я сделаю всё, чтобы вам помочь. Но давайте дождёмся моего наставника. Вас посмотрит ещё один целитель. Тогда и решим. — Не затягивай. Я смертельно устал.