Огни юга

Лучезарные не стали преследовать Николаса с Гейртом. На полпути в Динас Эмрис на лесной дороге они столкнулись с запыхавшейся Рианой. — Скорее! — потянула она их за собой. — Погоди! Отдышись, а то кровью будешь булькать, как загнанная лошадь! — успокоил её Гейрт. — Что стряслось? Напали Лучезарные? — тревожно сдвинул брови Николас. Неужели предчувствие оправдалось? Нет, Герда же мыслечтец, Голубые Капюшоны их не убивают. Главное вызволить её до того, как Белый Палач всадит ей в сердце осколок Мрака. Риана мотнула головой, а когда пришла в себя, принялась путано рассказывать: — Это Флавио. Он пришёл за Гердой. Эстель и Нимуэ оказались с ним в сговоре. Первая ранила Мидрира, а вторая забрала Гвидиона на Яблоневый остров. Мы побежали к вам, но Флавио преследовал нас. Герда почувствовала твою ауру и свернула с тропы. Ты здесь, значит, она солгала, чтобы отвести от меня опасность. Она сокрушённо всхлипнула, закрывая лицо руками. — Когда это случилось? — Гейрт оставался невозмутим. — Часа четыре назад, на рассвете. Не могу сказать точнее, — смутилась она, осознав, что спешить бесполезно. Тогда же состоялась битва с Палачом, и Николас услышал зов Герды. Значит, предчувствие не подвело, демоны бы его побрали! Вот только сделать ничего он не смог. Хотелось рухнуть на землю, колотить по ней кулаками и кричать так, чтобы с сосен падали иголки. — Остаётся только молиться, — отозвался Гейрт. — Покажешь место, где Герда сошла с тропы? Риана кивнула, а потом присмотрелась к Охотнику внимательней: — Эй, Николас, постой! Ты же ранен! Ноги несли его вперёд, словно душа поддалась ритму ходьбы и растворилась в нём. Сколько друзья ни бежали следом, но догнать его не могли. Только на подходе к Динас Эмрис Николас замер, присматривались к аурам. — Смотри! — подоспевший следом Гейрт указал на обломанную ветку осины. На ней висел светлый лоскут. — Сюда побежала. — Я пойду за Гердой, а вы возвращайтесь в Динас Эмрис. Спасайте тех, кого ещё можно спасти, — решил Николас, сняв с ветки находку. — Нет! За ней пойду я, а ты отправишься в Хрустальный грот с Рианой. Ты держишься только на возбуждении и следующей схватки не переживёшь. Ну, же, хватит творить безумства! — упрекнул его Гейрт. — Ты прав, — Николас вложил в его ладонь лоскут и отступил, хоть и ненавидел себя за это. Усталость нагоняла его так же стремительно, как друзья. Колени дрожали, голова кружилась, тёмные пятна перед глазами разрастались. Всё правильно, если он лишится чувств, то Герде не поможет. — Найди её, найди живой и невредимой! — крикнул он Гейрту, но тот уже скрылся в густом ельнике. Николас с Рианой вскоре добрались до Хрустального грота. Мидрир, обернувшийся человеком, лежал на полу в луже крови. Риана села рядом и положила голову ему на грудь. Балагур, верный друг, строгий наставник. Его аура погасла. Николас стольких уже потерял в этой жуткой войне, а принимать смерть не научился. Сердце стягивало так, что казалось, оно вот-вот разорвётся. Николас зажёг факел. Чуть поодаль на спине лежала Эстель с разорванным горлом. Остекленевшие глаза смотрели на свод в переливающихся кристаллах. Охотник спустился к воде. Вжих! Поверхность озера вспорол мощный ветросгусток. Вжих! Вжих! За ним последовали второй и третий, поднимая тучи брызг. Внутренний резерв уже заполнился на четверть, поэтому от испускания энергии становилось легче. Плеск эхом разошёлся по сводам. С потолка откололось несколько крупных кристаллов и рухнуло в воду. — Что ты творишь?! — сиплым голосом спросила Риана. В её глазах стояли слёзы. — Вызволяю Гвидиона, — ответил Николас и ещё раз всколыхнул воду. Это подействовало не хуже, чем жертвенная кровь. Со дна поднялись пузыри, течение закрутилось в воронку. Николас выхватил из ножен меч и выставил перед собой. Через мгновение на поверхность поднялась Нимуэ вместе с огромным пузырём, в котором томился Гвидион. — Отпусти его! — сквозь зубы прорычал Николас. Та покорно направила пузырь к берегу. Как только он оказался на суше, Нимуэ хлопнула в ладоши, и пузырь лопнул. Гвидион повалился на пол и принялся отплёвываться. — Зачем вы сговаривались с Флавио? Покарали бы меня, если я вас прогневал, но Герду за что? Вы же видели, она невинна! — укорил её Николас. Он всей душой жаждал разорвать предательницу на ошмётки, но сражаться уже не мог. — Флавио клялся, что не причинит никому вреда. Он только просил расстроить вашу свадьбу, — ответила Нимуэ виновато. — Значит, вы поставили мне эти глупые условия только из-за его просьбы?! — взвился Охотник ещё больше. А он-то поверил, что не достоин благословения. Считал себя обманщиком, пропащей душой по сравнению с чистыми создания Горнего мира. Идиот! — Флавио разозлился, что я не смогла отказать тебе наотрез. Поэтому и напал. Прости, я не думала, что всё зайдёт так далеко. — Не верю! Вы ведь мудрый всевидящий дух. Вы не могли не понимать, что за человек стоит перед вами. Что же вас так ослепило? Что он вам посулил? — продолжал допытываться Николас. — Что его вождь отпустит госпожу Седну из оракула Норн. Она очень страдает, бьётся в агонии. Её боль передаётся всем обитателям вод, а духи ощущают её особенно остро. Лишённые паствы, мы и без того слабеем день ото дня. Пленение Седны сулит нам долгую и мучительную смерть. Охотник устало смежил веки, вспоминая видения в катакомбах. Тогда он тоже чувствовал агонию заключённых в оракуле богов. Люди постоянно требовали от них помощи и защиты, оковы долга опутывали их и рвали на части. Не принял ли он на себя судьбу богов или так сильно проникся их болью, потому что она походила на его собственную? — Вы обманулись, потому что хотели этого, правильно? — проницательно спросил Николас. — Оракул слишком ценен для Компании, а без богов он работать не будет. Вождь ни за что их не отпустит. Нимуэ так стремительно подплыла к нему, что Николас едва не отпрянул. Леди из озера обхватила его запястья ледяными ладонями и уставилась в лицо прозрачными глазами. — Их можешь спасти ты! Молю, мы все молим о спасении! — И это после того, как вы отказали мне в благословении, подставили нас, погубили моего учителя и, возможно, невесту?! — Я не горжусь своим поступком, но уповаю на твоё милосердие. Я заключила это соглашение, когда ещё не видела тебя и не осознавала, что происходит. Всё ещё можно исправить! Не отворачивайся от нас. Мы нуждаемся в тебе, весь мир нуждается в тебе! — В отличие от людей вождя так нагло лгать я не умею. Освободить вашу покровительницу у меня вряд ли достанет сил. Но если я смогу что-то сделать, это будет сделано, — решительно ответил Николас. Нимуэ отпустила его и вернулась на середину озера. — Благодарю тебя! Я только об этом и просила. Она уже собиралась скрыться в озере, как очухавшийся на берегу Гвидион окликнул её. — Не возвращайся больше, слышишь?! Не приходи ко мне в снах. Может, мой ученик и милосерден излишне, но я предательства не прощу и не позволю забыть ему. Всё кончено! Нимуэ ссутулила плечи, её свет померк. Кристаллы на потолке уже не переливались так ярко, не звенели мелодично. Она закрыла руками глаза и нырнула обратно в озеро. Вместе с ней волшебство ушло из Хрустального грота. Николас подошёл к Гвидиону и помог ему подняться. — Я тоже не заслужил прощения, — печально прошептал он. — Ты не знал. Да и не время сейчас кого-то винить, — отмахнулся Николас и, подставив наставнику плечо, подвёл его к Мидриру. Гвидион опустился перед ним на колени и закрыл мёртвые глаза, в которые до последнего вглядывалась Риана. — Спи спокойно, храбрый воин. Ты хорошо послужил Родине, мы тебя не забудем, — торжественно произнёс он. — Не забудем, — повторили остальные хором. Послышались торопливые шаги. На пороге пещеры показался взмыленный Гейрт. Николас подскочил к нему: — Нашёл? Тот оббежал взглядом пещеру и, наткнувшись на тело Мидрира, обречённо выдохнул: — Идём. Будто приговор вынес. Самый страшный из всех. Все вышли на улицу. У входа в пещеру валялись наспех сделанные волокуши. На них покоилось обезглавленное тело в разорванном кремовом платье. — У реки след пропал. Я решил осмотреть берег и нашёл её на отмели. Флавио, видимо, отрубил ей голову в качестве доказательства, а тело скинул в воду. Прости! — Гейрт сжал плечо заворожённо смотревшего на находку Николаса. — Точно она? Сегодня же было столько стычек с Лучезарными … — искала надежду Риана. — Точно, — Гейрт поднял руку покойницы и показал родовой браслет Комри на запястье, где виднелся шрам. — Твари! Хотели расстроить свадьбу, чтобы не позволить нам договориться с Лучезарными и короновать Николаса, — зло сплюнул Гвидион. — Так это правда? Герда внучка Белого Палача? — поразилась Риана. — Я чувствовала её мыслечтение в пещере, но… Николас смотрел будто сверху, отгороженный от мира глухой стеной. Нет, этого не может происходить, не с ним и не с ней. Он вот-вот проснётся, Герда окажется рядом и развеет все его страхи. Друзья продолжали говорить, но слова разобрать не получалось. Тело стало непривычно лёгким, в голове звенела пустота. Перед глазами всё плыло и тонуло в чёрных пятнах. Ноги подкосились, и Николас упал. Свет померк. Остался только Мрак погибшего Благословенного города. Похожие на оплывающие свечи закопчённые башни упирались в чёрное небо. Отец! Герда! Хоть кто-нибудь! «Надо проснуться», — с сочувствием шептал Безликий. Но проснуться не получалось. Николас брёл по пустынным улицам, как в лабиринте, и не находил выхода. Прошла вечность, прежде чем он по счастливой случайности выбрал правильную дорогу. Из тумана показалась двухэтажная усадьба, смотревшаяся неуместно среди руин древнего города. На небе проклюнулись звёзды, и даже луна вышла из-за туч. Николас пригляделся к усадьбе. Это же его дом в Озёрном крае, нетронутый пожаром и ветрами. Николас взбежал на порог и потянул за ручку — оказалось заперто. Постучал — никто не ответил. Он отступил на несколько шагов. С балкона на втором этаже лился тёплый свет, на ветру трепетала шёлковая занавеска. Наверняка, там открыта дверь. Николас вскарабкался на увитые виноградником шпалеры. Раньше они с трудом выдерживали вес тщедушного ребёнка. Что уже говорить о взрослом мужчине? Однако Николас не отступал, словно его тянула мистическая сила. Был ли это Безликий или разум просто растворился во сне, и Николас безвольно плыл по его течению? Шпалеры выдержали. Николас перелез через перила на балкон и замер, прислушиваясь к доносившимся из спальни голосам. — Можно, я возьму его на руки? — смущённо спросил мужчина, хотя в его голосе сквозили властные нотки. Ему куда привычнее повелевать и командовать, а не просить. — Конечно. Это же твой сын, ты так его ждал, — устало, но с королевским достоинством ответила женщина. — Он такой крохотный и хрупкий. Страшно ему навредить, — нехотя сознался мужчина. — Как будто это наш первый ребёнок, — подтрунила над ним женщина. — Для меня каждый раз как первый, — усмехнулся он. Зашелестела ткань, раздались чеканные шаги. Отвернув занавеску, на балконе показался высокий мужчина в пёстрой мантии. На руках он держал завёрнутого в пелёнки младенца. Тот едва слышно сопел, разглядывая своего отца. Николаса они будто не замечали, хотя он стоял рядом. — Отец? — выдохнул Охотник, узнавая скуластое лицо с хищными линиями бровей и носа. Мужчина подошёл к перилам и показал малышу небо. Звёзды переливались, звенели мелодично и подмигивали малышу, словно приветствовали. — Нравится? Наш дом — не дворец из слоновой кости, и не город свечных башен, а весь этот необъятный мир. Он у твоих ног, малыш. От горных кряжей на севере, — он махнул рукой в сторону заснеженных пиков Каледонских гор. — До самой крохотной букашки, — мужчина показал ползшего по перилам жучка. — Они все — наши родичи. Наш долг присматривать за ним и защищать. Порой это тяжёлый, неблагодарный труд, но красота воплощений стоит всех пролитых слёз и крови. Даже если больно, и кажется, что силы оставили тебя, нужно продолжать борьбу. Только тогда река жизни не пересохнет, столпы мироздания не треснут, а время не сметёт все творения во прах. — Это слишком много. Я не справлюсь, — ответил Николас. — А ты попытайся, — обернулся на его голос мужчина. — В твоих глазах я вижу любовь, бескорыстную и жертвенную. Она укажет путь и придаст сил, даже когда тело и разум подведут тебя. Борись! Дойди до конца неторёной тропы. За её краем в отражениях ледяного океана ты отыщешь своё предназначение. Я верю в тебя! Он поцеловал ребёнка в лоб, благословляя. Николас почувствовал на своей коже влажное прикосновение. Он широко распахнул глаза и обнаружил себя на соломенном тюфяке. На подушке рядом сидел Гилли Ду и вылизывал ему лицо, обдавая не слишком приятным запахом изо рта. — Фу! — отмахнулся от него ладонью Николас. В комнате царил полумрак. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь тяжёлые гардины. Дышать было тяжело из-за стоявшей столбом пыли. Тело закаменело, в голову словно свинца налили. Плечо аккуратно перевязали чистыми бинтами, нанесённая Палачом рана болела едва-едва. Последние события поглотил стылый туман забвения, в памяти сохранился только сон. Снова видение из жизни Безликого? Почему же так хотелось назвать его отца и его дом своими? Как будто бог подсказывал, что вся жизнь Николаса иллюзия. Одно он теперь знал точно: на этой земле не осталось ничего, что было бы ему дорого. Ни усадьбы в Озёрном крае, ни близких, которые любили его безо всяких условий. Теперь на Родине всё чужое. И люди тоже. Дом — там, где сердце, а родные те, кто заботятся о тебе, а не используют. Герда… Он пошарил рукой рядом с собой, но ничего не нашёл. Перед глазами заплясали блики недавних событий, отголоски недодуманных мыслей. Её отчаянный крик о помощи, его спешка, признание Нимуэ, обезглавленное тело, обручальный браслет на запястье и привлёкший внимание шрам. Его собственный ещё не зажил до конца, а её выглядел так, будто из него не шло крови. Почему? К чему эти сомнения? Герды нет — счастье змейкой ускользнула сквозь пальцы. По щеке прокатилась одинокая слеза и прочистила взор. Даже глухота прошла. За стенкой раздавались знакомые голоса. — Я думал, у него просто истощение. Он ведь не спал несколько дней, а потом вся эта беготня и драки, — сокрушался Гейрт. — Если бы. Истощение усилило болезнь дара, а смерть Герды вызвала сильнейший приступ, — отвечала Риана. — Тянуть с лечением дольше нельзя. Мастер Моейс, вы достали нож? — Да, нам несказанно повезло, — отозвался контрабандист. Послышались шорохи, словно из ящика доставали какую-то вещь. — Мастер Ангус, вы мне поможете? — Это точно необходимо? Подобные операции, насколько я знаю, проводятся только для опасных мертвошёптов, ясновидцев и огнежаров, утративших контроль над способностями и разумом. То есть для тех, кому нечего терять, — возразил целитель. — У вас есть иное лекарство? Не мифическое, не то, которое надо ещё найти, а то, которое можно использовать сейчас? Нет? — напустился на него Гвидион. — Мы уже похоронили Хуга, короля Лесли, Мидрира, Белуса и многих других славных воинов. Мы не можем потерять ещё и его. Если всё получится, болезнь отступит и он станет обычным неодарённым. Лучезарные больше не смогут уличить его в колдовстве. Им придётся принять его притязания на трон. — Николас же спрашивал об этом у Белого Палача! — вспомнил Гейрт. — Я тогда не понимал, что он имеет в виду, но… Белый Палач ясно дал понять, что власть не уступит и преследовать не перестанет. А теперь у нас даже нет его внучки. — Но у нас остался Николас, — веско заявил Гвидион. — Я как его наставник, посажённый отец на свадьбе и жрец нашей общины даю согласие на операцию. Давайте сделаем это, пока Николас не очнулся, иначе он наотрез откажется. Нет. Нет! Нет!!! Они даже не решают за него, а осознанно идут против его воли. Предатели! Они готовы на всё, чтобы вернуть себе власть на острове, даже если сделать это невозможно. Что это за место? Заброшенная хижина за городскими стенами? Похоже. Дёрнулась гардина, дрогнуло стоявшее напротив окна тусклое зеркало. Охотник повернул к нему голову. Внутри шевельнулась тень. Безликий! Он там! Хотя он редко помогал и ничего не объяснял, сейчас обратиться можно было только к нему. Стараясь не шуметь, Николас поднялся с кровати и поковылял к зеркалу. Те, кого он раньше считал друзьями, так громко обсуждали, как будут превращать его в безвольную марионетку, что даже не услышали тяжёлых шагов. Николас вытер рукавом поверхность зеркала и вгляделся в отражение. Оттуда за ним наблюдал Безликий. В холодных синих глазах сквозило сочувствие. Охотник протянул к нему руку. Тот переступил через раму и вошёл в комнату. — Герда… я не верю, что она мертва… — заговорил Николас каркающим голосом. — Можешь не пересказывать. Я слышу все твои мысли и вижу всё, что ты видишь. Шрам на её запястье слишком подозрительный, как будто его сделали мертвецу. Да и если бы она погибла, то вернулась бы ко мне, но я её не чувствую. — Ты поможешь? — выдавил из себя Николас. — Да. Да! Только не сдавайся, не верь им, — принялся убеждать его Безликий. — Это не болезнь дара. У вашей семьи её никогда не было. Чтобы вылечиться, ты должен дойти до конца неторёной тропы. Но если они лишат тебя сути, то ничего не получится. Пойдём со мной. Я покажу, как облегчить приступы. Да-да, он согласен, не нужно никаких уговоров. Он готов пойти на всё, что угодно, лишь бы убраться отсюда, от тех, кого он называл друзьями… Как можно дальше! — Я хочу узнать… — Узнаешь, если будешь бороться и дойдёшь до конца, — Безликий протянул ему руку точно таким же жестом, как Николас за несколько мгновений до этого. За спиной бога разверзлась вихревая воронка. Но Николас её не открывал, у него бы не хватило сил. Безликий? Ах, да, если они родственники, то ветроплав наверняка его наследие. Распахнулась дверь, и в комнату вбежала Риана, следом за ней Гвидион, Гейрт, Моейс и Ангус. — Николас, что ты делаешь?! — вскричал Гвидион. — Я всё слышал. Хотели порезать меня, пока я спал? — бросил он с вызовом. Даже голос перестал натужно сипеть. — Из-за детских воспоминаний мне казалось, что вы лучше и благороднее вождя Пареды, но вы точно так же прикрываетесь высокими словами и манипулируете людьми. Хотите выжить, забудьте о гордости и бегите в Норикию. Своим единственным и последним указом я назначаю следующим правителем Авалора Ноэля Пареду. — Николас, не дури! — бросился к нему Гейрт, но ударился о глухую стену ветроплава. Но ведь Николас её не творил! — Не пользуйся даром! Ты слишком истощён, это тебя убьёт! — истерично заламывала руки Риана. — Я и так уже мёртв, — зло оборвал её Николас. — Вы убили меня своими словами и намерениями. Прощайте! Прощайте навсегда! — Не веди себя как ребёнок! –наставническим тоном укорил его Гвидион, но он больше не имел над Николасом власти. Он отвернулся от бывших друзей и схватился за руку Безликого. Тот стремглав втянул его в воронку, только шустрый Гилли Ду успел заскочить следом. Потоки ветра сомкнулись за их спинами, унося далеко-далеко от суетного Дольнего мира.