Огни юга

Проливной дождь быстро закончился, и к следующему полудню солнце уже просушило землю. Вот бы пройтись по посыпанным белым песком дорожкам. Герда отправила к Олафу слугу с просьбой отпустить её во дворцовый парк. Если не может присоединиться, пусть приставит к ней гвардейцев. Они вроде не расположены к беседам. Ответ долго не приходил. Герда уткнулась в книгу об азах мыслечтения, изредка отхлёбывая из чашки остывший травяной отвар. Послышался топот. Аура у пришельца оказалась тёмного оттенка, совсем не мягкий, ласковый бриз Олафа. Дверь отворилась, и внутрь заглянул Арнингхэм. Во время казни Герда настолько погрузилась в мысли и переживания, что не приглядывалась к его оболочке. А следовало бы, ведь от него явно исходила угроза. — Добрый день. Вчера мы так и не поговорили обстоятельно. Позволите составить вам компанию? — спросил он, вежливо улыбаясь. Отказ прозвучит подозрительно и неучтиво. Придётся сыграть по его правилам. — Конечно, присаживайтесь, — она кивнула на стул напротив. — Я жду Олафа, но пока его нет, с удовольствием скоротаю время с вами. Тот облизнулся, как кот, стянувший со стола кусок рыбы. — Вижу, вы вся в учёбе, — Арнингхэм указал на её книгу глазами. — Ваше усердие похвально. Часто новобранцы боятся своего дара и отрицают его. — Я тоже долго не могла поверить в свои силы, но потом вспомнила, что всегда мечтала обладать даром. Глупо упускать возможность овладеть им в совершенстве. К тому же, я люблю читать и узнавать новое, — пожала плечами Герда и отложила книгу на подоконник. — Удивительно! — протянул Арнингхэм, но заметив её настороженность, сменил тему: — Жаль, что Олаф заставляет вас сидеть в четырёх стенах затворницей. — Я ещё недостаточно хорошо освоила этикет. Мастер Харальдссон справедливо опасается, что у меня могут возникнуть затруднения, — спокойно объяснила Герда. — Вы так печётесь о своей репутации, а ведь вас пока даже в орден не приняли. Большое упущение со стороны Олафа. Вы ведь, похоже, особа умная и амбициозная. Метите на хорошее место? Я могу надавить на вашего наставника. А если он не согласится, вы выбирайте другого. — Меня устраивает, что мастер Харальдссон не торопит события и даёт мне время привыкнуть. Меня куда больше интересуют знания, чем место. Я предпочла бы спокойную и необременительную должность вроде библиотекаря. — Чтобы попасть в центральные библиотеки ордена, тоже надо потрудиться, — задумчиво хмыкнул он. — Только с Олафом вам придётся уехать в какой-нибудь захолустный городишко вроде Тегарпони и довольствоваться книгами пресветловерцев. — Отчего же? Олаф ведь исполняет обязанности Магистра и вскоре получит эту должность. — Человек он, конечно, честный, справедливый и дотошный, но харизмой лидера не обладает. При Магистре Трюдо его поддерживал разве что лорд Веломри, а остальные относились… как к хозяйскому любимчику, которого назначают на высокую должность не за заслуги, а из-за личных симпатий. У него был шанс показать себя во время бунта, но сказалась нехватка опыта и излишняя жалостливость. — Вы про моё спасение? — вскинула брови Герда. — Бунт подавили достаточно быстро, участников осудили и казнили. Авалорцы даже не возмущались особо, орден не потерял в популярности. По мне обойтись малой кровью — выдающийся результат, добиться которого смог бы далеко не каждый. — Ах, если бы лорд Веломри рассуждал так же, как вы. — Кто знает. Вы же сами говорите, что он неравнодушен к судьбе Олафа. В любом случае менять наставника я не собираюсь и с радостью поеду за ним в более тихое место, которое не будет напоминать мне о пережитом кошмаре. — Ради чего такие жертвы? Олаф очень вами увлечён, раз тратит на вас всё свободное время. Нет ли между вами чего-то большего? — Наши отношения целомудренны настолько, насколько это возможно. Я не настроена на романтику и очень рада, что мы можем оставаться друзьями. — Ох, какие громкие слова от юной красивой девушки! Но верится с трудом. Олаф никогда не умел производить впечатление на женщин. Но я — другое дело, — Арнингхэм погладил её ладонь, лежавшую на столе рядом с чашкой. — Я умею доставлять такое удовольствие, о каком вы никогда не слышали. Его прикосновения были совсем не такими невинными и успокаивающими, как у Олафа. Арнингхэм же гладил её с жадностью, вожделением даже. Хотелось одёрнуться, вымыться и спрятаться. Только ласки Николаса были для неё желанными. — Не все удовольствия полезны и уместны, — Герда спрятала ладонь под стол. — Неужели нельзя обойтись без пошлых намёков? Спасибо прозорливому наставнику этикета, который рассказал, как реагировать на настырные ухаживания. — Можно. Но всё же я знаю, чего вы на самом деле желаете. — Арнингхэм перегнулся через стол и прошептал над самым её ухом: — Вернуться в Урсалию. — Вы подслушивали? — нахмурилась Герда. — Немного. Вы раздразнили моё любопытство. — И чем же? — Загадочностью? Неприступностью? Это пробуждает в мужчине охотника. Герда сложила руки на груди и продолжила смотреть на него с вызовом. — Мне нужна ваша поддержка, чтобы стать новым Магистром. Я подхожу для этой должности куда лучше Олафа. Я популярен среди наших командиров, я более чем целеустремлён и умею продумывать долгоиграющую стратегию. Удел Олафа — краткосрочная тактика, уступки и упования на удачу. Он и сам это прекрасно понимает. — Зачем вам я? — Вы поможете мне сделать финальный штрих. Уедете. Тайно. Это добьёт Олафа, и он сам будет умолять лорда Веломри отстранить его. Право же, Сумеречники и Лучезарные ничем друг от друга не отличаются. Зачем они разделились? Зачем воюют? Зачем называют себя единственными правыми, когда ничего иного не предлагают?[u1] Сбежать бы ото всех. В Урсалию. Или даже дальше, в Полночьгорье, в безлюдную глушь. Но дважды предательницей становиться не хотелось. Олаф спас ей жизнь. Как Магистр он мог бы добиться перемирия между Сумеречникам и Лучезарными. Ему бы чуточку стойкости Николаса, его жёсткости и упрямства. Николас… Хлопнула дверь, заставив Герду вздрогнуть. На пороге комнаты показался разъярённый Олаф. — Мастер Арнингхэм, что вы забыли в покоях моей ученицы? — спросил он сквозь стиснутые зубы. — Спасаю её от скуки. Опрометчиво держать принцессу в башне, иначе её украдёт злой колдун. Не согласны? — обратился он к Герде. Та удивлённо моргнула. — Не думаю, что злой колдун пробрался бы сюда через крепостные стены и вооружённых до зубов гвардейцев. А если бы и сделал такую глупость, точно её не пережил бы. — Только если бы вы сами не спустили к нему косы, — продолжил невинно улыбаться Арнингхэм. Герда встряхнула свои отросшие только до лопаток волосы рукой. — Или если бы вы не открыли ему ворота, — понял свою ошибку собеседник. — Ведь вам же так хочется вернуться в Урсалию. — Что за несуразные намёки? — надвинулся на него Олаф. — Она только попала к нам и ещё не привыкла. Она сможет гулять свободно, как только достаточно освоится. Я полностью ей доверяю. — Никаких намёков. Госпожа Герда, вы себя недооцениваете, как недооценивает вас мастер Харальдссон. В общении с нами вы уже чувствуете себя, как рыба в воде. Только дам один совет, который вы не услышите ни от нудных учителей, ни от вашего заступника: не будьте столь серьёзной. Хмурое лицо ещё никого к себе на располагало. Олаф сжимал и разжимал кулаки, желваки играли на скулах. — Мастер Арнингхэм, вам пора. Мастер Харальдссон уже здесь, с ним я не заскучаю, — оборвала их перепалку Герда. — Как скажете, госпожа, — он поцеловал её ладонь на прощание. — Подумайте над моим предложением. Вы же умная девушка и понимаете, что для вас лучше. Он, наконец, удалился. — Собирайся, у меня не так много времени, — напомнил ей Олаф. — Я уже готова, — Герда накинула на плечи шёлковую шаль. — Скажите, что было? Мастер Арнингхэм подозревает меня в предательстве? — Не знаю, я же пришёл только под конец разговора, — тот пожал плечами и взял её под руку. Вместе они выбрались в парк, где вышагивали так быстро, словно оба убегали от проблем. Впереди показался уже знакомый фонтан с лебедем. — Вас что-то заботит? — спросила Герда, прочитав тревогу на лице Олафа. — Совет ордена велит поторопиться с приёмом. Боюсь, за неделю я мало что успею сделать. А несовершенство меня убивает. — В погоне за совершенством можно потерять нечто куда более важное. — А без неё можно перестать развиваться. — Вы могли бы отпускать меня на прогулки со стражниками. Обещаю, что не буду искать ничьего общества. Мастер Арнингхэм заглянул ко мне сам, я его не звала. — О чём вы с ним беседовали? — не счёл нужным ответить Олаф. — Мне показалось, что гадости он стал говорить, только когда пришёл я, а до этого сыпал комплиментами. — Не совсем, но… Он предлагал вернуть меня в Урсалию, — призналась Герда. — Что ты ответила? — Ничего. Вы прервали нас сразу после этого. Но предложение заманчивое. Он недовольно скривил рот влево. — Пойми, если раньше в Урсалии тебя хорошо принимали, это не значит, что там будет безопасно сейчас. Война распространяется, как лесной пожар. А лапийские города — первые союзники колдунов из Норикии. О твоём возвращении доложат в Дюарль и пришлют нового Флавио. Рядом не будет никого, чтобы тебя вытащить. В других местах, даже в самых отдалённых уголках Мунгарда укрыться тоже не выйдет. Весь мир поделён на их и нас. Герда в задумчивости закусила губу. Мечты о Николасе не отпускали. — Нельзя спасти того, кто не хочет, чтобы его спасали, — наконец, ответила она. — Ты уже добралась до Кодекса ордена? — удивлённо вскинул бровь Олаф. — Это лишь рекомендации. Какой же он упрямый! — Не беспокойтесь. Я понимаю, что людям вроде мастера Арнингхэма доверять не стоит. — Поэтому так быстро его выпроводила? — Не хотела смотреть на вашу драку. — Ещё чего. Не стал бы я ни с кем драться. — Уж конечно. Знавала я двух приятелей, которые ни дня не могли прожить без потасовок. Выражения лиц перед этим у них было примерно такое же, как у вас в моей комнате. Олаф рассмеялся: — Я не настолько вспыльчивый, просто Арнингхэм перешёл границы допустимого. — Он жаждет стать Магистром. Хотел уязвить вас моим побегом. — Вот же скотина! — с негодованием сплюнул он. — Извини. В прошлом у меня была неприятная история с девушкой. Видимо, он решил, что они — моя слабость. Насколько же это мелочно! Меня и так отстранят. — Арнингхэм всерьёз опасается вашего назначения, раз готов плести интриги у вас под носом. Он считает вас слишком мягким, никудышным лидером. Но это не так. Со мной вы можете быть жёстким, как сейчас. И управлять работой тоже умеете. Уверена, вы будете лучшим Магистром, чем Арнингхэм, и принесёте на нашу многострадальную землю мир. И я смогу жить там, где захочу, а не в охраняемых стенах дворца. Ради этого я готова остаться и помогать вам, — Герда протянула ему руку. — Ты умеешь воодушевлять не хуже, чем лорд Веломри, — усмехнулся Олаф и опустил взгляд. — Но это несбыточные мечты. Не всё зависит от меня и даже от ордена. В мирных переговорах должны участвовать обе стороны, а Норикия не желает окончания войны. — Но можно найти тех, кто желает, — Герда приложила ладонь к груди. — Что ж, если среди них попадётся кто-то такой же разумный, как ты, обещаю его выслушать. И вовсе я не жёсткий! — Особенно когда морщите лоб и сводите брови, — засмеялась Герда. Они пожали друг другу руки и вернулись во дворец в куда лучшем расположении духа. *** Вечером к Герде заглянул портной. Она стояла на низком стульчике для примерки, пока он вертелся вокруг неё с измерительными лентами и булавками. — Так-так-так, вот это вам больше всего к лицу, — отозвался он о последнем пышном платье из голубого атласа со стальным блеском. Лиф и подол украшали вышитые серебряной нитью розы. — Думаю, его мы и переделаем в бальное. Вы согласны? — Бальное? — тихо ахнула Герда. — Мастер Харальдссон просил подготовить вас к приёму в честь победы над бунтовщиками. Видимо, хочет представить вас Совету ордена официально, — пожал плечами портной. — Но… но… — она испуганно обняла себя за плечи. — Я не хочу. Я не готова! Это слишком. — Что же вы так пугаетесь? Между прочим, другие девицы готовы перебрать три мешка гречки за ночь или даже отрезать себе пальцы на ногах, чтобы только попасть на бал и встретить там принца. А вы капризничаете! — устыдил её портной. — Просто боюсь, как только храмовый колокол пробьёт полночь, моя карета превратится в капусту, а я сама — в оборванку. — Так происходит, только если использовать колдовство. А мы с вами трудимся честно. У вас хорошие данные. Все в вас верят. Герда решительно расправила плечи и шумно выдохнула. Нельзя подвести Олафа. Если он добьётся перемирия, хотя бы временного, она сможет искупить свою вину перед казнёнными бунтовщиками и взглянуть в глаза Николасу, если… когда! они встретятся. — Ну что, готовы довериться моему вкусу? — продолжил говорить портной. — Целиком и полностью, — отчеканила она. — Хорошо! Слишком глубокий вырез делать не стоит. Вы девушка приличная. Вышивка из бисера со вставками перламутра на воротнике — то, что надо. Расклешённые рукава с кружевными оборками подчеркнут изящество ваших тонких рук. Полы верхней юбки сделаем скошенными и закроем их атласной лентой. А нижнюю сошьём из более светлой льняной ткани с золотыми узорами. Будет смотреться скромно и роскошно одновременно, — портной поднял вверх большой палец, увлёкшись своей задумкой. — Ещё бы сделать причёску с каскадом локонов — вышло бы вообще идеально. Жаль, что у вас такие короткие волосы. Может, согласитесь на парик? Герда качнула головой. Ей и так все эти украшения казались излишне вычурными. — Пудрить лицо меня уж точно никто не заставит! — У вас естественный цвет кожи очень красивый, с жемчужным блеском. Было бы преступлением скрывать его под слоем штукатурки, — усмехнулся портной. На улице зазвонили колокола, оповещая о завершении служб. — Ох, с вами время летит, словно ветер! А мне ещё столько надо сделать, — портной бросился собирать вещи. — Много работы? — с сочувствием спросила Герда. Несмотря на напряжённую учёбу ей казалось, что она бездельничает, пока все остальные заняты чем-то очень важным. — Да. Всем хочется щегольнуть новыми нарядами на приёме. А сроку всего неделя. Мои подмастерья даже поспать не успевают, — печально вздохнул он. — Сейчас как никогда пригодился бы отряд ниссе. — Кого? — вытаращил глаза портной. — Домовых из Лапии. Трудолюбивые крошки в красных колпаках помогают по хозяйству, если угостить их молоком и краюхой свежего хлеба, — с упоением вспоминала о сказочной стране Герда. — Демоны? Нет, что вы-что вы! Я не занимаюсь колдовством. Вы меня проверяете, да? — за неловкой улыбкой портной попытался спрятать страх. С лица мигом схлынула вся краска. — Простите! Всё хорошо, — Герда тронула его за руку, как делал Олаф, чтобы успокоить. Тот выдержал её прикосновение стоически. — Видите? Видите? Я ни в чём не виноват! Нет! Даже не думайте! — Не думаю, — она печально отстранилась. — Спасибо за доброту. Ваши платья настоящий шедевр. Никогда ничего подобного не видела. — Я делаю всё сам. Я и мои люди, клянусь. — Конечно! Я в этом не сомневаюсь. Ступайте к ним, не смею вас задерживать. Уверена, вы прекрасно справитесь своими праведными силами. — Благодарю, — коротко поклонился он и, схватив наряды в охапку, вылетел за дверь. Ну вот, даже платье с неё снять забыл. Слуги помогли ей выбраться из незаконченного наряда и доставили его портному. Герда забралась в постель и опустила шторы балдахина. Жаль, что портной так испугался. Приятная беседа с ним заставила забыть об осторожности. Как ей не хватало Сумеречников! С Финистом и Николасом получалось делиться чем угодно: даже глупостью или страхами. Они оба объясняли, успокаивали и смеялись над предрассудками вместе с ней. Неужели они лгали? Их дружба и любовь были обманом, чтобы использовать Герду для нужд Компании или бунтовщиков. Так, стоп! Финист же предупреждал о чём-то подобном в отношении Николаса, но после приезда Ноэля, офицера из Компании, поменял своё мнение. Что же тогда произошло? И Финист, и Николас уходили от ответа. Нужно было вытрясти из них обоих всю правду. Тогда не пришлось бы сейчас мучиться от сомнений. Надо верить в Николаса. Только вера в него помогала жить дальше и подсказывала, что делать, когда всё остальное стало неясным и обманчивым. Вскоре её сморил сон. *** Следующие дни Олаф был занят подготовкой к приёму и не навещал Герду, зато позволил ей гулять под надзором стражников. Небо снова затянуло, и на этот раз ливни зарядили надолго. Дождь то усиливался, то ослабевал, но не прекращался ни ночью, ни днём. Поэтому Герда бродила по дворцу, не выглядывая из-под крыши: поднималась на башни, спускалась в подземелье, изучала лабиринты галерей и переходов. Стражники пускали её везде, только следовали по пятам неотступно. Было немного жаль, что они ничего не рассказывали об этой древней твердыне. Перестроенная под дворец цитадель Безликого, которая простояла более полутора тысяч лет! Под резными деревянными панелями, узорчатыми драпировками и цветастыми гобеленами скрывались древние камни. Сколько же всего они повидали! Касаясь их руками, Герда будто слышала, как они шепчутся о былых временах, вспоминают прежних обитателей, тоскуют. Порой возникало ощущение, что она тоже здесь когда-то жила. Обстановка выглядела по-другому, более суровой и грубой, но вместе с тем тёплой и душевной. Иногда даже получалось угадывать, что встретится за следующим поворотом. Забавная игра воображения. Иногда казалось, что твердыня до сих пор ждёт истинного хозяина и стонет под гнётом захватчиков. Без него она мёртвая и пустая, утратившая своё предназначение. А может, Герда просто приписывала замшелым стенам свою тоску по Николасу? В холле, в коридорах и на площадках для отдыха, где были разбиты оранжереи, собирались Лучезарные. Они оборачивались Герде вслед и о чём-то перешёптывались, но не окликали её и не подходили близко. Она тоже не жаждала новых знакомств. Только через четыре дня дождь прекратился, и Герда выбралась на улицу. Она гуляла вдоль аккуратных аллей регулярного парка, изучая те его части, куда её не водил Олаф. Ровные сочные лужайки, вырезанные из кустов диковинные звери, пруды с зеркальными карпами, ажурные беседки и скамейки — всё здесь выглядело очень уютно и красиво. Жаль, что сырость на земле и растениях высохнуть не успела. Нежный аромат привёл Герду к пышному розовому кусту. Начавшие вянуть цветы выглядели изумительно трогательно. Герда погладила поникший бутон, и малиновые лепестки осыпались ей в ладонь. Как жаль, что жизнь заканчивает свой красочный пир, уступая холодной осени. Впереди показалась железная ограда. Стражники подступили ближе. Рядом чувствовалась аура Арнингхэма. На это раз Герда её запомнила, но прятаться отказалась. Один раз сбежит, и он решит, что её можно третировать до тех пор, пока она не станет выполнять его повеления. Герда прижалась к решётке и выглянула наружу. На площади у дворца кипела жизнь: спешили куда-то мастеровые в робах с цеховыми нашивками, зазывалы манили за собой покупателей, детвора продавала цветы, напитки и жареные каштаны. Ни одного знакомого лица! Как же передать Николасу весточку? Жив ли он? — Вы смотрите, словно заключённый на свободу, — усмехнулся Арнингхэм за её спиной. Пошёл в атаку. Герда обернулась и спросила с вызовом: — Скучаю по простой жизни без оград и стен. Это преступление? — Вовсе нет. Но это делает вас похожей на волчонка. После нашего последнего разговора мне казалось, что вы цените то, что Олаф для вас делает. Я ошибся? — Ценю. Но чувства куда более сложные вещи и не всегда подчиняются доводам рассудка, — парировала она. — О, ваш наставник рассказывал вам, что мы думаем о чувствах? Они очень древние, чистые и искренние. Ум способен обманывать иллюзиями, придумывать оправдания, выстраивать защиту. Но только чувства говорят, кто мы на самом деле и чего хотим. Так кто же вы и почему хотите променять роскошь дворца на убогость горожан? — Я это просто я и никто больше. Герда Мрия, дочка лесника из Урсалии, обладательница дара к отражению, ученица мастера Харальдссона. Вас устроит такой ответ? — Смотря сколько в нём правды, — загадочно улыбнулся Арнингхэм. — Не хотите прогуляться со мной? Я покажу вам укромные уголки парка, которые вы сами не отыщете и расскажу о них всё, что знаю. А знаю я больше, чем многие, кто тут живут. — Заманчивое предложение. Только обещайте, что не будете обижать меня беспочвенными подозрениями, — осторожно согласилась Герда. Если стерпеть — Арнингхэм заподозрит, что она боится, если отказать — что избегает. — А вы не обижайтесь. В этих стенах не стоит быть такой ранимой. Разве ваши учителя не предупреждали об этом? — Ещё они советовали не допускать неуважения и грубости. Я пока не всё умею, простите меня за это. Но если хотите, чтобы ваше общество было мне приятно, перестаньте ставить меня в неловкое положение. — Как скажете, — хищно ухмыльнулся Арнингхэм и взял её под руку. Он махнул стражникам, и те скрылись из виду. Вдвоём они зашагали вдоль ограды, пока не выбрались на боковую аллею. Берёзы по бокам от неё склонялись друг к другу и образовывали живой тоннель. Их кроны шумели на ветру, трепетали листья. — Этот стальной блеск в ваших глазах — в нём столько силы и твёрдости. Ах, если бы вы могли поделиться ими с Олафом. Тогда, глядишь, из него и вышел бы лидер. — Он ещё всех удивит, — отмахнулась Герда. — Так что вы хотели рассказать? Какие мрачные тайны хранит эта твердыня? Мне очень любопытно. — Раз обещал, значит, расскажу. Я человек слова, — сдался он. До самых сумерек они бродили по парку. Арнингхэм увлечённо вещал о том, кто и когда перестраивал дворец, как добавлялись новые крылья и малые корпуса, что раньше находилось на территории парка, о том, как он менялся с течением времени. Рассуждал о стилях архитектуры, о том, что удобно и пристойно, а что излишне вычурно, а то и вовсе вульгарно. Изголодавшись по беседам, Герда слушала его очень внимательно и переспрашивала то, что не понимала. Рассказчиком Арнингхэм оказался отменным, умел удержать внимание и с виртуозной лёгкостью объяснял даже сложные вещи. — Вы настолько умны или настолько ловко притворяетесь, что вам всё это интересно? — неожиданно повысил голос он. Герда отняла у него свою руку и отошла на шаг. — Я же просила обойтись без грубостей! Я понимаю, что вежливое и тактичное общение вы считаете лицемерным. Но со мной можно только так и никак иначе, — процедила она и зашагал прочь. Заблудиться Герда не боялась даже в темноте. Раньше думала, что чувствует верное направление, потому что дочка лесника, но оказалось, что это особенность Детей ветра. Хотелось добраться до конца ограды, как будто там находилось что-то заветное, что нельзя пропустить. Через несколько десятков шагов её поиски увенчались успехом. В конце ограды стояло необычное сооружение, похожее на курган-волотовку, которые встречались возле замка Ильзар в Белоземье. Только этот курган был заметно больше и более правильной круглой формы. По периметру его ограждали плиты белого мрамора высотой в человеческий рост. Их украшали спиральные узоры. Герда подбежала к кургану, чтобы успеть его рассмотреть в последних лучах умирающего солнца. Вход наглухо закрывала гранитная плита высотой в шесть футов. На ней был выбит герб династии Хассийцев-Майери — раскидистый дуб, увенчанный зубчатой короной. Герда провела пальцем по бороздкам узоров. Надо же, какое древнее, величественное сооружение. Если дворец перестраивали постоянно, то это место, судя по виду, осталось нетронутым. Лучезарные его не уничтожили и не присвоили, как другие культовые постройки. От него прямо веяло старой верой в Повелителей стихий. Из щели между входной плитой и облицовкой торчал железный крюк. На нём висел лоскут. Герда сняла его и поднесла к глазам. Светлая ткань, измазанная кровью. Кто-то оставил её тут не так давно. Из-за того, что крюк находился под небольшим козырьком, укрытый от ветров выступающими плитами, лоскут не унесло ненастьем. Здесь был Николас? Вдруг он ранен? Лоскут как будто из его рубашки. Герда изучила её вдоль и поперёк, пока вышивала золотую ветвь. Он мог добраться сюда по катакомбам: наверняка на его карте указаны ходы, которые ведут во дворец. Может, Николас искал её? Или она хватается за соломинку? — Хух, на силу вас догнал! — Арнингхэм положил ей руку на плечо. — Этот путь точно не ведёт наружу. Что у вас там? Он схватил её за ладонь, но Герда успела спрятать лоскут среди розовых лепестков. — Люблю цветы. Этот сорт такой ароматный! Я носила лепестки в ладони всю дорогу, вы не заметили? — Зачем? — недоумевал он. — Из сентиментальности. Кажется, что если я отпущу их, то волшебство исчезнет. — Что ж, вы сами как цветок. — Значит, вы всё-таки умеете делать комплименты, а не только грубить? — улыбнулась она. — Это не комплимент. Цветы, пускай и красивы, но далеко не так безобидны. У розы есть щипы, об которые легко пораниться. Но можно найти и более диковинные цветы-хищники. Дионеи. Они заманивают насекомых в бутоны изысканным ароматом и захлопывают их, чтобы проглотить угодивших в ловушку жертв, — Арнингхэм щёлкнул горстью пальцев, изображая цветок. — Вы мне льстите. Я бесхитростна и не агрессивна. Есть вещи, в которых я не разбираюсь вовсе: политика, экономика, дипломатия. Но если вы ответите на мой вопрос, то я прощу ваши грубые выходки и не стану жаловаться Олафу. — О, нет! Я не соглашусь, пока не услышу вопроса, — замотал головой тот. — Он вас не затруднит. Что это за странная староверческая постройка? Арнингхэм выглянул из-за её спины. — Королевская усыпальница. Построена по приказу Фергюса Справедливого для его легендарной бабки Л’Хасси Фенталийской, основательницы династии. — Жены Безликого? — удивилась Герда. — По легенде, — кивнул Арнингхэм. — После неё здесь хоронили прах всех представителей династии. — Интересно, как она устроена внутри? — Лучше не пытайтесь туда проникнуть. Считается, что любой, кроме того, в чьих жилах течёт кровь Безликого, будет плутать в лабиринтах гробницы до самой смерти. Раньше внутрь допускались только члены королевской семьи и верховные жрецы. Последние, впрочем, заглядывали лишь в ритуальную комнату у входа. — Почему гробницу не снесли, когда отстранили от власти последнего короля? — Народу бы это не понравилось. Они и пленение короля Лесли восприняли не слишком хорошо. Незачем злить их ещё больше. К тому же, сам лорд Веломри высказался против сноса. Значит, это то самое место, где хранится доказательство, что Комри — побочная ветвь королевского рода. Николас мог сюда заглянуть, чтобы отыскать его. Одно то, что он не заблудился в лабиринте, говорило о многом. Солнце мигнуло последним лучом, и стало совсем темно. — Спасибо за рассказ. Проводите меня? Пора возвращаться, — напомнила Герда. Арнингхэма не нужно было просить дважды: он следовал за ней по пятам. — Что вас так заинтересовало в этой усыпальнице? — куда более осторожно, чем прежде, спросил Арнингхэм. — А вас никогда не тянуло к таинственным старинным сооружениям? Хоть в Урсалии нет грандиозных древних строений, но зато за городом есть заповедный мост Биворн, ведущий в Полночьгорье. Он считается одними из девяти врат Червоточины. На арке над ним выбиты древние письмена. В детстве я любила их рассматривать и гадать, кто, когда и зачем мог их построить. — Я даже в детстве не был так романтичен, как вы. Мне не понять, — хмыкнул Арнингхэм. У парадного входа во дворец Арнингхэм отбыл по своим делам, оставив Герду одну.