Огни юга

Глава 39. Мальчик, который не хотел взрослеть Николас решил вздремнуть хотя бы пару часов, чтобы не быть завтра обузой. Стоило только закрыть глаза, как Идоу разбудил его, коснувшись плеча, и сам улёгся спать. Николас подбросил дров в затухающий костёр и, всё ещё кемаря, прислушался к темноте. Чутьё молчало, а голоса животных, птиц и насекомых не тревожили. Над саванной разгорался рассвет: дымчатыми полосами, рыжим пламенем, смешенными с синевой неба и чёрными силуэтами баобабов. Хор птиц торжественно приветствовал солнце. Послышался трубный звук похожий на вчерашний, только доносился он с ближнего расстояния. Герда встревоженно зашевелилась и открыла глаза. — Я не проспала? Почему не разбудил? — она сладко потянулась. — Всё было тихо. Можешь заняться готовкой, — миролюбиво ответил Николас. — Я пока отойду, а ты буди остальных и зови меня, если заметишь что-то подозрительное. Она испуганно ухватила его за локоть. — Не ходи! А вдруг там мелькарисы? Герда указала в рассветное небо, где тенями носились грифы. Он отцепил её пальцы от рубашки по одному. — Я буду очень осторожен. Но даже если что-то случится, то всем станет легче. Она скривилась и покорно взялась за готовку. Видимо, скандалы ей уже приелись. Николас двинулся туда, где слышал рёв. Рассвело, под ногами захлюпала земля. Над головой роился гнус. Болото. Здесь на водопой собирались стада антилоп. Длинноногие цапли бродили по трясине в поисках лягушек. На человека они не обращали внимания, следя за кустами и затянутым ряской озером впереди. Посреди него был виден остров, окружённый частоколом тамариндов и акаций. Снова раздался рёв. Цапли поднялись в небо, шумно хлопая крыльями, антилопы повернули головы сторону крика. К ним медленно и величаво шагала серая громадина с длинным, до самой земли хоботом и ушами, похожими на крылья. Ого! Это и есть чудо Гундигарда? Загнутые бивни весят не меньше двухсот фунтов. На спине их не утащишь. Тьфу, заигрался! Сдались ему эти бивни? Николас ударил себя по шее, отгоняя противную мошкару. Слон вырывал хоботом болотную траву, засовывал в рот и, так и не дожевав, выплёвывал. Не почуяв опасности, антилопы продолжили пить. В небе появилась стая стервятников с жутковатыми кожистыми головами и разогнала цапель. Падальщики кричали пронзительно, и кровь стыла в жилах. Будто они уже видели покойника и предвкушали знатный пир. Слон подошёл так близко, что можно было разобрать и стянувшие его кожу морщины, которые он поливал грязью, и белые пятна на голове, ушах и хоботе. Почти как седина у людей. Видно, он очень стар. Интересно, где его стадо? Или слоны предпочитают встречать свой конец в одиночестве, чтобы никто из близких не видел, как они медленно превращаются в немощные развалины? Слон добрался до озера и, войдя в воду по грудь, поплыл к острову, а потом скрылся за тамариндами. Что ж, слона Николас увидел, пускай и издалека. Пора возвращаться — в лагере уже наверняка подняли переполох. С Герды и Олафа станется. Хоть бы Идоу их успокоил. Николас оказался прав. Олаф его встретил в полумиле от лагеря. — Ты где бродишь?! Не говори, что по нужде, никогда не поверю! — заругался он. — Услышал слона и увлёкся поисками. Прости! — искренне ответил Николас. — Видел его, вот такая громадина, представляешь? Ни на что не похожий. А бивни его на лошадях волочь надо. — Эх, ты! А о нас не подумал? И вправду, не компанейский ты человек, — посетовал Олаф, и они направились обратно в лагерь. — Может, встретим ещё. Я же не знал, что всё так выйдет, — оправдывался Николас, но Олаф не слушал. У костра Герда наливала в миску Идоу пшеничную похлёбку. Почувствовав ауру Олафа, она обернулась и прижала ладонь к груди. Волновалась, небось, науськала Олафа его искать. Выдаст она их обоих с потрохами. Выносливость натренировать можно, но получится ли то же сделать с выдержкой? Попытка не пытка. — Долго же вы! Мастер Идоу уже успел две порции съесть, — пожаловалась Герда. — Морти нашёл слона и забыл обо всём остальном. Как всегда, — Олаф похлопал Николаса по плечу. — Неправда! Я просто услышал звук, похожий на вчерашний, и решил проверить, а потом вернулся. Николас уже устал от укоров, но вместе с тем чувствовал себя виноватым. Хотя никаких причин, кроме необходимой лжи о своём прошлом, на это не было. — Ты видел слона? — Герда округлила глаза, её лицо приобрело умилительное выражение трепетной лани. — Да, он двигался очень медленно, а потом поплыл к острову посередине озера. Кстати, стада я рядом не заметил, — ответил Николас. Хорошо, что она отвлекла внимание на себя. — Это очень старый слон. Я ещё вчера по рёву понял, — заявил Идоу, пальцами смазывая остатки каши со стенок миски. — Ищет свою смерть. К старости у слонов выпадают зубы и дряхлеют мышцы. Слоны не могут ни есть толком, ни поднять хобот, чтобы напиться. Они мучаются от голода и жажды, мечтая о кончине как о спасении. Идоу облизнулся пальцы. Олаф брезгливо отвернулся. — Да. За ним следили стервятники, — кивнул Николас. — Жаль, что ты не взял нас с собой, — посетовала Герда. — Встретим ли мы ещё одного слона, мастер Идоу? Каковы шансы? — Ох, детка, перестань ты уже называть меня мастером. Обычный я, такой же, как все. Таким хочу быть! — горячо запротестовал Идоу. — Того слона мы ещё встретим. Я же говорил, Пернатый Змей умный, хоть до мудрости ему пока далеко. Он нашёл кладбище, оно на том острове посреди озера. Сегодня вы построите плот, а завтра переправимся на остров. Слон с него уже не уйдёт. — Мы построим? — возмутился Олаф и подскочил. — Да кто ты такой, чтобы нам указывать?! Николас тоже поднялся, так и не притронувшись к еде, и положил руку ему на плечо. — Я ваш проводник и рассказываю вам, как увидеть слона. Вы ведь этого хотите? — сдержанно ответил Идоу. Олаф заскрежетал зубами и скинул руку Николаса с плеча. Лицо раскраснелось. Похоже, он взбешён и вот-вот взорвётся. Тогда подхватилась Герда: — Я хочу строить плот! К тому же, наверняка мелькарисы плавать не умеют, и на острове мы будем в большей безопасности. Она глянула на Идоу, тот кивнул: — Не умеют. — Втроём мы до обеда мы справимся, не придётся ждать до завтра, — Герда обезоруживающе улыбнулась. Под её напором Олафу пришлось взять себя в руки. Даже когда Николас, войдя в раж, её не слушал, то потом становилось жутко стыдно. — Хорошо. Всё равно с него как с гуся вода. Никогда не думал, что в Гундигарде мудрость означает хитрость и лень, — в сердцах бросил Олаф и уселся завтракать вместе с Николасом. Идоу скрылся с их глаз. Хотя как это возможно в голой саванне? За баобабом спрятался? Он наставник, методы, повадки — Олаф просто к такому не привык. Наставники часто просят одно, а имеют в виду другое и ждут, когда ученик сам отыщет ответ, который будет верным лично для него и куда более ценным, чем неоспоримая истина. После завтрака Николас показал товарищам озеро, где он видел слона. — Мошкары здесь действительно много. На ночь лучше вернуться в лагерь, — согласился на идею Идоу Олаф. Они взялись за строительство плота. Деревьев в округе, кроме толстенных, а потому бесполезных баобабов, оказалось маловато, поэтому искать материалы пришлось долго. К обеду путешественники только начали связывать очищенные от веток брёвна вместе. Герда старалась помогать, чем могла, но Олаф не позволял ей перетруждаться. Подержать верёвку, сказать, ровно ли лежат брёвна, но не более того. Основную работу делали они вдвоём с Николасом. На жаре это оказалось не так-то просто: двигаться было тяжело, пот градом катился по спинам, от усилий перед марево перед глазами загустевало и уплывало в поисках спасительных облаков. Но они утирали лбы, обливались водой и упорно продолжали своё занятие. Их сплочённость навевала детские воспоминания, как они с братом строили запруду из грязи и палок. Хотя нет… Эдвард же не любил играть с глупым мелким братцем. Похоже, это из снов, а может, снова воспоминания Безликого? Как не потеряться в них, особенно если сам бог не помогает разобраться? Во второй половине дня плот, достаточно большой и надёжный, был готов. Троица вернулась в лагерь, где перебирал струны гитары Идоу. Ко всеобщему удивлению он приготовил ужин. Правда, варево в котле пахло дурманно. В нём плавало и пшено и куски вяленого мяса, но повар явно добавил туда секретный ингредиент. — Отравить нас собрался? — Олаф подозрительно сощурился и полез в его голову мыслечтением. — Если что-то нам сделаешь, мои люди призовут тебя к ответу. У Николаса в ушах зазвенело, Герда испуганно приложила ладони к щекам, а Идоу даже не поморщился. — Зачем мне вас травить? Хлопотное это дельце. К тому же, вы с ним и без меня хорошо справляетесь. Просто добавил в похлёбку майоран для вкуса, — Идоу отправил себе в рот полную ложку с куском мяса и стал причмокивать от удовольствия. А ведь варево кипело! Как он не обжёгся? — Что за майоран? — продолжал вести допрос Олаф, но мысли читать перестал. — Травка. Хорошая. Очень бодрит. В малых порциях безвредная, — заверил его Идоу. Да, конечно. Как вчерашняя травка от мух. После работы они успели проголодаться, поэтому стряпней Идоу брезговать не стали. На вкус похлёбка оказалась вполне сносной, наваристой. Приправа почти не чувствовалась. После первой порции захотелось ещё и ещё, пока котёл не опустел. А потом, глядя на друг друга, путешественники расхохотались. — Что у тебя с лицом? Оно всё чёрное. Чернее, чем у дикарей. А вдруг ты заразился от них и скоро сам станешь таким же безумным! — указал на Николаса Олаф, держась одной рукой за живот от смеха. — А сам-то! Ни чуточки ни менее чумазый, чем я! — возмутился тот. — У меня хотя бы волосы и глаза светлые. — У меня тоже светлые глаза, когда светло! — заявил Николас. — Не светлее, чем небо во время шторма! — Олаф оттянул пальцами нижние веки и высунул язык, изображая из себя уродливого и нелепого дикаря. — Давай ещё подерёмся, кривляка! — принялся размахивать кулаками Николас. — Мальчики! — звонко захихикала Герда. — Вам уже лет-то сколько, а ведёте себя как малые дети! Причём постоянно, при каждом удобном случае! — Пф-ф-ф! А если я не хочу взрослеть? — Николас передразнил её серьёзное выражение лица с огромными перепуганными глазами. — Чем не здорово всегда быть мальчишкой и ни о чём не переживать? Не отвечать за себя, за тебя и за него тоже, а просто дурачиться, беситься, делать всё, что в голову взбредёт! — А что? Я тоже так хочу! — Олаф сдёрнул со своих плеч голубой плащ так, что порвал завязки, и швырнул его на землю. Хорошо, что не в костёр. — Надоели все эти правила и потуги. Не получается у меня быть лидером. Что за дурацкая способность читать мысли, лезь во всю ту грязь, которая копится в злодейских головах, когда я даже друзей понять не могу? Вот бы научиться летать вместо этого! — В чём же дело? Летать очень легко! — поддержал его Николас, поднялся и поставил руки на пояс. — Отталкиваешься ногами от земли и лети-и-ишь! Обернув себя ветроплавом, он воспарил в воздух и заложил несколько крутых петель над головами изумлённых друзей. — Давайте за мной! — Николас поманил их руками. — Не получается! — подпрыгнув, сокрушённо сказала Герда. Перевернувшись вниз головой, Николас подлетел к ней. — Ну, конечно! Как я мог забыть? Чтобы летать, нужна звёздная пыль! Выхватив из рукава серебряный колокольчик и вытряхнув из него порошок, переливающийся разноцветными огнями, Николас высыпал его в ладонь и сдул в лицо Герде. — Подумай о чём-нибудь хорошем, и станешь легче пера Белой птицы. Она улыбнулась совершенно счастливо. В её глазах отразилось лицо того, о ком она подумала, и Николаса накрыл восторг. Лёгкая щекотка в животе, голова кругом. Герда запорхала вокруг него, как маленькая нежная птичка, щебеча звонким смехом. Какая же она кра-си-вая! — Хочешь, я подарю тебе поцелуй? — спросила Герда, глядя на него с кошачьей лаской. По спине пробежали мурашки. Николас протянул ей раскрытую ладонь. Герда недовольно поморщилась, но всё же вложила в неё кусочек найденного на берегу перламутра. Отвлеклась, и он чмокнул её в щёку. Она вздрогнула, натягивая волосы на лицо, чтобы скрыть смущение. В плечо Николаса ударила щепка. — Эй! Так не честно! — закричал Олаф с земли. — Вы там развлекаетесь, а я лишний получается? Совсем не нужен вам, да? А ведь это было моё желание — полетать. Почему ничего из того, что мне хочется, не получается?! Убедившись, что Герда уже освоилась с полётами достаточно, чтобы не упасть, Николас спустился на землю. — Ты думал о хорошем? — Уже всё перебрал! Как у вас получается? Как?! Олаф снова подпрыгнул и неловко взмахнул руками. — Ты не веришь. Поверь, и всё получится! — Николас взял его ладони в свои и заглянул в глаза. Такие светлые, лучистые и прозрачные, как у доброго, мечтательного ребёнка. Уголком глаза Николас заметил у него за спиной распоровшие рубашку отростки. Лысые — без перьев, покрытые неровными рубцами. Словно у него вырвали или даже жестоко откромсали крылья. Такая жалость сжала сердце, что игривый туман выветрился из головы. Больно стало почти физически. Взгляд упал на собственные ладони. Они снова оказались измазаны в крови. Теперь Николас догадался, откуда она. Надо всё исправить. Что бы кто ни говорил, надежда не должна погибнуть. Если не попытается, он себе не простит. Николас крепко обхватил друга подмышками и поднял воздух. Они подлетели к весело кружившейся в небе Герде. Олаф смотрел на них обоих с восторгом. — Я понял, почему не получалось. У меня не было достаточно хороших мыслей. Но теперь появилась одна, — заявил он. Николас осторожно отпустил его. Олаф штопором понёсся к земле, а потом взмыл вертикально в небо и заложил мёртвую петлю. — Ну что, куда полетим отсюда? — спросил он, вернувшись к друзьям. — Второй поворот направо, а потом прямо до самого утра, к Девятым небесам, где живут никогда не взрослеющие мальчишки, — смеясь, предложил Николас. — Будем там охотиться на слонов, сражаться с пиратами и веселиться на дикарских праздниках! — А как же я? Разве взрослой и серьёзной даме найдётся там место? — забеспокоилась Герда. Николас успокаивающе положил ей руку на плечо: — Конечно! Кто же будет рассказывать нам сказки на ночь и дарить сладкие поцелуи? Заливаясь смехом, Герда обняла его и прильнула к губам. *** Николас проснулся от кряхтения Олафа. Стряхнув остатки дрёмы, тот подскочил и принялся ошалело осматриваться. Светало. Дрова догорели, и костёр давно потух. Идоу нигде видно не было. Только на траве валялся вылизанный до блеска котёл. — Где этот демонов проводник?! — вознегодовал Олаф. Его голубой плащ валялся в пыли. — Вот же псина сутулая! Опоил нас дурманящим зельем и сбежал! И хорошо, а то я бы его растерзал! Нет, вначале я вытащил бы из его головы все злокозненные планы мыслеклещами, а потом уже растерзал! Герда зашевелилась, разбуженная его громкими возгласами и схватилась за живот: — Меня сейчас стошнит! Она отползла подальше, чтобы никто не видел. А-а-а! Николас обхватил гудящую голову руками. Это что вчера было? А-а-а! Он что, использовал ветроплав при Олафе и с помощью него заставил всех летать?! А если Олаф догадается, что это был не сон? А-а-а! В довершение ко всему он целовался с Гердой. Её заодно подставил. Вот уж подсобил проводник так подсобил. Сейчас Николас сам с удовольствием удушил бы его. Идоу вышел из-за баобаба, напевая под гитару очередную песню: «В старом парке тенистом, где в задумчивый вечер Спит листва на деревьях под гирляндами звёзд, Захотелось мальчишке мальчишкой быть вечно, И желание это его почему-то сбылось. Не страшит мельканье дней и лет Одного его на целом свете. Хорошо таким быть или нет, Хорошо таким быть или нет, Сразу кто ответит? Кто ответит?» (*) — Вы наконец проснулись? А где завтрак? Я уже проголодался, — Идоу похлопал себя по тощему животу. — Да и на слоновий остров нужно попасть как можно раньше. — Ты… ты… — взбешённо раздувал ноздри Олаф. — Вам не понравилась моя похлёбка? — в шутку обиделся Идоу. — Что ты туда подмешал? Мы всю ночь… летали, — вмешался Николас. Руки Олафа подрагивали так, будто он готов был вцепиться Идоу в глотку. — Мне показалось, что вам нужно вернуться в детство, а не киснуть с тоскливыми минами, — усмехнулся он. — Разве вы не повеселились? — Нет! — взревел Олаф. — Если хоть одна живая душа узнает о моём позорном поведении, я скормлю тебя мелькарисам, которыми ты нас пугал! — Какие же вы глупые, бледнолицые северяне. Стыдитесь, когда ничего плохого не делали, и гордитесь, когда совершаете злодейства. Никогда мне вас не понять! — махнул он рукой и принялся разводить костёр. Вскоре вернулась Герда, бледная и помятая, но заверила, что чувствует себя отлично, и взялась за готовку. Сама она ела только потому, что остальные внимательно за ней следили. Олаф предпочитал не вспоминать о случившемся ночью и на любые вопросы пучил глаза и мотал головой. После завтрака они направились к озеру и спустили на воду плот, распугав птиц. Всех, кроме круживших в небе стервятников. — Так слон ещё не умер? — нарушил молчание Олаф. — Думаю, мы успеем застать его живым, — серьёзно ответил Идоу. Николас закончил укладывать вещи на плот. Олаф и Идоу осторожно залезли сверху. Только Герда в замешательстве замерла у кромки воды. Все удивлённо уставились на неё. — Идём. Это не опасно, — заверил её Николас и протянул руку. Она сложила ладони на груди и замотала головой. — Однажды… — дыхание спёрло, и она запнулась. — В Лапии мне гадала вёльва, и я случайно перехватила её видение. — Отражением? — Олаф приподнялся и удивлённо вскинул брови. — Наверное. Так вот, в видении я упала в полынью на заледенелом озере и… утонула. Хм, об этом Николасу ещё слышать не приходилось. — Видения, даже такие красочные, нельзя толковать буквально, — задумчиво ответил Олаф. — К тому же, откуда на этой жуткой жаре взяться льду? Герда смотрела себе под ноги, в воду. — Нет, конечно, это другое место. Просто… мне не по себе после вчерашней ночи. — Если хочешь, я останусь с тобой здесь, — предложил Николас. — Слона я уже видел, к тому же, меня наняли за тобой присматривать. Олаф, если увидите бивни, отломай мне кусочек. Маленького сувенира будет достаточно. Тот метнул в Идоу брезгливый взгляд. — Ну, уж нет, либо едем все, либо никто, — и тоже стал спускаться с плота. — Нет, не надо. Морти прав, я должна быть сильной и преодолеть свои страхи, — остановила его Герда решительным жестом. — Я поеду с вами. Николас подхватил её на руки и поставил на плот, чтобы она не замочила ноги, а потом залез сам. Они отчалили. Николас правил большим шестом. Непривычно медленно без ветроплава, но после вчерашнего стоило быть двойне осторожным. Из воды за ними наблюдали огромные жёлтые глаза на чешуйчатой зелёной морде. — Кто это, мастер Идоу? — спросила Герда. — Крокодил, — ответил тот. — Он опасен? — с подозрением разглядывал страшное создание Олаф. — Не беспокойтесь, мелькарисы ненамного, но страшнее. А крокодилы опасны только в воде или рядом с ней, — жизнерадостно ответил Идоу. Остальные дружно передёрнули плечами. — Спасибо за своевременное предупреждение, — не удержался от сарказма уже Николас. Даже для вредного наставника такие подлости — перебор. Идоу лишь самодовольно усмехнулся и подмигнул. (*) «Песня про Питера Пэна», слова Л. Дербенёва