Огни юга

В полутьме хижины Герда потеряла счёт времени. Когда открылась дверь, солнце уже перевалило зенит и поспешало к горизонту на западе. Было так же ясно, как и вчера, хотя воздух пах грозой. Казалось, вот-то раздастся гром и заискрят молнии. Дикари вытянули Герду на улицу и толкнули к Малинке, Хелеве и Глэйдэ. Они выглядели измождёнными и подавленными, на коже остались синяки, но в остальном они были целы. — Простите меня, простите! Я не хотела, чтобы так всё закончилось, — скороговоркой зашептала Герда на ухо Малинке. — Ничего… — сдавленно выдохнула она. — До этого у нас не было ни свободы, ни чувства своего достоинства, ни радости. Только сопротивляясь, мы вздохнули полной грудью. Жаль, нам не удалось вдосталь напиться пьянящего воздуха. Но ничего. У реки уже расцвёл тростник. Твои друзья покинули Шибальбу. — Надо отвлечь Вицли-Пуцли, пока они не придут, — ответила Герда. Её оттеснили от Малинке и повели на площадку для игры в мяч. Внизу, между трибунами уже собрались три группы по десять человек. Видимо, это жертвы из племён заговорщиков. Между ними горели большие костры. Малинке, Глэйдэ и Хелеву поставили лицом к жертвам, чтобы они запомнили каждого. Герду же охранял сам Вицли-Пуцли. Вокруг его талии было обёрнуто золотистое покрывало, расшитое нефритовыми бусинами, плечи укрывала шкура мелькариса, на голове красовался пышный плюмаж из переливчатых перьев кетцаля. Решил сразить и без того подавленных подданных своим великолепием? Мраку-то наверняка всё равно от кого кровь принимать, хоть в грязные лохмотья нарядись. Ни Оуэна, ни нзамбо нигде видно не было. Вицли-Пуцли принялся стращать своих людей грозным голосом. Небось рассказывал, как за грехи заговорщиков солнце закатится навсегда. Единственный способ остановится конец света — смыть позор своей кровью. Голос разлетался по площадке эхом, сбивал с ног будто ветер и срывал мясо с костей. Герда постоянно оглядывалась на дорогу. Но ауры Олафа с Николасом не появлялись. Какую молитву шептала бабушка Лайсве в самые отчаянные моменты жизни? «Братья-Ветры, спасите! Николас, Олаф, слышите? Нам очень нужна ваша помощь!» Вицли-Пуцли протянул Малинке нож из обсидиана, обернулся к Герде и сказал на всеобщем: — Хотеть пролить мой кровь. За это пролить кровь свой близкий! Она опустошённо всхлипнула, пытаясь унять дрожь и спрятать отчаяние под маской отстранённости, но метавшиеся в голове мысли ясно отражались на её лице. Малинке заговорила удивительно миролюбиво и даже безмятежно. Вицли-Пуцли удивлённо уставился на неё и медленно кивнул. Так и не взяв оружия, она повернулась к своим людям и одарила их счастливой улыбкой. Они остались такими же безучастными и смотрели перед собой затуманенными внушением взглядами. Малинке принялась ритмично раскачивать бёдрами, притопывать и прихлопывать. К ней присоединилась Хелева, напевая задорную песню. Глэйдэ выхватил у стоявшего рядом дикаря барабан и замолотил в него ладонями. Ближние к ним женщины качали головами в такт и переминались с ноги на ногу, пока не пустились в пляс вокруг костров. Глэйдэ бил в барабан всё зажигательней и ловчей, сзади кто-то вторил ему. Всё больше женщин подпрыгивали, кружились и хлопали в ладоши. Песня неслась по рядам дикарей, захватывая всех и каждого в неистовую пляску. Смеясь, дикари понеслись по всей площадке. Впервые они выглядели настолько живыми и искренними, словно души вернулись к ним. Даже у Герды сердце вторило ритму музыки, а ноги просились в пляс. Ей вдруг открылся смысл слов дикарей. Они пели о любви. К суровой земле, к нелёгкой жизни, к тяжёлому труду, к праздникам и играм. Они просили прощения за страх и малодушие, клялись, что больше не позволят туманить себе разум и щёлкать кнутами над своими спинами. Вицли-Пуцли побледнел. Толстое, холёное лицо морщилось, глаза круглились, губы сжимались в полоску. — Это ты! Ты их заставить! — напустился он на Герду. — Остановить это! Сейчас же! Она бессильно развела руками: — Это же танцевальная лихорадка! Раз вы с Мраком не в силах их остановить, то я и подавно. Ох, кажется, я тоже заразилась! Она приложила ладонь ко лбу и, смеясь, понеслась в хороводе вверх по трибунам. — Прекратить! Остановиться! Нет! — ревел Вицли-Пуцли ей вслед. Стыдливость, робость, неловкость и даже страх забылись в общем веселье. Герда чувствовала себя частью дикарей, частью всего мира, выражавшего себя через пляску. Здесь и сейчас её принимали такую, как есть, не оценивали и просто радовались, что она танцует вместе с ними. Раздался вопль, будто над северным морем в Урсалии стонала гагара. Герда скосила глаза. Вицли-Пуцли стоял на коленях и, вытянув руки к небу, издавал жуткие звуки. За его спиной собирались чернильные тени. Дрова в кострах истлели, пламя опало. Наползали удушливые, маслянистые сумерки. Шёпот Мрака холодком крался по хребту. Даже бой барабанов его не заглушал. В пухлых пальцах мелькнула кукла. Вицли-Пуцли сжал её, и танцовщики начали падать. Острая боль поразила суставы. Ноги отнялись, и Герда вместе с дикарями скатилась со ступеней. Кто-то ударил её локтем в рёбра, кого-то она задела пяткой. Уже на площадке Герда успела увернуться от падавшего сверху мужчины и отползла в стороны. Разбитые колени и лоб сильно саднили, но страх затмевал остальные чувства. Наверху у лестницы показались нзамбо. Неуклюже переваливаясь, они спускались на площадку. Дикари, едва очухавшись, в страхе жались друг к другу. — Что, снова не справился с кучкой заговорщиков? — снисходительно бросил Оуэн, следовавший за нзамбо. — Придётся мне спасать твою шкуру в очередной раз. — Всё быть хорошо. Я управлять люди. Они не мочь победить, — недовольно прищурился Вицли-Пуцли. — Заканчивай быстрее, а то небесные мальчишки вернутся и тогда точно будет не хорошо. Вицли-Пуцли подошёл к сидевшей на коленях Малинке и поднял её за волосы. — Я быть добрый. Я защищать от работорговцы, — с усилием заговорил он на всеобщем. — Я быть ваш отец и мать! Я давать вода, солнце и урожай. А вы верить чужаки и предавать меня. Раз, два, — загибал он пальцы. — Они захватывать земля, вырубать лес, продавать вас. Ваш дети проклинать вас. Я быть ваше единственное спасение. — Нет! — Малинке отпихнула его. — Я верила тебе, но это ты превратил нас в рабов, обязанных жить, убивать и умирать по твоей указке. Даже если небо рухнет нам на головы, мы не продолжим во Мраке. Она снова упала на колени и тоже воздела руки к небу: — О, могучие судьи Горнего мира, призываю! Решите нашу участь. Разверзните земные недра и поглотите нас, если наша вина настолько глубока. Защитите нас праведным гневом, если наше запоздалое мужество сделало нас достойными. Мы принимаем свой рок! Вицли-Пуцли процедил сквозь зубы: — Вы быть бессильные. Только я управлять всем! Взвыл ветер, сильные порывы сбрасывали с трибун камушки. В небе собирались тучи, зарницы окрашивали их края серебром. Герда испуганно поёжилась. Неужели Малинке удалось кого-то призвать? К добру ли? Раздался леденящий душу визг. Под первыми каплями дождя на лестницу выскочил укутанный в одежды из мохнатого мха и листьев карлик. Длинные чёрные волосы сбились в колтуны и паклями лежали на плечах. Чёрные без белка глаза полыхали яростью, щерилась полная острых зубов пасть. Рыча, он спустился на площадку и взвыл с жутким хохотом, подражая койотам с северного берега Падрау. Это же… Гилли Ду! Живой! В своём втором редком обличье. Вицли-Пуцли закрылся руками. Гилли Ду бросился на него и повалил на землю. Челюсти клацали над самым его лицом, слюна капала на глаза. Но Вицли-Пуцли не дрогнул: оттолкнул от себя морду и со всей силы пнул Гилли Ду ногами. — Снять это с меня! Быть не бог! Быть лесная тварь! Нзамбо схватили Гилли Ду за руки и оттащили. Он пинал их ногами, пытаясь вырваться. Ведущую из деревни дорогу заволокло пеленой дождя. Волосы мгновенно намокли, капли текли за шиворот, охлаждая разгорячённую кожу. Люди и нзамбо начали оскальзываться на влажных камнях. Вдалеке показались размытые силуэты аур. Почти целые, озарённые новым, непонятным светом. Те, кто обладал даром видеть сокрытое, оборачивались и переглядывались. — Быстрее! Нужна помощь! — позвала Герда. Гилли Ду кувыркнулся в воздухе и обернулся лисом. Завопил, что было мочи. Николас с Олафом перешли на бег. Их фигуры показались наверху трибун. Перепрыгивая через ступени, они спешили на площадку. Мокрые, взъерошенные. Они здесь! Они всех спасут! Вицли-Пуцли ухватил Герду за шиворот и прижал к себе. — Что здесь происходит?! — спросил Олаф, наткнувшись на строй нзамбо. Пристальный взгляд рыскал по их пустым лицам, пока вперёд не вышел Оуэн. — Позволь мне, — вмешался Николас. — Оуэн превратил матросов в нзамбо, пока мы ходили к храму, а потом договорился с Вицли-Пуцли, чтобы тот встретил нас и спровадил в Шибальбу. А познакомились они уже давно. Ведь это не первый раз, когда Оуэн оказался на южном берегу Падрау, не так ли? — Почему я ничего не увидел, когда читал его? — продолжал недоумевать Олаф. — Не знаю, — соврал Николас. Про Мрак, в который Олаф не верит, рассказывать бессмысленно. — Но сейчас он застигнут на месте преступления. — Что ж, браво! — жеманно похлопал в ладоши Оуэн. — Долго же вы меня вычисляли. Я, между прочим, оказал вам услугу. Без Шибальбы вы ещё долго ходили бы вокруг да около. Так кто из вас победил? — Вообще-то мы друг с другом не сражались, — холодно осадил его Олаф. — По его лицу заметно, — Оуэн указал на распухшую щёку Николаса и снова обратился к Олафу: — Но раз ты ещё не мечешь молнии, победил он. Досадно, но не смертельно. Это была всего лишь проверка перед настоящей битвой. — Какой ещё битвой? Ты что, собрался устроить тут резню? — возмутился тот. — За резню можете сказать спасибо вашей девке. Впрочем, у неё наверняка был хороший учитель, — Оуэн недвусмысленно подмигнул Николасу. — Выговорился? Можем начинать драку? — спросил тот непробиваемо. — А тебе лишь бы кулаками махать? Что ж, пожалуйста! Нзамбо, словно услышав приказ, направились к ним. Олаф и Николас схватились за мечи. Герда укусила Вицли-Пуцли за руку, которой тот затыкал ей рот, и закричала: — Стойте! — Ауры! Матросы ещё живы. Чтобы снять колдовство, надо убить колдуна и развеять его прах по ветру, — Олаф направил оружие на Оэуна. Николас последовал его примеру, поглядывая одним глазом на надвигающихся нзамбо. Оуэн рассмеялся. Лес за площадкой заволновался. Затрещали стволы деревьев. Грохот! Нет, не гром. Это падали пальмы. В ушах зазвенело, стало тяжело дышать. Волна чёрного гула? На южном берегу? Кто из приспешников Мрака её призвал?! Все, кроме нзамбо и Оуэна рухнули на земли и корчились в судорогах. Вицли-Пуцли удерживал в руках обессилевшую Герду. Перед глазами мелькали образы трупных личинок, крови и разлагающихся тел. Слышались крики. Вдруг Малинке поднялась, словно кошмар потерял над ней власть. Её глаза горели потусторонней зеленью, а по лицу вились огненные узоры. — Не ходить по нашей земле неправедным людям. Не прольётся здесь больше невинная кровь. Без боя наша вотчина врагам не достанется! Волна отступила, дождь стих, тучи разошлись. Площадку осветила луна. Люди с кряхтеньем поднимались и трясли головами, пытаясь прийти в себя. Пустыми оставались только лица нзамбо. Оуэн спрятался за их спинами, предпочтя управлять воинством из укрытия. Герда попыталась вырваться, но мыслепуты больно хлестнули и спеленали её. Олаф тоже замер, скованный волей Вицли-Пуцли. Что же делать? Ни отразить, ни сопротивляться, ни зацепить мыслечтением ближайших дикарей не получалось. Только Николас мог бороться, но ветроплав он не использовал. Всё ещё боялся себя выдать? Вицли-Пуцли потянул ладонь к груди Герды. — Ты всё портить! Я приносить в жертва тебя! Сердце затрепыхалось, грозя пробить рёбра и выскочить наружу. Даже плакать и стонать не получалось! — Отпусти её! — донёсся сзади знакомый насмешливый голос. Хватка Вицли-Пуцли ослабла, будто Мрак оставил его. Дикари оживились, послышались удивлённые ахи. Герда вырвалась и обернулась. Рядом с ними стоял Идоу в модном узком костюме и высокой шляпе. Белый грим на его лице оказался настолько стойким, что дождю не удавалось его смыть. — Не ждали? — поклонился он, потрясая черепами на шляпе. Малинке и Идоу надвинулись на Вицли-Пуцли. Тот отпустил Герду и попятился, пытаясь ухватить их мыслеклещами. Надо прорваться к Олафу с Николасом. Они ножнами отбивались от нзамбо, теснивших их к трибунам. Как преодолеть этот плотный строй? Часть нзамбо уже поворачивалась в сторону Герды и протягивала руки. Дикари испуганно жались друг к другу. — Что же вы? Почему не боретесь? Вицли-Пуцли не остановится, пока не принесёт в жертву последнего из вас! — в отчаянии выкрикнула Герда. Глэйдэ и Хелева что-то говорили товарищам, те — другим, и так пока слух не облетел всех. Самые смелые дикари бросились на нзамбо. Висли у них на плечах, пытались сбить с ног, прижимали к земле. Заметив прореху в строе, Герда побежала туда. До друзей оставалась пара шагов, но нзамбо вцепился ей в плечо. На выручку пришёл Гилли Ду. Он разогнался и врезался в ноги нзамбо. Тот рухнул. Раздался треск ткани — в его ладони остался кусок её рукава. Под прикрытие Олафа, Николас рванулся к ней навстречу. До того, как очередной нзамбо успел добраться до них, Николас затолкал Герду к себе за спину. Пятясь, они отступили к лестнице. — Я же просил сидеть тихо! — упрекнул её Олаф, когда нзамбо отвлеклись на дикарей. Николас отгонял тех, кто подходил слишком близко. — Вицли похитил ваши души. Нужно их вернуть! — не стала тратить время на оправдания Герда. — Моя душа при мне. — Олаф коснулся своей груди, словно не был в этом уверен. — Как её можно похитить? — Не знаю. Души хранятся в горшках в погребе. Если их разбить, то Вицли ослабнет, а к вам вернутся силы. Идёмте скорее! — Нельзя! Бой в самом разгаре! — замотал головой Олаф. — Идите! — обернулся к ним Николас. — Я справлюсь один. Правильно, без Олафа он сможет использовать ветроплав. — Их слишком много! И ты не обладаешь даром! — Наши способности не действуют, — предупредила Герда. — Тявк! — подбежал к ним Гилли Ду. — У меня есть союзник, — сыронизировал Николас. — Только не позволяй ему кусать их. И сам не кусай… — пробубнила Герда. — Э… ладно. Не очень-то они вкусные, — смутился Николас. Нзамбо уже подходили к ним вплотную. Олафу с Николасом пришлось отвлечься, чтобы отбить атаку: ударить ножнами по плечу, кулак в челюсть, сапогом по ногам. Тут подоспели дикари: накинулись на нзамбо с тыла и растащили в стороны. Самые удачливые опрокинули их на пол и оседлали, не позволяя подняться. — Да тут целая армия! Осталось только понять, как ими управлять, — удивлённо моргнул Николас, переводя дыхание. Не медля больше, Герда побежала по лестнице. Олаф сдался, решив, что ей помощь нужнее.