***
Ночь выдалась холодная и дождливая. Он сидел на крыльце дома, и прикрывая ладонью сигаретный огонёк от ветра, курил. Окна соседних домов были темны, город спал. Неожиданно Артемий заметил движение у калитки, резко поднялся со ступеней и громко спросил: — Эй! Кто там? Несмотря на то, что после завершения эпидемии преступности в городе знатно поубавилось, по старой памяти Гаруспику все равно в каждом темном углу представлялся затаившийся бандюга. Но в свет фонаря, что горел над дверью в дом, неловко шагнула белокурая девушка в промокшем бежевом пальто. — Юля? Вот так сюрприз! — Он не поверил своим глазам. Люричева уехала из Города-на-Горхоне спустя две недели после снятия карантина. Все-таки у неё получилось вырваться из замкнутого круга дорог. И с тех пор Бурах не получил от неё ни единой весточки. Он и сам был бы рад написать первым, да только вот девушка не оставила ему своего столичного адреса. — Здравствуй, Тём. — Она подошла ближе к крыльцу. — Дашь прикурить? Все спички вымокли, пока сюда добиралась. Мужчина спустился вниз по ступенькам, шаря рукой в кармане и достал оттуда коробок. — Последняя... — ухмыльнулся он, заглядывая внутрь. — Ну, тогда не запортачь, — ответила ему Юлия с полуулыбкой и прижала сигарету к губам. Вспыхнувший огонёк осветил ее лицо – усталое, со следами бессонных ночей под голубыми глазами. В межбровье залегла тревожная морщинка. Дождавшись, пока сигарета займётся, Артемий потушил спичку. Юлия курила, он молчал и смотрел на неё – тишина затягивалась. — Так... какими судьбами? — наконец вымолвил хирург. — Не приняла меня Столица. Посмеялась над моей научной работой. — Люричева поежилась от порыва ветра, и Артемий только сейчас понял, что они стоят под моросящим дождем. — Вот я дурак! Пойдём в дом! — он схватил ее под руку и буквально поволок к входной двери. Она еле успела попутно кинуть тлеющий бычок в стоящую неподалёку урну. Войдя в дом, Бурах принялся стаскивать с Юлии промокшее насквозь пальто, Люричева не сопротивлялась. — А вещи-то твои где? — В библиотеку закинула. Потом решила к тебе заглянуть – поздороваться... Хорошо, что Невод никто не занял. — Не занял, — кивнул мужчина. — Каины всё надеялись, что ты вернёшься. И не зря, видимо. Ладно, пойдём на кухню, тебе согреться надо – дрожишь вся. Они сидели за столом и снова молчали. Юлия грела ладони о жестяную кружку с чаем и разглядывала небогатое убранство кухни. Артемий знал, что она по природе своей наблюдатель, и предпочитает больше слушать, а не говорить, но ему откровенно нечего было рассказать. В Городе ничего не изменилось с тех пор, как она его покинула. А вот столичную историю ученой он хотел бы послушать. — Надеюсь, ты сюда надолго? — решился начать беседу Бурах. — Как пойдёт, — ответила девушка и сделала глоток из кружки, а потом добавила: — А чего-нибудь поинтереснее нет, случаем? — И многозначительно поболтала стаканом в воздухе. — Поищем... — Артемий улыбнулся и принялся копаться в нижнем ящике буфета. — Вот, Стаматин подогнал. Только крепкий вышел очень – из кровавой. — Самое то. Мужчина достал бутылку твирина и два чистых бокала с полки, налил в них мутноватую буро-красную жидкость. По кухне сразу разнесся запах степных трав. Люричева тут же почти в один глоток осушила свой стакан и поморщилась. — Я уже и забыла, как эта штука мозги прочищает. — Скорее уж, наоборот... — ответил Бурах, выпивая вслед за ней. — Ну так..., почему ты приехала? Ты же неистово пыталась вырваться отсюда. Не верю, что из-за неудачного исследования ты все бросила и вернулась. — Если бы ты поехал со мной, у меня бы вышло иначе. Ну да ладно... Как говорится – кто старое помянет, тому глаз долой. Видно, это и правда неизбежность – возвращаться сюда. — А я рад, что ты снова здесь. — Бурах накрыл покоящуюся на столе ладонь девушки своей. — Я, знаешь..., тосковал. Юлия смущенно опустила глаза на пустой бокал и пальчиком легонько подвинула его в сторону открытой бутылки. Мужчина вновь усмехнулся и без лишних слов налил им ещё по одной. Время близилось к двум ночи, а они все сидели и разговаривали. В основном, о ерунде, не касаясь колких для обоих тем прошлого. Твирина почти не осталось, да и не лез он уже в горло. У Артемия слегка звенело в ушах, а перед глазами плыло. Юлия держалась немногим лучше: — Вот знаешь... А ведь больше и нет таких городов... — медленно произнесла ученая. — Наверное, поэтому меня так сюда тянет. Как ни как – мое детище. И пока разум стремится к одной цели, сердце незаметно увлекается к другой... — Люричева – вечерний философ, — еле шевеля языком вымолвил мужчина. — А при нашей первой встрече говорила, что философия – не твоё. — И правильно говорила. Я математик, это посерьёзнее будет. — Девушка подняла в воздух указательный палец. — А помнишь, что я тебе тогда сказал, при знакомстве? — Нет… — Подперев подбородок кулаком, Люричева рассеянно уставилась на мужчину. — И что же? — Что глаза у тебя удивительные. — Старательно фокусируя взгляд, Бурах внимательно всматривался в ее лицо и ожидал последующую за сказанным реакцию. Тёплое воспоминание их первой встречи немного развеяло твириновый туман, клубящийся в голове. — Да..., точно-точно, только тогда мы еще на «вы» были, — Юлия пьяно хихикнула, но тут же взяла себя в руки и резко посерьезнела. — Пора мне, Тём. Спать хочу – сил нет. Я же в Столице и не спала почти... с работой этой, будь она неладна... — Ишь чего придумала! — воскликнул он. — В дождь, ночью, да ещё и не совсем трезвой? Оставайся тут. — Да здесь идти-то... — махнула Люричева в неопределённом направлении. — Ничего не знаю! — Хирург пошатываясь поднялся из-за стола. — Ляжешь у меня, а я посплю в кабинете. Без возражений. Пойду, комнату тебе приготовлю.***
Провожая взглядом удаляющуюся по коридору широкоплечую фигуру, Юлия невольно улыбалась и думала о том, что сквозь изменчивость и шаткость, как будто царящие в мире, проглядывает некое скрытое сцепление событий. Событий, что вновь привели ее сюда.