Убей меня, исцели меня

Спустя неделю Гермиону выписали. Врачи удивлялись такому быстрому выздоровлению, но, видимо, аврорат провел с ними работу, и все списали на особенности регенерации. Для Грейнджер же время в больнице тянулось невыносимо долго. Изнывая от невозможности броситься в бой, отправиться на поиски Гарри сию же секунду, она сходила с ума. Крохи информации, полученной в ходе расследования, ей передавал Рон. Они так и не поговорили о том, почему она не пришла ночевать домой, и Гермиона этому даже радовалась. Чувствовала, что объяснения не избежать, но все еще тянула с этим. После окончания школы Гарри с Джинни так быстро поженились, и она, словно силясь доказать, что тоже достойна, будто бы в отместку торопилась связать себя узами брака. Грейнджер казалось, что и человек рядом подходящий. Это же Рон. Милый, заботливый, немного несуразный Рон, которого она знала всю жизнь. Но вот любила ли когда-то? Теперь Гермиона была почти уверена, что перепутала дружбу и благодарность с влюбленностью. Признаться в этом самой себе оказалось легко, но сказать об этом вслух она, всегда гордившаяся своей честностью, все еще боялась. Сознательно не сообщив Рону, когда ее выписывают, Гермиона первым делом отправилась на Гриммо. Дом безмолвствовал. Скользнув рукой по форменному пиджаку Гарри, висящему на вешалке, она вдруг вспомнила, как он приехал к ней в Хогвартс, чтобы похвастаться успешно сданным квалификационным экзаменом. Можно было, конечно, обойтись совой, но Гарри тогда приехал лично. Не к Джинни. К ней. Почему-то от этой мысли сладко заныло где-то под ложечкой. Улыбнувшись, Грейнджер поднялась наверх. Интересно, в чем обвинил их Рон, когда увидел разобранную постель? Из всех людей, кроме хозяина, доступ на Гриммо был только у них двоих. Гермиона была бы рада, если бы Рону не пришлось этого видеть, но ей нужна была палочка, оставшаяся у Гарри дома. Ох, она представляла, что он себе нафантазировал. Смятые простыни, разбросанные подушки… Грейнджер закрыла руками глаза. Глубоко вздохнув, она помотала головой, отбрасывая эти мысли. Она должна понять, над чем работал Гарри. Когда они уезжали из Министерства в тот вечер, у него была с собой какая-то папка. Нужно ее найти. Гермиона спустилась вниз. И хотя после ремонта дом выглядел по-другому, светлее, в нем все еще чувствовалась неприятная аура. Находиться тут одной было страшновато. Проверив гостиную, но так ничего и не найдя, она вернулась в прихожую. На месте, где раньше висел портрет Вальбурги Блэк, теперь красовалось огромное зеркало в старинной резной раме. Слава богу, Гарри перевесил портрет. И хотя это было отличной сигнализацией от незваных гостей, при воспоминании о сумасшедшей старухе Гермиону передернуло. Все вещи были там же, где они их оставили. Ее туфли, сброшенные в прихожей, пальто на вешалке и папка, преспокойно лежащая на тумбочке. Схватив ее, Грейнджер вернулась наверх. Устроившись на кровати, она подложила под спину подушки и углубилась в чтение. Оказалось, что моройская история насчитывала не один век. Самые первые упоминания о них относились к Средним векам, примерно к тому периоду, когда люди, называющие себя алхимиками, были одержимы идеей поиска философского камня. В большинстве своем, как было известно, изыскания их не увенчались успехом. Но нескольких из них, простых маглов, эта работа привела к вампирам. Не желая выдавать свой секрет, морои предложили заключить соглашение. С тех пор та небольшая группа разрослась до целой агентурной сети, помогавшей скрывать сам факт существования этих необычных вампиров. А специальная татуировка на их лице не позволяла об этом рассказывать ни одним способом, который так или иначе мог подвергнуть моройское сообщество опасности или разоблачить их. Примерно в то же время с магическим миром был заключен договор о невмешательстве, и морои окончательно ушли в тень. И лишь высшие чины знали правду. Гермиона ненадолго прервалась. Получается, что все, что она знала до этого, было ложью. Да и не только она, весь магический мир! Даже сами морои врали о том, кто они. Сразу припомнилась встреча с Сангвини, вампиром, которого она видела на приеме у Слизнорта. Гермиона не была уверена, что сокрытие информации оправдано, но признавала, что они отлично с этим справлялись. На первый взгляд морои ничем, кроме необходимости пить кровь, не отличались от волшебников. Они также учились в специализированных закрытых школах, где овладевали магией. Это их особенно роднило, заметила Гермиона, хотя они и использовали разные виды колдовства. Ее, конечно, в первую очередь заинтересовало, как именно морои пользуются магией и возможно ли научиться этому. Она представила, что это чем-то похоже на невербальные заклинания, но никак не могла увязать в голове, зачем нужно деление на стихии. Да и пользуются ли они заклинаниями вообще? Как происходит пробуждение магии? Связано ли определение стихии с половым созреванием? Еще одно отличие было в том, что бок о бок с мороями занимались будущие стражи — дампиры. В отличие от авроров, обучение которых начиналось после окончания магической школы. Идеальные бойцы, рожденные в результате союза мороя с человеком или дампиром, они были сильны и выносливы, а также обладали обостренными чувствами и быстрыми рефлексами. Они не могли творить магию, но зато были свободны и от ограничений: необходимости пить кровь и избегать солнечного света. Когда Гермиона дошла до раздела, посвященного стригоям, она вздрогнула. Казалось, разгадка похищения кроется именно там. Темная противоположность мороев наводила на нее ужас. Стоило только подумать об этом, как в жилах холодела кровь. Но британские стражи почти не сталкивались со стригоями, либо в отчете об этом умолчали. Не было никаких данных ни о том, насколько большой могла быть группа стригоев, ни где они могли скрываться, ни об их организованности. Возможно, это было связано с малочисленностью общины мороев — в Англии они жили еще более замкнуто, чем в Штатах. А возможно, сделано сознательно. Здесь же вскользь были упомянуты пользователи стихии духа и «поцелованные тьмой». Но их возможности почти не были изучены, и потому составлявший рапорт аврор не уделил им достаточного внимания. Гермиона вздохнула, откладывая бумаги. С каждой страницей она лишь больше запутывалась. Да еще и голова разболелась. Она потерла виски и закрыла глаза. — Я так и знал, что найду тебя здесь. Вздрогнув, Гермиона обернулась в сторону двери. Там, сложив руки на груди, стоял Рон. Все то же безразличное лицо, к которому она почти привыкла за последнюю неделю. И лишь в глубине глаз мелькнуло что-то похожее на разочарование. — Ты задолжала мне объяснения. — Между мной и Гарри ничего не было. Рон презрительно хмыкнул. Что ж, он имел на это полное право, решила Гермиона. — Я уже говорила, — вздохнула она. — Я была расстроена тем, что ты решил со мной развестись. Мы выпили. Мне не хотелось возвращаться домой… — И ты не нашла ничего лучше, чем прыгнуть в постель к моему лучшему другу? — процедил Рон. Похоже, выдержка изменила ему. — Между нами ничего не было, — повторила Гермиона. — Но если ты хочешь думать обратное, твое дело. Она встала и подошла к окну. Спорить просто не было сил. Рон всегда с недоверием относился к тому, насколько близка она была с Гарри. Ревновал, хотя никогда и не показывал этого после того случая с медальоном Слизерина. Доказывать, что они ни в чем не виноваты, можно было до хрипоты. Но какой в этом смысл? Рон молчал. Наверное, понимал, что погорячился. Хотела ли Гермиона, чтобы у них все сложилось иначе? Да! Они могли бы быть прекрасными родителями двоих детей, девочки, которую она бы непременно назвала Розой, и мальчика. И никакая карьера не помешала бы им быть счастливыми, быть вместе. Но в этой версии настоящего, вероятно, что-то пошло не так. Здесь они должны были стать счастливыми поодиночке. Гермиона почувствовала, как Рон сжал ее плечи. — Чем я хуже него? — прошептал он. Она обернулась, собираясь ответить, но в глазах Рона было столько боли, что сердце сжималось. Неужели он надеялся, что за эту неделю что-то изменится, а его подчеркнутая вежливость и дистанция были просто из уважения? Он давал ей время принять решение? Гермиона молча притянула Рона к себе. Поначалу несмело, он через какое-то мгновение крепче обнял ее в ответ. — Ты не хуже, Рон, — прошептала она, проведя по его волосам. — Тогда что не так? — Я просто… больше не люблю тебя так, как женщина должна любить своего мужчину. Ты же и сам это знаешь. Чувствуешь. Отстранившись, Рон сделал пару шагов назад, неверяще уставившись на Гермиону. — Прости. Я, наверное, просто не создана для семейной жизни. Развод — это хороший выход. Нам обоим это нужно. Молчание затягивалось. Гермиона не знала, куда деть глаза. Полный укоризны взгляд напротив прожигал ее насквозь. Но спустя пару минут, взяв себя в руки, Рон тихо спросил: — Ни единого шанса? — он говорил твердо, но в голосе все же промелькнула надежда. — Прости. Гермиона ощутила, будто сердце разбивается на много мелких осколков. Рон, в пылу очередной ссоры сам предложивший развестись, не простит ей того, что она не захотела бороться за их отношения. Похоже, он и правда до самого конца надеялся, что она не согласится на развод. Придумает какого-нибудь семейного психолога, предложит завести собаку — что угодно. Но она этого не сделала. Гермиона Грейнджер всегда была рациональным человеком и прекрасно понимала, что невозможно склеить то, что уже давно разбито. Оставалось надеяться, что однажды это поймет и Рон. Глядя на него, расхаживающего по комнате, она не сомневалась в этом. Лишь сожалела о том, сколько времени займет принятие. — И что ты будешь делать дальше? — внезапно останавливаясь, спросил Рон. — Не знаю, — Гермиона пожала плечами. — Уговорю Кингсли отправить меня в Монтану вместо Гарри. Возможно, там я пойму, где его искать. — Что ж, — он взглянул на нее так, словно прощался навсегда. — Я надеюсь, у тебя все получится. И, развернувшись на каблуках, вышел, оставляя Гермиону в одиночестве. Она какое-то время смотрела ему вслед, а затем легла на кровать. Что бы ни говорили врачи о ее удивительно высокой регенерации, это все было заслугой зелий Сметвика. Она все еще очень быстро уставала. Но после разговора с Роном с плеч просто гора свалилась. Наверное, стоило сделать это еще в больнице. Обняв подушку, Гермиона уткнулась в нее носом. Та пахла сандалом и чем-то цитрусовым, как парфюм Гарри. Она обязательно найдет его. У нее просто нет другого выбора.

***

Гарри пришел в себя, тут же ощутив странную слабость во всем теле. Еле разлепив глаза, он попытался сесть, но затекшие руки были похожи на желе, и от малейшего шевеления вдоль позвоночника словно электрические разряды расходились. Гарри упрямо вздохнул и попробовал еще раз. Безуспешно. Пахло сыростью. Небольшая комнатка, в которой он лежал на полу, была похожа скорее на камеру в подвале. Узкое окно под самым потолком почти не давало света. Уставившись в потолок, Гарри попытался вспомнить, что произошло. Вчера (вчера ли?) они с Гермионой выпили бутылку Огденского и остались ночевать у него на Гриммо. Но на рассвете она его разбудила. Гарри поморщился. Он чувствовал себя так, будто его накачали какими-то лекарствами. Все тело было какое-то ватное. Да еще шея саднила. Что же произошло дальше?.. Сосредоточившись, хотя мысли ворочались с трудом, он прикрыл глаза и снова вернулся в тот вечер. Гермиона выбежала, он, успев только натянуть футболку и кроссовки, бросился за ней. Перед глазами встали обескровленные лица. Ему, бывалому аврору, было тяжело это видеть, чего уж говорить о Гермионе. Конечно, во времена охоты за крестражами она многое повидала, но стать свидетелем такого зверства… Особенно учитывая, что нападавший был стригоем. Гарри сглотнул. Внезапно нахлынула тошнота. Где сейчас Гермиона? — Эй, — попытался крикнуть он, но во рту пересохло и вышел только какой-то сиплый хрип. — Выпу… пустите меня отсюда… — с трудом выговорил Поттер. Если с Мионой что-то случилось, он никогда себе этого (никогда!) не простит. Гарри перекатился на бок, сжимаясь в комок. Сердце болезненно дернулось. Гермиона. Он попытался мысленно дотянуться до нее. Только бы была жива. «Жива! Конечно, она жива!» — одернул он себя. Когда нападавший закинул его в багажник, вспомнил Гарри, почти взошло солнце, и времени забрать и ее у него не оставалось. Прилив адреналина позволил наконец сесть. Прислонившись к стене, он судорожно выдохнул. Легче не стало. Как долго он здесь? Как долго был без сознания? — Эй! Кто-нибудь! — снова крикнул Гарри. На этот раз вышло увереннее и громче. — Принесите хотя бы воды! Но ответом была тишина. Ни шороха, ни скрипа. Только неестественная тишина, словно его заперли в бункере. Спустя какое-то время пошел дождь. Сначала тихий, но с каждой секундой он все ускорялся. Гарри слышал, как капли ударялись о воду. Похоже, его привезли за город и рядом находилось озеро или река. Пока он размышлял, где именно мог оказаться, послышался писк кодового замка, и дверь со скрежетом отворилась. — Очнулся? В комнату вошла невысокая девушка. Ее темные волосы были собраны в конский хвост, одета она была во все черное: кожаная куртка-косуха, футболка с какой-то надписью на груди, узкие джинсы и ботильоны на небольшом каблуке. Кукольная внешность с по-детски пухлыми щечками никак не вязалась с язвительной улыбкой, застывшей на губах. Она огляделась, с удовольствием отмечая, как Гарри весь подобрался при виде ее, а затем остановилась прямо перед ним, рассматривая, слегка склонив голову. На вид она была не старше него, но в пронзительных голубых глазах он увидел пропасть, разделявшую их. За ее спиной в проходе маячил уже знакомый ему бритоголовый и почти ничем не отличающийся от него второй парень. Вероятно, тоже стригой. В полумраке красных глаз было не разглядеть, но сомневаться в обратном не приходилось. — Кто вы? — Сара Уиллоу, — она присела перед Гарри на корточки и протянула руку. Тот лишь отвернулся. — Гордый? Что ж. А я всего лишь хотела быть вежливой. — Что вам от меня нужно? — выплюнул Поттер, зло уставившись на нее. — Всегда одни и те же вопросы. Как скучно, — Сара грациозно поднялась. — И это знаменитый Гарри Поттер, — фыркнула она. — Думала, хотя бы с тобой будет интересней. — Кто. Вы. Такая? — с нажимом повторил Гарри, выделяя каждое слово. Кем была эта странная девушка? Если она была заодно со стригоями, то как ей удавалось ими управлять? Эти вампиры, как следовало из отчетов американских стражей, были крайне агрессивны и мало организованы. Они могли сплотиться только на короткий период и только ради какой-то общей цели, которую не могли достичь поодиночке. Гарри задумался. По всему было видно, что именно Сара здесь главная. Но как ей удавалось оставаться человеком и при этом занимать такое положение? — Меня. Зовут. Сара Уиллоу, — копируя его интонацию, повторила та, ухмыльнувшись. — Итак, мистер Поттер, боюсь, выбор у вас небольшой. Вы можете стать стригоем или... вы можете стать стригоем, — вдруг хохотнула она и, под одобрительный гогот своих телохранителей, провела ногтем по щеке Гарри, заставив его дернуться. Похоже, она наслаждалась происходящим. Глаза ее горели странным огнем, отчего Гарри все больше становилось не по себе. — Если у меня все равно нет выбора, почему просто не сделать это? — спросил он. — О, — Сара тепло улыбнулась. — Выбор есть всегда. Ты можешь согласится сотрудничать со мной, и тогда превращение будет полным радости и восторга. Экстаза. Ты даже не почувствуешь, как станешь тем, кем и так предначертано стать. А можешь сопротивляться, и тогда Трент, — бритоголовый отвратительно улыбнулся, обнажив клыки, — откусит тебе что-нибудь не особо ценное. Палец, например. Или ухо. — Почему просто не убить меня? — Гарри чувствовал, что его загоняют в угол. Похоже, вариант «умереть» даже не подразумевался. — Мерлин, как скучно! — застонала Сара. — Потому что ты нужен мне, глупенький. А еще потому, что ты вкусный. Она широко улыбнулась и наклонилась, чтобы коснуться пальцами его шеи. От этого легкого, почти невесомого прикосновения по всему телу Гарри прошла дрожь. Ему внезапно стало жарко. Сара ухватила его за плечи и устроилась сверху. Поттер, несмотря на слабость, попытался сбросить ее с себя, но руки не слушались. — Ш-ш-ш. Не дергайся. Тебе понравится, — прошептала она. Сара провела языком по его шее, и все тело Гарри выгнулось навстречу этой ласке. Сразу исчезли сомнения и страх. Мысли словно вышибло. Только сердце забилось так отчаянно, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Он ощутил нежное прикосновение губ, и в мире не осталось ровным счетом ничего. Только теплое дыхание и губы, скользящие чуть выше надключичной ямки. Укуса он почти не почувствовал. Его сразу сменило ощущение полной невесомости и блаженства. Это было лучше, чем кайф от легких наркотиков, которые он как-то попробовал ради интереса, или алкогольного опьянения. Где-то внутри рождалось возбуждение, требующее немедленной разрядки, и хотелось одного: чтобы происходящее длились вечность. Но спустя несколько мгновений Сара оторвалась, прикрыв глаза от удовольствия. Гарри по инерции дернулся к ней навстречу, но она лишь тихо рассмеялась. Осоловело моргнув, все еще чувствуя неестественную легкость во всем теле, он смотрел на девушку, медленно облизывающую губы. Пьянящая пелена спадала с каждой секундой, в голове понемногу начинало проясняться. И тогда до Гарри стало доходить, почему Трент и его близнец выполняли приказы. Сара Уиллоу была вампиром. А затем она снова укусила. ***