Алая тропа

      Сарет пытался зацепиться взглядом за отблески пламени в камине, за корешки книг, что торчали цветными ребрами из полумрака полок, за сосредоточенного учителя или за отреченную Мерцающую, которая еще пару минут назад с ненавистью жгла глазами неожиданную гостью, но чем больше он старался отвлечься, тем ему труднее было оторваться от влажных, без единой морщинки губ и переливающегося золотого колье, водопадом струящегося прямо меж едва прикрытых грудей незнакомки. В голове Сарета крутились навязчивые бесстыдные мысли, сдавливали и распаляли его естество не хуже украшения-змейки, красиво обвивающего загорелое плечо гостьи. Он нервно вздохнул и непроизвольно сжал кулаки, силясь удержаться от опрометчивых действий.       Почва частенько уплывала из-под ног Сарета при виде хорошеньких девиц, но он думал, что давно сумел справиться с неуправляемыми наваждениями — не тут-то было! Казалось, он слышал, как вздымается и опускается ее округлая грудь с отчетливо выступающими сосками под тонкой тканью, как шумит ее томное дыхание и шуршит ее откровенное платье. Он неосознанно ловил мельчайшие детали, переливы и звуки. И пахло от нее как-то дурманеще и соблазнительно. Дьявол! Сарет сжал губы, стиснул зубы и попробовал сосредоточиться на иных мыслях, но не мог найти ни одну путную и приличную. Волнение все накатывало и накатывало, накрывало его с головой, пожирало без остатка.       Учитель Фенриг сказал, что ей можно и нужно довериться, что она поможет ему защититься от любопытства врагов, а он едва удерживался в плену одежд и благопристойности, как безусый мальчишка, который совершенно не владеет своим телом, — срам! — Ну же, господин, посмотри мне в глаза, — промурлыкала она и легко коснулась его плеча, — я не кусаюсь.       Сарета ломало и выворачивало, он не понимал, на какой силе воле все еще держится. Его раскалывало надвое: одна часть была готова повалить чертовку прямо в зале, другая испытывала непередаваемые стыд и отвращение. Наваждение было похоже на то, что происходило с ним в Размахе. Кто же она, дьявол, такая? — Учитель, это что, испытание? — приглушенно взмолился он.       Раздраженно застучали чьи-то каблуки — Мерцающей! — и яростно хлопнула дверь. — Господин мой, — гостья коснулась его подбородка, явно намереваясь его приподнять, — я не смогу тебе помочь, если ты не посмотришь мне в глаза. — Оделась бы приличнее, чтобы я искал твои глаза! — по-звериному рявкнул Сарет и болезненно выдохнул. — Мне нечего скрывать, господин мой, как и тебе от меня, — она все же заглянула в его глаза, и мир вокруг постепенно размылся до неразличимых цветовых пятен, провалился в хитрую карюю пропасть, забрав с собой и волнение, и неодолимый дурман. — Все хорошо, мой господин, — шуршало пространство. — Я позабочусь об этом, мой господин, — звучало то тут, то там. — Когда придет время, ты все поймешь и вспомнишь. Просто слушай мой голос, господин, и все вернется.       Сарет открыл глаза и уставился в полог кровати. Голову вело так, точно он ночь напролет тренировался в винном погребе учителя, но вместе с тем в ней было пусто-пусто — ни единой мысли, лишь приятная надышанность, как после расслабляющих упражнений, которые ему кто-то когда-то показал.       Кто-то.       Когда-то.       Сарет нахмурился и привстал на локте. Он обвел взглядом комнату и проследил за утренними лучами, льющимися из окна и будто притягивающими к себе сонм пылинок. Он рассматривал их витиеватое кружение и прислушивался к внутренним ощущениям. Дурнота постепенно отступала, но события предыдущего дня — если только дня — так и продолжали тонуть в плотном тумане.       Сарет поводил рукой по прохладному покрывалу, поднялся и осознал, что был полностью одет. Неужели в самом деле так знатно упился накануне? Странно. Он же вроде зарекся после незабываемых приключений в Размахе.       Он выглянул в окно и уткнулся в белоснежный мир. Снег валил столь сильно, что стер все очертания, оставив только слабые намеки на постройки и деревья. Будто кто решил вымарать вселенский холст и переписать заново, нанести поверх былого нечто получше и посвежее. Сарет чувствовал себя почти таким же холстом: вроде он был действительно собой, но в то же время чего-то не хватало, точно потерял что-то или забыл.       Или ему это только казалось?       Комната была ровно такой, какой и должна была быть. И отражение в зеркале его не удивило: все та же небритая рожа. Все вещи лежали на своих местах, даже заброшенная в пыльный угол скучная книга. Не будь такого снегопада, наверное, и за окном он не нашел бы ничего нового.       В задумчивости Сарет схватился за меч, вытащил его из ножен и покрутил в руке, ловя себя на мысли, что вроде бы раньше у него получалось это нехитрое действие куда лучше и быстрее.       Или ему это только казалось?       Он убрал оружие, хмыкнул и вышел в коридор.       Вспышка! Сарет ощутил мимолетное, случайное, скользящее прикосновение. Мимо проплыл темный силуэт. Он, ни на мгновение не задумываясь, слепо, непроизвольно ухватился за будто знакомое запястье и дернул на себя. Невысокая девица ловко выкрутилась, блеснув серебристыми нитями в волосах, и кольнула его чернющими глазами, но тут же взяла себя в руки и смягчилась. — С пробуждением, господин, — какой же жесткий у нее оказался голос, почти стальной; она в почтении чуть склонила голову. — Прошу простить за дерзость.       Сарет нахмурился, остервенело вгрызаясь в черты ее лица. Сейчас он был уверен, что видит ее впервые, но что-то смущало его, размытое, едва уловимое, засевшее где-то глубоко-глубоко, в самых черных глубинах его нутра. — Мне показалось, что я знаю тебя. — Так бывает, господин, — уголки ее тонких губ едва приподнялись. — Поговаривают, маги могут на краткий миг заглянуть в будущее, а позже столкнуться с ним наяву. — Но меня нельзя назвать магом. Вроде. — Это пока, господин. Слышала, вас уже заждался учитель Фенриг. Вас проводить? — Н-не нужно, — неуверенно произнес Сарет и пошел вперед по коридору, то и дело оглядываясь назад в попытке убедиться, что он в самом деле ее не знает.       Но она была не простая прислуга.       В этом он был уверен как никогда.