Временна́я петля

Похищение Куросаки Ичиго вызвало у школьников самый настоящий взрыв эмоций. Волна непонимания сменилась страхом, страх злостью и обидой, и с этими чувствами они ворвались в магазинчик Урахары, едва не сшибая двери с петель. Такое буйное вторжение сперва сбило с толку владельца магазина, но он сразу же понял причину столь резкого поведения детишек. Особенно сильно буйствовала Арисава, поскольку считала возмутительным такое поведение со стороны Синигами. Впрочем, она не единственная так считала, Исида буквально кипел в ненависти по отношению к убийцам своего любимого дедушки. Все они желали спасти своего друга, и из-за произошедшей недавно стычки ребята были твёрдо уверены в успехе операции по спасению товарища. Выслушав волну вопросов и ответив на часть из них честной и искренней полуправдой, он пообещал быстро придумать способ попасть детишкам из мира людского в мир иной. Он знал, что такая самоуверенность вполне может стать губительной для самих детишек, ведь речь шла не просто об «уличной драке», а самом настоящем объявлении войны организации, что существовала две тысячи лет и воспитывала солдат для убийства. Разумеется, для убийства не только пустых… С этими мыслями он отправил их тренироваться, мол, всё будет готово через неделю, а пока качайтесь, потому что «враг качается, пока вы спите». Он рассчитывал, что за эти пару дней ребятишки успокоятся и смогут начать трезво мыслить, а он сам к этому моменту составит план действий, чтобы те не померли в процессе своей затеи. Об отговоре их речи не шло, одаренные детишки своих не бросают. Благо, что Йоруичи как раз была не занята и любезно согласилась провести разведку… Светлые улицы города-крепости напоминали планировкой лабиринт с множеством зданий, по виду похожих, будто их используют исключительно в качестве складов, если вообще используют. Впрочем, отряды синигами бродили тут и там, патрулируя улицы, и всякий раз, как караульные натыкались на провожающих «гостя» капитанов и лейтенантов, они вежливо кланялись им, косо поглядывая на рыжего мальчишку, что шел в их сопровождении, держа на руках странного щенка. Ичиго, впрочем, просто старался выглядеть спокойным. Он ощущал силу сопровождающих, заметно возросшую после прохождения через врата миров, чувствовал и других синигами, которых здесь было бесчисленное множество. Пусть в большинстве своем рядовые были едва сильнее гопника из подворотни, среди них явно выделялись около двадцати пяти очень сильных, и еще столько же просто сильных. Даже присутствие ультимативной вафли в лице дракона, что был на руках, уже не придавало ему такой уверенности. Конвой добрался до «зала суда», как его охарактеризовал сам Ичиго про себя, хотя были это лишь бараки первого отряда. Кёараку не стал тянуть кота за причинные места и сразу же привёл его к главнокомандующему, дабы тот вынес свой суровый и очевидный для каждого здравомыслящего синигами вердикт. Остановились они перед высокими дверьми, перед которыми стояли двое стражников. — Господин главнокомандующий ждет вас, — произнес один из них. — Вы можете войти. — Спасибо, — ответил Кёараку и, жестом предложив коллеге из десятого отряда пройти вперед, что тот и сделал, повернулся уже к мальчишке. — Куросаки, послушай. Сейчас мы войдем в зал совещаний капитанов Готей-13. Я понимаю, ты хочешь отстоять своё честное имя, но прошу, выслушай, что тебе будут говорить. Старик весьма строг и скор на суд, так что постарайся… Не наговорить лишнего, ладно? — Я понял вас, — кивнул Ичиго. От напряжения его слова прозвучали чуть тише, чем он того хотел бы. — Вот и хорошо, — с этими словами Кёараку кивнул стражникам. Те отворили дверь и впустили пришедших в зал. Лейтенанты остались снаружи у стены. В зале, считая новоприбывших, присутствовали все тринадцать капитанов. Даже Кучики Бъякуя вернулся в строй, капитан Унохана сотворила чудо с его телом и поставила его на ноги в кратчайшие сроки. Заприметив рыжего шкета, Кучики заметно нахмурился и отвернулся, старательно пытаясь скрыть эмоции. Остальные же в большинстве своем смотрели на чужака, как аристократы на говно, проявляя максимум брезгливости и безразличия. Только парочка капитанов были настроены к нему снисходительно, исключая самого Сюнсуя. Самым безразличным был старик, что сидел в дальнем конце зала с лицом мудреца. — И так, представься, мальчик, — произнес главнокомандующий спокойно и размеренно. Ичиго, что видел его впервые, чуть прижал к себе дракончика, сдерживая чувство страха. Он чувствовал силу, что исходила от него, её было в десятки раз больше, чем у всех присутствующих… Мугетсу же видел его далеко не в первый раз, и потому особо не боялся. Единственная проблема была в характере старика, убедить его пойти поперёк правил было так же сложно, как заставить лошадь сесть на шпагат. — Куросаки Ичиго, — представился он вполне уверенно. — Я исполняющий обязанности синигами… — От кого ты услышал такой термин, как «исполняющий обязанности»? — спросил старик следом. — Урахара Киске назвал меня так, прицепилось, — Ичиго немного смутился. — Это от него ты получил силу? — спросил Ямомото. — Не совсем. Он лишь помог мне научиться её использовать, но сила у меня уже была. — Откуда? — вопросы продолжались, они были сухие и строгие. — С рожденья, — также сухо ответил Куросаки. Старик явно призадумался, после чего сменил тему. — Что это за животное у тебя в руках? — Дракон, — ответил Ичиго. — Его зовут Мугетсу. Он спас мне жизнь, когда на меня и мою семью напал пустой. — И с тех пор ты летаешь на нем по городу и уничтожаешь пустых? — уточнил главнокомандующий. — Так точно… — ответил рыжик, чуть опустив взгляд. — Сперва я делал это один. Группа как-то сама собой набралась без моего участия. — Твои товарищи тоже обладают способностями синигами? — Нет, они люди, — Куросаки покачал головой. — Я не знаю, откуда у них способности. Наступила тишина. Шигекуни-Генрюсай задумался, заметно нахмурив лоб. Едва заметным жестом пальцев он дал своим подчиненным возможность самостоятельно задать вопросы, которые у них могли еще остаться. — Куросаки Ичиго, расскажи о том случае с нападением Меносов Гранде, — попросил Укитаке. Он выглядел крайне ослабленным и присутствовал лишь по собственной инициативе, хотя должен был оставаться в покоях. — Если честно, мне почти нечего рассказать. Пустые напали внезапно, и их было очень много. Мы с моим другом очень долго бегали по всему городу, вернее он бегал, а я летал, и убивали их. Затем появились Меносы. Я пострадал в бою с одним из них, у меня тогда еще не было силы синигами. Их прогнал дракон. Как именно — не знаю, не видел. — Дракон сильнее мальчишки, но даже с разницей в силе они хорошо сражаются вместе, — озвучил вдруг Кучики. — Как такая маленькая зверюшка может быть опасной? — спросил с насмешкой Зараки. — Это лишь его пассивная форма, — пояснил аристократ. — Хотел бы я посмотреть на этого дракона поближе, — улыбнулся Маюри, причем совсем не по-доброму. — Отставить! — скомандовал Ямомото, и балаган прекратился. — Куросаки Ичиго, скажи, что ты планируешь делать со своей силой дальше, когда мы тебя отпустим? — Как «что»? Защищать свою семью и друзей, — ответил Ичиго. — Если мы перестанем этим заниматься, то пустые попросту сожрут весь город… — озвучил он искренне. — И даже несмотря на произошедшее, я все еще рассчитываю на вашу помощь, господа синигами. Последние слова вызвали волну усмешек у присутствующих. Кого-то улыбнула наивность и доверчивость мальчишки, кто-то посчитал это милым, а кто-то воспринял его всерьез и улыбнулся, предвкушая интересное продолжение развития событий. Однако итоговое решение должен был принять главнокомандующий. — Лейтенанты Абараи Рензи, Нанао Исе и Мацумото Рангику, войдите, — приказал Ямомото громко. Названные вошли и сразу же опустились на колени, склонив голову перед руководством. — Отведите Куросаки в камеру заключения до вынесения вердикта. — Есть! — ответили они в унисон и встали, посмотрев на «заключенного». Куросаки сопротивляться не стал и просто пошел за ними, оставляя капитанов выносить вердикт без его участия. Абараи шел, чуть опустив голову. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, какие эмоции он испытывает… Его буйствующий гнев переливался злорадством и желанием скорой расправы, эмоции отражались в его рейатсу, как в зеркале. Двое других лейтенантов не разделяли его гнев, девушки шли спокойно, переглядываясь между собой. Они проводили его до тюремной камеры. Мебели в ней практически не было, лишь кровать, что стояла в левом дальнем углу и небольшое окошко с решеткой. Мацумото забрала у мальчишки оружие, после чего пустили его в камеру и заперли. Лейтенанты наложили кидо, ограничивающее возможности для побега, и оставили Ичиго наедине с драконом. Десять дней для каждого прошли по-своему. Куросаки маялся скукой и безделицей в собственной птичьей клетке без возможности расправить крылья. Решение суда выносилось до неприличия долго, и каждый день все сильнее растягивался. Спать по пятнадцать часов, ждать в практически полном одиночестве сильно давило на рассудок, побуждая мозг выдумывать самые страшные варианты. Мугетсу оставил его в одиночесте и отправился наблюдать, ведь сейчас, в этой форме, он мог спокойно перемещаться по городу синигами и следить за происходящим спокойствием. Зато благодаря такой полевой разведке Мугетсу знал причину столь долгой задержки. Была она вызвана вовсе не традиционной отсрочкой на месяц, какую дали в ином времени Кучики, а пререканиями стариков. Совет Сорока шести все никак не хотел принимать мальчишку в свои ряды, когда как Ямомото недобро задумал использовать мальчишку в корыстных целях. Тем временем товарищи из мира живых в поте лица тренировались без устали, готовясь к вторжению… Кискэ не придумал ничего лучше, кроме как устроить нападение на Общество душ. Он спешно решил, что старики не дадут юнцу жизни, и потому снарядил группу спасения с лидером в лице черной кошки. Отряд легко пересёк разделитель миров и оказался в мире душ. Они шли гордо тем же путём, каким прежде ходил Куросаки с друзьями. Мугетсу заметил и их, и даже ходил проверить, но к ним близко не лез. Говорить с ними он до сих пор не собирался, пусть и понимал, что если не вмешается, детишки могут всё испортить. Впрочем, интерес его был весьма специфический, и будущие возможные проблемы казались ему скорее вызовом, нежели преградой. Потому рвение группы рёка казалось ему даже милым и забавным. Разумеется, об опасности для детишек речи не шло уже никакой… Лишь только ночью дракон вернулся к хозяину, пробравшись в камеру через окно. Куросаки, как и последние несколько дней, не спал до поздна, и встретил его бодрствующим. Стресс отразился на лице мальчишки появившимися синими кругами под глазами и сравнительной бледностью. Белки его глаз слегка кровили от раздражения, настолько ему надоел искусственный свет. Занпакто отобрали, физические нагрузки приходилось выдумывать из ничего. Элементарные физические упражнения помогали поддержать тело и разум в форме, пусть и не идеальной, но руки, всё же, чесались схватиться за меч и надрать задницы обидчикам. Мугетсу поделился новостями, скопившимися за пару дней его отсутствия. О том, что решение уже вот-вот вынесут, и на вынесении он обещал сам себе быть, а после – сразу же доложить Куросаки о том, в какую сторону повернется колесо его судьбы. Рассказал он и о том, что его друзья пришли за ним и уже завтра вторгнутся в город, как раз примерно после вынесения приговора. Потому даже при самом неблагоприятном исходе Куросаки не останется брошен на произвол. Дракон попросту не позволит казнить его, а товарищи проложат путь до родного мира, даже если прольется кровь. Крови, в общем-то, в любом случае суждено пролиться. Айзен не оставит свои дела, его цель не изменится даже если случится ядерная война. Человек, вернее душа человека, возжелавшая взрастить нового бога, перевернуть принципы мира и перестроить тысячелетний свод законов и правил, работающих, к сожалению, в сторону не справедливую, может вывернуть судьбу на изнанку, будь у него такая необходимость. К сожалению, с этим человеком было необходимо считаться даже невзирая на нынешнюю его неспособность сражаться с Мугетсу на равных. Не то чтобы у него были шансы против концептуального Бога, но он мог испортить пока еще неплохую попытку завершить раунд победой над злом в лице Яхве Баха. Следующим днем Мугетсу явился в зал собраний Совета, «неприступный и скрытый от посторонних». Старики расположились по местам и приступили к обсуждению вопроса, вставшего колом поперёк горла многоголовой гидры — Cистемы. Абсолютное большинство голосовало за убийство, и меньшинство лишь беспомощьно пыталось привести доводы и аргументы в пользу сохранения жизни мальчика. Вот только суду не было суждено завершиться, его прервали в самый удобный момент. Соскэ Айзен, что давно положил глаз на этот ненадёжный рулевой механизм, в одиночку перерезал их всех, пользуясь удобствами своего занпакто. Люди совершенно не могли ничего ему противопоставить, кровь пролилась и в этот раз. Он переписал решение судий и вынес его за них, единолично повернув колесо в нужную ему сторону. А нужной, в общем-то, была та сторона, в которой Куросаки Ичиго признали невиновным. С указом распорядиться им, как новым «временным синигами», он поставил роспись от лица всея Совета, и пустил машину в ход. В большинстве своём Готей-13 не ждал подобного ответа, потому палач Кучики уже точил свой клинок для отсечения головы, но ответ власти поверг его в шок. По сему поводу было созванно собрание, на котором и был объявлен результат умозаключений гидры. То ли система дала сбой, то ли трусливые старики действительно рассмотрели в мальчике шанс подтереть свой хвост, но решение не обсуждалось и никак не могло критиковаться. Капитанам попросту пришлось донести его до своих подчиненных, а тем – до самого мальчишки. Вот только сделать им это не позволило событие иного рода: нечто или некто, как позже выяснилось, группа людей и кошка, вторглись на территорию Сейрейтея. Грохот лопнувшего барьера секкисеки заставил содрогнуться весь город, как от взорвавшейся бомбы. Немедленный приказ о захвате и уничтожении вторгшихся рёка раздался по городу. Повторное собрание собирать не стали, незачем отвлекать от работы людей… Двери тюремного крыла первого отряда отворились в очередной раз. Ичиго было решил, что ему в очередной раз принесли еду, которая в горло уже не лезет, но, как оказалось, явился капитан третьего отряда. От его жутковатой улыбки кровь стыла в жилах и хотелось благодарить господа за его закрытые глаза. Руки его в крови по самую шею, потому спорить не хотелось, даже если он будет уговаривать прямо здесь самому же зарезаться. — Здравствуй, Куросаки, — протянула змея так, будто хотел сообщить счастливую (только для него одного) новость. — Поздравляю тебя, малыш, тебя всё-таки выпускают! И, надо же, даже не на тот свет! — В каком это смысле? — смутился Ичиго, чувствуя холодную, будто сталь, рейатсу, что просачивалась через решетки. — Ой да не переживай ты, — пролепетал он быстро, а улыбка растянулась еще сильнее, от чего сложилось впечатление неправильных пропорций челюсти собеседника. — Тебя назначат официально на должность «временного синигами», будем работать на одной стороне. Только там кое-какие условия есть, потому господин Ямомото вызывает тебя к себе. — А… — только и выдавил мальчишка. Он встал с пола, подмечая отсутствие своего зверя под рукой, и пошел за капитаном, который выпустил его из темницы. Дракон, в общем-то, нарисовался всего спустя пару поворотов, и присоединился к шествию. В этот раз путь лежал не в зал совещаний капитанов, а в личный кабинет самого главнокомандующего. На удивление, кабинет его оказался даже просторнее самого зала, а из мебили были там только стул да стол, на котором осторожно разложено небольшое количество бумаг. Строгая формальность витала в воздухе вместе с пылью, нагнанной ветром с большого открытого балкона. Формальное приветствие, стрий опрос о состоянии и мнении, которое вполне могло перемениться за десяток дней заключения в тюрьме. Не переменилось, потому разгвор продолжился, как полагается. Он озвучил решение судий, не вдаваясь в подробности о неожиданности такого заключения. Затем и озвучил условия, удивительно удобные для самого мальчика. «Убивать пустых, замещая синигами в районе Каракуры». В приказе было лишь это, однако у Ямомото были и свои, личные условия. Первоочередное – заставить уйти людей, что напали на Общество душ и в сию секунду сражаются с солдатами Готея. А второе он озвучивать пока не стал, так как был уверен в отсутствии необходимости так торопиться. В прочем, Мугетсу догадался, что хотел потребовать Ямаджи, но и сам решил оставить это в секрете. Куросаки принял все условия, и с поклоном был выпущен на волю собирать товарищей. Мугетсу вновь принял облик дракона, и официально принятый синигами, взобравшись тому на спину, полетел за друзьями. Во время этого недолгого полета им вполне было что обсудить, Мугетсу рассказал о том, почему же всё пошло так «гладко». Выслушав его, Куросаки хотел было повернуть обратно и рассказать Ямомото о массовом убийстве, произошедшем прямо под носом, но Мугетсу не позволил. Пусть это и жестоко, но это не их дело, и не стоит усугублять положение только желанием поступить «правильно». Собрать товарищей дело было бесхитростное. Они не слишком умело скрывались, да и если б скрывались умело, Мугетсу находил бы их и так. Многие из них учавствовали в боях, но, как правило, вмешательства было достаточно, чтобы их остановить. Всего полчаса полёта, и вторжение было прекращено. Доставить их в располажения первого отряда было совсем несложно, для Мугетсу они ничего не весят. Ямамото, конечно же, был недоволен. Будь его право, преступников ждала бы мгновенная смерть, но так поступить он не мог. Перед ним были дети, причем целеустремленные и потенциально сильные, а таких старик уважал. Они пришли бороться за правое дело, да и не успели совершить большого греха. На том, чтобы отпустить их, настоял и Кёараку. Хотя главным аргументом был и оставался, в общем-то, Куросаки. Поддавшись, Шигекуни-Генрюсай принял их как гостей. Вот только задержаться им в любом случае пришлось хотя бы ради того, чтобы им могли задать парочку вопросов. Разговоры были сугубо ради галочки в отчетах, вопросы вполне обычные: «кто такие», «откуда взялись», «откуда силы», «зачем пришли». Одно радовало, что сразу после им предложили поужинать в бараках тринадцатого отряда. Детишки согласились почти нераздумывая, еда подкупила их не хуже чеканой монеты для жадины. Особенно купился сам Куросаки, питавшийся эти дни рисом, сваренным на воде, и пьющим воду пустую. Мугетсу тоже был рад откушать, хотя задерживаться в мире ином не хотелось. Тогда же, в просторной гостевой, ребятки и распросили Курсаки о подробностях событий этой дюжины дней. Он рассказал им всё, как было, хотя и было там не особо много. В основном, рассказ этот настроил всех на сочувственный лад. Ичиго, в прочем, в сочувствии не нуждался, и потому быстро сменил тему на подробности тренировок детишек. А те только и рады были рассказать, как тяжело и сложно им было под присмотром Урахары и Йоруичи. Последняя, к слову, тактично молчала, глазами мерцала по сторонам, явно подозревала неладное. Она же и разогнала их спать, когда уже совсем стемнело, и сама скрылась в ночи, ожидая подвох не с той стороны… Утро следующего дня наступило резко, будто выстрел из ружья. Синигами подорвались по тревоге так, будто на них вновь напали. Капитаны столь быстро собрались в зале собраний, что едва ли у них было время что-то понять. Лишь пара человек понимали что-то из происходящего, и те молчали до приказа командира. Очередное срочное собрание началось, не дожидаясь опаздывающих по личным причинам Укитаке, Хитсугаи и Соскэ. Как осказалось, именно последний и оказался причиной столь срочного сбора, вернее его внезапная гибель. Убили капитана ночью, пока расслабившаяся из-за отменившегося вторжения стража зевала и считала ворон. Собак спустить на кого только ни хотели: обвиняли стражу, обвиняли вторгшихся из вне, в том числе и самих рёка. Обвиняли даже друг друга, но скованно, побаиваясь наговорить лишнего, ведь в столь неприятной ситуации подставить могли каждого. Старик Ямомото, впрочем, выносить преждевременные решения любил, но ситуация попросту не позволяла. Легко было бы ткнуть пальцем в любого, но сам факт, что кто-то оборвал жизнь его подчиненного был ему неприятен до глубины души. И потому решено было вести расследование столь страшного преступления. А потому и просто отпустить детишек, резко ставших подозреваемыми в убийстве. Хотят рёка или нет, им придется задержаться в Обществе душ еще на несколько дней. Сей поворот возмутил команду Каракуры до гневных выкриков и готовности набить кому-то лицо. Учитывая, что до сих пор они не видели сильных противников, а лишь дрались с рядовыми и парочкой офицеров, они не могли адеквато сравнить свои силы с обидчиками. Уладила этот конфликт Йоруичи, ставшая для них авторитетом не хуже самого Урахары. Куросаки, уже пробывший в этом мире больше десятка дней, лишь обреченно вздохнул, предвкушая, что проблемы только начинаются. Он мог лишь предполагать, что будет дальше: прольется ли больше крови или же сейчас, в суете расследования, будут твориться дела тайные, но бескровные. Обредший свободу, Айзен наконец приступил к своему любимому, сокровенному делу. Его творения за последние пять лет стали столь совершенны, что одного арранкара было достаточно, чтобы уничтожить Готей-13. Почему же он решил лишь сейчас подстроить собственное убийство? Лишь потому что хотел стравить между собой капитанов. А пока те ищут виноватого, подготовить всё необходимое для становления богом. Лишь по просьбе своего двойника из будущего он не торопил события с извлечением хоугиоку из девушки. Если б не просьба бессмертного по его меркам существа, он бы не стал тянуть время и заниматься такой ерундой, как спасение жизни мальчишки, пусть и подопытного. Так или иначе, девица, в чьей голове кроме преданности не осталось ни единого фрагмента воспоминаний, была ему больше не нужна. Сей контейнер, именуемый «Рукией Кучики», можно было разве что пустить на опыты, авось, вышло бы из её органов чего интересного. Но возиться с обесценившейся оболочкой желания у него не было никакого. Айзен не был бы расстроен даже её смертью, но изобретения Кискэ были слишком успешными для столь рокового исхода. Потому, не придумав ничего лучше, он дал ей приказ убивать синигами. Убивать столько, сколько сможет, так, как может. Даже позволил ей взять пустых, пусть и обычных, себе в помощники. И остаток Рукии принял этот приказ. Безвольная девушка переместилась в мир духов и начала подготавливаться к нападению. Ей хватало ума, чтобы не бросаться на синигами в открытую, вместо этого она стала нападать на них по ночам, оставляя на месте кровавые тела разорванных людей. Охота длилась днями, и расследование все сильнее растягивалось, от чего даже у самых стойких синигами начинала ехать крыша. Последней каплей, расколовшей камень терпенья, стала новость о полном уничтожении Совета. Они обнаружили место битвы слишком поздно, и потому никаких следов, разумеется, обнаружить там не смогли. Посудили лишь, что гибель их настала после вынесения вердикта о Куросаки Ичиго и до суда над рёка. Бегать ей позволили удивительно долго. Оболочка Кучики не попадалась на глаза синигами с удивительной прытью, вместо себя подставляя обычных пустых. Она же и стала прикрытием для псевдо-смерти двух других капитанов. Правда, вечно дурить Общество душ не было реальным, и Унохана всё-же раскрыла обман, пусть и слишком поздно. Это навело лишь на еще большие волнения среди капитанов, потому о подозрении в предательстве-обмане со стороны Айзена не было объявлено на публику. Рукия даже до старшего брата добралась, пусть и бывшего, едва не зарезав его в ночи в собственном доме. В основном только из-за элемента неожиданности, но метод не важен, важен результат. Кучики удалось отбиться от нее даже без вызова шикая, хотя и с ранениями. Не такими серьезными, как от битвы в мире живых, конечно, но это стало новым поводом для собрания. Заключив, что виной всему нападение пустых, Готей вновь стиснул зубы и направил всю свою мощь на поиск этих самых пустых. Неспокойные детишки, отсиживавшиеся всё это время в тринадцатом отряде, так и рвались вмешаться, и потому стали удобным инструментом. Им указали, где водятся пустые, они отправились туда и уничтожили их, заслужив некоторую каплю положительной репутации у скептиков-синигами. Там же и состоялась их первая встреча с «арранкаром». Контейнер с именем «Рукия» сложно было назвать полноценным арранкаром, как, в прочем, и полноценным живым существом. Как видом, так и поведением она скорее напоминала зомби, но вместе с тем была сильна в бою. В кажущейся заторможенности из-за заметно порезанного интеллекта, оболочка бросалась в бой в умелом сюнпо и била с силой, которой вполне могли позавидовать некоторые мужчины-капитаны. Бились они с ней всей командой, потому победили, но даже так бой выдался тяжелым для всех участвовавших. Об участии упомянуто не зря: Мугетсу не вступал с ней в бой, а грыз мелких пустых, что пытались сбежать из импровизированного псевдо-логова. И вот, казалось бы, бессмысленные действия, тянущие время, а нужно было это одной стороне для избавления от мусора, другой – для получения уважения и чести в стане недоверчивых союзников. Детишки труп «арранкара» не бросили, потому и опознать уже окончательно мёртвую девицу смогли, и оплакать, и исследовать, и даже похоронить достойно как бывшего члена клана Кучики. Бъякуя, скрепя сердце, отблагодарил их за упокоение его сестры, что была объявлена пропавшей без вести несколько лет назад. С этой тяжестью на сердце их и вернули в мир живых, вручив исполнителю удостоверение. Нельзя было назвать этот поход абсолютным успехом и победой. Детишки, хотели они или нет, ввязались в крайне опасный узел событий. Синигами пообещали помочь им с защитой города, и, вроде как, выслали в мир живых рядового, что стал вести дозор. Его появление сократило расход нервных клеток у школьников, позволив хоть немного сконцентрироваться на учёбе. Сложней всего было Куросаки, его не было дольше всех, а отношение к нему по-прежнему было как к среднестатистическому хулигану. Даже невзирая на его присутствие в топе-10 лучших учеников школы по результатам экзаменов. Целый месяц спокойной человеческой жизни вынуждал думать и разбирать прошлое на куски, задавая в воздух весьма неудобные вопросы. Вопросы звучали в голове и обсуждались с Мугетсу и Зангетсу в надежде подавить кипящее в душе волнение. Нутром Ичиго чувствовал, что совсем скоро наступит беда. Ему хватило встречи с «Рукией», чтобы понять, насколько жесток и коварен Айзен. Извратить девушку до состояния «тени человека», как её обозвал занпакто, умело, но небрежно вырвать из души память и чувства… Бесчеловечный поступок, который невозможно простить. Кровь стыла в жилах от представления, как это чудовище с человеческим лицом протягивает свои руки к мальчишке. Отсюда кошмары, бессонница, разлад в душе, ссора с внутренним пустым. Кое-кто быстро подловил изменения в мальчике и возжелал воспользоваться этим. Дракон-предсказатель, что завёл привычку предупреждать заведомо о проблемах, рассказал и о новой переведёнке, потому Куросаки не так сильно шарахался от странного типа с прической «каре» и улыбкой Моби Дика. Хирако – так представился этот странный тип – уже в тот же день раскрыл своё я, продемонстрировав исполнителю свои занпакто и маску. Ичиго благодаря наводкам от зверя, что сидел на его плече и безмолвно наблюдал, знал и об этом, и уверенно отказался от помощи. Конечно, Шинджи решил что-то про себя сам, наверняка что-то вроде «посмотрим, как ты вскоре запоёшь, когда пустой еще сильнее станет». Куросаки и сам понимал, что деградация в его условиях недопустима. Вернее, формально, это лишь застой, но пока этот застой продолжается, «враг качается», потому и выходило, что разрыв между ним и пока еще потенциальным врагом растёт. А как догонять? Верно, тренироваться, тренироваться и еще сотню раз «тренироваться». Физическая нагрузка, говорят, помогает успокоить душу, и потому в ней и стал рыжий искать утешения. Правда тренировался он поодаль от города, в горах, куда убегал в сюнпо. Вешаться на шею Кискэ желания больше не было, он знал, что должен сам пройти этот путь. К тому же у него был ориентир – Мугетсу, который был воплощением верха его мастерства. В таком отдалении от знакомых лиц дракон мог вернуть себе свой людской облик, не боясь обнаружения, и потому мог учить техникам, выставляя себя в качестве примера. Сложно было лишь донести теорию, звучащую из его уст как нечто на «божественном», и иногда его действительно заносило на рассказы о молекулярной структуре рейши разных типов. Что поделать, ведь пять последних лет он изучал это без возможности поделиться невероятностью открытий с кем-либо, а единственный потенциальный слушатель, сумевший бы его понять, приказал долго жить и помер сам от ваншота. И вообще, говорят, свежий воздух и природа способствуют восстановлению сил человека, полезны и прочее-прочее, так что место было если не идеальное, то хотя бы хорошее. За множество пройденных жизней, пусть в большинстве своем неполноценных, Мугетсу научился определять разрывы пространства до их появления. Нужно это было в основном для поиска лазеек в логово Квинси, куда он хотел влезть хотя бы чтоб посмотреть, как быстро его размажут по полу кровавым пятном. Идея заведомо неудачная, квинси в своей жестокости не уступают пустым, но интерес горел в глубине души, а постоянное перерождение позволяло ему попробовать такой экстрим. Впрочем, речь сейчас должна была пойти не об этом. Навык этот нашел свою выгоду и для отслеживания гаргант. Те оказались куда более грубыми, и потому предсказать их появление можно было с той же секунды, как тот или иной арранкар прикоснется к полотну пространства с другой его стороны. На обычных пустых это не работает, те слишком слабы и просачиваются в щели пространства куда охотнее. Ну а такие объемы сил, как у синигамизированных пустых, мировая оболочка уже не пропускала, потому и техника у них была иная, более сложная, но вместе с тем и более заметная. К чему был этот занимательный факт? К тому, что даже при тренировке на таком отдалении от города Мугетсу знал, когда явится враг, и потому мог предупредить ученика-хозяина об опасности и вернуть того в центр событий. Как и ожидалось, арранкары явились не в тот же день и не тем же составом, что и обычно. В этот раз явилось их трое, и среди них были лишь член приварон-эспады и пара ноунеймов. Они, впрочем, тоже не были прочь почесать кулаки об детишек, но хоть не причиняли ущерб городу, высасывая души из мимо проходящих людей, как это делал Ямми. Сражались в основном рядовые, пока экс-эспада занимался сбором информации. Как его звали, Мугетсу вспомнил только когда тот представился, и то был уверен, что его имя он не запомнит. Куросаки, впрочем, был солидарен с драконом, потому что имя «Ханатаро» звучало для него как нечто незапоминаемое, а «Дордони Алессандро дель Сокаччио» так и вовсе казалось эльфийским заклинанием призыва Слаанеш. Впрочем, Дордони оказался удивительно приятной личностью. Он изъявил желание лично сразиться с Куросаки, так что у них было достаточно времени познакомиться ближе. Алессандро, как, в общем-то, и все арранкары армии Айзена, был на порядок сильнее себя из иных временных петель, и сейчас не уступал среднестатистическому Гриммджоу. Бой с ним был трудным даже при учете тренировок в горах, но сам арранкар не пытался закончить его за минуту и не бросался фразами а-ля «я тебя размажу», как бешеный пёс Льярго. Бой с ним был честным и справедливым: ошибки наказывались, успехи поощрялись неожиданными комплиментами. Он не высвобождал ресурекшион, таков был приказ свыше, но даже так стойко держался против мальчишки. Банкая своего Ичиго, разумеется, ещё не поимел, но парные клинки неплохо и без него вгрызались в плоть врага, прорываясь через иеро. Товарищам же приходилось чуть труднее. Детишкам удавалось сдерживать натиск двух фрасьонов, и отвечать им на их атаки достойно, но разница в силе была уж слишком заметна. Пока Куросаки возился с Дордони, его друзья с трудом находили в себе силы, чтобы встать и продолжить сражение. Рядовые арранкары, в отличие от лидера их партии, совершенно не щадили детишек, и вскоре это вполне могло бы стать опасным для них, если б не вмешательство Кискэ. Он явился в середине боя, и одного его вида хватило, чтобы заставить пустых отступить. К тому моменту вся группа была уже измотана, так что его пришествие стало спасительной соломинкой. Такое повышение уровня сил арранкар напрягало даже Мугетсу. Айзен специально послал тех, с кем каракурцы могли бы сражаться, чтобы узнать предел их возможностей, но при этом всё еще оставалась загадкой сила Эспады. Ичиго в полной мере ощутил, насколько не догоняет требуемый уровень, и потому ужесточил тренировки в джинзене и почти перестал покидать четыре стены собственной комнаты. Арранкары принесли свой доклад Айзену, слив информацию о нынешнем раскладе сил защитников Каракура. Тот был доволен результатами, и, как и в других реалиях, приказал не трогать будущих жертв. Вот только были в его рядах и те, кто был абсолютно не согласен с решением Владыки мира пустых. Как и ожидалось от вздорного по характеру Гриммджоу, он был готов броситься на амбразуру, лишь бы доказать правоту собственных суждений, а суждения были просты: убить всех, кто представляет хоть какую-то угрозу. Ему невдомёк, что у Соскэ есть собственные планы на детишек, и разворачивающаяся партия целиком и полностью у него на ладонях. Даже вопреки приказу, он собрал группу пустых и отправился в мир живых, желая покончить с врагом прежде, чем он станет угрозой. К тому моменту уже успели подтянуться синигами, присланные защищать город. Они распределились по городу, найдя себе временный кров, и следили за появлением пустых. Разумеется, первым их заметил Мугетсу, но они отстали не на много. Явившаяся группа арранкар тут же высветилась на их радарах, и синигами поспешили на перехват. Куросаки подорвался с опозданием: Гетсу не предупредил его об арранкарах, а когда он сам почуял их, они уже вышли на его товарищей. В прочем, дракон помог быстро добраться до поля боя и вступиться за Тацуки, на которую напал один из фрасьонов. Вот только зарубить его не дала сама девушка, уж больно пылко она горела желанием сразиться самой и доказать свои силы себе и другу. Потому она схлестнулась с арранкаром и, на удивление, вышла победителем в рукопашном бою, даже не позволив тому взяться за меч. Тацуки не бросала тренировки ни на день, потому в карате ей даже духи не уступали ей в сражении. Опыт, накопленный на турнирах, также помогал ей преуспеть. Вот только долго радоваться победе не позволил явившийся Эспада. Поражала в нем не только его невероятная в сравнении с обычной вариацией пантеры сила, но и внешность. Тело сексты отличалось от аналога, напоминая видом что-то среднее между ресурекшионом и пассивной формой. Тело человеческое, но покрытое черными пятнами на манер раскраски леопарда, светлеющими и исчезающими к внутренней стороне тела: груди, животу и лицу. Длинный хвост, покрытый плотным и, по неясной причине, черным мехом, извивался и вилял из стороны в сторону. Дыра была на месте, но казалось, будто ее границы обожжены, а вместо маски у него был оголенный череп с острыми клыками, будто въевшийся в кожу. Что Айзен с ним сделал, оставалось загадкой, но теперь арранкар вызывал схожее чувство, что и Айзен лично, когда тот не скрывает намерения убить. — А ты еще кто? — Ичиго вновь схватился за мечи, готовясь обороняться, но Арисава встала перед ним, собираясь принять бой на себя. Она не могла допустить, чтобы ее товарищ пострадал, даже если сама причиняла ему боль. — А вы довольно дерзкие, детишки, — рассмеялся пантера и, чуть попружинив на пальцеходящих, как у кошки, лапах, мгновенно исчез с места и нанес девушке удар с ноги. Тацуки совершенно не увидела его движений, и потому не могла уклониться, и отлетела от удара в сторону. Она упала так, что казалось, её голова вывернулась в обратную сторону, а в шее стал виднеться бугорок сломанного позвоночника. Всё это Ичиго наблюдал лишь в доли секунды, и сам едва успел защититься клинком от атаки врага второй ногой. Если б не лезвие клинка, он наверняка бы лишился лица вместе с глазами: острые, как бритвы, когти, звонко проскрежетали по занпакто. Впрочем, его все равно немного отбросило назад по инерции от тяжести удара. — Да что ты… Такое?.. — не сдержал вопроса Куросаки. Его рука онемела от тяжести, мышцы, казалось, превратились в вату. Однако ответа не последовало, дикий кот продолжил бросаться на него, атакуя поочередно то передними, то задними лапами. Его когти, казалось, выплавлены из стали, и, если Ичиго не удавалось блокировать удар, срывали целые куски плоти с костей. Понадобилось время, чтобы синигами смог привыкнуть к манере боя арранкара, и тогда он смог не только блокировать, но и уклоняться от атак, а вместе с тем получил и доступ к окнам для нанесения ударов. Вот только, досада, клинок никак не пробивал иеро, и пантера, почуяв преимущество, стал нападать все яростнее, срывая кожу с рёбер, нанося тяжелые удары кулаками, от которых внутренние органы превращались в требуху. Всего несколько минут избиения хватило, чтобы Куросаки уже не мог встать. Его тошнило собственными кишками, кости больно хрустели в руках и ногах, арранкар позаботился об обширности переломов. Тогда в бой вмешался Мугетсу, прекратив насилие. Он схватил Джагерджака в лапы и отбросил в сторону, и затем сам вступил с ним в короткий поединок до прихода Тоусена. Ичиго, конечно, пытался рваться в бой, на одном только адреналине не чувствуя боли. — Аберранте арранкар, секста эспада. Гримджоу Джагерджак, — представился он напоследок. — Запомни это имя, ведь при следующей нашей встрече я убью тебя! С этими словами он и убрался. Куросаки, не в силах стоять, рухнул на спину и уставился на мутное, почти беззвездное небо. Боль накатила такой мощной волной, что едва не вышибла из духовного тела остатки сознания. Дракон сел рядом, ожидая подкрепления. Одно только его присутствие уменьшило агонию, он делился своей силой с силами мальчика, не давая тому умереть. К моменту, когда на место подоспел Абараи, Ичиго уже и вовсе уснул. Новое поражение отразилось на нем клеймом позора, породившим целую бурю эмоций. Обида и злость на себя и врага, желание мести и осознание неспособности ее исполнить будто топили в трясине, заставляя желать бросить все и вернуться к жизни обычным человеком. Вот только такое проявление слабости было недозволительно для человека, обладающего такой силой и потенциалом. Взыскать утешенье можно было лишь в драконе, знающим будущее, потому по пробуждению к нему он и обратился. — Не было в моем времени таких арранкар, — заговорил дракон в ответ на вопрос. — Вернее, Гримджоу то был. Но был обычным арранкаром. Впервые слышу об «аберранте»… Но он и выглядел странно, и силы у него больше, чем у обычного. Хочешь, я пойду в Уэко-мундо и разузнаю всё? — предложил Гетсу. — Нет, побудь лучше со мной, — Ичиго дотянулся до зверя и подвинул его ближе, приобняв. В этих объятьях Мугетсу почувствовал дрожь, что пронзала всё тело юноши. Для дракона это была забава, но для человека – воплотившийся в реальность кошмар. Только сейчас он стал задумываться о том, каким небрежным стало его отношение. Сказывалось ли, что живет он уже в тринадцатый раз, или что в этой реальности его наделили мощью настоящего Бога, или же просто стало забываться в нем человеческое. А может, и всё вместе, и даже еще что-то, о чем он не вспомнил. Так или иначе, мысль о собственной бесчеловечности пугала и печалила Мугетсу. Но останавливаться было нельзя. Желание защищать вновь пробудилось в нем и начало теплиться огоньком, который, возможно, откроет в нем новые силы.