Временна́я петля

Немой гул звенел в огромном зале с высоченным потолком. Разорванное мощным импульсом духовной силы тело стекало по трону, скелет его с хрустом надломился и грохнулся на пол. Арранкары не двигались с места уже минуту, как и шокированные синигами. Тоусен, потерявший всякий свет своей веры, кем и был убитый Айзен, не сдержал эмоций и не нашел лучшего решения, кроме как броситься на существо с резким, но очевидным выпадом. Он обнажил клинок и собирался снести голову убийцы, но столкнулся он с клинком, который и вовсе не ожидал. Улькиорра, что все это время стоял рядом, за плечом Мугетсу, вступился за убийцу и заблокировал атаку. — Поди прочь, Улькиорра! — рявкнул Канаме, нанеся еще один удар, но и он был заблокирован. Мугетсу, наблюдающий за развернувшимся боем, никак не мог понять, почему один лишь Тоусен бросился атаковать его, а Улькиорра и вовсе защищал его, будто бы знал обо всём и даже хотел, чтобы произошло именно это. Он осмотрелся, вглядываясь в темноту, где светились глаза других аберранте, выживших в миновавших боях. В тенях стояла лишь половина эспады: первая четвёрка, включая сражающегося под боком Улькиорру, а также Зоммари, не вступивший в открытый бой ни с кем из вторгшихся. — Почему ты защищаешь его!? Предатель! — продолжил кричать Тоусен. Обернулся на других арранкаров. — Что вы стоите!? Убейте их! — Но никто из арранкар не сдвинулся с места. — Вы оглохли!? Они убили вашего повелителя! Вы же хотите отомстить!? Убейте предателя! — он указал мечом на Улькиорру. Старк выхватил один из своих пистолетов и, не прицеливаясь, выстрелил в сторону Канаме. Ему не нужно было целиться, с такой дистанции он попал бы в голову, даже если был бы занят переписыванием «Отче наш» левой ногой на папирус. В голову бунтующего синигами врезался тонкий синий лучик, пробивший насквозь его черепную коробку. Серо опалило содержимое черепа, предотвратив выбивание брызг и еще большее загрязнение зала. Тоусен рухнул на пол, перестав шевелиться. — Ты можешь его забрать, — сообщил Улькиорра, обернувшись за Зоммари. — Ты знаешь, что с ним делать. И действительно, Руро в сонидо взял тело второго убитого синигами и исчез, будто его и вовсе не было в этом помещении. Не будь Мугетсу достаточно развитым, чтобы видеть его движение, решил бы, что тело пропало само собой, столь быстрыми были движения арранкара. — А зачем он вам? — спросил Мугетсу у Сифера, что стоял рядом. — Гриммджоу лишился головы. Голову уже пришили на место, но ему нужна рейрёку для восстановления, — ответил он. — В любом случае, тело нужно куда-то деть. Пусть послужит пищей, — он посмотрел на Гина, что все еще стоял у трона. — Ой, не-не-не, ребят, давайте меня на рагу пускать не будете, а? — вдруг залепетал Ичимару, подняв руки и отступив на шаг назад. Ему ли не знать, насколько сильны аберранте-арранкары. — Я не стану тебя убивать, Синигами, ты должен вернуться в Общество душ и сообщить им о гибели Айзена Соскэ, — Улькиорра покачал головой. — И понести наказание за предательство… — Погоди, Улькиорра, — вмешался снова Мугетсу. — Вы что, хотели, чтобы я убил Айзена!? — Да, — он снова обернулся на Ичиго-из-иного-мира. — Айзен сделал нас своими подопытными крысами и относился соответствующе. Он собирался использовать нас на войне, в которую мы не хотим ввязываться. Он хотел, чтобы мы все отдали свои жизни. Никто из нас не хочет умирать из-за эгоистичных целей одного человека… — Я, кажется, понимаю… — Мугетсу чуть опустил голову, переваривая информацию. — Вот только вы должны были стать ступенью для развития Общества душ, чтобы те могли выстоять в другой войне, что будет позже… — У меня есть предложение лучше, чем пожертвовать нашими жизнями, а также жизнями тысяч синигами, — продолжил говорить зеленоглазый арранкар. — Вы закончите эту войну до того, как она начнется. Я не гарантирую вашего собственного выживания, однако вам по силу ворваться в покои Яхве Баха и окончить его жизнь до того, как он приступит к исполнению плана по уничтожению разделителя миров. — Ты удивительно осведомлён, — дракон хмыкнул. — Мои глаза позволяют видеть будущее. Я вижу, что, если ты откажешься, прольется много крови. Я уверен, что Куросаки Ичиго не выдержит этого, даже несмотря на его силу. Если же ты согласишься, то прольется кровь лишь двоих: твоя и Яхве. Ты можешь закончить это безумие, произошедшее по твоей воле, и, наконец, позволить нам уйти в забвение, или же продолжишь нас пытать, используя, как игрушки, которые в итоге все равно будут выброшены. Выбор за тобой, Король, но перед тем, как ты уйдешь, ответь мне вслух: кто мы для тебя – пластмассовые солдатики или люди из плоти и крови? Вопрос поставил дракона в тупик. Он и в самом деле не раз задумывался о том, что в этом цикле уж слишком эгоистичным было его поведение. Даже желание защищать было не более чем утехой для его эго, ведь он намеренно не использовал и половины собственной силы. Слова о пластмассовых солдатиках показались ему обидными, но в первую очередь из-за осознания того, что он именно так и смотрел на всех, кого встречал. Потерять красивую игрушку обидно, но не более, так он рассуждал всё время, кроме последних боёв. Он убил Айзена-из-этого-времени специально чтобы прекратить бессмысленное кровопролитие и позволить наконец Людям жить, а не выживать в его игре. И теперь перед ним стоял выбор: закончить всё сейчас, довести дело до конца, как поступают взрослые, или же оставить всё как есть и продолжить собственную игру в бога, пока не придет папочка сильнее и больше. Выбор был сделан с трудом, умирать очень не хотелось, но прекращение войн и конфликтов было для него на первом месте. — Я сражусь с Яхве Бахом. Но у меня есть условия для вас. Вы вернете Ичиго домой и не станете продолжать войну с синигами, понятно? — он хмуро посмотрел на Сифера. — Да, нам всё ясно, — ответил он за всех, остальные лишь незаметно кивнули. — Мы не причиним вреда ни синигами, ни людям. — Тогда ждите хороших новостей, — он открыл разделитель миров и скрылся из виду в ту же секунду. Цель его была близка, он знал, как до нее добраться и как устранить. Конечно же, он обдумывал варианты того, чтобы выжить в бою со штернриттерами, ведь он сам почти бессмертен, а на убийстве одного лишь Яхве жизнь не должна закончиться. Чтож, «почти» еще не значит «бессмертен», и ему пришлось ощутить это на собственной шкуре… Пользуясь элементом неожиданности, он смог добраться до Яхве, также восседающего на троне, но уже в другом мире, и вызвал его на дуэль. На честный бой можно было не пытаться рассчитывать, за него сразу же вступился Юграм. Бах лишь расхохотался дерзости внезапно ворвавшегося мальчишки, и не стал принимать честный вызов, взмахом руки отдав приказ всем своим подчиненным – и бездельничающим, и занятым – убить вторгшегося. Мугетсу едва успел поставить барьер, который не позволял ворваться в зал целой армии, и уже затем напал на Яхве, ловко ускользнув из-под меча Юграма. Хашвальт не позволил врагу так легко уйти, и атаковал в спину, но тот совершенно не замедлился, получив глубокую рану, вместо этого он скрестил клинки с первым квинси. Яхве был силен даже с учетом того, что он не полностью восстановил свою силу. Его мощь была столь велика, что он легко блокировал и все последующие удары, которые стал наносить Мугетсу. Юграм выбирал момент, дабы нанести удар в спину и прикончить нарушителя, но позволять ему это синигами не стал. Он попытался схватить Яхве, и у него получилось схватить того за шею, но лишь потому что сам Бах позволил ему. Квинси нанес удар мечом, перерубив сердце своего врага, и расплылся в довольной ухмылке. — Твои попытки мне навредить, синигами, были весьма забавны… Ты довольно наглый, раз решил в одиночку сразиться со мной. Тебе стоило выбрать метод для самоубийства попроще… Ичиго почувствовал, как весь поток крови остановился в его теле, предвкушая быструю смерть. Однако его не волновала гибель. Он вновь воспользовался манипуляцией рейши, деля тело квинси на рейши. Тот вздрогнул, почувствовав острую боль, но совершенно ничего не успел даже вскрикнуть. Его духовная оболочка разлетелась на рейши и исчезла в воздухе, позволив пронзенному телу рухнуть на колени. — Ваше Величество! — воскликнул Хашвальт, рванувшись вперед, но было уже слишком поздно. Он даже не успел понять, что произошло, от того застыл. Барьер лопнул, будто мыльный пузырь, и в помещение ворвались остальные квинси, быстро наполнив зал. Они окружили Мугетсу и хотели вытрясти из него ответы на вопросы «кто такой и откуда он взялся», но было слишком поздно. Его пульс остановился, взгляд опустел, а рейрёку уже начала испаряться, рассеиваясь в мире… Война набрала новые обороты. Квинси не выдержали столь дерзкого убийства своего повелителя, потому стали собирать силы для уничтожения Общества душ самостоятельно, желая сжечь всё на своем пути в синем пламене рейши. Их внезапное нападение стало сюрпризом для синигами, однако те смогли выстоять в неравном бою благодаря помощи новоиспеченных товарищей в лице группы Каракуры, а также вставших на помощь аберранте-арранкаров. Куросаки показал себя крайне эффективно в бою с Квинси, однако его не оставлял вопрос, куда же делся его дракон. Сифер пообещал позже ответить на этот вопрос, и ответил, когда войне пришел окончательный конец. Это стало шоком для мальчика, столь внезапная потеря ставшего ему близким друга обрекла его на волну депрессии, с которой он был вынужден бороться долгие годы… — Знаешь? Я бы сказал, как это называется, но у твоей писанины нет тега «Нецензурная лексика». Хотел бы я высказаться… — Тебя это не касается, — ответ сидящего за столом и строчащего текст Мугетсу прозвучал грубо. — Но ты прав. Это был самый, наверное, худший цикл из всех. Впрочем, у меня таких было на удивление много: упоротые и всратые сюжеты – её любимая тема. Одни только кроссоверы с Нарутой или прон-ролки, о-господи-боже-мой-за-что-мне-это… — бормочет, закрыв лицо рукой. В ответ прозвучало лишь грубое «Хе», и собеседник ушел, хрустя чипсами. Он выдавливал из себя текст ещё какое-то время, но так ничего дельного и не пришло. Растягивать и без того пустую заглушку для цикла было для него тошнотворно. Оставив ноутбук, Мугетсу отошел к окну и выглянул в него, решив подышать свежим воздухом и привести мысли в порядок. Все эти повороты с манипуляцией временем, способностями контролировать рейши и созидать реальности… Да, они у него есть, и первый опыт с ними был полным говном. Вдыхая дым разработанных Айзеном несколько десятков циклов назад сигарет, он с болью обдумывал какую же из жизней описать следующей. Четырнадцатый цикл был никаким. Он потратил его на то, чтобы подавить собственную силу. И пятнадцатый, поскольку в четырнадцатом жизнь закончилась довольно быстро. И шестнадцатый. И восемнадцатый. И двадцатый. И пятидесятый… Он лишь отрабатывал контроль и навык актерской игры, повторяя одни и те же события и чувствуя, как плывёт его мозг с каждой жизнью. Не было в этих жизнях ничего стоящего, достойного описания. Он описывал свои сражения с синигами, арранкарами и квинси уже несколько раз, и повторяться совершенно не хотелось. — А может, расскажешь им, с каких пор куришь? — комментатор с чипсами вернулся. — Почему трепещешь перед во́ронами? Или с каких пор ты гей? — Пасть закрой, — гаркнул курящий у окна Куросаки. — Я не хочу отпугивать аудиторию гейскими рассказами, этого дерьма на ФБ и так достаточно. — Ну смотри. Практика показывает, что порнуха собирает куда больше, — собеседник вновь рассмеялся. Мугетсу обернулся на него, выбросив окурок в пепельницу. — Теперь люди подумают, что ты мой муж, — он скрестил руки, смотря недовольно на собеседника. — Хах, что ж, пускай думают, что хотят. Впрочем, я и не был бы против поиметь тебя на этом подоконнике, — расхохотался собеседник и тут же схлопотал пепельницей по лбу. Все еще веселящийся, он поспешил удалиться, пока не прилетело чем потяжелее. Мугетсу тоскливо вздохнул и вновь сел за ноутбук. Настроение было сбито к черту, особенно из-за идиотских шуток собеседника, имя которого не называется в угоду внециклового сюжета. Положив пальцы на клавиатуру, он замер, пытаясь подобрать слова, которыми мог бы описать начало следующего цикла, который хотел бы описать. Кроме матерных, слов больше не лезло в голову, настрой окончательно сбился. Впрочем, кое-в-чем собеседник был прав: он мог описать то, как докатился до курения, как докатился до отказа встречаться с девушками и шизофрении. Вот только циклы это разные, потому пишет он скорее вопрос, нежели продолжение своего дневника: «Что хотел бы узреть читатель?». С этим он закрыл ноутбук и направился на кухню за чаем…