— Иди-ка сюда, подменыш голубоглазый, что ты опять напортачил! — Ирвинг кричит, потому что не собирается сдерживаться.
Он солгал: из Темной армии не обращались по поводу странных посланий. Он кое-что заметил сам. Тайреллу стоило хоть немного подумать, когда Ирвинг заверял, что не разбирается в компьютерах. Разве тот, кто полжизни работает на хакеров, может быть совсем уж далек от этой темы? Ох, и наивным же делает человека невнимательность к людям!
Ирвинг сразу же решил разобраться. Хорошо, что не только в китайской организации есть знакомые хакеры, а среди них — истинные виртуозы. Стоит попросить — и вот уже перед Ирвингом переписка «дружков-пирожков».
И теперь он зол. Смешно: Ирвинг же знал, что Тайрелл пойдет на это. Будет лгать, подставит того, кто спас. Так что не разочарование подпитывает гнев. Ревность? Пожалуй. Но главное — ощущение, что ввязался в тупиковую историю, чего за Ирвингом не водилось давно.
Изначально он просто не желал Тая убивать. Потом хотелось, чтобы его жизнь продлилась дольше, чем пару часов после освобождения. Но сейчас держать шведа под крылом и прикрывать от Темной армии кажется излишним. Полезет в Нью-Йорк, к Эллиоту — туда ему и дорога. Не полезет — вряд ли о нем вспомнят.
Так зачем они вместе? Ирвингу хочется отношений. И это при том, что он считает Тая непорядочным, лжецом, не способным к сопереживанию. Пока. Все дело в этом волшебном «пока».
— Тайрелл!!! — опять грозно кричит Ирвинг.
Ему надо непременно добиться, чтобы блондин пришел сам. Не время бегать за ним.
Ирвинг знает: нельзя привить человеку то, чего в нем нет. Но верит, что в Тайрелле до хрена всего хорошего и разного. И при изоляции, при определенных усилиях можно до этих, так сказать, тайников добраться. Это трудно: добиться, чтобы тебя услышал человек, зацикленный на себе. Но если Тайрелл настолько зациклен еще и на Эллиоте, все усилия могут оказаться бессмысленными.
— Что это?! — грозно спрашивает он у шведа, который наконец нехотя заглядывает в его комнату.
Скучающее выражение лица мигом исчезает, когда Тай видит распечатку. Ирвинг наблюдает, как растерянность сменяется вызовом. Он меняет тактику.
— Ты брал мои вещи и лгал мне, не так ли? — шепчет Ирвинг, нехорошо улыбаясь. — Нет, это ошибка, не верю, ты не мог так поступить. После того, как я спас твою задницу, после всего, что было между нами… Ты не требовал от меня связаться с Эллиотом, узнать про него, не интересовался: а что я об этом думаю. Ты просто взял мой ноутбук и сделал все, что хотел?
Приоткрыв рот, склонив голову набок, он ждет ответа. Но его нет. Тайрелл смотрит куда-то в окно.
— Что это я! — радостно восклицает Ирвинг. — Все было не так. Просто мы стали настолько близки, что отныне у нас все общее. Да? И, знаешь… это приятно. Мне нравится. Думаю, все эти не физические вещи… ну ты понимаешь, виртуальные, тоже теперь в совместном владении? Так что я написал кое-что Эллиоту от твоего имени. Ты же не будешь против?
Тайрелл, как ужаленный, бросается к новой распечатке. Там сказано:
«С меня хватит, Эллиот. Тебе ведь совсем нет до меня дела. Не хочу больше с тобой общаться и работать. Я встретил другого человека. А тебе советую полечить мозги».
— Что ты наделал… — стонет Тай, опускаясь на стул, закусывая губу.
Через минуту он вскакивает, ищет глазами ноутбук.
— Ну уж нет, — говорит Ирвинг. — Технику мы пока спрячем. Под замок. Книгу будешь писать только в моем присутствии.
— Да кто ты такой, чтобы так со мной обращаться?! — орет Тайрелл. — Что ты себе возомнил?!
— Вопрос в том, кто ты такой, Тай, — тихо говорит Ирвинг. — Твое право — быть, с кем ты хочешь. Но использовать себя я не позволю.
— Ты не понимаешь, что я к нему чувствую!
— Куда мне! — внезапно взрывается гневом Ирвинг. — Да я просто мудак, разлучающий новоявленных Ромео и Джульетту! Душу за него отдашь, да?! Верю. Но! Если ты готов умереть за человека, это еще не значит, что ты способен с ним жить. Ладно. Давай так. Что ты знаешь об Эллиоте?
— Что? — не понимает Тай.
— Видишь ли, если любишь человека, ты его знаешь, — Ирвинг говорит таким тоном, словно учит ребенка таблице умножения. — Иначе никак! Иначе не бывает. Давай, ответь на десяток вопросов о нем, и я сам дам тебе ноутбук, можешь бежать объясняться.
— Он хакер от Бога, — задумчиво говорит блондин. — У него есть сестра. Он хочет спасти мир. Он сидел в тюрьме… за украденную собаку. Он не любит, когда к нему прикасаются.
— Нет! Я сказал: вопросы. Чего он боится? Какие фильмы любит? Какую музыку слушает? За что чувствует себя виноватым? Почему у него — множественные личности? Что стало тому причиной? Сколько их? Что способно его успокоить? Какие наркотики он употреблял?
Ирвинг любит видеть Тая таким растерянным и взъерошенным.
— Ага. Что же ты знаешь о нем, господи, — насмешливо всплескивает руками Ирвинг. — Да я понимаю его, куда лучше, чем ты. Океюшки. Последнее. Его «ключ» — как мы делали с нашими соседями. Всего одно слово.
Тайрелл несколько раз порывается что-то сказать, но не может. Он вопросительно смотрит на Ирвинга, но тот не собирается делать ему такой подарок.
— Так кого же ты любишь, Тай? — устало спрашивает он. — Необычного человека? Свою фантазию? Послушай. Я могу предсказать ваши отношения с Эллиотом. И это… бррр. Сейчас ты боготворишь то, что придумал. Тебе нужен тот, кто сделает тебя богом. Кто-то яркий, оригинальный, кто толкает к новым вершинам, с кем ты чувствуешь себя прекрасно. Вне зависимости от того, как чувствует себя он. Когда ты начнешь его обесценивать и вколачивать в грязь…
Тайрелл вскакивает и начинает ходить по комнате, сжимая кулаки.
— Сядь, не беси, — рявкает на него Ирвинг. — Да, начнешь, как только дело дойдет до его ошибок, уязвимости, недостатков. Можно подумать, ты
уже не пытался его убить… Ты так и не удосужишься понять, что он за человек. Ничего личного. Тебе же неважно! А этот яростный мальчик — не тот, кто будет все терпеть и давать вкусные поглаживания. Но и не тот, кто вышвырнет тебя на мороз, если однажды подпустит. Все это может весьма плохо закончиться для одного из вас, братцы кролики.
— Ложь! — кричит Тайрелл, выпучив глаза.
— Думай сам.
— Как ты смеешь читать мне мораль, после того, как влез в мою переписку… Это гадко!
— А брать вещи без спросу не гадко?
— Может быть, но то, что ты сделал — во сто крат хуже…
— «Может быть»? Ну, сойдет за извинение, — усмехается Ирвинг. — Хорошо. Я ничего не делал.
— Чтооо?!
— Ну, если бы ты немного держал себя в руках, ты бы уже заметил: распечатка — «липовая». Я не писал Эллиоту.
Тай внимательно рассматривает лист бумаги, выдыхает и опускается на стул.
— Ты же не думаешь, что это все?! — холодно спрашивает Ирвинг. — Что мы обойдемся разговорами?
— Ты сказал, спрячешь гаджеты…
— Я разочарован, — грустно говорит Ирвинг. — Мне надо хорошенько подумать о целесообразности нашего общения. Мне нужна пауза.
— Что это значит? — спрашивает Тайрелл с досадой.
Ирвинг готов спорить, что Тай ощущает холодок под ложечкой.
— Я уезжаю на двое суток. Мне необходимо ровно 48 часов с того момента, как выйду из дома. За это время я решу, хочу ли я все это продолжать. Если не вернусь, больше меня не жди. Значит, все кончено, я уехал.
Тайрелл вспыхивает:
— С чего ты решил, что я буду ждать?! Не боишься, что это ты как раз не застанешь меня, когда вернешься?
— Может, и не застану, — задумчиво бормочет Ирвинг. — Вот и посмотрим.
***
Больше они не говорят друг другу ни слова. Фиксер складывает вещи и выходит из дома с сумкой в 9 p.m. Тайрелл украдкой из окна смотрит ему вслед.
Ирвинг ведь не думает, что взрослый солидный мужчина, вчерашний менеджер высшего звена, боится оставаться один? Конечно, такого никто не подумает. Тайрелл не боится. Но когда за окном сгущается темнота, он
тревожится.
В этом нет ничего рационального. Он не страшится фиксера потерять. Между ними не было ничего серьезного. Он обойдется без Ирвинга. Уедет, скроется в другом месте, будет свободнее.
Откуда же тревога? Тайрелла не беспокоит какая-то конкретная опасность, которая может угрожать в этом поселке в Канзасе. Он — не из пугливых. В конце концов, Тай не раз смотрел смерти в лицо. Хотя бы когда приставлял ко лбу пистолет Эллиота.
Но так трудно видеть, как в сумерках кто-то медленно от тебя уходит… Покидает. Отвергает. Бросает одного.
И есть еще ночь.
Ночью Тайрелл просто не в состоянии оставаться один. Зажечь свет — не выход: Тай предпочитает тьму. Нет, он, конечно же, перетерпит. Переждет. Останется через «не могу». Скажет себе, что это — ребячество, позор. Сцепит зубы. Уткнется в подушку.
Ночь не бесконечна. Можно чем-то себя занять. Может, повезет — удастся заснуть. Жаль, что сейчас нечем напиться. Рано или поздно наступает утро.
Никто ни о чем не узнает. У Тайрелла все ок. Тайрелл в порядке.
Но как так устроено, что почти 30 лет растворяются в такую вот ночь, и Тай всматривается в темноту глазами ребенка?! Куда девается все, что пережито, улучшено, исправлено, отрепетировано перед зеркалом? Он снова один, брошенный в ночи мальчик, покинутый, никому не нужный. И этот ужас длится, кажется, целую вечность.
Тай сжимается в комок, припадает к кровати, пытается сам себя согреть.
Больше всего на свете он хотел бы забыть того ребенка. Беспомощного, никчемного мальчишку, от которого отделяют десятилетия.
Не было его! Не было. Тайрелл родился взрослым. Образованным. Сексуальным. Упакованным в дорогие костюмы. Успешным. Авторитетным.
Взрослым. Взрослым! Взрослым!!!
Не было никогда на Земле шведского мальчика, уродившегося, на свою беду, копией отца. Крупного малыша, крепенького, кровь с молоком, ширококостного, большеротого, глазастого.
Стоит закрыть глаза — Тайрелл становится им.
***
Темно. Холодно. Он, пятилетний, ночью один в доме. Вокруг леса и поля. До соседних ферм — часы пути. Плачь, кричи — никто не услышит.
Волки воют, подбираются к овцам. Маньяки из кино бродят с бензопилами в ночи. Мюлинги — нежеланные младенцы, закопанные матерями живьем в снега, — ползут к людским жилищам, хотят отомстить.
Чур, не меня! Разве я враг тебе, маленький призрак? Разве мы не похожи? Ведь моим маме и папе тоже плевать, жив я сейчас или мертв. Нас забыли. Нас бросили. Просто моё сердце почему-то все еще бьется. И почему-то все еще тянется к ним. Тем, для кого я — пустое место. Как же хочется стать таким ледяным, как ты!
