***
Бар премиуим-класса с золотисто-деревянными волнами потолка. Доступ сюда — только для гостей в ложах и на элитных местах. Парень из общего зала, которого Тай приводит за собой: юный, гибкий, глядящий на него восхищенными глазами. Интерьер шикарного отеля, номер в котором снят наскоро. Лукас, бесстыдно обнаженный, уверенный в своей красоте, подобострастно пожирает Тайрелла глазами. О, даже секс поначалу сопровождается звучащим в голове триумфальным «Прощай, Ирвинг». Тай найдет себе, кого захочет: молодого, страстного, уступчивого. Влюбит в себя, сможет им вертеть, как пожелает. Они с Лукасом поливают друг друга дорогим игристым вином и смеяются, ощущая, как пузырьки щекочут кожу. Их нисколько не заботят пятна на дорогих отельных простынях. В сексе слегка захмелевший и дорвавшийся до свободы Тайрелл ощущает себя просто богом: быстро и качественно доводит Лукаса до бурного оргазма. А потом Тайрелл хочет минет, и парень не подводит: отсасывает с чувством и фантазией, как заправская проститутка, а Тай сжимает его волосы, дергает, и Лукас все это терпит, сладко мычит. И даже когда Тай берет дело в свои руки, обеими руками насаживая его пухлые губы на свой член, задавая темп, буквально трахая его рот, никто ни на что не жалуется. А потом Лукас засыпает. Не как-то там противно: он не храпит, не разваливается посреди кровати. Аккуратно жмется к стеночке и мило посапывает. Но Тайрелл внезапно ощущает себя в полной пустоте и темноте. Не такой пугающей, как «мюлинговые» ночи, но совершенно одиноким. Он понимает, что не перестает думать о том, что сейчас делает Ирвинг, не перестает разговаривать с ним в уме, обиженно «демонстрируя», как наслаждается свободой. Ему хочется, чтобы не Лукас, а этот «старик» вдруг оказался в одной с ним кровати. Тай бы разбудил его сейчас — и получил теплый и слегка ироничный взгляд, крепкие объятия, какие-то глупые слова типа «драгоценного мальчика», которые ложатся на сердце, как обезболивающая мазь на рану. Ирвингу удалось настолько испортить за эти дни Тайрелла, что он жаждет услышать даже насмешливое «зайчонок». И даже тепло маленького домишки, пар допотопного чайника, запотевшие кружки на кухне, когда за окнами — темнота, все это не так уж плохо… просто нужны и другие впечатления… но — в этом тоже что-то есть. Таю вдруг остро хочется оказаться в их с Ирвингом временном доме, так же остро, как в детстве хотелось прижаться к отцу. Но ведь не может же он любить фиксера? У него есть Эллиот… да и Ирвинг вряд ли относится к нему так уж серьезно… Утром Тайрелл срочно возвращается. И тому есть одна-единственная причина: он забыл забрать ноутбук Ирвинга, в котором — его роман. Без сомнения, Тай сможет написать прекрасную книгу. Зачем же оставлять страницы, давшиеся кровью и потом, хитрому фиксеру? Еще вставит их в свои труды. Тай возвращается. И никакого отношения к ночной тяге к Ирвингу это, конечно же, не имеет.***
…Ох, это не сейчас, это было неделю назад! Тай только под утро приходит в себя от сна и полусонных воспоминаний о «побеге» в Уичито. Фух. Хорошо, что Ирвинг ничего не заметил. Теперь-то все точно иначе. Теперь Тайрелл знает: им с фиксером по пути. Ирвинг не обычный. Он тихо заправляет судьбами людей. Теперь, после задушевных разговоров, Тай знает, что Ирвинг был и остается правой рукой Белой Розы — главы самой могущественной международной хакерской организации. Когда-то фиксер подсказывал, как ее перестроить, заправлял практически всем. А теперь, хотя и отошел от полноты власти, остается кем-то особенным, тайным игроком. Тем, чего Эллиот только пытался добиться. И Ирвинг здесь, потому что всем рискнул ради него, Тайрелла. Ирвинг, несомненно любит его, верит в него, и это наполняет Тай ощущением величия, всемогущества. Не важно, чего тот добивается, Тайрелл сделает все, что нужно любовнику, главное — вдвоем они сила. Раз Тай смог покорить и влюбить в себя такого человека, опасного, влиятельного, интересного, значит и сам он — гений. Тайрелл чувствует, как любит все вокруг: скупой канзасский пейзаж, их простое утро, наполненное звяканьем чашек и розоватыми лучами, стреляющими сквозь жалюзи, свой текст, который он сочиняет с таким удовольствием… Он чувствует, как наполняется энергией и вдохновением. Тай оживает, отражаясь в глазах Ирвинга, в его улыбке. И, кажется, без этого всего он больше не сможет жить, не в переносном смысле, а в самом прямом. Воздух исчезнет и сердце остановится, если любимый фиксер вдруг исчезнет.***
Помяни черта — он и появится. Пока они завтракают, в дом стучится старая кошатница, мисс Джейн, которую они только что упомянули в разговоре. Тай едва кивает ей головой, доедая яйца скрэмбл, а Ирвинг вежливо беседует. Опять какие-то собрания, какой-то вопрос по стройке, куда-то община требует не то перенести, не то проложить дорогу… и они непременно должны присоединиться к петиции… Ирвинг, вытерев руки полотенцем, аккуратно подписывает послание. — Как там, в Уичито, цены будут повыше, чем у нас? — интересуется старая грымза, кивая на Тайрелла. Он нервно сглатывает и пожимает плечами. — Хочу купить племяшке к именинам обновки. Не смотрели, по чем там одежда? — А почему Тай должен это знать? — настораживается Ирвинг, заметив смущение того и уверенную въедливость мисс Джейн. — Да как же! Ведь он только неделю назад был в Уичито! — грозит она пальцем. — Вы обознались, — выдавливает из себя Тайрелл. — С чего бы это? Я же на вокзале как раз была, сестру из Клафлина встречала, — упрямо складывает руки на груди старушка. — Зрение меня еще не подводило. А если бы и подводило, я своими ушами слышала, как Вы билеты-то на автобус до Уичито брали. Ирвинг пристально смотрит на Тая, и тому кажется, что этот укоризненный взгляд преследует его, даже когда фиксер продолжает разговор с дамой, даже когда провожает ее во двор. — Я съездил в Уичито на концерт, — быстро говорит Тайрелл, когда тот возвращается. — Мне очень хотелось городской жизни. Ты уехал и не сказал куда. Я не люблю сидеть в одиночестве. Прости. Ирвинг молчит. Подумав, Тай добавляет: — Я взял немного твоих денег. Я все верну в ближайшее время. Прости, пожалуйста. Ирвинг заметно смягчается: — Тай, но почему же ты не сказал? Мы могли съездить вместе. Хотя планировали же не светиться. Но, возможно, пора возвращаться к цивилизации. Не хочешь вдвоем — ты можешь, куда угодно, съездить в одиночку. Ты же не пленник. И денег бы я дал. Почему ты молчал неделю? Если бы не соседка, ты так бы и не сказал? — Не знаю, как-то неловко было об это вспоминать, — пожимает плечами Тай, расслабляясь. — Наверное, стоило вырваться вместе… Иногда ты кажешься мне таким старомодным, что я и не знаю, чего от тебя ожидать… — Это правильно, — усмехается Ирвинг. — Ну и потом… там кое-что произошло, — кокетливо усмехается Тай. — Мда? — Ко мне приставал один парень, Лукас. Предложил мне выпить и вообще… делал намеки… неоднозначные… Ирвинг сдвигает брови, молча тянется к ноутбуку и начинает что-то искать, не обращая внимания на Тайрелла. — Тебе что, неинтересно? — подкалывает его Тай. — Кажется, этот Лукас совсем потерял от меня голову. Я очень даже могу нравится. Ирвинг молча перебирает пальцами по клавитатуре ноутбука. — Ирвинг! — начинает обижаться Тайрелл. — Мы целовались, слышишь? Прямо в концертном зале. Он хотел быть со мной. Лукас такой красавчик. Юный блестящий красавчик. Но я… я вспомнил о тебе… и прогнал его. Потому что не хотел изменять тебе, да! Тебе, кажется, на это плевать?! — Тай говорит, постоянно повышая голос, накручиваясь. — Я выбрал тебя. Скучал по тебе. Хотел, чтобы ты был рядом. Потому что мы созданы друг для друга. Мы подходим друг другу, Ирвинг. Любой на моем месте соблазнился бы на этого мальчишку, но я — я вернулся ждать тебя! Да прекрати ты наконец писать… Это ужасно невежливо… Тай почти выхватывает ноутбук, заглядывает на открытую страницу. Но Ирвинг не описывал там очередную сцену из детектива. Все, что там выведено в стократном повторе: «фак, фак, фак». Ирвинг наконец смотрит на Тайрелла, но лучше бы он этого не делал, потому что его брови сдвинуты, а на скулах играют желваки. — Не нашлялся еще? — рычит он. — Можешь идти, сравнивать меня, с кем хочешь, до бесконечности. — Ты чего? — теряется Тай. — Ничего же не было… — Я оставил тебя на пару дней, чтобы уладить твои, блядь, дела, — разъяренно говорит Ирвинг. — А ты в это время обжимался и целовался с каким-то сученышем. И это ничего?! — Но ведь секса не было, — шепчет Тайрелл, и его сердце укатывается в пятки, потому что кажется, что фиксер видит его насквозь. Вот сейчас он скажет, что это ложь, что Тай изменил ему, и вышвернет его из своей жизни. И тогда сердце непременно остановится. — Если бы он был… — Ирвинг стискивает зубы и несколько раз глубоко дышит. — Если бы я только узнал… Ты бы со мной уже не разговаривал. Тай смаргивает. Пойди знай, как это понимать: бросит или прикончит. Достаточно укольчика, пока спишь, и нет на Земле изменщика. А ведь он только что чуть не проговорился! — Мы ведь даже не обсуждали ничего, Ирвинг, — тихо боромочет Тайрелл. — Иногда партнеры позволяют друг другу личную жизнь… Предупреждать же надо, что ты такой безумно ревнивый. Ирвинг переплетает пальцы, будто для молитвы, и утыкается в них лбом. Он все еще бурно дышит. — Но ведь я выбрал тебя, — потерянно говорит Тай. — Я не понимаю… Почему ты не рад этому? Я люблю тебя. — Нет, конфетка моя, — глухо говорит Ирвинг. — С чего бы это? Ты любишь мою любовь к тебе. Может, мне никогда не удастся растопить твой лед. Ты меня вообще не знаешь. — Знаю! — Тебе важно лишь, чего я от тебя хочу, — угрюмо продолжает фиксер. — И что могу дать. — Что я сделал не так? — Ты серьезно? — вскидывается Ирвинг, но вдруг останавливается, долго-долго смотрит на Тая и смеется. — Бедняжка ты мой, ты ведь даже не понимаешь, чего я от тебя хочу, правда? — Ты никогда мной не доволен, — обиженно говорит Тай. — Ты прям как моя мать: не замечаешь хорошего. Я выбрал тебя. Ирвинг обнимает его. — Ладно, ладно. Я, правда, излишне ревнив, — усмехается фиксер. — Но мне и в голову не пришло бы в Бельгии, например, искать местных красавчиков, чтобы сравнить их с тобой… И рассказывать, если бы ко мне кто-то клеялся, я бы тоже не стал. Вряд ли это доставит тебе удовольствие. — Но… Разве не приятно знать, что с тобой человек не потому, что нет выбора, а потому что ценит тебя больше? — Тай, выбор всегда есть, — разворачивает его лицом к себе Ирвинг. — Даже конченый бездомный наркоман может найти тебе замену, если захочет. Это не соревнование, в котором побеждают сильнейшие. Но любовь… — он горько вздыхает, — это когда не замечаешь остальных. Это когда человек умер двадцать лет назад, а ты все еще его любишь, и никого другого просто не видишь… — И ты так меня любишь? — благоговейным шепотом спрашивает Тай. — Да. — И я тебя. Ирвинг недоверчиво усмехается, качает головой и обнимает его. — Тогда не дразни меня больше, ладно? — он играет бровями. — Я не из тех, кого можно распалить флиртом с другими. Меня очень сложно вывести из себя… Но если это сделать, тогда я сам себя боюсь. Странно, но именно такой Ирвинг-ревнивое чудовище, Ирвинг-демон еще дороже Тайреллу. Фантазии наполняют его сладким дурманом, и он прижимается к своему опасному киллеру. Страсть, от которой словно ходишь по лезвию бритвы, — что может быть круче?!