— Так где ты был в Уичито? — строго спрашивает Ирвинг. — Где ты вообще был?
— Что-о-о? — закатывает глаза Тайрелл. — Опять? Мы ведь уже вчера все выяснили.
— Еще раз, — говорит Ирвинг, насмешливо приподнимая брови.
Тай сглатывает. Он узнал? Как?! Откуда?! Исключено. Вчера, по крайней мере, точно не знал.
— Я больше не намерен оправдываться! — в голосе Тайрелла угрожающе звенит сталь.
Многих людей пугает такая нотка ярости. На самом деле, Тай близок к истерике. Но — не можешь защититься, нападай!
— Ты не выходил на связь с Эллиотом?
— Нет! Ирвинг, да ты параноик! — говорит Тайрелл.
Когда он нервничает, особенно четко артикулирует каждый звук.
— Оки доки, — кивает Ирвинг. — Было бы кстати. Лучше бы мне померещилось, как параноику.
Да на что же он намекает?!
— Я не понимаю твоих дурацких метафор.
— Тай, ты опять со мной
так разговариваешь?
— Ну, извини, — уже привычно кивает Тайрелл. — Но я совсем ничего…
— Боюсь, Леон из Темной армии — не галлюцинация, — объясняет Ирвинг. — Его дреды и бандану я узнаю даже ночью. Но он особо не скрывается. Цедит сейчас кофе в забегаловке нашей соседки. У всех на глазах.
— Что это значит? — вскидывается Тай. Он встает и начинает метаться по помещению. — Он видел тебя?
— Нет. Шанс на то, что Леон изо всей Америки выбрал именно этот городишко, чтобы просто отдохнуть от дел, стремится к нулю. Ага. Неистово стремится к нулю.
— Зачем послали Леона? Кто он вообще такой? — Тайрелл начинает задыхаться от волнения.
— Один весьма перспективный мальчик из наших, — спокойно отвечает Ирвинг. — Терпеливый, умный, ножом владеет неплохо. Но — не люблю я эту современную расхлябанность.
— Так какого черта ты так спокоен?! — Тай хватается за голову. — Его послали убрать нас?! Да?! Почему? Потому что мы съездили куда-то поодиночке?! Но ведь это же бред! Какое им дело до Уичито? Может, им не понравилось, что ты «засветился» в Бельгии?!
— Или это какое-то старое дельце, не связанное с тобой, — кивает Ирвинг. — Не кричи. Мешаешь.
— Да чем ты занят?! Надо что-то делать… бежать… Идти к этому Леону. Действовать первыми…
— Как? — спрашивает фиксер. — Будешь знать, что именно делать, дай знать. А мне надо подумать.
— Поздно думать, Ирвинг! Они уже здесь! — Тайрелл сметает рукой чашки, которые с грохотом падают на пол. Некоторые бьются. — Ты что, не понимаешь?! Почему ты так спокоен, твою мать?! Что ты расселся?!
— Не мельтеши! — коротко рычит на него Ирвинг, неодобрительно поглядывая на осколки. — Тихо!
— Ты не можешь узнать у своих, что случилось?!
— Ти-хо!
Тай замолкает, но пожирает фиксера глазами.
Сможет Ирвинг защитить их или нет? Станет ли? А вдруг скажет, что каждый выживает в одиночку?
Осадок по поводу Уичито ощущается так, будто бы они поссорились, будто Ирвинг пригрозил его бросить. Нет уверенности в том, что они вдвоем и надолго. Эйфория влюбленности исчезла. А вот опасность кажется вполне реальной.
Злость на себя, на Ирвинга и испуг смешиваются в странный коктейль.
— Нет, это точно из-за Бельгии! — после паузы непроизвольно выкрикивает Тай, обдумывая происходящее. — Это ты виноват! Как бесит твоя флегма!
— Ага, — Ирвинг хмурится. — Принеси-ка мне стек.
— Что?
— Стек.
В горле у Тайрелла внезапно пересыхает. Он замирает, усаживается в кресло, нахохлившись, и постепенно бледнеет как мел.
— Тай, я жду!
— Ирвинг, не надо так… — Тайрелл не успевает удержать испуганный шепот. — Я не буду мешать. Я спокоен. Стек? Я… я просто не вынесу, понимаешь?
Редко можно увидеть, чтобы у Ирвинга настолько округлялись глаза.
— Слушай, конфетка… Как думаешь, чем я тут занят, а? — фиксер поднимает руки, заляпанные глиной, и кивает на гончарный круг перед ним. — Сзади тебя на полке — коробка со стеками. Лопаточками такими. Для лепки. Дай мне одну, пожалуйста.
Тайрелл разворачивается за стеком, кусая губы так, будто хочет прокусить. Хорошо бы провалиться сквозь пол, но уже поздно. Ирвинг понял, что Тай спутал слова: хлыст, который используют для БДСМ, и гончарную лопатку. А самое ужасное: Ирвинг понял, что Тайрелл, который только что его критиковал, признает за ним право в любой момент выпороть его как раба. Как нашкодившую собачонку.
Хуже ничего и быть не может.
Дрожащей рукой Уэллик протягивает Ирвингу стек. Тот все это время тщательно вытирает руки от глины. Кивнув и положив инструмент, он тут же притягивает Тая к себе.
— Зайчонок, я не такое чудовище, как ты себе думаешь, — шепчет он ему на ухо горячо. — Ты путаешь меня с кем-то из прошлого. Я никогда-никогда не сделаю тебе больно, если это не доставляет тебе удовольствия. Не обижу сознательно. Я ведь боюсь тебя потерять.
Тайрелл не может оторваться от Ирвинга, потому что глаза стали влажными, и он не хочет, чтобы фиксер это заметил: на сегодня уже слишком много позора.
— Лучший способ все обдумать — занять делом руки, — говорит Ирвинг. — Пока что действовать рано. Пусть Леон сделает первый шаг. И не волнуйся. Я знаю, как поступать в таких случаях.
Тай смущен, выбит из колеи, но решает положиться на фиксера. Он отправляется к ноутбуку и обдумывает варианты, как старые хакерские навыки могут помочь им исчезнуть, если понадобиться.
Где-то через час в комнату быстро входит Ирвинг.
— А вот сейчас можно волноваться, Тай, — говорит он, резко распахивая двери. — Темная армия сама вышла на связь. Меня срочно отзывают в Нью-Йорк. Сматываем удочки. Попрощаться с батутом и сауной, увы, не успеем. И дом продать тоже. Может, вернемся…
***
Кажется, их история сделала круг. Вновь дороги, бессонные ночи, мотели, да?
Поначалу они едут в Нью-Йорк, навстречу неизвестности. Путь кажется не сложным. Но когда в Канзас-Сити, где собирались сесть на самолет до Нью-Йорка, Ирвинг «вычисляет» Леона, следующего за ними по пятам, все запутывается.
Ирвинг пытается дозвониться Белой Розе, но ответа нет. А вот старый и надежный Уильямс скомканно сообщает, что возвращаться в Нью-Йорк нельзя, лучше как можно надежнее залечь на дно. Ко всем бедам, банковская карточка Ирвинга неожиданно оказывается заблокированной.
Первое, что решают сделать Ирвинг и Тайрелл, — уклониться от встречи с Леоном и уехать из Канзас-Сити. К этому времени Тай «наколдовывает» им денег: перехватывает в аэропорту данные с телефона какого-то пассажира, который пытался совершить платеж в мобильном банке.
Надо бы уехать под чужими именами, но с документами значительно сложнее. У Ирвинга есть поддельное водительское удостоверение вместо паспорта, на чужую фамилию. А вот Тайрелл так быстро не выкрутится.
Пока что решают забиться в крошечный, сплошь двухэтажный, поселок Оттава, куда не больше часа добираться на автобусе.
***
— Собрал чемодан? — говорит Ирвинг, входя в номер гостиницы в Канзас-Сити. — Давай-ка быстрее на автобус. Я ранил надоедливого мальчишку. И это плохо. Ненужный шум и возможные свидетели.
— Зачем? — с запинкой спрашивает бледный до зелени Тай, который почему-то ссутулившись сидит на кровати и вроде бы никуда не спешит.
— Он первый начал, — хмыкает Ирвинг. — Ага. Бросил в меня нож. Вот что я называю первым ходом.
— Тебе надо спешить, — странно кивает Тайрелл, вытирая взмокший лоб.
— Тебе тоже. В чем дело? Что такое?
Тай криво улыбается.
— Давай дальше по одному, — говорит он. — Ты быстрее улизнешь. У тебя есть документы. Да и вряд ли меня ищут. У них претензии к тебе.
Ирвинг замирает, приоткрыв рот.
— Ты что, бросаешь меня, конфеточка?!
— Мы можем встретиться потом… У меня тут дела…
Ирвинг продолжает смотреть, насупившись.
— Да. Да! Бросаю! — выкрикивает Тайрелл.
И выскакивает из комнаты, хлопнув дверью. В ванной он открывает воду так, что она гремит как водопад, но сквозь нее все равно слышны подозрительные звуки.
Наконец Тай возвращается — бледный, измученный, с умытым лицом и слегка мокрыми волосами.
— Да что происходит, черт возьми?! — недоумевает Ирвинг. — Почему ты не хочешь ехать?
— Тут так тихо, — бормочет Тайрелл. — Я полежу пока, хорошо? Только холодно. Ирвинг, уезжай скорее. Ты должен бежать. Он может тебя убить.
Ирвинг щупает его лоб.
— Да ты заболел? Температуришь? — спрашивает он.
— Вот обязательно до всего докапываться, — вяло улыбается Тайрелл, скорчившись на постели. — Кажется, чем-то отравился. Или подхватил инфекцию. Ничего страшного, но… Ехать точно не смогу. Так по-идиотски вышло! Прости.
— У тебя рвота? Надо принять таблетки.
— Я принял, принял, — машет Тай рукой. — Все, давай без подробностей. Это… мерзко. Уезжай. Мы просто встретимся потом, когда все закончится… Может быть.
— Так, — Ирвинг присаживается на стул. — Ладно. От одного Леона я смогу нас защитить.
— Ну, что ты говоришь? С ним могли послать других бойцов Темной армии. Или он уже позвал на подмогу. Нельзя оставаться на одном месте.
— Так может… — начинает Ирвинг.
Тай срывается с места и бежит в туалет.
— Ага, не может, — сам себе отвечает Ирвинг.
Когда Тайрелл возвращается, фиксер спокойно говорит:
— Я тебя не брошу, Тай. Я никуда не денусь. Мы вместе до конца.
— Брось! Я тебе не нужен. Все бросают друг друга… В этом вся правда.
Ирвинг перестает ему возражать, начинает что-то искать в аптечке.
Тай, тот самый Тай, который вел себя как хозяин жизни, убеждавший себя и окружающих, что его судьба куда важнее, чем никчемные судьбы остальных, чувствует то, что всегда было внутри: он ничего не значит.
Если Ирвинг погибнет, это катастрофа. А если Тайрелл… да какая разница. Никто не заметит.
Так было всегда. Все остальное — просто слова, которые лопаются, как радужные мыльные пузыри. Ирвинг важен. То, что он может сделать, написать, придумать, сказать… Тай должен защитить что-то ценное. Если придется, даже тихо умереть. Это даже не жертва, потому что жертвуют чем-то ценным. Это единственно правильное, что можно сделать. Единственное, что прописано в его душе как закон. Он умер бы за Эллиота. И за Ирвинга.
Ему нравилось называть это любовью, но сейчас, когда опасность близка, а ему нехорошо, нет даже этого самообмана. Просто они что-то меняют в этом мире, а он — нет. Они ценны, а он — нет. Тайрелл не тупица, он всегда был умником. Сейчас ему хватает мудрости признаться, что смысл его жизни — вне его самого. В том, чтобы пригодиться кому-то
важному.
— Слушай, Ирвинг, не сделаешь мне одолжение? — неловко улыбаясь, спрашивает Тай. — Не купишь мне колы?
— Колы? Обычной кока-колы? — удивленно наклоняет голову фиксер.
— Да, представляешь? — Тайрелл ворошит свои волосы и усмехается. — Говорят, помогает. Помню, меня так лечили в детстве. Да и… хочется чего-то подобного…
Ирвинг, крякнув, отправляется в магазин. Вряд ли он считает это удачной идеей, когда стоило бы сидеть тихо, но не может отказать в просьбе своему драгоценному больному.
Когда Ирвинг возвращается, в номере уже пусто.
Тайрелла нет.
