*
В операционном отделение то и дело вбегали и выбегали врачи, занося в палату новые медицинские аппараты. Если сравнить реальную картину врачей, оперирующих человека и врачей из киноиндустрии, то в жизни это проходить более тихо, что ли, спокойно, если это можно так назвать. Четыре-пять профессионалов-врачей, сосредоточенных в одном замкнутом помещении, борющиеся за жизни пациента, находящегося у них на кушетке. Обычно, операции проходят в тишине и переглядываний врачей. − Вы её опекун? — довольно-таки, неожиданный, но очевидный сейчас для Удая вопрос. − Да-а, − запинаясь от неуверенности, произнес черноволосый. Фактически, он не был её опекуном. Уже как два года Эллен была признана совершеннолетней по решению суда, несмотря на то, что совершеннолетие в Южной Корее празднуется по достижению девятнадцати лет. − Состояние тяжелое, − мужчина перевернул листок со всеми показателями, − ранение вызвало напряженный пневмоторакс. Сейчас врачи дренируют плевральную полость, дабы к мозгу поступил кислород. Дальше будем действовать по ситуации. В конце операции будут наложены швы. − Сколько это может занять? − Она поздно была доставлена в больницу, по нашим подсчетам после травмы просто уже более полутора часов, мы сейчас сосредоточим все наши силы, чтобы сделать все возможное, − врач поправил наклонившиеся к переносице очки. − Хорошо, спасибо. − Да, − волейболист уже вернулся к своему привычному положению в стенах больницы, как к нему снова обратились, − и еще, мистер, вам следует проследовать в кабинет для подписания договора, потому что пострадавшая хоть и признала властями Южной Кореи совершеннолетней, но мы сейчас в Японии, понимаете? Нам нужно ваше согласие. − Да, никаких проблем.*
− Вводите фентанил, 5-7 капель в течении, первого часа анестезии и 3-5 капель в последующие часы анестезии, интервал введения возьмите за двадцать минут − самый оптимальный вариант сейчас, − на автомате выдал врач, − Доктор! — младший хирург судорожно сжала одну из трубок, введенную в вену. − Что? — он обернулся на крик коллеги. − Отторжение организмом? − Оно и не принимает и не отторгает, − с опасением сказал нейрохирург, смотря на скачущие, то вверх, то вниз цифры на мониторе. − Мис-сан! Артериальное! — он отдернул руку девушки. − Что с ним? — младший хирург оторвалась от раны головы. − Падает с бешеной скоростью! − Черт, − Мис передала оставшиеся бинты марли медсестре и провела по рукам Эллен, − 50 на 20. Такими темпами мы её потеряем! − Дефибрилляторы, − мужчина вслепую ткнул на место их расположения, протягивая и трясся рукой. − Скорее! − Разряд! — по всему теле пострадавшей прошел разряд тока, − Еще. − Мис-сан! 30 на 20! − Разряд! — младший хирург прижала дефибрилляторы к её груди. − Мис… − его голос стих, − по нулям… В операционной повисла гробовая тишина. Лишь выпавший из рук одно врача катетер нарушал всеобщее молчание, мягко ударяясь об каменный пол операционной. В врачевании есть одна фраза: похоронить пациента глубоко в сердце… − 360 Джоулей! Быстро! — Мис вжала аппарат с большей силой. − Ты с ума сошла? Максималка 200! Ты возьмешь на себя ответственность? − Возьму! Если ты сейчас закроешь свой рот и дашь мне 360 джоулей! − Черт с тобой! −Разряд! — тело вновь пробило электрическим током, словно именно в тебя попала молния в дождливый майский день.*
Голубые стены. Прожжённый запах спирта и металла, исходящий от всего. Люди в белых халатах, с каждой секундой набирающие скорость. Быстрый стук лаковых каблуков об плитку. Истошный крик на каждом этаже учреждения. Говорят же: «больницы слышали больше молитв, чем церкви». − Хей, Элл. Как ты там? — волейболист коснулся её холодной ладони. − Странный вопрос, да? — будто сам себе ответил Удай. Немного погодя, Тенма сжал в своих руках сероватый рюкзак, из которого достал небольшой блокнот. − Вот, потом посмотришь, − он отложил его на прикроватный столик, − ты же хотела, чтобы я тебя нарисовал. Предложения выходили отрывистыми с легким дрожанием в голосе. Только один раз взглянув на сестру, хотелось плакать. Вот, недавно они сидели вместе в кафе, и Эллен уверяла брата, что со всем сама справится, во всем разберется. Да, еще, как воодушевленно она ему это говорила. − Эй, не смей, больше так пугать, − Удай мимолетно коснулся её лба, − Помнишь, мы и не такое с тобой переживали? — его взгляд уперся в потолок, − Нам нужно столько обсудить. Но это все потом. Спасибо, что пока не опускаешь нашу ниточку*, − со вздохом произнес волейболист.*
− Что случилось, Тенма?! — девочка, лет десяти, в истерике подбегает к старшему брату, который сидел на полу, оперившись на стену. − Все в порядке, − он поднял на неё недоуменный взгляд, − с чего ты взяла? − Это из-за меня… − младшая покосила взгляд в пол, − Прости, пожалуйста, прости! — щеки девочки обожгли слезы. − Эй! Элл, ты чего плачешь? — Тенма заключил сестру в объятия. − Я же сказал, что не из-за тебя. − Мне стоит лучше учится! — все также, всхлипывала маленькая Эллен. − Но ты, итак, стараешься! − Прости, − брюнетка шмыгнула носом, − я не знала, что он изобьет тебя из-за моих оценок. Отец этих двоих всегда работал на фразу: «сначала деньги, потом все остальное». Поэтому с самого рождения он пытался занять сына и дочь всем, чем только можно. Лучшая начальная и средняя школы Кореи, лучшие репетиторы по многим предметам, новая одежда, собственные комнаты. Конечно, сейчас многие недооценивают высказывание, мол богатые не плачут. Мол, а какие у них проблемы? Но человеческого отношение к себе тоже никто не отменял. За все в этом мире нужно платить, даже если ты десятилетний ребенок. Собственно, одним способом расплаты за проваленный тест было избиение. − Я же сказал, что это не-твоя-вина. − Тенма, зачем ты пошел! — Эллен поднял на брата раскрасневшиеся от слез глаза. − Это моя ошибка и я должна была быть за неё наказана! — с каждым сказанным ей словом, ее голос все больше надламывался. − Твоя ошибка лишь в том, что ты такое говоришь, − Удаю было неприятно слышать, как она потихоньку ломается под системой воспитания отца и принимает свою неправоту, − он тебя больше не тронет. − Пообещай. − Я обещаю, что он тебя больше не тронет, − заверил брат ее. − Нет! Обещай, что тебя он тоже больше не тронет, − её взгляд на секунды стал таким осознанным. − Хах, ладно, обещаю, − мальчик притянул к себе рюкзак и начал что-то искать, − вот. − Что это? — Эллен внимательно разглядывала протянутый ей предмет. − Вообще обычная ниточка, но если придать символизма, то это можно назвать нашей ниточкой жизни. Так пойдет? — мальчик радостно улыбнулся. − Пойдет! — Эллен протянула кисть руки, чтобы обвязать синею ниточку вокруг запястья, тоже самую она повязала брату.*
− Знаешь, говорят, что пациенты слышат, когда с ними разговаривают, − волейболист наконец оторвал взгляд от рассматривания потолка. − Я не хочу тебя сильно беспокоить, но скоро будет суд… Я сделаю все возможное, сестренка! — Тенма крепко сжал ее руку, − Мама бы тобой гордилась!*
Когда Эллен в спешке собирала все свои вещи и судорожно искала ближайшие билеты до Японии, она еще не понимала, где она остановится, поэтому и не оставила свой адрес подруге. По приезду в Токио, девушки созванивались раза два, от силы. Она − постоянно заснувшая в горе разбросанных бумаг и ее подруга − экзот* чистой воды. Постоянно участвует в благотворительных организациях и фондах. Обе никогда не понимали друг друга, но все же дружили больше восьми лет. «Несчастный инцидент», как его успели окрестить СМИ, стал достоянием широкой публики, так как произошел во дворце спорта на этапе Национальных. Конечно, новость понеслась с бешеной скоростью за рубеж. А Деми, занимаясь волонтерством более трех лет, успела набраться полезных связей и отыскать адрес больницы, и даже палаты подруги. Спустя два дня после отправки конверта, он смог добраться до отделения интенсивной терапии, где наблюдалась Эллен. Письмо было отброшено в шкаф больничный палаты. Медсестры руководствовались одним: «Ну, ей сейчас точно не до писем». Эллен, привет! Не смей помирать! — так начинался первый абзац, − Помнишь мы поклялись вылить на того мальчика из начальной школы ведро воды! Ты до сих пор не выполнила обещание, Хонг! — прочитай Эллен письмо сейчас, сразу же сложила неумение разговаривать, от слова совсем, подругу и ее увлечение волонтерством. В некоторых местах бумага была сжата и имела темно-серый оттенок. Я знаю, ты просила никогда не называть твою фамилию… прости… Даже, когда при всем классе ее объявляли, когда ты первое место в региональной по математике взяла. Просто говорила, что у тебя нет фамилии. Без фамильная. Тебя так мальчики со двора звали, а ты просто смеялась. Они такие идиоты, согласись? С каждой строкой бумага была смята все больше, а буквы были не читаемы из-за излишней влаги. Пожалуйста! Побыстрее восстанавливайся! Она тебя ждет… Представь, она совсем взрослая! Даже, нет! Я как смогу, приеду! И привезу ее тебе! Люблю! Твоя Дэми!*
Часов восемь-девять по местному времени. Он не смотрел. Для него счет времени замедлился и превратился в долгую пытку. Тецуро не всегда мог отличить ночь от раннего утра, одно и тоже, темно и тихо. На коридор приходилось две тускло-светящие лампочки, и то иногда те мигали. Эта больница напоминала ему девять кругов ада, через которые прошел Данте. С каждым этажом все хуже и хуже, и даже не в плане внешнего вида поликлиники, с ним все было в порядке. Эта обстановка сильно давила. Куроо приходил сюда каждый день и каждый чертовый день он слышал истеричные крики родственников погибших. За это время капитан Некомы из оптимиста превратился в реалиста, ну нельзя это было назвать пессимизмом, смотря правде в глаза. Он вместе с Удаем слушал все предписания, опасения и заключение работников учреждения. Шансы равны в обоих случаях. − Добрый вечер, Эллен, − Куроо перешагнул порог уже знакомой палаты. На прикроватной тумбочке находился календарь текущего года, но перечёркнутые красным маркером числа, отличали его от девственно новых. Каждый день Тецуро вычеркивал прошедший день − день без неё. − Две недели уже, − Куроо тяжело вздохнул. − Ты не представляешь, сколько произошло за эти две недели, − уголки его губ приподнялись. Куроо пытался переживать данную ситуацию должным образом, надеясь на лучшее. Узнав бы Эллен, что волейболист льет слезы перед ней, воскресла и сказала бы пару ласковых, − сейчас вся команда готовится ко второму туру Национальных. Ты представляешь, Лев уже несколько раз пропускает связку нашего геймера, за что, конечно, получает, − представив снова данную картину перед глазами, Куроо невольно издал смешок, − Недавно, я опять забрал у Кенмы приставку, а тот, представляешь, выкрал из раздевалки мой рюкзак и забрал ее. Задрот. В тот день, Ямамото сильно поцапался с Карасуновцами. Как и всегда, впрочем, − тут было все, итак, очевидно. − На днях встречались с ребятами в кафе после тренировки…− в последний раз ты была с нами, − Тецуро едва коснулся ее руки и прижался к ладони лбом. − Сейчас график стал еще плотнее. Сами тренировки сейчас длятся до десяти-одиннадцати вечера. На этом ребята настояли, столько шуму было, ну и Некомата-сенсей и Манабу-сан и не против, − Куроо отвел взгляд на приоткрытое окно. −А, помнишь ты рассказывала о Берлине? Никогда, не подумал бы, что тебя тянет именно в этот город. Не напутешествовалась ты, видимо, − в горле встал противный ком. За все дни посещения палаты Эллен, что вместе с Некомой, Удаем, да и просто один, никогда не проявлял открыто негативные эмоции. Человек, как сосуд с жидкостью. Только, в качестве жидкости. Которая наполняет сосуд, выступают собственные чувства, переживания человек. И если положительные моменты не так заполняют данный «графин», то скрытие и закапывание истошного, вырывающегося крика из грудной клетки, с каждым разом может все больше наполнять сосуд, пока не дойдет до краев. И в конце концов вырвется наружу с силой какого-нибудь цунами. Это неизбежно. − Знаешь… − Куроо сильнее прижался к ладони девушки. Его голос начал дрожать, − врачи сказали, что травма головы была нанесена уже более часа к моменту завершения матча. Почему? — хотя кому он задает вопрос, − Почему они не остановили игру? Национальный турнир Токио, − на его лице образовалась истеричная улыбка, смешанная с соленными слезами. − Черт, − Тецуро прикусил нижнюю губу. − Они не пускали к тебе больше 48 часов. Операция длилась пятнадцать часов, − он рассказывал ей это каждый день. − Я скучаю… − его голос окончательно сломался. − Мы выиграли, Чиби-чан. Надеюсь, ты узнаешь об этом… − Куроо пытался проглотить рвущийся наружу крик. − Пообещай, что это не последняя наша встреча…