Напрасное далёко

      После похорон состояние Марта резко ухудшилось — температура взлетела выше сорока, а из-за жуткой слабости парень едва смог доползти до кровати. Марта, стараясь не показывать своего волнения, с каменным лицом помогала брату раздеться, а затем сосредоточенно копалась в аптечке, чтобы найти жаропонижающее. Ни о какой тренировке не могло быть и речи, как собственно, и о школе на следующий день, поэтому едва показатели градусника сползли с 40, 2 до 38, 3, и Кальниченко забылся тревожным сном, его сестра позвонила Михаилу Ивановичу и обрисовала ситуацию. Тренер отнёсся к происходящему с большим пониманием, выразив свои соболезнования насчёт смерти отца двойняшек и пожелав Марту скорейшего выздоровления. После этого измученная и разбитая Марта наконец смогла сходить в душ и, притащив матрас в комнату брата, чтобы на всякий случай быть рядом, легла спать.       Елена Вячеславовна Дёмина была, мягко говоря, не в восторге от того, что её приёмного сына повторно допрашивали, пусть и не под протокол, поэтому на следующий день после встречи с Лаврентием Бесфамильным, сержанта Васильева и капитана Власенко, как несущего ответственность за действия своего помощника, вызвали на ковёр, где сделали выговор и строго-настрого запретили приближаться к рыжеволосому юноше без разрешения его матери. Милиционерам не оставалось ничего другого, кроме как извиниться и пообещать оставить сына Елены Дёминой в покое. Однако мысли о Лаврентии так или иначе занимали умы следователя и его напарника. — Сергей Николаевич, вы ведь понимаете, что в виду того, что рассказал мне в личной беседе Кальниченко, у Бесфамильного есть веский мотив для убийства Виноградова? — спросил Васильев. — Есть, — согласился капитан. — Но он не единственный, у кого был конфликт с погибшим, да ещё и правша, а наш убийца был левшой или, на худой конец, амбидекстром. Вдобавок, в ходе вашего повторного разговора Бесфамильный подтвердил своё алиби. — Подтвердил, — кивнул сержант, пропуская старшего по званию впереди себя в кабинет. — Но я заметил одну странность: когда речь зашла о том, где он находился на момент убийства, Лаврентий очень сильно изменился. Даже не знаю как это описать, — Алексей напрягся, перебирая в уме все известные ему метафоры, — такое впечатление, будто щёлкнули выключателем и — бац! — перед тобой уже совсем другой человек. Да, внешность та же, но движения, голос, манеры — всё резко меняется, отчего создаётся впечатление, что я не с Бесфамильным говорил, а с его двойником, — сержант сделал паузу и, перехватив недоумённый взгляд начальника, спешно добавил: — Да-да, я знаю, что это звучит как бред сумасшедшего, но чувствовал я себя именно так. И, вспоминая допрос этого юноши ещё на тренировочной базе, могу сказать, что ощущал тогда тоже самое, только не придал этому ообого значения. В общем, не нравится мне этот Лаврентий, сам не знаю почему, но не нравится. Март Кальниченко с одной стороны говорил, что Виноградов его сломал, а это веский повод для мести, с другой — что Бесфамильный — человек абсолютно неконфликтный, собственно, он на меня такое впечатление и произвёл. Но я бы, с вашего позволения, понаблюдал бы за ним хорошенько, да окружение его пораспрашивал. — Это имеет смысл, — задумчиво произнёс Власенко. — Как показывает мой опыт, да и статистика от него не шибко отсатёт — самая большая опасность зачастую исходит как раз от тихих и неконфликтных людей. Так что установить наблюдение стоит, но уже после того, как парень выйдет из больницы — в стенах медицинского учреждения никуда он не денется. А насчёт окружения — поговори-ка сегодня с Игорем Гришиным — он, к слову, левша, так что заслуживает отдельного внимания, а я займусь Ильёй Беловым. — Понял, товарищ капитан, — кивнул Алексей Васильев. — Будет выполнено.       Игорь Гришин был самым обычным парнем из самой обычной советской семьи. Отец — инженер, мать — учительница. В отличии от Марта, Игорь не понаслышке знал о том, что такое дефицит, и не мог похвастаться заграничными подарками, но и с нищетой и пьянством, столь привычными для Антона Виноградова тоже знаком не был. Гришин-старший с раннего детства приучил своего сына быть трудолюбивым и упорным, отчего мальчик, а потом уже и подросток, стабильно побеждал на разного уровня школьных олимпиадах и соревнованиях по фехтованию. А ещё парень оказался весьма общительным, благодаря чему знакомых у него водилось немерено, и он легко заводил дружбу как с представителями рабочего класса, так и с выходцами из интеллигенции. Так, с Кальниченко юноша познакомился ещё в детстве в фехтовальной секции, а с сентября текущего года завёл дружбу с Бесфамильным. Собственно, навестить последнего Игорь и собирался после вечерней тренировки. Как раз тогда к нему и подошёл, выросший словно из-под земли Васильев и предложил поговорить. Гришин немного помялся, но в итоге согласился, с условием что они не будут стоять на месте, так как парень планировал вернуться домой не очень поздно. Сержант действовал по уже отработанной схеме и завёл разговор с фехтования и обсуждения последних соревнований, после чего словно невзначай перевёл тему на Виноградова. — Помню, лет так до двенадцати Тоха был толковый пацан, — сказал Игорь. — Иногда мне и Илюхе Белову форы давал, да и Михал Иваныч был им в целом доволен, а потом человеку словно башню снесло, он ожесточился, озлобился, младшие стали на него жаловаться, буквально со всеми нашими тоже пошли конфликты и разногласия. Вообще удивлён, что Тоха таким-то образом умудрился продержаться в секции ещё четыре года… — А в последнее время он с кем конфликтовал? — притворился, что ему ничего неизвестно, Алексей Васильев. — С Лаврентием Бесфамильным, — ответил Гришин. — Я лично был свидетелем одной их перепалки в раздевалке, но это так, ничего серьёзного, Тоха время от времени к каждому придалбывался без повода. Если послать — обычно оставал. — Ну а что-то более серьёзное, драки, например, с кем-то случались? — уточнил сержант. — С Бодей, Богданом Сидоровым, была драка — Виноградов задирал его младшую сестру, но вы вроде об этом знаете, — парень хорошо помнил обсуждение убийства в раздевалке после допроса. — И да, если вы думаете, что Бодя убил Тоху, то не думайте — он на моей памяти дрался раза два-три от силы, и вообще человек мирный, в этот раз он просто за мелкую вступился — дело чести, сами понимаете. — Понимаю, — согласился Васильев, про себя отметив, что Богдан Сидоров теперь следующий в очереди на беседу. «Слишком много вас, неконфликтных, кто-то явно не тот, кем кажется», — мысленно рассудил сержант. После этого он ещё немного порасспрашивал Игоря о Лаврентии Бесфамильном, и о других ребятах, но ничего особенного так и не узнал. Соваться в больницу после выговора было рискованно, да и бессмысленно, так что милиционер попрощался с фехтовальщиком на остановке, и поспешил вернуться в отделение.       Лаврентий так переживал за Марта, что его собственные проблемы отошли на второй план, и даже визит Игоря Гришина так и не смог заставить юношу отвлечься. Едва гость ушёл, Бесфамильный взялся уговаривать дежурную медсестру позвонить и таки добился своего. — Спасибо вам, спасибо большое, — с благодарностью пробормотал парень, судорожно набирая нужный номер. Трубку взяла Марта. — Квартира профессора Кальниченко слушает, — по голосу было слышно, что девушка явно очень устала. — Кто спрашивает? — Марта, привет. Это я, Лаврентий. Как там Март? — с ходу поинтересовался Бесфамильный. — На похоронах держался отлично, — с нотками гордости ответила Кальниченко. — Однако потом слёг с температурой, сейчас спит. Я уже вызывала врача, сказал, что бронхит. В школу до каникул ходить не будет, да и не факт, что попадёт на ноябрьские соревнования, но это не страшно — главное, чтобы выздоровел поскорее. — Согласен, — кивнул собеседник. — Кстати, ему явно понадобится помощь с домашкой, так что, если тебе нетрудно, принеси завтра тетради с учебниками — я обещал помочь. — Без проблем, завтра заеду к тебе. Сам ты как? — Вроде неплохо, но рёбра всё ещё болят, да и двигаться много пока не разрешают, — Лаврентий грустно вздохнул. — Молодой человек, закругляйтесь! — одёрнула его медсестра. — Пару секунд, — оторвался от трубки парень. — Всё, Марта, до завтра. Марту передавай пожелания скорейшего выздоровления. — Спасибо, — девушка на том конце провода невольно улыбнулась. — До завтра, — и закончила разговор.       Весь следующий день, как и оставшиеся до осенних каникул почти две недели, Лаврентий Бесфамильный провёл за выполнением школьных заданий — как своих, так и Марта. Нагрузка была ощутимой, но юношу это ничуть не расстраивало — он любил учиться и горел желанием помочь заболевшему товарищу. Каждый раз, когда к нему приезжала Марта, подросток расспрашивал её о самочувствии друга, расстравивался, если тому становилось хуже и радовался любым улучшениям. Сам парень шёл на поправку и Дёмина даже хотела забрать его домой, чтобы он отлёживался там, но главному хирургу удалось убедить её оставить приёмного сына в стенах медицинского учреждения. Всё время до выписки Лаврентий почти не задумывался о Яне — ему было просто некогда, вдобавок психика заботливо позволяла ему сфокусироваться на чём-угодно, кроме осознания того, что из себя представляет альтернативная личность и какие ужасы она успела и собирается натворить. Возможно, это было и к лучшему, так как не факт, что рефлексия собственного состояния не привела бы Бесфамильного к окончательному сумасшествию. Вдобавок, ненависть к собственному телу и воспоминания о том, что с ним сделал Антон Виноградов, никуда не исчезали, и несколько раз молодой человек долгое время проводил в туалете, беззвучно рыдая в одной из кабинок, мечтая наконец добраться до заветных лезвий, к которым не имел никакого доступа. Свет в конеце тоннеля появился в одно из посещений Марты. — Слушай, вчера Марту звонил один из друзей нашего отца, они о чём-то долго говорили, и после этого разговора Март попросил меня передать, что для тебя есть некие хорошие новости. Сказал, что ты поймёшь, — фехтовальщица казалась несколько озадаченной такой завуалированной информацией, но старалась показывать, что подробности её ничуть не интересуют. — Пойму, ещё как пойму, — собеседник буквально просиял от радости. — Больше ничего не говорил? — Сказал, что насчёт этой темы можно будет поговорить при встрече, как только ты выздоровеешь, — сказала Марта, продолжая скрывать собственное любопытство. — Отлично, — разноцветные глаза Лаврентия сверкали словно пара прожекторов. — Тогда сообщи ему, что как только покину эту ненавистную палату, сразу же приеду к вам. — Хорошо, передам, — пообещала Кальниченко. Так у Бесфамильного появилась надежда, позволившая ему дождаться оставшихся до выписки дней относительно спокойно. И вот уже одним промёрзлым октябрьским утром, парню сделали заключительный рентген, который показал, что его переломы срослись, и теперь подросток может вести прежнюю полноценную жизнь. Одной из рекомендаций, правда, было воздержание от спортивных нагрузок в ближайшее время, но кто кого слушал: уже тем же вечером юноша был на тренировочной базе.       Появление Лаврентия произвело на фехтовальщиков настоящий фурор, хотя и не все этому обрадовались: кто-то, ранее имевший шансы пробиться вверх по рейтинговой лестнице, заметно приуныл из-за появления сильного соперника, кто-то был раздосадован, но нашлись и те, кто положительно отреагировали на возвращение Бесфамильного. В числе последних оказался и недавно выздоровевший Кальниченко. — Ты представить себе не можешь, как я рад тебя видеть, — пробормотал Март, обнимая друга на глазах у соклубников. — Я тебя тоже, — стараясь не выдавать смущения, Лаврентий по дружески похлопал товарища по спине, после чего поочерёдно пожал руки всем ребятам и вышел на дорожку. Первым соперником его был Богдан, с которым парень справился довольно легко, затем последовали остальные. Проигрывали все — кто-то быстро, кто-то — после наряжённого боя. Илья Белов из-за поражения и вовсе не сдержался и выматерился, за что получил строгий выговор от Михаила Ивановича. Игорь Гришин продержался дольше остальных, однако финальный укол решил его судьбу, и победителем снова вышел Бесфамильный. — Столько проваляться в больничке и теперь разносить всех в пух и прах это, конечно, уметь надо, — не без зависти в голосе произнёс Илья, наблюдая за тем, как Игорь пожимает руку сопернику. — Ну всё, Март, теперь вся надежда на тебя, — усмехнулся Гришин, снимая маску и вытирая со лба пот. — Не уверен, но постараюсь, — натянуто улыбнулся Март.       Обменявшись стандартным приветствием, противники приготовились к бою. — Начали! — скомандовал Михаил Иванович, и в следующую секунду Кальниченко открыл счёт. Такого поворота событий Лаврентий не ожидал и попробовал отыграться в новой схватке, но и в этот раз балл достался сопернику. Когда оба фехтовальщика заняли исходные позиции в третий раз, на глаза Бесфамильному упала уже знакомая пелена и он, к своему ужасу, погрузился в беспамятство. Сознание возвратилось к юноше спонтанно, когда счёт был 14:13 в его пользу. Растерянный и шокированный столь резким отключением посреди боя, парень самым тривиальным образом пропустил один за другим два укола. Победа досталась Марту, но тот, кажется, был не рад — сняв маску, сын профессора с тревогой всматривался в бледное веснушчатое лицо опоннента, чей взгляд бецельно блуждал по залу. Пока ребята, не скрывая эмоций, радовались его успеху, Кальниченко, не обращая на них ни малейшего внимания, взял под локоть Бесфамильного, и кивнув Михаилу Ивановичу, мол, ничего страшного, отвёл товарища в раздевалку. — Что с тобой? — встревоженно спросил парень, усадив друга на скамейку. — А? — Лаврентий только сейчас начал более-менее чётко понимать, что происходит в данный момент. — Всё в порядке, правда. — Да ни черта не в порядке же, — ощутив прилив раздражения, бросил Март. — И вообще, ты с каких таких пор левой рукой фехтовать начал? — Что?! — зрачки Бесфамильного от изумления расширились до астрономических размеров. — Ну да, — подтвердил Кальниченко. — Ты прямо во время боя перешёл на левую руку, после чего я вообще потерял даже малейшую надежду на выигрыш. А потом глупейшим образом отдал мне победу за два укола. Что с тобой такое? — Н-не знаю, — страх и чувство беспомощности смешались воедино, отчего Лаврентий находился в шаге от того, чтобы разрыдаться. — Правда не знаю. Но то, что что-то происходит — это точно. И что-то явно нехорошее, — парень опустил кудрявую голову, уткнувшись носом в колени. — Эй, — Март присел рядом. — Не переживай. Я рядом и я готов помочь тебе и выслушать в любую минуту. Ты можешь мне доверять. — Я знаю, — подняв на товарища полные слёз глаза, выдавил Бесфамильный. — Я знаю, что могу тебе доверять, но я не могу рассказать тебе о том, что со мной творится и почему. Просто не могу. Не сейчас, — с этими словами подросток резко встал и удалился в уборную, закрыв за собой дверь на щеколду. — Эй, тебе точно не нужна помощь? — ринувшись следом, на всякий случай поинтересовался Кальниченко. — Нет, — как можно спокойнее отозвался Лаврентий. — Скажи Михаилу Ивановичу и остальным, что я сейчас приведу себя в порядок, и вернусь. — Хорошо, — вздохнул Март — хоть он и пребывал в замешательстве и волнении от состояния друга, ему не оставалось ничего другого, кроме как вернуться обратно в зал. — Слабак, — злобно процедил Ян, глядя на Бесфамильного из-за зеркальной глади. — Тебе оставался один балл до победы, а ты так позорно упустил её. Мне за тебя стыдно! — А я не просил тебя вмешиваться! — основная личность выглядела явно напуганной, что позабавило альтернативную. — Глупый-глупый Лаврюша, — снисходительно произнёс альтер. — Глупый и неблагодарный — я ведь всё делаю, чтобы тебе помочь, чтобы защитить тебя, а ты не только спасибо не скажешь, но ещё и злишься. Ты бы проиграл Марту Кальниченко с разгромным счётом, если бы не я. — Ну проиграл бы, и что? — пожал плечами Лаврентий. — Достойному сопернику проигрывать не стыдно, вдобавок это всего лишь тренировка. — Понятно-понятно, — хмыкнул зазеркальный гость. — Нельзя тебе с таким настроем на соревнования. — Нормальный у меня настрой, — ощущая наростающий гнев, огрызнулся Бесфамильный. — А ты отныне, будь добр не лезть туда, куда тебя не просят. Сам сказал, что появился, потому что я об этом просил, так вот сейчас я прошу — уходи, я прекрасно справлюсь сам. — Ах вот оно как? — зрачки Яна сузились, и его лицо приобрело угрожающее выражение. — Что ж, я уйду, если ты так наставиваешь, но не раньше, чем выполню свою миссию. — Какую нахрен миссию?! — не сдержался и закричал Лаврентий. — Какую ещё миссию, блядь? — но зеркало было пустым и из него на юношу смотрело лишь его собственное раскрасневшееся отражение.       Спонтанный переход Бесфамильного с правой руки на левую и его странное поведение не остались незамеченными не только для Марта. Под конец тренировки Михаил Иванович сам подошёл к ученику, чтобы поинтересоваться тем, что же, собственно, было — после истории о конфликте с Виноградовым он начал проявлять ещё большую заинтересованность в чувствах своих подопечных. — Не знаю, — на все распросы парень лишь пожимал плечами. — Возможно, дело в том, что от рождения я левша, а в детстве меня переучили на правую руку, вот и вспомнил неожиданно так сказать. А вообще меня просто перемкнуло как-то и всё, — если не уточнять подробностей, то это была правда. — Перемкнуло, говоришь? — недоверчиво посмотрел на юношу тренер. — Ну да, — с максимально невинным выражением лица ответил тот. — Усталость сказывается, всё-таки я недавно из больницы выписался. — Ну допустим, — с неохотой протянул Михаил Иванович. — Да-да, — вмешался в разговор Кальниченко. — Я слышал от отца, что такое периодически случается: из-за сильного стресса у человека мозг перегружается и может выкидывать всякие штуки, вроде той, что мы сегодня увидели, — на самом деле ничего подобного подросток никогда не слышал, но сейчас врал с три короба, сочиняя на ходу, чтобы отвлечь нежелательное внимание от товарища. — И вообще Лаврентию надо хорошенько отдохнуть, и завтра на тенировке он будет как новенький. Правда, Лаврюх? — покосился на друга Март. — Да, конечно, — закивал тот. — Правда, просто сегодня чутка не рассчитал силы, но завтра буду в норме. — Ну да, шутка ли — победить всех, кроме Марта, — вставил свои пять копеек Игорь. — Да ещё и после больницы. — В таком случае, отдыхай, и завтра жду от тебя новых боевых свершений, — напутствовал Бесфамильного Михаил Иванович. — Обязательно, — тот заставил себя улыбнуться, и на том тренер покинул раздевалку.       На все вопросы, посыпавшиеся на него после, Лаврентий отвечал лишь рассеянным «не знаю», а Кальниченко говорил всем любопытным неизменное «отстаньте, не видите, что человек устал». И фехтовальщики потихоньку угомонились. Холод октябрьской ночи отрезвил Бесфамильного, который даже после диалога с Яном продолжал пребывать в некой полудрёме. Отойдя чуть подальше от фехтовального клуба, дабы не быть никем замеченными, Март предложил товарищу сигарету. Тот согласился и, чувствуя как дым заполняет лёгкие, окончательно расслабился. — Слушай, а это действительно правда, что мозг может, это, ну перегружаться и выдавать такие фокусы, как у меня сегодня? — сделав очередную затяжку, наконец спросил Лаврентий. — Может, и правда, только я это всё на ходу выдумал, чтобы тебя прикрыть, — Кальниченко выпустил в холодный воздух струйку тёплого дыма. — Ну ты даёшь, конечно! — хмыкнул Бесфамильный, с уважением посмотрев на друга. — А ведь никто даже не уосмнился в истинности сказанности. — Ну, у меня есть определённые актёрские споосбности, — скромно изрёк Март и, чуть помолчав, добавил: — Хочешь ко мне сегодня с ночёвкой?